Мы, христиане, так теперь привыкли к предметам нашей веры — Троица, Сын Божий, Дух Святой, Богородица, воплощение, ангелы, чудеса, — что уже перестали дивиться им. И произносим мы это просто, — а иногда и холодно… В самом же деле эти имена касаются таких вещей, которые и непостижимы, и чрезвычайны, и сверхъестественны, и могут душу наполнить страхом.

Не напрасно и Церковь в своих песнопениях представляет даже архангела Гавриила смущающимся пред явлением его Пресвятой Деве.

Даже он «недоумевает и ужасается»! А как же нужно было бы чувствовать себя нам?! Но и мы приступим к объяснению, испросив на это милости и помощи у Самой Пресвятой Девы!

«В шестый месяц, — так начинает рассказывать Евангелие, — послан был ангел Гавриил от Бога… к Деве… Марии» (Лк. 1, 26–27).

Откуда начинается этот счет месяцев? «В шестый месяц» чего? Пред этим повествовалось о зачатии Елисаветой, матерью святого Иоанна Крестителя: «Зачала Елисавета, жена Захарии, и таилась пять месяцев» (Лк. 1, 24). Обычно после пяти месяцев дитя показывает жизнь во чреве матери. И Елисавета тогда открыла о зачатии, говоря: «Так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми» (Лк. 1,25). Известно, что у евреев неплодие считалось признаком немилости Божией, так как всякий еврей хотел, чтобы хоть кто-нибудь из его потомков дождался явления Мессии.

После этой милости Божией, «призрения» Божия на Елисавету, и начинается явно шестой месяц зачатия. Это слово «призрел» потом скажет и Пресвятая Дева, потому что в Ней благоволил зачаться Богомладенец Христос: это было величайшей милостью Божией и для Марии, и для всего рода человеческого.

«Послан был… от Бога». Ангелы суть слуги Божии (Пс. 103, 4;Евр. 1, 7). Архангелу Гавриилу поручалось и предсказание о зачатии Крестителя (Лк. 1, 19); ему же повелевается объявить зачатие и Сына Божия от Девы Марии. Вообще он почитается возвестителем милостей Божиих, особенно явления Спасителя; тогда как архангел Михаил является охранителем славы Божией. И самые имена их, с еврейского языка, говорят об этом: Михаил — переводится — «кто как Бог!». Эти слова сказаны были им, когда восстал против Бога сатана. А Гавриил значит: «Человек Бог».

И вот именно архангелу Гавриилу и повелено было благовестить о «Боговочеловечении». А так как в то время Мария жила у Иосифа, в Назарете, то туда и «послан» был архангел. А чтобы читатель, некий достопочтенный Феофил, которому и писал свое Евангелие и Деяния апостолов евангелист Лука, не думал, что зачатие могло быть естественно, — то он предупреждает заранее, что Мария была, собственно, нежена Иосифу, а только обрученица. Обрученные же живут между собою, как брат с сестрой. И потому Мария была Девой (Лк. 1, 27).

Конечно, это точно нужно было знать и архангелу, и Феофилу, и вообще — всем.

А почему прибавлено «из дома Давидова»? По еврейскому закону муж брал жену из того же колена, из коего происходил и сам, — дабы не спутались и колена; и жена должна была выходить замуж за того, из которого колена происходила и сама.

Но зачем нужно было писать об этом евангелистам? Потому, что Мессия должен был родиться от Авраама и Давида: так обещано было, что из их потомства произойдет будущий Мессия.

«Ангел, вошедши» к Марии в дом (Лк. 1, 28)… Ангелы Божии, как и Сам Господь после воскресения, могут являться в человеческом виде… Как? Не будем задаваться таким неразумным вопросом: это из «иного» мира, и потому всякие наши вопросы, которые мы задаем из «этого» мира, — просто не умны…

Вероятно, у Девы Марии было отделено помещение, где она проводила время.

Появившись столь неожиданно, он тотчас же произнес приветственные слова: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, благословенна Ты между женами!» (Лк. 1, 28). «Радуйся!» Какое прекрасное вводное слово ко всей будущей мировой истории! Ведь и мы в первых словах наших приветствий выражаем главные свои мысли, пожелания, чувства!

А у греков и доселе приветствуют друг друга этим же ангельским словом: «Радуйтесь!» («хагретг»). Было ли это приветствие среди еврейского народа во время Благовещения, нам неизвестно: можно думать, что нет, ибо дальше мы увидим, что Деву Марию «смутило» именно это приветствие, самые слова ангела (Лк. 1, 29).

Но когда вдумаешься во всю будущую историю христианства, то лучшего слова и не найти…

«Благодатная…», «Облагодатствованная»… Так назвал Ее ангел. То есть облеченная в благодать Святого Духа… Там, на небе, все облагодатствованно, все живет Духом Святым, и ангелы… На земле не так: человечество лишено благодати: потому оно и само несчастно, и грешно. Но вот Ты начнешь другой род: Тот, Кто родится от Тебя, пошлет Духа Святого в мир; Тебе — первой, а потом и другим… Ты уже и сейчас — во благодати! Благодать утешает, радует — как ничто другое на земле! Ведь благодать — это Бог с нами… «И с Тобою Господь».

«Благословенна», славна, счастлива, ублажаема, хвалима, «Ты между женами»!

Вот каково было приветствие ангела.

Мария же, «увидев его, смутилась». Отчего же? Что после таких радостных слов смутило Ее? Может быть, самое присутствие Гавриила? Никак! И, согласно Преданию, он служил Ей еще во храме: Она знала его. И в самом евангельском тексте говорится — отчего Она смутилась: «от слов его»; дальше сказано: «Размышляла, что бы это было за приветствие?» Что значит оно? Чему радоваться? Как это — Господь со Мною? И за что Я «благословенна»? И притом же Он назвал Меня «женщиной»… А так называют замужних; Я же — Дева; Я дала Богу обет всегда оставаться Девой… Что-то непонятное… странное… Вот поэтому Она и «смутилась» не от явления ангела, а от непостижимого Ей «приветствия» (Лк. 1, 29).

…Да и нам не нужно ли было бы недоуменно растеряться или смутиться, если бы кто-нибудь — хотя бы из самых близких нам людей — вошел в дом и сказал бы хоть одно-два слова: «Радуйтесь! Какие вы счастливые!»? Но мы бы тотчас же, не медля ни одной секунды, не раздумывая, поспешно спросили бы: «Что такое?»

Но не такова была Приснодева. Она не была торопливой. Наоборот, была крайне сдержанной, самособранной, вдумчивой… И, услышав такие необычайные слова, ничего не говорит, не спрашивает, а молчит и размышляет: что они означают?

Такими и теперь бывают самособранные, осторожные, духовные люди. Они не только за своими делами и словами, но даже и за мыслями, и за тайными чувствами души следят: не погрешить бы! Опасаются: не искушение ли?

Тогда сам ангел успокаивает Деву: «Не бойся, Марие!» Нет ничего — ни худого, ни опасного. Наоборот: «Ты обрела благодать» особую «у Бога» (Лк. 1, 30)… Какую? Он уже меня назвал «Благодатною»; а теперь повторяет это же… Но не успела Она «размыслить» дальше, как он объявил от Бога: «И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына» (Лк. 1,31).

…Вместо успокоения Она услышала от вестника Божия еще более необыкновенное и даже невозможное: «родишь Сына». Какая дева могла бы перенести спокойно такие слова?! Но ангел, нисколько не смущаясь, продолжал откровение даже об имени Сына: и назовешь Его «Иисусом…» Это значит: Спаситель.

…Новое недоумение: имя — Спаситель! Отчего же Он будет спасать?

У евангелиста Матфея восполняется это: «От грехов их» (Мф. 1, 21). Следовательно, разумеется спасение не политическое, не национально-еврейское, а более глубокое, существенное, духовное, коренное, ибо корень всяческого зла есть грех в человеке.

Это рождение будет, однако, не естественным, не обычным человеческим, — успокаивает Марию ангел. Он «будет Великим» (Лк. 1, 32), не таким, как все люди… Но и этого слова мало было: «великим» называют и людей… Да, называют лишь, но Он «будет Великим…» Сын Ее еще не зачался, когда ангел говорил Деве…

И он постепенно усиливает слова своего благовестия: будет «Сыном Всевышнего», то есть Божиим (Лк. 1, 32)… Но что значит: «наречется»? Ведь Он уже есть «Сын Всевышнего»? Да, но здесь разумеется — Сын и по человечеству, однако Он и по человечеству будет тем же Сыном Божиим — каковым именем и будут называть Его… Здесь ангел предсказывает, что в Нем «будет», останется одно естество — Сын Божий, но только в двух Ипостасях. А Всевышним именуется Бог потому, что Он есть превыше всякой твари… И это имя в приложении к Богу употреблялось и в Ветхозаветном Писании (Втор. 32, 8; 2 Цар. 22, 14; Иов. 31, 28; Ис. 14, 14; Дан. 4, 14, 21). И особенно часто это имя употреблялось в псалмах Давида (Пс. 9, 3; 7, 18; 20, 8; 45, 5; 90 и т. д.). А псалмы постоянно употреблялись в богослужении; и Пресвятая Дева, конечно, знала об этом прекрасно.

К тому же это слово «Всевышний» для слуха человеческого было легче, чем если бы сказано было прямо: «Бог»… И все же — необыкновенно! невозможно! Невероятно — с точки зрения человеческой. Правда, это слово успокаивает Деву: зачатие будет не от мужа, не от человека… Но оно устрашает еще большим: от Бога…

И как можно тут успокоить Марию?

Ангел ссылается на Писание. Как мы видели, Мессия должен был произойти от Давида. Потому Гавриил на него и ссылается. И у «Сына Всевышнего» тоже есть отец по человечеству: Давид. Наследником его и будет Сын Марии.

Но зачем ангел упоминает о «престоле» царя Давида? Мария, как истинно религиозная, не интересовалась земными «престолами». Почему же вестник говорит Ей об этом? Он хочет объяснить прежде употребленное слово «Великий», ибо цари именуются великими, и Сын Ее будет Царем… Но Царем совершенно необыкновенным: Его царствованию «не будет конца…» Вечный Царь… Это — не человеческое царство… Вечен один лишь Бог!

А ссылка для верующего человека есть то же, что слово Самого Бога. Слово Божие… А Божие слово — конец всем сомнениям! Бог сказал: значит — истинно! Никакому маленькому уму человека уже более нет места. Остается только поверить Божиему слову! Таков закон познания Божественного откровения: принятие, вера! Кажется, теперь все ясно! Она могла бы теперь не «смущаться»…

Но у Марии оставалось еще одно сомнение: «Как будет это?» (Лк. 1, 34)… Она даже не хочет произнести человеческие обычные слова: «зачатие», «ношение во чреве», «рождение»… И спрашивает: «Это… Я мужа не знаю».

«Как?»

Что на этот естественный вопрос мог ответить ангел? Он нимало не затрудняется: ему это было открыто Богом при посольстве его… Да и по творению мира ему известно было, что все совершено силой Божией, силой Всевышнего… Известно было ему, что «Дух Божий носился» над мирозданием (Быт. 1, 2). Потому на этот вопрос Девы немедленно отвечает: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя!» И «посему раждаемое будет Свято, бесстрастно, непорочно… Значит, непорочна — будешь и Ты… А Сын — будет, и назовется Сыном Божиим».

При чем же здесь муж? Ему тут никакого места нет!.. Иосифу же довольно будет сна, когда ему будут приведены слова пророчества Исаии: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Емманунл, — что значит: с нами Бог» (Мф. 1, 23)… Этих слов ангел не сказал Марии: Она их знала Сама. Но Гавриил — придет время — явится во сне усомнившемуся в чистоте обрученной ему Девы и скажет их ему… Ей же другое Писание сказано ангелом — большее, высшее: Он будет Сыном Всевышнего, Сыном Божиим, наследником «отца Его Давида», зачнется от Духа Святого, силою Всевышнего…

В конце благовестия ангел ссылается на пример родственницы Ее — Елисаветы: вон и та (это может проверить Сама Дева!) — прежде называли ее «неплодною» по естеству — «зачала сына в старости своей; и ей уже шестой месяц» идет, как она — непраздна (Лк. 1, 36)…

Не знала этого и Мария… Не знала Она, что родится сын… Не знала Она, что зачался он уже более пяти месяцев… А Гавриил все это знает…

И одно это еще более успокаивает Марию…

Вот — последнее основание истинности его благовестия: Бог все может! И одного этого совершенно достаточно было для Пресвятой Девы! Да больше и сказать нечего!

Оставалось действовать… Оставалось Деве или дать Свое согласие на волю Божию, или же и дальше сомневаться, не верить?

Ведь Господь сотворил нас по образу Своему — свободными. И без нашей воли не может быть никакого добра; и самые хорошие дела без свободного нашего согласия не имеют в очах Божиих никакого значения… У животных нет свободной воли, потому и нет нравственных дел. У человека же есть воля для выбора того или иного пути. И Господь этого ждет от нас. А уже потом творит Свою волю с нами.

Так совершилось и с Пресвятою Девой Марией… Все, что можно было ангелу возвестить и объяснить Ей, было сказано им. В беседе он дошел до последнего края: Бог действует; а Богу — все возможно! Здесь — предел всяким вопросам и ответам. Остается или веровать, или не принимать.

И Дева Мария спокойно и твердо говорит ангелу: «Я — раба Господня! Да будет Мне по слову твоему!» (Лк. 1, 38).

На некоторое время остановимся сердцем и мыслию…

Решающий для мира ответ!

Представим себе обратное…

Нет! Даже и думать об этом — и не хочется, и немыслимо — по отношению к Пречистой, Пресвятой Деве!

Но какая вера в Бога!

Какое смирение сердца!

Какая твердость души!

Какая глубина премудрости!

Какая красота духа!

Воистину поражаться нужно!

Не буду объяснять этого больше…

Благоговейно смолчим пред таким ответом!

Одно скажем: нас поражает он больше всего! Никакие объяснения не будут довольны пред этим ответом!

Даже дерзновенно и объяснять!

Страшно сказать, но душа слышит в таком ответе нечто Божественное! Свойственное одному Богу!

И где же нам — грешникам, неразумным, гордым, слабым — стараться еще «объяснять»?!

Видим силу, красоту, величие при глубине смирения — и умиляемся… И преклоняемся… И только остается славить Матерь Господню; даже не благодарить, ибо и для этого мы недостойны и неспособны…

И, может быть, молчание наше есть лучший отзыв на Ее ответ…

Церковь — как увидим — будет славословить, радоваться… Зажжет к 9-й песни свечи… И скажет: «Благовествуй, земле, радость велию! Хвалите, небеса, Божию славу!»

А мы умолчим… И ангелы трепещут пред Богом…

Божий Сын в этот момент воплотился…

И ангел Гавриил отлетел от Матери Божией, исполнив повеление Божие.