«Кресту Твоему покланяемся, Владыко!» Три креста было на Голгофе. На одном был распят Царь милости — Христос; на другом — разбойник, эту милость восприявший; на третьем — разбойник, эту милость отвергший. А кругом стояла толпа, злобно издевавшаяся над распятым Человеколюбцем. Вместе с толпой Христа злословили и распятые с Ним разбойники. Как объяснить эту жестокость в распятых среди их предсмертных мук? В жизни горе очень часто злобно и раздраженно богохульствует, в мрачном отчаянии отвергая Христа и идя за тем, кто говорит, что для человека все кончается тлением могилы. Но все это не дает отрады, не дает покоя исстрадавшейся душе, жизнь в ней замирает, и уже здесь, на земле, от нее веет мукой ада, его мраком и его бессилием. Бессилие ада, оно сказалось в тех криках, какие слышались на Голгофе: «Если Ты — Сын Божий, то сойди со креста, и спаси Себя и нас». Эти крики — слабый звук, последнее эхо тех искушений, которыми дьявол искушал Христа в пустыне. И это бессилие ада, эту Его муку вдруг уразумел благоразумный разбойник и дал в своем сердце место чувству состраждущей любви; искра этой любви разгорелась в нем в пламя веры, и он воскликнул: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!»

Друг мой и брат, страдающий брат! В своем страдании, в своем горе не замыкай своего сердца от направленных на тебя лучей любви, откуда бы эти лучи ни шли, хотя бы от ласковой улыбки малого дитяти, и на любовь ответь любовью. Не забудь, что лишь дьявол никого не любит и потому вечно страдает.

Три креста было на Голгофе. Один из них взял себе в удел дьявол. И этот крест стал символом страданий дьявольской гордыни, символом замкнувшегося в себе эгоизма, страданий вечных, неизбывных. Второй крест — Крест Христов — символ всепрощающей, всеобъемлющей Божественной Любви. А третий крест, крест благоразумного разбойника, — это символ нашей земной, человеческой, кающейся и страдающей любви, без слов понятной каждому, кто любит и страдает и кто эту любовь озаряет благодатным светом Животворящего Креста.