Выступление Христа на проповедь было предварено появлением проповедника Иоанна Крестителя, который был величайшим постником.

Потрясающ образ этого человека с лицом, засушенным солнцем, обвеянным вихрями, человека, питавшегося саранчою и диким медом. Его потребности были умалены до чрезвычайности — в предзнаменование того, что на место прежнего счастья, мирского, состоявшего в наслаждении как можно большим количеством благ житейских, является новая жизнь и новое счастье, которое в состав прежнего счастья языческого вовсе и не входит: мир духа, счастье природы, ограничившей себя во всем и стремящейся только к истине, к работе для Бога, к сладостному познанию Божества и к подражанию Его совершенствам.

Был замечательный момент, когда с чрезвычайною яркостью, в последних своих выражениях, стояли друг перед другом эти две стихии: стихия самоугождения, бешенства, разгула — и стихия умерщвления плоти для господства духа.

Это было тогда, когда Иоанн Креститель был осужден на казнь Иродом по требованию дочери Иродиады, восхитившей гостей на пире своей пляской и взволновавшей их чувственность.

Бесстрашный пророк, которого, несмотря на все свои отрицательные черты, Ирод уважал, был заключен Иродом в темницу, как можно думать, по требованию Иродиады за постоянное обличение пророком ее беззаконного брака с Иродом. В темнице Ирод навещал Иоанна и беседовал с ним. Казалось, было так далеко от случившейся развязки. Но вот — пир, опьянение, порыв распущенной, грешной природы, разожженной бесстыдною пляской. И у опившегося, потерявшего волю над собою царя дочь Иродиады по настоянию матери исторгает смертный приговор…

Голова Иоанна отделяется от тела под страшным ударом палача. Ее приносят на блюде к пирующим, и, по преданию, в эту минуту в последний раз разверзаются бесстрашные уста пророка и в последний раз произносят свое постоянное обличение: «Не достоит имети тебе Иродиаду, жену Филиппа, брата твоего».

Смотрите… Вот тут, в этом зале, замершем от ужаса, встретились в столь ярком воплощении две жизненные стихии: потакание себе и безудержное служение страстям, доведшее человека до преступления, которого он не хотел, которому он сам никогда не поверил бы, — и целомудренное, непоколебимое бесстрашие служащего правде человека, приведшее его к гибели, но и в этой внешней гибели одерживающее победу над миром.

Пример Христа и Иоанна Предтечи нашел себе горячих последователей в христианстве, и по сравнению с ликующим язычеством христианство первых веков должно было представляться каким-то общим жизненным постом.

Вместо прежних тонких одежд, великолепных драгоценных украшений христиане одевались скромно, просто. Дорогую обстановку у себя выводили, вместо пиров для знати устраивали трапезы любви для нуждающихся. Скромные в слове, целомудренные в жизни, они не смели роскошествовать на той земле, где понес бедственную жизнь их Бог…