Глава 6

– До свидания, – сказала Хэл, когда три не вполне трезвые девушки вывалились из кабинета и с визгом и смехом помчались по направлению к барам и клубам. – Да сопутствует вам удача, – как обычно, добавила она, но они были уже далеко и не могли ее слышать.

Посмотрев на часы, Хэл поняла, что скоро девять и пирс сейчас закроется.

Она устала – если совсем честно, просто выбилась из сил – и несколько часов назад, поскольку время шло, а пирс пустовал, думала свернуться, повесить табличку Закрыто и отправиться домой. Но, по счастью, осталась. Целый день клиентов почти не было, а к семи как прорвало: две товарки пришли спросить, что им делать со свирепствующим боссом, а потом, часов в восемь, три подвыпившие девушки придумали-таки, над чем похихикать. Не бог весть какой заработок, но, кажется, она сможет оплатить аренду офиса за неделю, а это больше того, на что она твердо может рассчитывать в зимние месяцы.

Вздохнув, Хэл выключила маленький обогреватель, стоявший у ног, и встала, собираясь погасить небольшую неоновую вывеску у входа.

Мадам Маргарида – было написано кучерявыми прописными буквами, и хотя это имя не очень подходило Хэл, вызывая в воображении какой-то цыганский образ в духе Джипси Роуз Ли, у нее не хватало духу сменить вывеску. Внизу мельче было приписано: Специалист по картам таро, предсказаниям и гаданию по руке, хотя Хэл не очень любила гадать по руке. Может, все дело было в физическом контакте, в теплых потных ладонях посетителей. А может, не хватало антуража; карты таро ей просто нравились – мягкие, ломкие, с изящными картинками.

Хэл щелкнула выключателем, снаружи погас свет, но тут в стекло кто-то постучал. У нее свело живот, и на мгновение она застыла, даже дыхание прервалось.

– Я стучу-стучу, – послышался задиристый женский голос. – Вам что, не нужны клиенты?

Хэл облегченно вздохнула, напряжение схлынуло, и она открыла дверь.

– Извините. – Она говорила спокойно, как профессионал, в которого превращалась, беря в руки карты. Голос звучал легко и серьезно одновременно, на тон ниже, чем обычно, хотя сейчас, когда сердце еще колотилось после внезапной волны страха, оказалось нелегко попасть в нужную тональность. – Вам следовало постучать чуть раньше.

– Будь вы настоящим экстрасенсом, вы бы поняли, – злорадно сказала посетительница, и Хэл подавила еще один вздох. Кажется, одна из этих.

Она никогда не могла понять, что приводит в ее кабинет неверов. Она ведь никого не заставляла. Не рекламировала свои услуги, не обещала исцелений, не рекомендовала рискованных затей, даже не настаивала на том, что ее гадания не просто забавное времяпрепровождение. Так что для разоблачений можно было найти и кого-нибудь получше. А они все-таки приходили, скрещивали на груди руки, поджимали губы, сопротивлялись и с мрачным удовольствием воспринимали каждый ее промах, хоть и отчаянно хотели поверить. Но Хэл не могла себе позволить отказывать клиентам.

– Пожалуйста, проходите, садитесь.

Женщина, не произнеся ни слова, отодвинула стул и села, плотнее запахнув пальто в елочку, сжав потрескавшиеся губы и сузив глаза.

Хэл уселась за стол, подтянула шкатулку с картами и приступила к обычному введению, заготовленному для новых клиентов с улицы: пара-тройка общих наблюдений о посетителе, которые могут сойти за догадки и призваны поразить слушателя проницательностью, немного самовосхваления вперемежку с историей таро, которая отскакивала от зубов и предназначалась для неосведомленных, тех, кому нужен контекст, чтобы понять, что она собирается делать…

Но буквально через несколько фраз женщина ее перебила:

– Не очень-то вы тянете на экстрасенса. – Она осмотрела Хэл с головы до пят, захватив обтрепанные джинсы, серьгу в правом ухе в форме крупного шипа, татуировку, проглядывающую из-под выреза футболки. – Я думала, нужен прикид, потрепанная вуаль… Как полагается. Там у вас вывеска «Мадам Маргарида». Какая вы мадам? Скорее двенадцатилетний пацан.

Мадам Маргарида только улыбнулась и покачала головой, но женщина ее сбила, и, вернувшись к своему спичу, Хэл поняла, что думает о тонкой черной газовой вуали с гагатовыми капельками по краям, лежащей дома, в ящике под кроватью. Она начала спотыкаться на заученных фразах и обрадовалась, добравшись до финала, в конце, как всегда, задав вопрос:

– А теперь, пожалуйста, скажите мне, что привело вас сегодня посоветоваться с картами?

– А вы сами не знаете? – резанула посетительница.

– Мне кажется, у вас накопилось немало вопросов. – Хэл постаралась не выдать нетерпеливости. – А времени не так много.

И я хочу домой, подумала она, правда, не произнесла этого вслух. Повисла пауза. Ветер завывал между сваями пирса, в отдалении слышался скрип волнорезов.

– Мне нужно принять одно решение, – наконец ворчливо произнесла женщина, как будто из нее клещами тянули слова. Она шевельнулась на стуле, отчего пламя свечи дернулось и закоптило.

– Да, но… – осторожно начала Хэл с полувопросительной интонацией. – Мне кажется, перед вами два пути, правда, они извиваются, петляют, далеко вам не видно. Вы хотите знать, по какому из них пойти.

То же самое – принять решение, сделать выбор, – только другими словами. Негусто, что и говорить, на руках у нее почти ничего. Но тут женщина мрачно кивнула.

– Сейчас я перетасую карты, – сказала Хэл и, открыв лакированную шкатулку, в которой хранила рабочую колоду, быстро ее перемешала и разложила на столе длинной дугой. – Теперь держите в голове вопрос, на который хотите получить ответ, и укажите мне на одну карту. Не дотрагивайтесь до нее, просто укажите пальцем на ту, что на вас смотрит.

Женщина плотно стиснула зубы, и Хэл вдруг не на шутку запаниковала. Что угодно, но не рядовой вопрос привел сюда эту посетительницу; она пришла против воли, покорившись чему-то, во что поверила вопреки себе. Женщина наклонилась – в вырезе блузки блеснул крестик – и указала на карту так резко, как будто боялась, что рука попадет в капкан.

– Эта? – уточнила Хэл, вынимая карту из разложенной колоды.

Женщина кивнула.

Хэл положила карту лицом вниз в центр стола и украдкой посмотрела на часы за спиной у посетительницы. Обычно она раскладывала Кельтский крест, но ни фига, не будет она тратить столько времени на эту женщину, она устала и продрогла, а в животе урчит. Расклад из трех карт – максимум.

– Эта карта, – Хэл коснулась карты, выбранной клиенткой, – говорит о нынешней ситуации, о проблеме, с которой вы пришли ко мне. Теперь выберите вторую.

Женщина щелкнула пальцами над другой картой, и Хэл положила ее рядом с первой, тоже лицом вниз.

– Эта означает препятствия, с которыми вы столкнулись. Теперь последнюю.

Женщина заколебалась, а затем указала на первую карту с левого края дуги. Так поступали не часто, обычно тыкали в ближайшую к себе, в середину аккуратной линии, в которую была выложена колода; редкие клиенты, более внушаемые, словно подчиняясь молчаливому приказу, указывали на последнюю справа, самую нижнюю в колоде. Выбор первой карты слева был необычным, и Хэл удивилась. Хотя могла бы и догадаться, подумала она. Перед ней человек изломанный, строптивый, который будет делать обратное тому, что, как ему кажется, от него ждут.

– Эта последняя карта и есть тот совет, который дают вам карты, – сказала Хэл.

Она перевернула первую карту и услышала всхлип – женщина что-то прошептала и закрыла рот рукой. Глаза у нее расширились и наполнились слезами, в них появилось измученное выражение, и вдруг Хэл все поняла. Поняла, зачем та пришла, поняла, что означало для нее изображение на карте.

Молодой человек идет с узелком на палке в одной руке и цветком в другой, на небе яркое солнце, и только то, что юноша в шаге от обрыва, которого он не замечает, дает ключ к более глубокому, темному значению карты – нетерпеливость, глупость, несдержанность.

– Эта карта называется Шут, – мягко сказала Хэл и, когда посетительница тихо, судорожно вздохнула и, преодолевая себя, кивнула, продолжила: – Но таро не имеют простых значений. Шут может обозначать и шутовство, однако далеко не всегда. Иногда эта карта говорит о начале чего-то нового, иногда о том, что человек склонен поступать, не думая о последствиях, не обращая свои мысли на будущее.

Женщина еще раз сухо, сдавленно всхлипнула, пробормотала: «Его будущее», – и в голосе ее была такая горечь, что Хэл не смогла удержаться и протянула к ней руку.

– Я… Простите меня, но… Это вопрос о вашем сыне?

И тут женщина заплакала, не выдержала. Она плакала, кивала, что-то говорила, Хэл слышала отдельные слова – названия наркотиков, оздоровительных центров, которые, как ей было известно, располагались в Брайтоне, что-то о стерильных иглах, о деньгах, украденных из сумочки, о проданных или заложенных фамильных ценностях, о бессонных ночах, проведенных в ожидании телефонного звонка, которого так и не было. История, прерывающаяся мучительными рыданиями, была достаточно прозрачна – отчаянная борьба за спасение сына, который не хотел, чтобы его спасали.

Да, нужно принять решение, как и сказала посетительница. Хэл понимала, что это за решение, и пожалела, что открыла дверь. С нехорошим чувством она перевернула вторую карту. Это было Колесо Фортуны, но вверх ногами.

– Вторая карта означает препятствие, которое на пути у вас обоих – и у вас, и у вашего сына. Это Колесо Фортуны, или Колесо Жизни. Оно означает судьбу, обновление, жизненный цикл и говорит о том, что вы и ваш сын подошли к развилке… – Короткий, неохотный кивок, женщина резким движением вытерла глаза. – Но оно перевернуто – видите, карта открылась вверх ногами? Перевернутое Колесо означает неудачу. Это то самое препятствие, которое вошло в вашу жизнь. Злые силы, которые вы не в состоянии контролировать, но они необязательно внешние; они могут быть и результатом прошлых решений – ваших и, разумеется, вашего сына.

– Его решений, – с горечью промолвила женщина. – Его решений, не моих. Он был таким хорошим мальчиком, пока не связался с этими парнями в школе и не начал торговать. Что мне было делать: стоять рядом и смотреть, как он гибнет?

Ее глаза превратились в бесцветные впадины. В ожидании ответа Хэл посетительница так крепко закусила потрескавшуюся губу, что показались бусинки крови.

Хэл покачала головой. Вдруг ей отчаянно захотелось, чтобы все это как можно скорее кончилось.

– Последняя карта означает возможное направление действий, но… – Жадное нетерпение в глазах собеседницы заставило ее торопливо добавить: – Важно понимать, это не предписание. Карты не предсказывают будущее, не указывают путь, гарантированный от неудач. Они просто говорят, как в один прекрасный день может решиться ваша проблема. Бывают случаи, не имеющие простых решений. Все, что мы можем сделать, это пойти по пути, который несет наименьшую опасность.

Она перевернула карту, и к тусклому мерцающему свету обратила свое ясное лицо Жрица.

– Что это? – требовательно спросила женщина. Все ее неверие ушло, уступив место отчаянному желанию получить ответ. Она пристально смотрела на фигуру, изображенную на карте: женщина сидит на троне, рука поднята в благословляющем жесте. – Кто это? Что-то вроде языческой богини?

– В некоторой степени, – медленно начала Хэл. – Некоторые зовут ее Персефоной, некоторые Артемидой, богиней охоты. А кто-то дает еще более древние имена. По-французски она называется la papesse.

– Но что это значит? – еще требовательнее спросила посетительница. Пальцы, будто когти, крепко обхватили запястье Хэл, так что ей стало больно, и она с трудом подавила желание отпихнуть настырную руку.

– Интуиция, – коротко сказала она, высвободив руку под предлогом того, что нужно сложить колоду, и поместила Жрицу сверху. – А также символ неизвестности – как в нас самих, так и в будущем. Это означает, что жизнь меняется, будущее всегда неопределенно вне зависимости от того, сколько нам удастся о нем узнать.

– Так что же мне делать? – вскрикнула женщина. – Я не могу больше жить с этим! Но если я оттолкну его, что же я буду за мать?

– Я думаю… – Хэл осеклась. Эту часть действа она ненавидела. Ненавидела, когда у нее требовали ответы, которые она не могла дать. Она сосредоточилась и продолжала: – Знаете, у вас очень необычный расклад. – Она перевернула колоду и разложила ее, показав посетительнице все карты в соотношении старших и младших арканов, объясняя, что подавляющее большинство из них как раз младшие. – Эти карты – вот эти, помеченные числами, с увеличивающимся количеством символов, – мы называем младшими. Конечно, они тоже имеют свое значение, но они более… гибкие, что ли? Более открыты разным толкованиям. А вот эти, – Хэл указала на карты, которые выбрала посетительница, и на оставшиеся старшие арканы в колоде, – называются старшими арканами, или козырями. Вытянуть одни козыри статистически маловероятно. Их просто не так много. Они как раз символизируют сильные ветры судьбы, поворотные пункты в нашей жизни. Если вы выбрали такие карты, это может означать, что вы не владеете ситуацией, что она разрешится по велению судьбы.

Женщина ничего не отвечала, только смотрела на Хэл такими жадными глазами, что той стало страшно. Свеча скудно освещала лицо клиентки, еще глубже запавшие глазницы.

– В конечном счете, – мягко добавила Хэл, – вам самой решать, что сказали карты, но мне кажется, что Жрица призывает вас слушать вашу интуицию. Вы уже знаете ответ. Он здесь, в вашем сердце.

Женщина отпрянула от Хэл, затем очень медленно кивнула и опять закусила белые, потрескавшиеся губы. После чего встала, бросила на стол смятые в комок купюры и повернулась к выходу.

Впустив порыв ветра, сильно хлопнула дверь офиса, и Хэл, вынужденная придержать купюры, разгладила их и ахнула, увидев, как много оставила клиентка.

– Подождите! – позвала она.

Она бросилась к выходу и с силой толкнула дверь, преодолевая сопротивление ветра. Ручка не удержалась в ладони, и дверь с грохотом опять закрылась, заставив Хэл испугаться за хрупкое стекло в викторианском стиле, но мимолетный взгляд убедил ее, что все в порядке. Однако посетительница исчезла.

Хэл рванула бегом, скользя по мокрым доскам.

– Подожди-ите!

Ветер к вечеру усилился, и смесь дождя и соленых брызг стегала по глазам. Хэл добежала до освещенной вывески над входом на пирс, которая отбрасывала длинные пляшущие тени.

– Подождите, вернитесь! – крикнула она в мокрую ночь, пытаясь разглядеть сквозь струи дождя неясную фигуру. – Это слишком много!

Хэл запыхалась, но попыталась дышать бесшумно в надежде расслышать торопливые шаги в темноте, однако, кроме морского гула и дождя, нельзя было ничего разобрать. Пустой променад, женщина исчезла, будто сотканная из дождя.

Хэл отчаялась догнать щедрую клиентку. К тому же она насквозь промокла и продрогла. Рука все еще сжимала банкноты, почти размякшие под капавшим с навеса дождем. Посетительница заплатила шестьдесят фунтов – невероятную сумму, – столько Хэл не получала и за четыре обычных расклада по пятнадцать минут. И казалось бы – за что? За то, что пару раз попала в точку и порекомендовала прислушаться к тому, что той и так уже известно?

Она покачала головой, засунула купюры в карман и, стуча зубами, повернула обратно. Надо было запереть офис на ночь. Проходя под крытым входом, она машинально погладила пластмассового пса-поводыря с прорезью в голове для пожертвований – так делали сотни детей. В детстве Хэл, когда заходила к маме на работу, всегда гладила этого пса, и иногда, когда у них случался лишний фунт, мама разрешала ей просунуть в прорезь монетку. Она старалась не нарушать эту традицию, хотя в последнее время фунт усыхал до пятидесяти пенни, а то и до пенни.

Сегодня, прекрасно помня о двух анонимных письмах, она вообще не собиралась ничего жертвовать, но теперь, проходя в высокие полукруглые ворота, помедлила и вернулась.

Пес терпеливо сидел, худо-бедно защищенный навесом от непогоды, рядом с двумя другими емкостями для пожертвований, хотя те не пользовались такой популярностью у детей. Одна имела форму корабля, и накопленные в ней деньги шли на Королевский национальный институт спасения на водах, а вторая представляла собой гигантский стаканчик мороженого с надписью: Жертвуйте на благотворительную акцию Западного пирса! В этом месяце пожертвования идут на… – и окошком, куда можно было вписать очередную уважительную причину раскошелиться.

Хэл нагнулась к вставленному туда мокрому клочку бумаги. Разобрать слова было трудно, дождь или морская вода затекли под пластик, чернила размылись, но ей удалось сложить слова: Проект «Маяк». Реабилитация наркозависимых. Брайтон и Хоув. Хэл нащупала в кармане солидный комок купюр, оставленных посетительницей, вспомнила «последние предупреждения» на кофейном столике, письмо, просунутое под дверь офиса.

Когда она пересчитывала банкноты, руки дрожали, но потом Хэл одну за одной засунула их в прорезь стаканчика с мороженым, стараясь не думать о счетах, которые могла бы оплатить, горячих обедах, да даже новых туфлях, которые могла бы позволить себе на эти деньги.

Наконец последняя купюра проскользнула в прорезь, и Хэл повернула обратно. В этот момент стаканчик зажегся ярким синим светом, отбросившим в дождливую ночь длинную тень.