36

Стиину ясно, что клиент в чертежах ни бум-бум. С подобным он неоднократно сталкивался и раньше, но на сей раз гость раздражает его безмерно, потому что считает невежество добродетелью и именно поэтому позволяет себе выступать «оригинально», «инако» и «безапелляционно».

Они сидят в большой переговорной, его партнер Бьярке и он сам, ожидая, когда клиент оторвет взгляд от очередного чертежа и всемилостивейше соблаговолит высказать свое мнение. Стиин косится на часы. Встреча затягивается, и еще пять минут назад он должен был сидеть за рулем и ехать в школу. Парню двадцать три, он мультимиллионер, нажил свои деньжищи на высоких технологиях, а одет словно пятнадцатилетний подросток, в драные джинсы и белые сникеры. Стиин инстинктивно чувствует, что чувак может без ошибок написать слово «конструктивизм» лишь с помощью редактора на своем наимоднейшем «Айфоне», который в начале разговора положил на стол и все время теребит.

– Ребята, здесь слишком мало details.

– Так ведь в прошлый раз вы сказали, что деталей слишком много.

Бьярке так и тянет сгладить ситуацию, и он поспешно говорит:

– Мы можем добавить – никаких проблем.

– Во всяком случае надо забабахать побольше pang, побольше kapow.

Стиин будто только и ждал этих слов и тут же вытаскивает целую стопку старых чертежей.

– Вот последние чертежи. Здесь вам и pang, и kapow, но вы сказали, что их слишком много.

– Да, так и было. Или, может, я просто сказал… слишком мало.

Стиин смотрит на чувака, и тот отвечает ему широченной улыбкой:

– А может, ошибка в том, что все это как-то inbetween. Вот вы мне чертежи показываете – вы в своем дерьме доки, но все это слишком однообразно и монотонно, а нужно, чтобы было no strings attatched. Вы въезжаете?

– Нет, не въезжаю. Но мы можем разместить красных пластиковых зверюшек вдоль въезда или, скажем, перестроить приемную и оформить ее как пиратский корабль.

Бьярке смеется чересчур громким смехом, показывая, что разоружился, однако юный хозяин жизни шутку не принимает:

– Возможно, это замечательная идея. Хотя я, конечно, могу обратиться к вашим конкурентам, если вы сами не take за это до истечения deadline сегодня вечером.

Вскоре Стиин уже едет в школу, но по пути звонит в адвокатскую контору и говорит, что до сих пор еще не получил заключения о признании Кристине умершей. Сконфуженная секретарша просит прощения, и Стиин слишком поспешно заканчивает разговор, хотя она и успевает сказать, что поняла проблему, и обещает исправить ошибку и переслать документы.

По дороге, задолго до того, как подъехать к школе, Стиин опорожняет три шкалика горькой настойки, однако на сей раз он запасся жевательной резинкой и проехал несколько километров с опущенным стеклом. Под деревьями, где Густав обычно его ожидает, мальчика не видно, и мобильный его не отвечает. Стиин никак не может определиться, то ли он слишком рано приехал, то ли опоздал. Школьный двор пуст. Стиин смотрит на часы. Вообще-то он редко заходит в школу, а фактически даже не может вспомнить, когда такое случилось в последний раз, и кажется, будто они с Густавом молча согласились, что ему лучше всего оставаться на улице. Но сейчас Густава на улице нет. А Стиину через полчаса надо быть на работе и заняться переделкой чертежей для юного хозяина жизни. Он открывает дверцу и выходит из машины.