18

Дождь перестал, но футбольные поля вокруг спортивного зала все так же пустынны. Он видит, как одинокая фигурка проходит между деревьев и направляется через поля, мокрое искусственное покрытие которых сверкает под светом прожекторов. И только когда минует последние ворота и приближается к бетонному ограждению пустой парковки, он убеждается, что это и вправду она. Девочка одета точно так же, как и в тот день, когда пропала, и походка ее знакома ему до боли – по этой походке он всегда узнает ее среди тысяч других детей. Увидев его машину, она сразу же бросается к ней, шапочка падает на землю, луч прожектора выхватывает ее лицо, и он видит ее широкую улыбку. Щеки у нее покраснели от холода, он уже чувствует ее запах и предвкушает, как обнимет ее, когда она прижмется к нему. Она громко смеется и подзывает его к себе, что столько раз происходило ранее, и сердце его готово разорваться, когда он распахивает дверцу, прижимает девочку к груди и начинает крутиться вместе с нею вокруг себя…

– Ты о чем задумался? Поехали.

Задняя дверца с треском захлопывается. Стиин Хартунг просыпается, не совсем понимая, что происходит. Он задремал, сидя за рулем и прижавшись щекой к окну. Сын в тренировочном костюме расположился на заднем сиденье со своими сумками и ракетками. Мимо них проезжают на велосипедах другие дети, посматривая на Стиина через окно и пересмеиваясь друг с другом.

– Ты закончил?..

– Поехали!

– Сейчас, только ключи найду.

В поисках ключей Стиин открывает дверцу, в салоне загорается свет, и наконец он находит связку, валявшуюся на коврике под рулем. Сын же его глубоко вжимается в кресло и сидит в такой позе, пока мимо проезжают другие дети.

– А, вот они, – Стиин захлопывает дверцу машины. – Хорошо прошла тре…

– Ты больше не забирай меня, ладно?

– Что ты имеешь в виду?

– Весь салон провонял.

– Густав, я не знаю…

– Я тоже по ней тоскую, но я ведь не пью!

Стиин останавливает машину. Он глядит на деревья и словно бы ощущает вес мертвых мокрых листьев, нападавших на его могилу. В зеркало заднего вида ему видно лицо сына, уставившего в окошко тяжелый взгляд. Ему всего одиннадцать, и фраза его, по идее, должна была бы прозвучать комично, но Стиина она вовсе не рассмешила. Он хочет сказать, что мальчик ошибается, и громко и искренне рассмеяться, пошутить, чтобы сын расплылся в улыбке, – ведь он перестал улыбаться с той поры, как Стиин начал пить.

– Прости… Ты прав.

Взгляд Густава не меняется. Он просто разглядывает пустую парковку.

– Я неправильно себя вел. Я соберусь и наверняка…

В ответ опять молчание.

– Я понимаю прекрасно, ты мне не веришь, но я так и сделаю. Последнее, чего бы я хотел, так это чтобы ты огорчался из-за меня. О’кей?

– А можно я с Калле поиграю до ужина?

Калле – лучший друг Густава, да и живет он на их улице.

– Да-да, конечно.