Глава четвертая

Утро встретило меня… нет, не похмельем. Алкоголь я переношу хорошо. Просто усталость, которая никак не хотела отпускать. Хотелось спрятаться под одеяло, которого у меня нет, и проспать ещё минуток шестьсот. Но, кто же мне даст?

Первой, кто не давал мне спать, стала винтовка. Я отошёл от стаба на полсотни метров. Соорудил мишень на дальнем холме и взялся за пристрелку. Заняло это пятнадцать минут и четыре патрона. Зато теперь я был уверен, что попаду.

Вторым делом был знахарь. Я узнал у бармена, где он и отправился в номер. На мой стук никто не ответил. Пришлось открыть дверь без разрешения.

Мужчина опустившегося вида сидел у камина и пытался греть руки. В комнате было жарко, но его это не смущало. Одет он был в тёплую клетчатую рубаху. Длинные чёрные волосы и не менее длинная борода, причём и того и другого давно не касалась расчёска, почти скрывали его лицо.

— Можно?

— Нужно, — изобразив подобие улыбки, весело ответил он. От знахаря разило спиртным, но глаза были ясные.

— Вы знахарь? — начал я разговор.

— Да, — он кивнул нечесаной гривой.

— Много знаете?

— Больше чем хотел бы, — его тон внезапно сменился с бодрого на упаднический. — поэтому скоро Улей меня заберёт.

С этими словами, он достал из-под стола початую банку крепкого пива и отхлебнул из неё.

— Мы не просим знаний у Улья, но он делится ими… Зачем ты пришёл?

— Думаю, затем же, зачем и все остальные. Хочу знать про свой дар.

— Твой дар — убивать, разве не ясно?

— Это я и так знаю, а Улей что мне дал?

Знахарь напрягся, словно сканируя меня, потом выдохнул и снова приложился к банке.

— Интересно. Ты интересен. Мне. Улью. Всем. Голова твоя устроена так, чтобы видеть и знать. Такие, как ты, становятся ментатами и знахарями. Последний случай никому не желаю. Будешь плохим знахарем. Либо кончишь, как я. Но Улей был другого мнения. Он не тронул твою голову, а только твоё тело. Скажи, ты ведь сильный человек? Спортсмен?

— Да.

— Каждый человек, проживший в Улье много лет, становится гораздо сильнее и выносливее. У него крепкая кожа, прочные кости, плюс дары. Но Улей может сделать подобное в виде дара.

На этих словах он взял стоявшую у стены кочергу и, даже не напрягаясь, легко согнул её своими худыми руками в виде буквы S. Руку, испачканную сажей, он, недолго думая, вытер об штаны.

— Так вот. Строение твоих мышц изменилось. Ты становишься сильнее и быстрее. Понятно, что пока это незаметно, но принимая горох и, тем более, жемчуг, быстро почувствуешь разницу.

— Поднимаемый вес?

— И вес тоже, но дар твой сложнее. Изменится и скорость прохождения сигнала, от этого мышцы станут сокращаться быстрее. Идеально для рукопашного боя. Для гимнаста и акробата тоже.

— Я в брошюре читал про клокстоппера, который очень быстро двигается. Это оно?

— Нет. Природа другая. Дар клокстоппера — остановка времени — это работа мозга по приёму информации. Мозг ускоряется. А уже потом всё остальное. В твоём случае никто замедляться не будет. Тренируй координацию, во избежание травм. Также не забывай, что кроме мускулов, есть ещё сухожилия кости и суставы. Их прочность тоже вырастет, но рост этот будет отставать от остального. Так что есть опасность, поднимая тонну, сломать руки. В отличие от множества других даров, твой не требует перезарядки, он будет с тобой всегда.

— Это всё?

— А что ты ещё хочешь знать?

— Почему Улей должен тебя забрать?

— Я много знаю, это трудно носить в себе. Каким бы ни был развитым знахарь, он — всего лишь человек. Как в старую дискету напихали информации через край. А кроме знания, есть ещё и видение, то, что я вижу, человеческий мозг не способен воспринимать, нет в нём таких рецепторов. Но я вижу, чувствую, запоминаю, нас мало таких, появляются новые, а старые исчезают. Перед этим они стремятся к отшельничеству. Хотят уйти от людей. Замедлить тем самым свой переход. Но пока никому не помогло. Вот и моё время почти подошло. Ещё немного, и мой разум сольётся с Ульем, а бренное тело будет валяться на кластере и исчезнет с перезагрузкой.

— Оптимистично. Советы какие дашь?

— А какие советы. Сам ведь всё знаешь. Горох сколько хочешь, жемчуг раз в месяц. Можно чаще, но так опасность нулевая будет. Тренировки постоянные. На силу, скорость и координацию. С последней проблем больше всего будет. Запрыгнуть в окно третьего этажа сможешь, но вот попасть в него — через раз.

— Понял, сколько с меня? — я вытащил спораны.

— Да сколько не жалко, — он фыркнул, — мне везде бесплатно наливают.

На этом интерес к диалогу со мной у него угас. Он достал откуда-то вторую банку взамен опустевшей и, с громким пшиком открыв её, занялся любимым делом. Я положил на стол четыре спорана и поспешил откланяться. Что ж, неплохо. Сила, скорость. Надо в деле проверить.

У хозяина бара я достал уксус и. придя в номер, попытался приготовить раствор из гороха. Эссенцию я разбавил на три литра воды, бросил туда три горошины. Растворялись они мучительно долго, видать, концентрации не хватало. Когда последние крохи перестали болтаться в мутном растворе, я, за неимением соды, отковырял извёстку со стены и бросил в раствор. Полученное зелье процедил и принялся пить. Временами останавливался, чтобы унять тошноту, но минут за двадцать героически выпил все три литра. Обессиленно завалился на кровать. Сейчас отлежусь и надо будет собираться. Вопрос: когда валить гавриков, сразу, или подождать "дела"? Возможно, никакого дела и нет, просто на вещи мои позарились. Вот бы узнать.

Вечером, как и было обещано, все собрались в распивочной. Без долгих разговоров мы погрузились в машины и отправились на место. Пока я был в машине, мне ничего не грозило, неприятности могут начаться сразу по выходу, или, если дело какое-то всё же имеет место быть, после того, как стану не нужен. Успеть среагировать можно всегда, но только в драке с троими мне ничего не светит. Отстрелять сразу? Рано. Ждём.

Когда прибыли на место, вся троица вышла на небольшой пятачок, метрах в тридцати от дороги. Костыль подошёл ко мне и стал объяснять.

— Вот здесь, — он показал пальцем, — твоя позиция, Бункер с тобой, ваша задача — завалить пулемётчика. Машину фугас остановит, но он слабый, колесо оторвёт, максимум. Если ты снимешь пулемётчика, мы доработаем.

С этими словами он и Жёлтый, подхватив автоматы, отправились на место засады. Бункер остался со мной. Если те двое были вооружены для боя, а у Костыля даже подствольник имелся, то этот кадр вертел в руках пистолет Стечкина. До места предполагаемого боя было метров двести, а у него Стечкин. О чём это говорит? Правильно, а значит, я прав и валить их надо, чем быстрее, тем лучше. Собственно, можно начинать.

Внимательно оглядев экипировку Бункера, я не увидел рацию. Никакой, даже примитивной связи у них не было. Когда начнётся, они там знать не будут.

Я прилёг на позиции, положив ствол винтовки на приличных размеров бетонный блок, наполовину ушедший в землю. Передо мной был огромный пустырь, поросший редкой травой, спрятаться было некуда. Машину предполагалось тормозить на извилистом повороте, где водитель неизбежно сбросит скорость. Атакующая группа скрылась в заранее вырытом окопчике. Пора.

— Бункер, глянь, чего там, не пойму, — я показал пальцем вперёд, оторвавшись от прицела.

— Где? — он присел рядом, поднимая бинокль.

— В бинокль не увидишь, так смотри, — уточнил я, незаметно вынимая стилет.

— Ничего не вижу… — успел произнести он, прежде чем замолк навеки. Стилет вошёл ему в глаз, кончик его, пробив кость, вышел из затылка. Первый пошёл.

Беглый обыск дал две обоймы к Стечкину, складной нож, который я выбросил, гранату Ф-1, два спорана, завёрнутые в марлю. Фляга с живцом оказалась почти пустой.

От дальнейших поисков меня отвлёк шум мотора. По дороге двигался джип, похожий на мой, но куда более легко бронированный, зато с пулемётом на крыше. За пулемётом торчал скучающий мужик в камуфляже непонятной расцветки. Нападения явно не ждут.

Когда колёса джипа достигли нужного места, прогремел взрыв. Фугас действительно был слабым, но его хватило, чтобы повредить колесо. Возможно, неисправность эту, они смогли бы устранить за полчаса и поехать дальше, вот только чинить будет уже некому. Костыль и Жёлтый открыли шквальный огонь из двух автоматов, а ответить им было некому. Пулемётчика я застрелил почти сразу после взрыва.

Дверь машины с пришитым к ней стальным листом сорвало взрывом, это сработал подствольник Костыля. Подозреваю, живых в машине уже нет. Так же думали и мои "компаньоны", которые в ближайшем будущем станут мёртвыми компаньонами. Костыль, подбежав к машине, выволок за воротник неподвижное тело и бросил на землю. Что-то сказал Жёлтому, а тот полез в карманы. Собственно, так, с руками в карманах, он и умер. Пуля вошла чётко в переносицу. Мне всё больше нравилась моя винтовка.

Костыль оказался опытным бойцом, при выстреле он сразу кувырком ушёл вбок и спрятался за машиной. Но не весь. Внизу торчала половина ступни. Лови подачу.

Несмотря на расстояние, я услышал его вой. Костыль вывалился из-за машины и начал отползать, держа в руке пистолет. Следующая пуля угодила ему в плечо, причём так, что раздробила сустав. Жить он будет, пока, но уже не боец. Пистолет упал на траву.

Как бы то ни было, а подходил я с противоположной стороны. Так безопаснее. Сначала откинул подальше пистолет Костыля, тот, хоть и почти в обмороке, но гадость сделать может. Его я оставлю на потом. Сейчас меня занимал другой. Мужик лет сорока, седой и с усами. Одет по-военному, но сам похож скорее на профессора. Его туловище было прострелено в нескольких местах, но он был ещё жив. Глаза открылись и смотрели на меня. Я наклонился и спросил:

— Ну, дядя, чего сказать имеешь?

— Ты… убил их…

— Допустим, но твоим другом от этого не стал. Но ты говори, вдруг, что полезное вспомнишь.

— Здесь… — он протянул мне кейс, который, как оказалось, был прикован к его запястью наручниками, ящик был небольшой, примерно десять на двадцать, но с кодовым замком, — флешка, на ней информация, стаб "Новый мир", институт, профессор Шварц, он знает, передай.

— Ничего не обещаю, дядя, но буду рядом — передам.

— Код — три восьмёрки.

На этом глаза мужика закрылись и, судя по учащённому дыханию, он уже отбывал в иной мир. А у меня остался ещё один источник информации, который лежал в двух шагах от меня, старательно притворяясь мёртвым. Я подошёл и наступил ногой на простреленную, а точнее, напрочь отстреленную ступню. Его вопль не заставил себя ждать.

— Я слушаю.

— Чего тебе, надо?! Забирай всё, дай спека, у Жёлтого в подкладке. Сдохну ведь.

— Открою тебе тайну. Сдохнешь ты в любом случае, а спек — это наркотик оранжевый? Увы, боюсь он может помешать нашей плодотворной беседе. Итак, я слушаю.

— Чего? — прохрипел он.

— Всё. Кто вас нанял, кто наводку дал, что именно в кейсе. Я очень любопытный человек.

— Нанял нас Грек. Он в стабе живёт, на севере стаб такой, названия у него нет, обычно просто Город называют. Он сказал время и место, маршрут будто по минутам знал. В кейсе этом, там жемчуг должен быть, и флешка, так вот, Грек сказал жемчуг себе забрать, это плата наша, а флешку ему, она, сказал он, дороже этого жемчуга.

— Но вы, три идиота, побоялись идти на дело, если вас не подстрахует снайпер? Оригинально. Только со снайпером не угадали, я понимаю, вы меня в расход списали, для того и Бункер с пистолетом там остался, но не расстраивайся, я бы вас в любом случае убил. А знаешь, почему?

— Жемчуг?

— Жемчуг — дело второе, не в нём смысл. Тебе не понять, но я люблю это делать, хобби у меня такое, ещё с того мира.

В глазах Костыля погасла последняя надежда, но я всё-таки не был совсем безжалостным. В куртке Жёлтого действительно нашлось два шприца с оранжевой жидкостью. Оба я бросил ему, а он, схватив единственной рукой и сдёрнув зубами колпачок, воткнул иглу себе в бедро.

А я тем временем бодро собирал трофеи. Получилось даже пулемёт с турели открутить. В несколько ходок, надрываясь, я унёс добро к себе в машину. Среди найденного числилось: один пулемёт ДШК, старый, но почти не пользованный, автоматы Жёлтого и Костыля, шесть гранат Ф-1, пистолеты — два ПМ и один Ярыгин. Три человека, что ехали в машине, имели при себе автоматы странной конструкции, вроде булл-папного калаша, к счастью, под тот же патрон. Патронов взял несколько сотен. Плюс в машине был немалый запас еды и живца. Перед уходом толкнул Костыля:

— Ты как?

Он открыл глаза и, блаженно улыбнувшись, пробормотал:

— Нормально, сейчас перебинтуюсь.

— Ну, давай, бинтуйся, удачи тебе, — ответил я, глядя на бредущих в ста метрах заражённых, тех было десятка три, не особо развитые, но шли бодро.

Оставив Костыля, я отбыл к своей машине. Отъехав подальше, рискнул вскрыть кейс. Код не активировал бомбу, наоборот, сработал как надо. Крышка открылась легко. Какое-то время, я тупо пялился на содержимое ящика. Как я понял из брошюры (хотя дочитывал её, будучи уже изрядно пьяным) стоимость жемчужины в этом мире примерно равна стоимости новой "Бентли" в том. Уже одно это говорило о том, что ребята меня кинуть собирались. Столько никто не платит. Никому. Здесь жемчужин было десять. В специальном футляре, куске пластмассы с углублениями, находились десять красных шариков. А под ними такой же футляр содержал тридцать горошин. Пять рядов по шесть. А сбоку притаилась та самая флешка, которая стоит больше, чем всё это.

Момент первый — я богат. Момент второй, я вляпался в разборки больших дядей и при желании меня можно вычислить. Наверняка найдутся те, кто видел нашу беседу и запомнил, как мы отъезжали от стаба вместе. С другой стороны, понятия "Федеральный розыск" здесь не существовало, брошюра как-то невнятно толковала, что совсем плохих людей заносят в чёрные списки, которые рассылают по стабам, вроде даже какая-то система идентификации имеется, но это как раз маловероятно, потому как ментата на местном хуторе не нашлось.

Я положил в рот жемчужину, проглотил не запивая. Прислушался к ощущениям. Ничего, только тепло внутри стало. Немного подумав, я решил, что прятаться не стану. Наоборот, найду тот стаб, что зовут просто городом, найду упомянутого Грека и потолкую с ним, что получится, не знаю, но потом, естественно, убью. Потом, глядишь, флешку получится в этот "Новый мир" доставить. Не бесплатно, конечно. И всё это без отрыва от основного занятия. А в ближайших планах заехать в стаб, продать честно награбленное и свалить подальше.

Так я и поступил. Оружейник слегка припух от количества стволов. Себе я решил оставить только Стечкин с тремя обоймами. Винтовка и обрез тоже были при мне. Также решил не продавать гранаты, места они мало занимают, а польза большая.

— Меня терзают смутные сомнения, — загадочно проговорил он, — кто прежний хозяин?

— Увы, его съели монстры, он уже ничего не расскажет.

Продавец вздохнул и начал торг:

— ДШК возьму без разговоров, ленты к нему тоже. Товар ходовой. Автоматы обычные и пистолеты. А вот это чудо техники оставь себе. Понятия не имею, сколько они стоят и как у них с надёжностью. Патроны беру все.

Он быстро посчитал на калькуляторе, пока я знакомился с ценами, написанными карандашом на листке. Вроде так и есть. Вышло двенадцать горошин и пятьдесят споранов, причём у него столько не было, поэтому предложил мне добрать амуницией.

Я, недолго думая, выбрал себе камуфляж неброской серо-жёлтой раскраски, на голову — летний вариант ШПС, ботинки меня пока устраивали, бинокль достался в наследство от покойного Бункера. Нашёл неплохой патронташ, который тут же повесил на ремень. Разгрузку брать не стал, класть в неё особо нечего. Маленький фонарик. На остаток суммы просто взял бензин для машины. Полный бак и две канистры по двадцать литров, канистры при этом стоили дороже самого бензина. В путь.

По рассказам трактирщика, на севере действительно был некий Город, но это ничего не значило, так в Улье половина стабов называется. Дорога, что условно вела на север, была неплохой. Местами асфальт сменялся грунтовкой, но и та была ровной. До заката оставалось ещё час или два, я определённо собирался ночевать в машине, но тут мне улыбнулась удача. На горизонте показались дома. Несколько пятиэтажек, кучно стоящие примерно в пяти километрах от дороги. Что здесь было, ПГТ, или часть большого города, неизвестно. Известно другое, там, как минимум, найдётся кровать, где я переночую, возможно, и относительно свежая еда. Могли там быть и заражённые, ну так то дело привычное, хабар никогда лишним не будет. Я свернул.

К посёлку вела относительно прямая дорожка, колея, накатанная среди поля. Ехать пришлось недолго, уже через пять минут я вылез из машины во дворе и стал осматриваться, сжимая в руках обрез. Никто на меня не напал, хотя звук двигателя был хорошо слышен. Решив, что никого здесь нет, я отправился к первому подъезду, но тут сверху раздался негромкий голос:

— Помогите.

Я поднял голову. Голос принадлежал черноволосой женщине лет сорока с небольшим, она высунула голову из застеклённого балкона на третьем этаже. Иммунная? Или ещё не успела превратиться? Скорее первое, здесь нет заражённых, ушли, значит, перезагрузка прошла не один день назад. Что с ней делать. Традиция Улья говорит однозначно: спасти, окрестить, научить готовить живчик, доставить в безопасное место. Только я, будучи порядочной сволочью, на любые традиции привык плевать с высокой колокольни. Судьба этой дамы теперь находится исключительно в ведении моей левой ноги.

Взяв рюкзак и оружие, я собрался было войти в подъезд, но решил испробовать силу. После гороха и жемчуга должны быть изменения. Просто подпрыгнул вверх и уцепился рукой за перила балкона второго этажа. Некоторое время повисел на одной руке, потом подтянулся и забросил тело. Тут же оттолкнулся от перил и влетел на третий. Глаза женщины от удивления стали квадратными, она молча отступила назад, пропуская меня в квартиру.

Я присмотрелся к ней. Обычная домохозяйка, чуть располневшая, явно с детьми, была. Лет немало, красота изрядно увяла, но ещё ничего. Тут я подумал, что, наверное, не буду в Улье убивать женщин. Во-первых, я их и в прошлой жизни не убивал, неинтересно, во-вторых, демография Улья такова, что лучше её не портить ещё сильнее, в третьих, есть и другие развлечения.

— Вас мне бог послал, — проговорила она, — я думала, что так и умру здесь. Эти… они только сегодня ушли, а я всё равно не решалась выйти.

— Как давно? — спросил я.

— Пятый день уже. Со мной…

— Не надо рассказывать, — перебил я, — пошёл вонючий туман, потом местность вокруг изменилась, а люди начали сходить с ума и жрать друг друга. А у тебя болит голова и хочется пить. С каждым днём это усиливается. Что не так?

— Всё так, мои дети, они были в школе, а потом всё это исчезло.

— Школа далеко?

— Да. Отсюда не видно.

— Значит, за детей можно не беспокоиться. Они как обычно вернулись домой, и их встретила мама. Кусок мира скопировали, вот это, — я обвёл рукой окружающее пространство, — копия, а оригинал остался на месте. Что ещё?

— Мой муж, — она с трудом преваривала сказанное, — он тоже… заболел.

— Болезнь эта, увы, неизлечима, где он?

— Я его в кладовке заперла, он не ест ничего, не пьёт.

— Покажи.

Кладовка была подпёрта снаружи большим шкафом, как женщине удалось его так поставить, неизвестно. Я достал стилет и приготовился открыть кладовку.

— Что вы… ты собираешься делать, — в испуге спросила она.

— Упокоить его. Разве не этого он хотел бы, узнав заранее свою участь? Кто из нас хочет посмертного существования в виде голодного зомби? Я не хочу.

Она отошла назад, упёршись спиной в стену, и закрыла лицо руками. А я, легко отодвинув шкаф одной рукой, распахнул дверь кладовки и увидел там тщедушного зомбака, бывшего при жизни таким же тщедушным мужчиной. Силы почти покинули его, он даже не мог урчать и с трудом переставлял ноги. Удар стилета в ухо был актом милосердия. Подхватив почти невесомый труп за ремень, я дотащил его до балкона и без затей сбросил вниз.

— Теперь ты — вдова, — сказал я ей.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом я присел на кресло и начал говорить. Пересказал почти всё содержание прочитанной брошюры, при этом упомянув, что сам я не горю желанием её спасать.

— Что же мне делать? — она была готова заплакать.

— Вариантов несколько. Сидеть дома, тогда споровое голодание убьёт тебя нескоро, возможно, досидишь до следующей загрузки и превратишься в овощ. Выйти из дома и пойти искать помощь. Тогда споровое голодание прикончит тебя за пару дней, если раньше не сожрут монстры. Есть третий вариант, убедить меня взять тебя с собой и доставить в безопасное место. Так что?

— Как это сделать?

— Есть масса вариантов, но один меня устраивает больше всего. Я, чтоб ты знала, перед тем, как попасть сюда, много времени провёл в местах, где совсем нет женщин. Догадываешься, чего я хочу?

— Меня?

— Умница, соображаешь. Именно, собираюсь тебя "полюбить силком", если против, изложи в письменной форме.

— Я старая, — попыталась она давить на жалость, сжавшись в комок на кресле.

— А я извращенец. Так что в самый раз.

Тут стало темно. В Улье закаты и рассветы всегда странные. Пришлось потратить время на зажигание свечей. Их нашлось больше десятка, я велел зажигать все. Теперь нужно было решить вечную женскую проблему под названием "голова болит". Но решалось это просто, я дал ей хлебнуть из фляги. Подождав улучшения, я приказал ей:

— Встань.

Она поднялась во весь рост. Живчик словно придал ей бодрости, а с ней пришла решительность.

— Как тебя зовут?

— Наташа.

— А меня — Псих. Будем знакомы. Здесь у всех новые имена, я тебя тоже потом переименую. Раздевайся.

Она была одета в тёплый халат, поверх пижамных штанов и майки. Халат полетел на пол. Следом она спустила вниз штаны. Немного подумав, стянула майку, обнажив тяжёлую, сильно отвисшую грудь с крупными сосками. На ней остались только трусы. Дальше процесс остановился.

— Что же ты? Не скрывай красоту.

Немного помявшись, она стянула трусы, обнажив заросший густыми чёрными волосами лобок. Она стояла передо мной и смотрела в пол. Я встал с места и подошёл к ней, стягивая с себя куртку и майку. Сжал в руках сиськи, больно сдавил соски. Раздался стон. Хоть какая-то реакция. Я развернул её спиной к себе.

— Нагнись.

Она послушно прогнулась в талии, приняв нужную позу. Погладив её по крупным, тронутым целлюлитом ягодицам, я сильно шлёпнул её по бедру. Она снова издала стон, и чуть было не упала. Надо осторожнее, я ведь теперь сильнее стал. Теперь провёл кончиками пальцев между половинками задницы, коснулся лобка, после чего резко вставил в неё два пальца. Она тихо вскрикнула.

— Наталья, — резюмировал я, расстёгивая штаны, — ты на себя наговариваешь.

Процесс длился недолго. По окончании его она легла на диван, свернулась калачиком и смотрела на меня. Взгляд был… скорее стыдливый. Отчего? Возможно, "жестокое изнасилование" не было таким уж противным. А может, даже наоборот. Может, тот плюгавый дрищ, бывший её мужем не уделял ей внимания, а молодой крепкий парень, пусть даже взявший её силой, — дело другое. Всё чудесатее и чудесатее. Сейчас продолжим, я чувствую в себе силы для дальнейших развлечений.

— Я не разрешал тебе одеваться, — резко сказал я, увидев, что она потянулась за халатом, — ещё не всё, встань на колени…

Продолжалось это всю ночь. Сложно сказать, нравилось ли ей. Верный своей натуре, я старался доминировать, быть грубым и унижать её, но и это действовало специфически. Отработал я на ней весь арсенал порнофильмов, но почти ничто не вызывало сильного неприятия. Она принимала любые позы и делала всё, что я приказывал. Временами вообще забывала играть жертву и отдавалась процессу. Даже то, что принято культурно называть содомией, не вызвало отторжения. Успокоились мы только под утро, совершенно измотанные. Свечи догорели, а за плотными шторами угадывался рассвет. Спать мы уже не стали. Наташа неожиданно предложила помыться. Я удивлённо поинтересовался, откуда вода? На что услышал ответ, что в начале катастрофы, когда ещё работал водопровод, она набрала полную ванну и несколько тазиков и вёдер, также есть почти полный бойлер. Один раз помыться хватит.

Прихватив несколько ёмкостей, мы голые вышли на балкон. Нашлось мыло шампуни и гели, мы несколько раз намыливались и поливали себя водой, которая просто стекала вниз, через полчаса, замёрзнув и одевшись, мы сидели на кухне и завтракали консервами.

— Куда мы поедем? — спросила она.

— Довезу тебя до ближайшего стаба, а там решай сама. Советую выйти замуж за мужика побогаче и жить с ним. Можно и в проститутки. Они здесь ценятся дорого, женщин мало, а ты достаточно красивая.

— Была, лет десять назад.

— Когда я рассказывал вчера, ты невнимательно слушала. Здесь нет старых, нет больных. Если иммунному паралитику повезёт выжить, он встанет на ноги, а потом и бегать начнёт, у безногого вырастут ноги, я безрукого — руки. Все молодеют и уже через год-два выглядят тридцатилетними. Так что не продешеви, когда красоту продавать будешь.

— А если я хочу с тобой остаться?

— Странный вопрос. Откуда такое желание? Я ведь жестокий маньяк, который гнусно надругался над тобой.

— Прекрати.

— А что так? — продолжал я издеваться, — вдруг оказалось, что тебе это нравится? Так?

— Да! — резко сказала она, — раньше я такого не делала, а теперь… да, понравилось.

— И даже когда я… — моя рука заползла ей под полотенце сзади и стала гладить ягодицы.

— Да, — ответила она уже спокойнее, — было больно, но…

— Испытывала возбуждение от ощущения мужского доминирования.

— Ты, случаем, не психиатр?

— Почти. Психолог, детский.

— Так что? Можно с тобой остаться? Обещаю делать всё, что делала ночью по первому требованию.

— Нет. Мой дом — броневик на колёсах. Это не для тебя. Кроме того, я не шутил, называя себя маньяком. Я действительно убийца. Преступления — моё хобби. Вот представь, я буду сдирать кожу с очередной жертвы и попрошу тебя подать пинцет.

Она содрогнулась.

— В Улье многое не так, как должно быть. Тут даже преступления — понятие очень и очень относительное. Вчера вот хотел совершить изнасилование, а что вышло? С убийствами так же. Если в том мире я убивал условно невинных, то здесь приходится убивать людей пачками за секунду до того, как они убьют меня. Невинных здесь нет в принципе. Так что не нужно меня сопровождать, ты и к бродячей жизни не приспособлена. Поселись на стабе, выйди замуж за богатого мужика и периодически наставляй ему рога. Как я понял, жизнь в Улье вообще способствует разврату и сексуальным девиациям. Детей здесь рожать не принято по понятной причине, а дефицит женщин вызывает у них желание чаще менять партнёров. Кроме того, венерические заболевания не грозят. Плюс вечная молодость. Развлекайся.

Она задумалась.

Тем временем пришла пора собираться. Наташа надела джинсы с кроссовками и футболку. Сверху кожаный пиджак. Другие вещи я уговорил её не брать. В мусорку полетели и документы с деньгами. Тут я вспомнил, что её нужно окрестить. Перебрав в уме экзотические имена, назвал её Роксаной, в честь жены Александра Филипповича Македонского. Понравилось ей или нет, но приняла без вопросов. Когда вышли в подъезд, я не удержался от новых испытаний. Одним прыжком преодолел лестничный пролёт. При этом летел так быстро, что чуть не впечатался в стену. Взявшись руками за край стальной двери соседней квартиры, легко его отогнул. Круто до невозможного. Что будет дальше?

Спустившись вниз, мы оприходовали небольшой магазинчик, забрав оттуда несколько бутылок виски и коньяка. На месте показал Роксане, как готовить живчик, потом показал процесс приготовления гороха, благо, уксус в магазине тоже был. Гороха было много, потратить одну на женщину не показалось расточительством. Я вообще жадным не был. Выбравшись на дорогу, мы отправились прежним курсом на север, но добраться за день до какого-либо населённого стаба не получилось. Попадались руины, разрушенные деревни, дачные посёлки. Но всё это было мертво или населено мертвяками. К счастью, развитых заражённых нам не попалось. Хотя было бы интересно, смогу ли сломать того же лотерейщика в честном бою. По идее, должен. Силы рук вполне хватит, чтобы сломать ему шею.

Ближе к вечеру, когда зад от сидения занемел, а руки отказывались держать руль, мы заехали в деревню. Выбрав дом, окружённый прочным забором, я припарковался рядом. Нескольких пустышей быстро упокоил не прибегая к помощи не только огнестрела, но и ножа. Просто и незатейливо ломал им шеи. Одного ударил кулаком и пробил ему череп. Только и мне досталось. Рука распухла и болела. Перелома, вроде, не было, трещина, разве что, но болело сильно. Как и предсказывал косматый знахарь, прочность костей немного отстаёт. Дом был обжитой. Роксана быстро освоилась и затопила печь. Я, было, вспомнил о конспирации, но махнул рукой, отобьёмся. Тут моё внимание привлекла баня. Просторная, рубленая, с большим запасом дров и подвешенными к потолку вениками. Вы пройдёте мимо? Вот именно. Через полчаса дымились уже две трубы, а я таскал воду из колодца и заливал в котёл.

Сваренный борщ, в который пошло всё, что удалось найти в огороде, плюс тушёнка, мы оставили на потом. Я уже поставил рядом бутылку заморского самогона и две хрустальные стопки, найденный в доме. Деревенская баня — это совсем не то, что мытьё ледяной водой на балконе или даже помывка в тюремной душевой.

Наскоро ополоснувшись, мы начали садо-мазо эксперименты с веником. Парились до потери сознания, обливались ледяной водой и продолжали. А минут через сорок, прервали это приятное занятие и предались другому, ещё более приятному. Вот здесь нам всё испортили. Когда Роксана сидела на мне и плавно двигалась, постепенно ускоряя темп, вдруг стало темно. Взгляд на окно, которое перекрыло нечто крупное, дал однозначный результат. Твари, возможно, много.

Я не был абсолютно беспечным. Оружие взял с собой, обрез, пистолет и автомат. Взяв в руки обрез и стилет и натянув штаны, я подошел к двери. С той стороны возился некто очень здоровый, как я понял, он хотел открыть дверь, но смог только оторвать ручку. Дверь была массивной и открывалась наружу. Выломать не получится, вырвать тоже, потому, как взяться не за что. Я не стал его мучить. Приподнял крючок и распахнул дверь. Лотерейщик, почти ставший топтуном, удивлялся недолго. Стилет, воткнутый в глаз, оборвал его карьеру на взлёте. Скоро к нему присоединился, и любитель подглядывать за интимными сценами. С полдюжины пустышей, бродивших вокруг, тоже не составили проблем. Сила и скорость возросли так, что без труда могу стать чемпионом Улья по боксу. Выпад, укол в глаз, поворот, укол в споровый мешок, удар ногой, от которого ломается шея, удар головой, снова укол. Секунд через тридцать на тропинке у бани стоял я один, да ещё вышедшая из бани Роксана, которая забыла одеться, а может, не сочла нужным.

Но победителем я чувствовал себя недолго. Услышал возню в доме и бросился туда. С порога увидел жуткую картину. Некто, похожий на кусача с картинок, стоял на кухне. Но это не главное, главным было то, что он делал. Этот мёртвый мудила жрал мой борщ!!! Просто заливал его в свою крокодилью пасть, отвратительно причмокивая. Он повернул голову в мою сторону и, отшвырнув кастрюлю, ринулся в бой. Тут злость сыграла со мной злую шутку. Нужно было выманить его наружу и там поступить как в прошлый раз, тем более, что подвижность моя возросла. А бой в помещении однозначно сводился к клинчу. И даже обрез погоды не сделал. Я держал его стволом вниз, соответственно, когда он бросился на меня, поднять не успел. Выстрелы ударили ему в грудь и правое плечо. Сустав они повредили сильно, но монстра это не остановило. Мы сцепились. Тут стало понятно, что кроме силы большую роль играет масса, а мои восемьдесят килограмм не сильно играют против его двухсот. Да и большинство борцовских приёмов не рассчитано не тело, у которого конечности нестандартной длины и толщины. Монстр поднял меня над полом, его когти впились мне в плечи, мне удалось вывернуться, оставляя на его когтях клочья своего мяса. Стилет вонзился ему в грудь и живот раз, наверное, двадцать, но его это не останавливало, а добраться до затылка он не позволял. Главным успехом было то, что дотянулся до глаза, голову проткнуть не получилось, но противник окривел. Потом снова борьба и снова ранения, пол был залит моей кровью, уже начинаю слабеть, но тут пришла подмога. Сзади раздались выстрелы, Роксана, стоя в дверях, стреляла из пистолета в спину твари, он повернулся с утробным рыком в её сторону, и этого хватило, чтобы воткнуть стальное шило ему в затылок. Победа.

Я отошёл на два шага назад и присел на корточки, адреналин начал отпускать, пришли адская боль и головокружение от потери крови. Но сознания я не потерял. Помню, как мы перебрались в соседний дом, где она уложила меня на кровать и стала бинтовать непонятно откуда взявшимися бинтами. Раны она поливала живчиком, я ей это приказал, плюс большую дозу я принял внутрь, отчего сознание на время прояснилось. Смог даже вспомнить, куда дел шприц с оранжевой жидкостью, отобранный у мёртвых рейдеров. Там было десять кубиков, Роксана вколола два, этого хватило, чтобы снять боль и погрузиться в приятное забытьё. Но совсем я не вырубился. Продолжал давать указания женщине. Она принесла в дом всё оружие и заперла двери, наступил вечер и в комнате светила керосиновая лампа, которую нашли здесь же вместе с запасом керосина. Только удостоверившись, что мы в безопасности, я позволил себе отключиться.