7
Все предрассветные часы я потратила на расшифровку текста, переписанного мною накануне с армиллярной сферы. Что касается надписей, адресованных моим сестрам, то я просто перевела слова, не особо вдаваясь в их глубинный смысл. Не мое это дело объяснять послания, адресованные другим. За свою надпись я принялась в последнюю очередь, почти со страхом, в ожидании того, что она мне скажет. Но вот я закончила переводить, сделала глубокий вдох и прочитала.
Никогда не позволяй страху распоряжаться своей судьбой
Что ж, точнее, чем это сделал отец всего лишь в семи словах, и не обрисуешь мой характер и мою внутреннюю суть.
* * *
Когда наступило утро, я, приготовив традиционную чашку чая, вернулась к себе в спальню, осторожно достала конверт из-под подушки и направилась вместе с ним в гостиную. Какое-то время я разглядывала конверт со всех сторон, потягивая из кружки горячий чай.
Потом сделала несколько глубоких вдохов и решительным движением вскрыла конверт. Внутри лежало письмо, но не только. Я достала твердый на ощупь предмет, который оказался под моими пальцами неожиданно мягким. Треугольник кремового цвета, подсвечивающий изнутри зеленоватым светом. Я перевернула камень и увидела на обратной стороне почти неразличимую надпись.
Не в силах разобрать, что именно там написано, я дрожащими руками развернула папино письмо и погрузилась в чтение.
Атлантис
Женевское озеро
Швейцария
Моя дорогая Майя!
Уверен, прочитав мое послание к тебе, ты почувствуешь себя несчастной и даже немного растерянной. Моя любимая старшая дочь, должен сказать тебе, что ты всегда была для меня огромной радостью. И я любил тебя всем сердцем и душой. И хотя я тебе не родной отец, но, верь мне, я любил тебя с той же силой чувств, как если бы был тебе родным. Должен сказать, что именно ты и натолкнула меня на идею удочерить и твоих красавиц-сестер, а все вы вместе принесли мне невыразимое счастье, доставили самые прекрасные минуты в моей жизни.
Ты никогда не спрашивала меня о своем истинном происхождении, о том, где и как я нашел тебя и что за обстоятельства привели к тому, что я удочерил тебя. Смею тебя заверить, что, если бы такой вопрос был тобой задан, я бы на него ответил, как несколько лет тому назад ответил одной из твоих сестер. Но сейчас я ухожу в мир иной, а потому, думаю, будет правильно предоставить тебе полную свободу выбора. Если захочешь, то в обозримом будущем ты все узнаешь сама.
Все вы попали в мой дом без каких-либо метрик, удостоверяющих факт вашего появления на свет. Все вы с самого начала были зарегистрированы как мои дочери. И этого у вас никто не отнимет. Никогда. Однако самую малость я помогу тебе: укажу нужное направление поисков. А в остальном тебе самой решать, когда предпринять путешествие в собственное прошлое, если тебе только захочется этого.
На армиллярной сфере, которую ты уже видела, точно указаны координаты того места на земном шаре, где началась твоя жизненная история. В конверт я вложил еще одну подсказку, которая поможет тебе в твоих поисках.
Не могу сказать тебе, Майя, что именно ты обнаружишь, если захочешь вернуться к себе на родину, туда, где ты родилась. Скажу лишь одно. История твоей настоящей семьи сильно повлияла когда-то и на мою жизнь.
Жаль, что у меня в запасе больше нет времени, чтобы рассказать тебе историю своей жизни. Наверное, тебе не раз и не два приходила в голову мысль, что я предпочитаю не распространяться о себе и о своем прошлом. Но делал я это исключительно с одной целью: для того, чтобы защитить вас всех. Однако мы, люди, и мужчины, и женщины, живем в этом мире не изолированно друг от друга. И вот вы выросли, я должен был отпустить вас всех в свободное плавание.
У каждого из нас есть свои тайны, но поверь мне на слово: в любом случае семья – это все. А уж родительская любовь – это самая мощная сила на свете.
Оглядываясь в собственное прошлое, Майя, я жалею о многом из того, что сделал. Разумеется, любому человеку свойственно ошибаться. Как говорится, на собственных ошибках мы учимся и взрослеем. Мое самое заветное желание – поделиться со своими дочками хотя бы частицей того драгоценного опыта, который я приобрел за свою жизнь.
У меня сложилось впечатление, что в силу пережитых когда-то жизненных передряг ты частично утратила веру в человека как такового. Моя дорогая Майя, поверь, и мне пришлось пережить в своей жизни нечто подобное. Превратности судьбы не обошли меня стороной. Много раз они отравляли мое существование. Но со временем я в полной мере осознал простую истину: на одно червивое яблоко всегда приходится великое множество здоровых плодов. Вокруг нас полно добрых людей, чьи сердца открыты нам навстречу. Вот и ты должна поверить в то доброе, что есть в каждом из нас. И только тогда, обретя эту веру, ты сумеешь начать жить заново и любить по-настоящему.
Прощаюсь с тобой, моя дорогая Майя. Уверен, мои послания заставят тебя и твоих сестер о многом поразмыслить.
А я буду следить за всеми вами с небес.
Твой любящий отец
Па Солт
Я сидела, не выпуская письмо из рук, и видела, как дрожат мои руки. Само собой, письмо следует перечитать еще раз, а может быть, и не раз. Одна фраза из письма поразила меня.
Неужели отец знал?
Я набрала по мобильнику номер телефона Марины и попросила ее прийти ко мне в Павильон. Через пять минут она уже была здесь и сразу же заметила, какое у меня расстроенное лицо.
Мы вместе прошли в гостиную. Раскрытое письмо по-прежнему лежало на журнальном столике.
– Ах, Майя! – воскликнула Марина, простирая ко мне руки. – Представляю, как ты расстроилась. Еще бы! Это все равно, что услышать голос отца с того света.
Но я не поспешила в ее объятия.
– Ма, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Ты рассказала Па Солту о… нашем секрете?
– Конечно, нет! Поверь мне, Майя! Ни за что на свете я бы не предала тебя. Как ты могла подумать такое?
Добрые глаза Марины наполнились обидой.
– Так он ничего не знал?
– Конечно же, нет. Откуда ему было знать?
– Но в письме есть строки, которые заставляют меня думать, что папа что-то знал…
– Покажи!
– Пожалуйста. Вот здесь. – Я взяла со стола письмо и вручила его Марине. Она погрузилась в чтение, а я стала внимательно наблюдать за ее лицом.
Наконец она оторвалась от письма и посмотрела на меня. Выражение ее лица стало спокойнее. Она понимающе кивнула.
– Понимаю, почему ты так нервно отреагировала на эти строки, но, честно говоря, мое мнение такое: отец просто делится с тобой своим собственным опытом.
Я со всего размаха плюхнулась на диван и обхватила голову обеими руками.
– Послушай меня, Майя. – Марина невесело покачала головой и вздохнула. – Отец прав. Все мы совершаем ошибки. Поступаем, как нам на тот момент кажется правильным. А для тебя, единственной из всех сестер, чувства других людей, их переживания всегда были на первом месте. Особенно если это касалось твоего отца.
– Да, ты права. Больше всего на свете я боялась подвести папу.
– Знаю, милая, знаю… Как знаю и то, что твой отец больше всего на свете желал, чтобы вы все, девочки, были счастливы и любимы. И чтобы жили в полной безопасности и в согласии с самими собою. Самое время вспомнить об этом и не забывать впредь… В такой-то день. А еще я думаю вот что. После смерти отца пора тебе подумать о себе и о том, чего ты хочешь. – Марина резко повернулась и поднялась с дивана.
– Электра объявила, что уезжает прямо сейчас. И Тигги тоже. А Сиси с самого утра позвонила Гофману и вместе со Стар отправилась к нему в женевский офис. Алли сидит на кухне за своим ноутбуком.
– Ты в курсе, они уже прочитали папины письма? Хотя бы кто-то из них? – спросила я, собираясь с чувствами.
– Если и прочитали, то мне они на этот счет ничего не сообщили, – ответила Марина. – Может, хочешь присоединиться к нам за обедом? Пока не уехали Электра и Тигги.
– Приду, обязательно. Прости меня, Ма, за то, что я усомнилась в твоей преданности.
– Прочитав письмо, я понимаю, что у тебя были все основания для такого сомнения. Пока побудь одна, успокойся, а потом приходи. Обед в час дня. Там и увидимся.
– Спасибо, – прошептала я в ответ, глядя, как Марина выходит из комнаты. Возле входных дверей она остановилась и развернулась ко мне лицом:
– Майя, мне бы очень хотелось иметь такую дочь, как ты. И люблю я тебя точно так же, как тебя любил твой отец.
* * *
Когда Марина ушла, я снова села на диван и дала волю слезам. Казалось, все то, что копилось в моей душе долгие годы, вдруг прорвалось наружу и обернулось потоками слез. К своему стыду, я полностью утратила контроль над собой и своими эмоциями: меня затопила волна жалости к самой себе.
Я точно знала, что плачу, потому что жалею себя. Не отца оплакиваю, не его неожиданный уход из жизни, не те страдания, которые он, быть может, испытал в предсмертные мгновения. Нет, я плачу, потому что мне больно, что папы больше нет, и ко мне вдруг пришло страшное осознание того, насколько я недостойна быть его дочерью. Я ведь даже не смогла довериться ему и рассказать всю правду.
Каким же негодным человеком я была! Что я натворила!
И почему именно сейчас я заново переживаю все то, что случилось когда-то и что, казалось, не имеет прямого отношения к папиной смерти?
Я веду себя сейчас еще хуже Электры, попыталась я взять себя в руки. Но собственные увещевания не помогли. И слезы продолжали катиться градом. Я совсем забыла о времени, а когда наконец в глазах у меня немного прояснилось, то я увидела перед собой Тигги. Лицо у нее было озабоченным.
– Ой, Майя! А я зашла к тебе, чтобы сказать, что мы с Электрой скоро отбываем. Хотим попрощаться с тобой. Но я не могу уехать и оставить тебя в таком состоянии…
– Нет-нет, все в порядке, – шмыгнула я носом в ответ. – Прости, просто…
– За что ты просишь у меня прощения? – Тигги присела рядом со мной и взяла меня за руки. – Ты же тоже живой человек, как и все мы. Мне кажется, ты порой забываешь об этом.
Она мельком глянула на письмо, которое все еще лежало на журнальном столике. И я тут же инстинктивно схватила его.
– Сильно расстроилась, да? – участливо поинтересовалась она у меня.
– Да… то есть нет…
Мне было трудно, точнее, невозможно, объяснить сестре все те чувства, которые обуревали меня сейчас. А ведь Тигги из всех сестер всегда была мне самой близкой и родной. Я возилась с ней с самого раннего детства, как маленькая мать со своей дочерью. Да и она привыкла всегда и во всем полагаться на меня, зная, что, в случае чего, я буду рядом.
– Ланч ты, между прочим, уже пропустила, – сказала она.
– Какая жалость! Прости…
– Пожалуйста, перестань извиняться. Мы все прекрасно понимаем, и мы все тебя любим. Мы знаем, что значит для тебя смерть папы.
– Нет, ты только посмотри на меня! Куда девалось мое пресловутое трезвомыслие? Ведь я же была тем человеком в семье, который всегда разруливал проблемы других. А теперь сама расклеилась по полной. Ты уже прочитала папино письмо?
– Пока еще нет. Мне хочется, во всяком случае, я так чувствую, забрать его с собой в Шотландию. Уединиться где-нибудь среди тамошних бескрайних лугов и болот и прочитать.
– А я вот решила прочитать здесь. Ведь это же мой дом. Я здесь выросла. Ах, Тигги! Я чувствую себя такой виноватой, такой виноватой… – неожиданно призналась я.
– Почему?
– Потому что я плакала не из-за папы, а из-за себя самой. Я себя оплакивала, понимаешь?
– Моя дорогая Майя! – тяжко вздохнула в ответ Тигги. – Неужели ты полагаешь, что есть еще какие-то причины, по которым люди плачут, горюя о смерти любимого человека?
– Конечно! Сколько угодно. Люди плачут, потому что жизнь дорогого им человека оборвалась так внезапно и была такой короткой, люди плачут, потому что сопереживают страданиям, выпавшим на долю умирающего человека перед его смертью. Да мало ли что еще…
– Скажу тебе так. – Тигги коротко усмехнулась. – Знаю, ты едва ли разделяешь мои взгляды. Но лично я верю, что жизнь продолжает существовать и после смерти… И что души наши бессмертны и тоже продолжают жить. Я могу легко представить себе папу где-нибудь во вселенной, сбросившим с себя оковы несовершенного человеческого тела. Сейчас он по-настоящему свободен, быть может, впервые в своей жизни. Ведь я так часто видела в его глазах боль, когда он был жив. Он, должно быть, много перестрадал за свою жизнь. И вот еще что… Когда умирает кто-то из моих питомцев, оленей, когда страдания отпускают его и он уходит в мир иной, я тоже всегда плачу, оплакиваю потерю, жалею себя, потому что в эту минуту жалею и об утрате животного. Пойми же ты, Майя! Даже если ты отказываешься верить в то, что жизнь существует не только на земле, постарайся понять, что печаль и горечь утраты – это то немногое, что оставляют нам близкие люди, уходя в мир иной. Они оставляют это нам и для нас.
Я бросила на сестру уважительный взгляд, внутренне поразившись ее спокойному принятию вещей такими, какими они есть на самом деле. А еще, мне пришлось признаться самой себе, что ту часть своего «я», которую Тигги именует «душой», я вполне осознанно похоронила в себе много лет тому назад.
– Спасибо тебе, Тигги. И мне действительно жаль, что я пропустила обед.
– Да немногое ты и потеряла. К концу трапезы за столом остались только мы с Алли. Электра ушла собирать вещи, сказала, что она и так переела, а Сиси и Стар еще не вернулись из Женевы. Они рано утром уехали на встречу с Георгом Гофманом.
– Ма сказала мне. Наверняка Сиси поехала утрясать вопрос с деньгами.
– Полагаю, да. Ты же в курсе, ей дали место в Академии искусств в Лондоне. Само собой, она горит желанием поучиться на этом курсе. Но обучение не из дешевых, да и жить где-то надо. Тоже деньги нужны.
– Все так.
– Знаю, что папина смерть затронула тебя сильнее, чем всех нас, остальных. Мы же понимали, что ты жила здесь только потому, чтобы ему не было скучно одному… И чтобы присматривать за ним.
– Боюсь, Тигги, на самом деле это не так. Я жила здесь потому, что мне больше некуда было податься. Вот и вся моя правда, – сказала я, как отрубила.
– Как всегда, ты к себе несправедлива. Вне всякого сомнения, здесь ты осталась в том числе и из-за папы. Но папы больше нет, и отныне весь мир лежит у твоих ног. Разве не так? У тебя есть работа, которой ты можешь заниматься где угодно. Ты можешь поехать куда угодно. – Тигги мельком взглянула на свои часики. – О, мне тоже надо поторопиться и собрать вещи. До свидания, милая Майя. – Она порывисто обняла меня за плечи. – Береги себя, пожалуйста. И помни, я всегда на связи, если что. А почему бы тебе не приехать ко мне в Шотландию? Высокогорье – такая красивая местность, природа, дух захватывает… А воздух… Чистый и прозрачный. И общая атмосфера действует успокаивающе…
– Спасибо за приглашение, Тигги. Может быть, в один прекрасный день я и решусь на такое путешествие.
Тигги ушла, а я тоже собралась пойти и попрощаться с Электрой. Но не успела я дойти до пристани, младшая сестра сама возникла прямо передо мною.
– Я уезжаю, – начала она с места в карьер. – Мой агент сообщил мне, что они разорвут со мной контракт, если я не появлюсь на съемках завтра утром.
– Понятно, надо поспешить.
– Эй! – Электра склонила голову набок и бросила на меня подозрительный взгляд. – С тобой все в порядке?
– Все нормально.
– Послушай, Майя. Папы больше нет. Так чего тебе тут торчать безвылазно? Может, нагрянешь к нам в Ла-Ла-Лэнд? Погостишь у нас с Митчем? У нас в саду имеется хороший гостевой домик. Можешь заселяться туда в любое время.
– Спасибо, Электра. Будь на связи, ладно?
– Конечно, буду. Ну что? До скорой встречи? – воскликнула Электра, когда мы подошли к пристани. Я увидела, как Сиси и Стар спускаются с катера на пирс.
– Привет, девчонки! – бросила нам Сиси и широко улыбнулась. Из чего безошибочно следовало, что поездка в Женеву удалась.
– Уезжаешь, Электра? – спросила у сестры Стар.
– Да. Мне надо срочно вернуться в Лос-Анджелес. Некоторым ведь приходится зарабатывать на жизнь самостоятельно, как ты знаешь, – не преминула она отпустить колкость, явно адресованную Сиси.
– Зато некоторые используют в этой жизни свои мозги, а не тело, – не оставила без ответа выпад сестры Сиси. Но в этот момент на пристани появились Алли и Тигги.
– Что ж, девочки, пора прощаться, – сказала Алли. – До свидания, Электра. – Она подошла к сестре и расцеловала ее в обе щеки. – Давайте постараемся вскоре снова собраться вместе.
– Конечно, встретимся, – согласилась с ней Электра и поцеловала Стар, намеренно проигнорировав Сиси.
– Обязательно! – подтвердила слова сестры Тигги и обняла всех по очереди. К Стар она подошла последней, обняла ее и что-то тихо прошептала на ухо, и Стар ответила тоже шепотом.
– Все! Поехали! – приказала Электра капитану катера. – Иначе я рискую опоздать на свой самолет.
Тигги и Электра проворно взошли на катер, мотор взревел, а мы, все четверо, оставшиеся на берегу, принялись махать им вслед. А потом всей гурьбой пошли в дом.
– Думаю, нам со Стар тоже нужно трогаться в путь, но чуть позже, – сказала Сиси.
– Зачем? Разве мы не можем задержаться немного дольше? – возразила Стар немного грустным тоном.
– А что нам тут делать? Папы больше нет, с юристом мы все вопросы обговорили. Нужно незамедлительно отправляться в Лондон и заниматься там поисками подходящего жилья.
– Ты права, – покорно согласилась с ней Стар.
– А чем ты, Стар, будешь заниматься в Лондоне, пока Сиси будет учиться в своей Академии искусств? – поинтересовалась у нее Алли.
– Пока еще не знаю, – честно призналась Стар.
– Ты же собиралась записаться в лондонскую кулинарную школу Кордон блю. Забыла уже? – напомнила ей Сиси. – Она у нас такой замечательный повар, – добавила она, обращаясь уже непосредственно ко мне. – Все, я побежала, посмотрю расписание на ближайшие рейсы. Если мне не изменяет память, есть рейс из Женевы в Хитроу на восемь часов вечера. Вот он-то нам подходит идеально.
Сиси и Стар скрылись в доме. Мы с Алли молча смотрели им вслед.
– Ничего не говори, – вздохнула я. – Сама знаю.
– Раньше я всегда думала, что такая тесная связь между ними только на пользу. То есть когда они были еще детьми… Ведь они же у нас обе средненькие, – задумчиво бросила Алли.
– А я помню, как отец намеренно хотел отправить их учиться в разные школы, но Стар тогда закатила самую настоящую истерику, просила отца не разлучать ее с Сиси, – ответила я, вспомнив эпизод из давнего прошлого.
– Беда в том, что ни у кого из нас нет прямого доступа к Стар. С ней же даже невозможно поговорить наедине. С ней все в порядке? Выглядит она ужасно, в сравнении с тем, как я ее видела в последний раз.
– Понятия не имею, Алли, что с ней и как она, – честно призналась я. – Порой мне вообще кажется, что я совершенно не знаю Стар.
– Что ж, если Сиси с головой уйдет в свою учебу в Академии, а Стар тоже подыщет себе какое-нибудь подходящее занятие, то, будем надеяться, жизнь постепенно начнет разводить их в разные стороны. Давай посидим немножко на террасе. Я пойду, попрошу Клавдию, чтобы она принесла тебе пару сэндвичей. Ты очень бледненькая, Майя, и обед пропустила. Мне хочется кое-что обсудить с тобой. Не возражаешь?
Я молча согласилась и уселась на солнышке. Его тепло приятно грело мое лицо, и я немного расслабилась. Алли вернулась из дома и уселась рядом со мной.
– Сейчас Клавдия принесет тебе перекусить. Майя, не хочу показаться любопытной, но все же… Ты вчера прочитала папино письмо?
– Прочитала, но только сегодня утром, – честно призналась я.
– И оно тебя расстроило, да?
– Поначалу – да, но теперь со мной все в порядке. Честно, Алли. – Мне не хотелось обсуждать с сестрой эту тему. Одно дело – ненавязчивое сочувствие Тигги, которое и согрело меня, и успокоило. Но я хорошо знаю характер Алли. Ее повышенное внимание к моей персоне может закончиться тем, что она вознамерится взять меня под свой неусыпный контроль. – А ты сама прочитала?
– Да, я тоже прочитала. Папа написал мне красивое письмо, я даже расплакалась, читая. Но одновременно оно подняло мой дух. Все утро я просидела в Интернете, разыскивала свои координаты. И ваши тоже. Сейчас я точно знаю, где каждая из нас появилась на свет. Между прочим, вас подстерегает несколько сюрпризов, – добавила она, но в этот момент на террасе появилась Клавдия. Она принесла тарелку с сэндвичами, которую поставила передо мной.
– Итак, тебе известно, где все мы родились, – уточнила я на всякий случай. – Ну и где же, к примеру, родилась я? Знаешь?
– Да. Или, во всяком случае, знаю ключ к разгадке того, где папа нашел всех нас. Хочешь знать, Майя? Могу сказать… А могу предоставить тебе возможность заняться самостоятельными поисками.
– Я… сама не знаю, – ответила я, почувствовав в желудке неприятную пустоту.
– Одно могу сказать! Папа изрядно поколесил по свету.
Я взглянула на Алли и невольно позавидовала ей. Хотелось бы и мне сохранять такую же невозмутимость в сложившихся обстоятельствах: смерть отца и все то необычное, что с ней связано, откровения по поводу нашего рождения.
– Так тебе известно, где именно ты появилась на свет? – спросила я у нее.
– Да, хотя пока получается какая-то бессмыслица.
– А остальные девчонки? Им ты рассказала, где они родились?
– Нет. Но я им объяснила, как следует искать координаты с помощью программы «Земля Гугл». Хочешь, и тебе объясню? А могу сразу назвать место твоего рождения. – Красивые голубые глаза Алли буквально впились в меня.
– Пока я не уверена, что сильно хочу этого.
– Что ж, думаю, ты и без посторонней помощи с легкостью отыщешь сама. Там все просто.
– Наверное, я так и сделаю, когда буду внутренне готова к такому шагу, – ответила я как можно тверже, невольно чувствуя, что я снова, как всегда, плетусь в хвосте у Алли.
– Я тебе подробно распишу всю процедуру, как точно определить положение координат. На тот случай, если ты все же захочешь узнать тайну своего рождения. Кстати, ты перевела с греческого те надписи, которые выгравированы на армиллярном шаре?
– Да, все перевела.
– Интересно, какое напутствие папа заготовил для меня? – нетерпеливо воскликнула Алли. – Скажи, что там написано. Пожалуйста!
– Точно не помню. Сейчас схожу к себе и перепишу перевод для тебя.
– Спасибо! – прочувствованно поблагодарила меня Алли.
Я надкусила один из сэндвичей, которые Клавдия приготовила для меня, и снова мысленно, уже, наверное, в тысячный раз, пожалела о том, что я не такая боевая, как Алли. У той все легко, все делается быстро и одним махом. Ее никогда не пугали никакие неприятные сюрпризы, которые может преподнести жизнь. И занятие она себе выбрала опасное, сопряженное с постоянным риском, а часто и с одиночеством. Противостоять морским волнам, которые могут за одну секунду перевернуть вверх дном то утлое суденышко, которым она управляет. В этом постоянном противоборстве со стихией весь характер Алли и, пожалуй, самая точная метафора того, кто она есть на самом деле. Думаю, она единственная из всех сестер, кто умудряется жить в ладу с собой. Она изначально не настроена на негатив. Любые превратности судьбы она воспринимает всегда позитивно. Что-то пошло не так? Ничего страшного. Просто жизнь преподала еще один урок. Надо его хорошенько усвоить и двигаться дальше.
– Получается, что мы с тобой владеем информацией, которой можем поделиться и с другими сестрами. Если они, конечно, сами захотят покопаться в собственном прошлом, – задумчиво бросила Алли.
– Можем, – согласилась я с ней. – Но, мне кажется, еще слишком рано браться за разгадки тех тайн, которые оставил нам отец.
– Может, ты и права, – вздохнула Алли. – Кстати, регата в Кикладах уже на носу. Мне нужно уезжать, и поскорее, чтобы присоединиться к другим членам нашей команды. Если честно, Майя, то, что я увидела пару дней тому назад вблизи Делоса, по-прежнему не выходит у меня из головы. Чувствую, мне сейчас будет чертовски трудно плыть под парусом в открытое море.
– Понимаю тебя, – сказала я, а сама удивилась. Я всегда считала Алли такой мужественной и сильной, но, оказывается, и ей знакомо чувство неуверенности и даже страха. Неожиданное открытие. – Все будет хорошо, Алли. Я в этом уверена.
– Надеюсь. Впервые я испытываю такой мандраж перед соревнованиями.
– Господи, Алли! Да для тебя морские гонки – привычное дело. Ты столько лет занимаешься парусным спортом. Не позволяй себе распускаться.
– Ты права. Постараюсь выложиться по полной для нашей общей командной победы. И в память об отце тоже. Спасибо тебе, Майя. Знаешь, раньше я часто задумывалась над тем, как так получилось, что спорт стал главным в моей жизни. Помнишь, как в юности я мечтала стать профессиональной флейтисткой? Но уже к моменту окончания музыкальной школы гонки на яхтах вытеснили из моей жизни все остальное.
– Конечно, я все хорошо помню, – улыбнулась я в ответ. – В тебе столько талантов, Алли. Но, признаюсь, порой мне не хватает твоей игры на флейте.
– Представь себе, и мне тоже. Смешно, да? Ну а что ты? Не заскучаешь здесь в полном одиночестве?
– Не заскучаю, не волнуйся. Рядом же Ма… и потом моя работа… Обещаю, со мной все будет в полном порядке.
– Что, если через месяц-другой ты приедешь ко мне? Совершим небольшой круиз. Поплывем, куда захочешь. Например, вокруг побережья Амальфи. Там очень красивые места, одни из моих самых любимых. А я прихвачу с собой флейту и буду играть тебе на ней по вечерам, – грустно улыбнулась Алли.
– Прекрасная идея… поживем – увидим, как все будет складываться. В данный момент я страшно занята. У меня перевод в работе.
– Нам удалось заказать два билета до Лондона, – радостно прокричала Сиси, появившись на террасе позади нас. – Через час Кристиан доставит нас прямо в аэропорт.
– Пойду и я пошарю в интернете. Вдруг найдется лишний билетик на один из ближайших рейсов до Ниццы. Тогда я поеду вместе с вами, – подхватилась со своего места Алли. – Майя, не забудь про надпись для меня, ладно? – Она поспешно скрылась в доме.
– Встреча с Георгом прошла удачно? – поинтересовалась я у Сиси.
– Все отлично, – кивнула та в ответ. – Как я понимаю, ты уже перевела все наши надписи? – Она придвинула к себе стул и уселась на него.
– Да.
– А Алли сказала мне, что она уже определила все наши координаты.
– Ты уже прочитала папино письмо? – спросила я у Сиси.
– Пока нет. Мы со Стар решили так. Подберем момент, когда останемся вдвоем и никто нам не будет мешать. Тогда и прочитаем. Кстати, твой перевод нам тоже очень поможет. Напиши, пожалуйста, текст этих высказываний для меня и для Стар и не забудь отдать нам конверт с переводом, пока мы не уехали. Я попрошу Алли сделать то же самое и с нашими координатами.
– Перевод надписи, адресованной непосредственно тебе, я вручу тебе, Сиси. Что же до Стар, то папа в письме ко мне предупредил, чтобы я отдала перевод каждой из сестер по отдельности, лично в руки. Так я и поступлю, – ответила я, сама удивившись тому, как легко далась мне эта ложь.
– Ладно! – недовольно пожала плечами Сиси. – Все равно же мы поделимся друг с другом. – Внезапно Сиси бросила на меня сочувственный взгляд. – А что ты? Не затоскуешь здесь одна, без папы? Что будешь делать?
– У меня же есть работа. Она не оставляет мне времени на посторонние мысли, – снова повторила я, как заведенная, свой главный аргумент.
– Понятное дело. Но мы же все понимаем, ты жила здесь только ради папы. В любом случае имей в виду, мы со Стар будем счастливы, если ты навестишь нас в Лондоне. Как только мы подыщем себе подходящую квартиру, сразу же и приезжай. Кстати, я уже начала переговоры с некоторыми риелторскими агентствами, занимающимися сдачей квартир внаем. Словом, ждем в гости.
– Спасибо за приглашение, Сиси. Очень мило с твоей стороны. Обязательно дам тебе знать, когда надумаю выбраться в Лондон.
– Вот и отлично! Майя, можно тебя кое о чем спросить?
– Конечно, Сиси.
– Как думаешь, папа… любил меня?
– Что за странный вопрос! Конечно, любил. Он нас всех любил одинаково.
– Да, но вот только…
Я увидела, как пальцы Сиси нервно пробежались по поверхности стола, словно по клавишам рояля.
– Что «только»? – спросила я напрямик.
– Хорошо! По правде говоря, я боюсь открывать папино письмо. Ты же знаешь, я не самый чувствительный человек на свете. Да и вообще, я всегда понимала, что мои отношения с отцом не были особенно близкими. Не дура же я! Знаю, что люди говорят за моей спиной. Дескать, я слишком прямолинейная, чересчур напористая, ужасно практичная. Все так считают. За исключением Стар, конечно. Но что же поделать? Так уж я устроена. Все свои чувства я переживаю внутри себя. Понимаешь?
Неожиданное признание Сиси поразило меня. Я невольно ласково коснулась рукой ее руки.
– Я тебя хорошо понимаю, Сиси. Но и ты послушай меня. Помню, когда тебя младенцем привезли сюда и Ма была в полной растерянности, потому что ты появилась в доме почти сразу же после Стар, я тогда спросила у папы, зачем он так скоро привез к нам очередную сестричку. На что он ответил так. Ты была таким неповторимым, таким не похожим ни на кого младенцем, что он просто вынужден был забрать тебя с собой. Чистая правда!
– Так он сказал?
– Так он сказал.
Впервые за все годы, что я знаю Сиси, мне показалось, что она готова расплакаться.
– Спасибо тебе, Майя. Большое спасибо! – растроганно поблагодарила она меня. – А сейчас мне пора. Нужно еще найти Стар и предупредить ее о том, что мы уезжаем через час.
Наблюдая за тем, как Сиси направилась к дверям и скрылась в доме, я вдруг подумала, что смерть отца сильно изменила всех нас, его дочерей.
* * *
Часом позже я вручила каждой из сестер перевод надписи, адресованной конкретно ей. И снова я стояла у причала, провожая девочек. Долго следила за тем, как катер стремительно уносит всех троих – Алли, Сиси и Стар по водам Женевского озера прочь от нас. Все они уже на пути к своей привычной жизни. Вернувшись к себе, я налила стакан вина и принялась размышлять над тем, как все сестры по очереди предложили мне стать частью их жизни. Прими я все приглашения от девочек и приведи их в исполнение, то тогда, пожалуй, за весь следующий год мне пришлось бы исколесить буквально весь земной шар, чтобы приобщиться к тем мирам, в которых они сейчас обитают.
Но вместо заманчивых путешествий я по-прежнему безвылазно сижу в отчем доме. А ведь было же и у меня нечто другое, была жизнь за стенами этого дома. Просто я ее не помню и ничего не хочу о ней знать.
Я решительным шагом направилась к себе в кабинет, включила компьютер. Наверное, наступил момент получить ответ на свой главный вопрос: кто я есть. Откуда пришла в этот мир? Где мои настоящие корни?
У меня слегка дрожали руки, пока я получала доступ в программу «Земля Гугл». Я аккуратно набрала в поисковике свои координаты, как объяснила мне Алли, и, затаив дыхание, стала ждать, какой ответ выдаст ноутбук касательно моей родословной. Но вот небольшой шар на экране, имитирующий глобус, слегка повернулся вокруг своей оси, и стали проясняться детали. Итак, место моего рождения установлено.
