Мы с Мариной долго махали руками и посылали воздушные поцелуи, наблюдая за тем, как Майя уплывает от нас на катере. В двух чемоданах, забитых под самую завязку, она увозила с собой самые дорогие ее сердцу сокровища. И, само собой, триста пакетиков растворимого чая «Английский завтрак». По ее словам, в Рио она такого не нашла. Хотя она и заверила нас, что вскоре вернется, мы с Мариной обе отлично понимали, что едва ли такое случится в обозримом будущем. А потому были взволнованны и растроганны до слез при виде моей старшей сестры, уплывающей от нас, чтобы начать новую жизнь. Еще немного, и Майя исчезла из виду.

– Я так рада за нее, – промолвила Марина, украдкой смахивая слезы с глаз, когда мы уже возвращались домой. – Флориано – чудесный человек, такой милый. Красавец к тому же. По словам Майи, и его маленькая дочка тоже очень красивая.

– Повезло Майе! – отозвалась я. – Сразу получит готовую семью. Быть может, этот ребенок хоть как-то компенсирует ей ту утрату, которую она понесла когда-то.

Марина бросила на меня выразительный взгляд.

– Майя рассказала тебе?

– Да, вчера. Честно говоря, я была шокирована. И даже не столько тем, что тогда случилось, сколько ее колоссальной выдержкой. Надо же! Столько лет держать все это в себе. Между прочим, – добавила я тоном завзятой эгоистки, – меня немного задело и даже обидело, что она не захотела довериться мне и поделиться своей тайной. Но ты-то уж наверняка все знала? – спросила я у Ма, проходя вслед за ней на кухню.

– Да, милая, знала. Именно я и помогала ей тогда. В любом случае что сделано, то сделано. А Майя, слава богу, наконец снова обрела желание жить. А ведь признаться честно, – Марина включила плиту и поставила чайник на огонь, – я порой думала, что она никогда не оправится от своей душевной травмы.

– Мы все переживали за нее, хотя и не знали причин. Я помню, какой жизнерадостной она была в юности. Можно сказать, вся светилась от счастья. А потом переменилась буквально за одну ночь. Помню, я поехала в Париж навестить ее, когда она снова приступила к своим занятиям на третьем курсе Сорбонны. Она показалась мне тогда такой тихой… и замкнутой. Вся ушла в себя. – Я вздохнула. – Помню, я проскучала всю неделю. Майя никуда не хотела ходить со мной. А я ведь впервые оказалась в Париже, и мне в ту пору было всего лишь шестнадцать. Сейчас-то я понимаю, чем именно было вызвано ее такое странное поведение. Но тогда… Ты же знаешь, в ранней юности я обожала Майю, можно сказать, она была моим идолом. Вот почему меня так сильно расстроило то, что она так и не посчитала возможным открыться мне и все рассказать.

– Думаю, она обошлась так не только с тобой. Она спряталась в свою скорлупу от всех нас, – попыталась утешить меня Марина. – Если кто и сумеет снова вернуть ее к жизни, научит доверять людям, так это тот молодой человек, с которым она познакомилась в Рио. Что будешь? Чай или что-то попрохладнее?

– Спасибо, достаточно просто стакана воды. По правде говоря, Марина, мне кажется, что ты сама не на шутку влюбилась в этого Флориано! – пошутила я, принимая из рук Марины стакан с водой.

– Он действительно очень красивый, – бесхитростно призналась Марина.

– Тогда я просто сгораю от нетерпения побыстрее познакомиться с ним. Но вот Майя уехала. Чем сама станешь заниматься?

– О, за меня можешь не волноваться. У меня тут куча дел. Скучать без работы точно не буду. Просто чудо какое-то, что вы, девочки, вдруг так зачастили сюда, в свой родной дом. И просто так, безо всякого предупреждения. – Марина глянула на меня с улыбкой. – Между прочим, на прошлой неделе меня навещала Стар.

– Правда? Одна? Без Сиси?

– Одна, – коротко ответила Марина, как всегда, тактично уклонившись от дальнейших комментариев. – Для меня всегда счастье, когда кто-то из вас приезжает сюда, в Атлантис.

– Но без папы здесь все стало другим, – неожиданно сказала я.

– Конечно, – охотно согласилась со мной Марина. – Хотя, с другой стороны, ты только представь себе, как бы он сейчас гордился тобой, зная, что тебя ждет в ближайшем будущем. Ты же знаешь, как он сам обожал парусный спорт.

– Все так, – грустно улыбнулась я. – Но, возвращаясь к прежней теме, ты же знаешь, что отцом ребенка Майи был Зед, сын Крига Эсзу?

– Знаю. Пойду, попрошу Клавдию приготовить нам ужин к семи вечера, – резко перевела она разговор на другое. – Ведь ты же завтра уезжаешь с самого утра?

– Да. А я тем временем проверю свою электронную почту. Можно я воспользуюсь папиным кабинетом?

– Конечно, можно. Запомни, Алли, отныне весь этот дом принадлежит тебе и твоим сестрам, – ответила Марина, терпеливо втолковывая мне эту непреложную истину.

Я поднялась к себе в спальню, взяла ноутбук, снова спустилась вниз и направилась в кабинет отца. Впервые в жизни уселась за его письменный стол, осторожно пристроившись на его рабочем кресле. Потом включила компьютер и стала ждать, пока он загрузится, вперив взор в пустой экран. Лениво скользнула взглядом по нагромождению предметов, которые папа хранил на своих полках.

Компьютер сообщил мне, что, не успев открыться, уже отключается, чтобы осуществить перезагрузку. Я встала с кресла и подошла к папиному проигрывателю CD-дисков. Все мы уже давно уговаривали его отказаться от этого старья и перейти на айпад, но отец, несмотря на то что его кабинет был забит новейшими компьютерными системами и самым сложным электронным оборудованием, упорно твердил нам в ответ, что он уже слишком стар, чтобы гоняться за новинками, и предпочитает «видеть» ту музыку, которую хочет прослушать. Я включила проигрыватель. Интересно, какую музыку слушал Па Солт в последний раз? Комната сразу же заполнилась начальными аккордами пьесы Эдварда Грига «Утреннее настроение» из его сюиты «Пер Гюнт».

Я замерла на месте, охваченная внезапной волной воспоминаний. Это была любимая мелодия папы, и он часто просил меня наиграть ему вступительные аккорды на флейте. Эта музыкальная тема, в сущности, стала лейтмотивом моего детства. Она напомнила мне те счастливые мгновения, когда мы с отцом рано утром, еще на восходе солнца, уходили под парусом в плавание по озеру, и отец терпеливо учил меня, как надо правильно обращаться с парусом.

Как же мне его не хватает. Как я тоскую о нем.

И еще об одном человеке.

Музыка лилась из скрытых динамиков, величественные, прекрасные звуки наполнили все свободное пространство вокруг меня. Поддаваясь внезапному порыву, я схватила трубку телефона, стоявшего на письменном столе, чтобы позвонить.

Приложив трубку к уху, стала набирать номер и тут же поняла, что на линии есть кто-то еще. Знакомый голос, привычные с детских лет интонации заставили меня вздрогнуть.

– Алло! – крикнула я в трубку и тут же отключила проигрыватель, чтобы окончательно убедиться в том, что это был его голос.

Но вместо голоса я услышала в трубке лишь длинные гудки и поняла, что он ушел.