Проснувшись поутру, я снова извлекла из сейфа письма Яры и стала заново перечитывать те из них, которые Изабелла писала Лоен из Парижа. На сей раз я читала их не столько как заинтересованное лицо, в надежде найти подходящую зацепку для подтверждения своего родства, сколько как историк. Как это, к примеру, делал Флориано. И мне стало понятно, почему письма так взволновали его. Я отложила бумаги в сторону и откинулась на подушки. Мысли мои сами собой завертелись вокруг Флориано, его красавицы-дочери и ее маме, которой, судя по моим прикидкам, едва-едва за двадцать.

Признаться, меня немного удивил выбор Флориано. Избрать себе в спутницы жизни столь юную особу. С другой стороны, я почувствовала легкий укол зависти и даже ревности, когда увидела мать и дочь на пороге квартиры Флориано. Порой мне кажется, что все люди на белом свете живут в любви и согласии друг с другом, все, кроме меня, горемычной.

Я приняла душ, оделась и спустилась вниз. Впервые Флориано не оказалось на месте. Тогда я присела в уголке вестибюля и стала ждать. Флориано появился лишь через пятнадцать минут, он выглядел уставшим и крайне расстроенным.

– Прошу простить меня, Майя. Но моя встреча с педагогами затянулась дольше, чем я предполагал.

– Все в порядке, Флориано. Нет проблем, – заверила я его, садясь в машину. – А как сама встреча? Надеюсь, прошла хорошо?

– Ну, когда тебе сообщают, что у твоего ненаглядного дитяти есть проблема, которую едва ли удастся решить в обозримом будущем, если вообще удастся, то я бы не говорил, что встреча прошла хорошо. – Флориано вздохнул. – Немного утешает лишь то, что дислексия у дочери выявлена на самой ранней стадии. Надеюсь, что Валентина сможет получить всю необходимую профессиональную помощь и поддержку. Вот она, ирония судьбы! Я – профессиональный писатель, а мой ребенок обречен на то, чтобы всю жизнь бороться с неподдающимися ему словами.

– Да, это очень больно. Мне искренне жаль, – промямлила я, не зная, что еще можно сказать в подобной ситуации.

– Она такая славная девочка, да и жизнь у нее совсем даже не простая.

– К счастью, если судить по тому, что я увидела вчера, у нее, по крайней мере, есть любящие отец и мать.

– Только любящий отец, – возразил Флориано. – Увы-увы, но моя жена умерла, когда Валентина была еще совсем маленькой. Легла в больницу, чтобы сделать пустяшную операцию, через два дня вернулась домой, но рана стала гноиться. Разумеется, мы тут же обратились за помощью, однако врачи нас успокоили, заверили, что все образуется и рана заживет. А через две недели Андреа умерла от заражения крови. Теперь вы понимаете, почему система бразильского здравоохранения вызывает у меня лишь самые негативные эмоции.

– Все это просто ужасно, Флориано. А я вчера подумала…

– Что Петра – мать Валентины? – Флориано улыбнулся, и на какое-то мгновение черты его лица разгладились. – Майя, этой девушке нет еще и двадцати, но я польщен тем, что вы подумали, будто такой старик, как я, может привлечь к себе внимание юной и красивой девушки.

– Простите меня. – Я вспыхнула от собственной неловкости.

– Петра – студентка, учится в нашем университете и живет у меня на правах квартирантки, а заодно помогает, присматривает за Валентиной, что крайне важно, особенно когда у дочери начинаются каникулы в школе. К счастью, родители моей покойной жены, дедушка и бабушка Валентины, живут неподалеку и часто забирают ее к себе, главным образом когда я работаю над очередной книгой. Они вообще хотели забрать внучку к себе, но я отказался. Конечно, одному растить ребенка намного сложнее, но пока мы как-то справляемся. К тому же Валентина – очень хорошая девочка, никаких капризов.

Я бросила на Флориано уважительный взгляд. Снова он предстал предо мной в совершенно новом свете. Определенно, этот человек не перестает удивлять меня. А еще я подумала, какой же уныло пустой выглядит моя собственная жизнь в сопоставлении с его жизнью, в которой полно всевозможных проблем и трудностей.

– А у вас есть дети, Майя? – спросил он меня.

– Нет, – коротко бросила я в ответ.

– Не планируете обзавестись ими в обозримом будущем?

– Едва ли я могу строить подобные планы. Ведь рядом со мной нет никого, кто помог бы мне в их реализации.

– А вы вообще, Майя, влюблялись когда-нибудь?

– Да, один раз. Но ничего хорошего из этой любви не вышло.

– Уверен, кто-нибудь обязательно появится на вашем горизонте. Одной жить трудно. Вот я, к примеру, хоть у меня и есть Валентина, а все равно порой накатывают такие приступы одиночества, которые потом преодолеваешь с большим трудом.

– Зато так спокойнее, – едва слышно пробормотала я, прежде чем подумать.

– Спокойнее, говорите вы? – Он бросил на меня удивленный взгляд. – Бог мой! Майя! Что вы такое несете? В моей жизни было полно страданий и боли, особенно после смерти жены. Но никогда – ей-богу! – я не стремился к тому, чтобы сделать свою жизнь «спокойной».

– Я не то хотела сказать, – мгновенно пошла я на попятную, снова заливаясь краской стыда.

– Нет, знаете ли, вы сказали именно то. Нельзя отгораживаться от жизни, прятаться в свою скорлупу. Такая тактика никогда не срабатывает. Тем более от себя ведь никуда не спрячешься. По крайней мере раз в день, каждое утро приходится лицезреть собственную физиономию в зеркале. По-моему, вы точно делаете ставку не на то число! – Видно, почувствовав мое внутреннее напряжение, Флориано решил разрядить обстановку и тут же сменил тему разговора: – Итак, каковы наши действия, когда мы приедем в монастырь? – Он слегка улыбнулся, искоса глянув на меня.

– А что предлагаете вы? – не очень уверенно спросила я, еще не вполне оправившись от его реакции на мою последнюю реплику.

– Для начала поинтересуемся, не поступила ли к ним ваша бабушка. А там посмотрим…

– Ладно.

Остаток пути мы проехали в полном молчании. Я всю дорогу продолжала жалеть о том, что сболтнула лишнее, чем вызвала законную отповедь со стороны Флориано. Я выглянула в окно автомобиля. Город уже остался позади, дорога пошла в гору.

Наконец мы съехали с шоссе на гравийную дорогу, петляющую среди полей, и, проехав еще немного, остановились перед большим мрачным зданием из серого камня. Монастырь Святого Себастьяна, покровителя города Рио-де-Жанейро, был воздвигнут двести лет тому назад и, судя по его внешнему виду, с тех пор в нем ничего не изменилось.

– Ну что? Дерзнем? – спросил у меня Флориано и слегка пожал мою руку, словно хотел приободрить.

– Дерзнем, – ответила я.

Мы вышли из машины и направились к входу.

Вошли внутрь и очутились в огромном холле, в котором гулким эхом отдавался каждый наш шаг. Вокруг ни души. Я бросила на Флориано вопросительный взгляд.

– Все же это прежде всего действующий монастырь, а не больница, – пояснил он. – Возможно, больничные палаты занимают отдельное крыло. А вот то, что нам надо! – Он указал на старомодный бакелитовый звонок, установленный на стене возле двери. Нажал, и мы услышали громкий звук где-то в глубине здания. Через какое-то время в холле появилась монахиня. Она сразу же направилась к нам.

– Что вам угодно?

– Пожалуйста, помогите нам прояснить одну ситуацию. Мы полагаем, что бабушка моей жены находится в вашем монастыре, – начал Флориано. – Мы никак не могли подумать, что ее переезд сюда будет таким скорым. Нас очень волнует состояние ее здоровья.

– Назовите, пожалуйста, имя больной.

– Сеньора Беатрис Карвальо. Она, скорее всего, приехала сюда в сопровождении своей служанки Яры.

Монахиня внимательно обозрела нас, потом кивнула головой.

– Да, и сеньора Карвальо, и ее служанка находятся здесь. Но сейчас приема посетителей нет. К тому же сеньора Карвальо настоятельно просила, чтобы ее не беспокоили. Вы же знаете, как она тяжело больна.

– Знаем, – немедленно подтвердил Флориано. – Мы и сами не хотим лишний раз беспокоить сеньору Карвальо. Но, быть может, вы разрешите нам поговорить с ее служанкой Ярой? Просто для того, чтобы поинтересоваться, не нужно ли что привезти из дома. Мы мигом обернемся туда и обратно и доставим все, что надо.

– Подождите здесь. А я пока пойду, поищу сеньора Кантерино.

Монахиня повернулась к нам спиной и ушла. Я в немом восхищении глянула на Флориано.

– Хорошо сработано! – воскликнула я.

– Подождите радоваться, – немедленно остудил мой пыл Флориано. – Еще посмотрим, захочет ли Яра разговаривать с нами и какова будет ее реакция на наш приезд. Лично я предпочту встретиться лицом к лицу с целой бандой вооруженных разбойников, чем иметь дело со стаей монахинь, ревностно стерегущих свою паству, особенно тех овечек, которые доживают последние дни на этом свете.

– Но мы уже хотя бы знаем, где сейчас находится сеньора Карвальо.

– Да, и все благодаря вам, Майя, – похвалил он меня. – Вот что значит – доверять собственным инстинктам. Они никогда не подведут.

Чтобы хоть как-то скоротать время ожидания, я вышла на улицу и уселась на скамью, откуда открывался просто потрясающий вид на Рио, раскинувшийся внизу. Вся городская суета большого мегаполиса вдруг отступила куда-то прочь. Я предалась своим мыслям, но тут раздались звуки колокола, призывающего обитательниц монастыря к чтению молитвы Богородице. Значит, уже полдень. На меня вдруг снизошли умиротворение и покой, и я неожиданно подумала, что, наверное, тоже с радостью бы провела свои последние дни в такой атмосфере. Даже само расположение монастыря высоко в горах наводило на мысль о том, что он занял некое промежуточное место между грешной землей и небесами обетованными.

Кто-то осторожно тронул меня за плечо, и я мгновенно оторвалась от своих созерцательных размышлений. Оглянулась и увидела Флориано и Яру. Последняя была в крайне возбужденном состоянии.

– Оставлю вас, дамы, на какое-то время наедине друг с другом, – дипломатично сказал Флориано и направился по дорожке в глубь сада.

Я поднялась со скамейки.

– Добрый день, Яра. Спасибо за то, что согласились со мной встретиться.

– Как вы нас отыскали? – шепотом вопросила меня Яра, словно опасаясь того, что ее хозяйка, упрятанная сейчас за толстенными монастырскими стенами, может услышать наш разговор. – Сеньора Карвальо будет очень раздосадована, если узнает, что вы были здесь.

– Присядьте, пожалуйста, Яра. – Я жестом указала на скамейку.

– Я не могу задерживаться надолго. Пару минут, не более того. Потому что если сеньора Карвальо узнает, что я беседовала с вами…

– Обещаю, мы незамедлительно оставим в покое вас обеих. Однако, Яра, вы должны понять и меня. После того как я прочитала те письма, которые вы мне дали, мне позарез необходимо переговорить с вами еще раз. И вы прекрасно знаете, почему у меня возникла такая потребность.

Какое-то время Яра молчала. Потом безвольно опустилась на скамейку и вздохнула.

– Понимаю, – наконец тихо проронила она и добавила: – Лучше бы я их вам не отдавала.

– Тогда зачем отдали?

– Потому что… потому… – Яра слегка повела своими костлявыми плечами. – Что-то подсказывало мне, что я должна так поступить. Хочу, чтобы вы знали. Сеньора Карвальо знает о прошлом своей матери очень мало. Ее отец всячески оберегал дочь после того, как…

Яра принялась нервно разглаживать юбку ладонями своих худых рук.

– После чего? – настойчиво переспросила я.

Яра покачала головой:

– Я не стану беседовать с вами здесь. Вы просто не понимаете… Сеньора Карвальо приехала сюда умирать. Она очень больна, и ей осталось совсем немного времени. Пожалуйста, оставьте ее в покое.

– Я все отлично понимаю. Но, пожалуйста, сеньора Яра, расскажите мне о том, что вы знаете. Что случилось с Изабеллой Бонифацио после ее возвращения из Парижа?

– Она вышла замуж за вашего прадедушку Густаво Айрис Кабрала.

– Это я знаю. А дальше? А Лорен Бройли? Мне известно, что он бывал в Бразилии. Своими глазами видела его фотографию, на которой он запечатлен рядом со статуей Христа. Я…

– Тише! – негромко прикрикнула на меня Яра и со страхом огляделась по сторонам. – Пожалуйста! Прошу вас! Не надо этих разговоров здесь.

– Тогда где? И когда? – насела я на нее, видя, что служанка буквально разрывается между чувством долга и верности по отношению к своей старой хозяйке и желанием поделиться со мной всем тем, что ей известно. – Клянусь вам, Яра, я приехала сюда вовсе не за тем, чтобы создавать вам лишние проблемы. Я просто хочу знать, кто я и откуда родом. Вполне законное право каждого человека – знать свою родословную, не так ли? И если вам что-то известно, то умоляю вас, расскажите мне. Обещаю, после этого я уеду.

Яра уставилась вдаль, туда, где на горе Корковадо возвышалась статуя Христа. Его голова и руки терялись среди густых облаков.

– Хорошо, будь по-вашему. Но не здесь. Завтра мне нужно будет съездить на виллу, забрать кое-какие вещи для сеньоры Карвальо. Она сама попросила меня об этом. Завтра в два часа я жду вас на вилле Каса дас Оркуидеас. А сейчас прошу вас, уходите!

Яра поднялась со своего места, и я последовала ее примеру.

– Спасибо! – крикнула я ей вдогонку, глядя, как она быстрым шагом удаляется от меня в сторону монастыря. Еще немного, и она исчезла за дверьми.

Я увидела, что Флориано уже ждет меня, опершись на капот своего «Фиата», и направилась к нему.

– Успех? – первым делом спросил он у меня.

– Она назначила мне встречу завтра днем на вилле, – ответила я. Флориано открыл дверцу автомобиля, и я села на переднее сиденье рядом с ним.

– Так это же фантастика, Майя! – воскликнул он, включая двигатель и трогаясь с места.

Уже на подъезде к городу я внезапно почувствовала непреодолимое желание расплакаться.

– С вами все в порядке? – спросил у меня Флориано, когда мы уже подъехали к отелю.

– Да, все нормально, – поспешно ответила я, не добавив больше ни слова, ибо почувствовала, как предательски дрогнул мой голос. Еще немного, и я, чего доброго, разревусь прямо в машине.

– Может, вечерком заглянете к нам на огонек? Валентина сегодня стряпает для меня ужин. С радостью примем вас в нашу компанию.

– Спасибо, но не стану надоедать.

– Никакого надоедания я тут не вижу, право же. Между прочим, у меня сегодня день рождения, – несколько смущенно добавил он. – В любом случае будем рады видеть вас у себя.

– Тогда с днем рождения, Флориано, – поздравила я его, чувствуя некую раздвоенность чувств. С одной стороны, вроде как бы я виновата в том, что не знала, а с другой – задело то, что Флориано ни словом не обмолвился об этом раньше. Иными словами, мгновенно расстроилась, сама не зная из-за чего.

– Спасибо. Если вы отказываетесь присоединиться к нашему ужину сегодня вечером, тогда что мы делаем завтра? Вас отвезти на виллу?

– Хватит, Флориано, услуг с вашей стороны. Вы и так сделали для меня слишком много. Я возьму такси.

– О чем речь, Майя? Мне в удовольствие сопровождать вас, – заверил он меня. – Вижу, вы чем-то расстроены. Не хотите поделиться?

– Нет. Отосплюсь хорошенько, и завтра все будет в порядке. – Я взялась за дверцу, чтобы открыть ее и выйти из машины. И в эту минуту Флориано ласково взял меня за запястье.

– Понимаю, у вас большое горе. Всего лишь каких-то пару недель тому назад вы потеряли отца. А потом эта… одиссея в собственное прошлое. Такое может кого угодно поставить на грань нервного срыва. Пожалейте себя, Майя, – мягко проговорил Флориано. – Если вам понадобится моя помощь, вы знаете, где меня искать.

– Спасибо, – поблагодарила я его еще раз, выбираясь из машины, и поспешно направилась в вестибюль гостиницы. А там сразу же села в лифт и поехала к себе на этаж. И только оказавшись у себя в номере, я наконец дала волю слезам. Хотя и сама не вполне понимала, почему плачу.

Выплакавшись всласть, я заснула и проснулась, почти успокоившись. Был уже пятый час вечера, и я снова отправилась на пляж, искупалась в бодрящих волнах Атлантики. Возвращаясь назад в отель, я вспомнила про Флориано и про то, что у него сегодня день рождения. Он проявил столько участия ко мне. Так почему бы мне не ответить ему признательностью? Заглянуть на ужин, прихватив с собой бутылку хорошего вина в качестве презента.

Моясь под душем, я представила себе, как шестилетняя Валентина готовит праздничный ужин для отца по случаю дня его рождения. Думать об этом без слез было невозможно. После смерти жены Флориано растит дочь практически в одиночку, хотя при желании мог бы отдать Валентину на воспитание ее дедушке и бабушке.

Я хорошо понимала, что именно расстроило меня в прошлый раз, когда я впервые увидела отца и дочь вместе. Их взаимная любовь и привязанность друг к другу сразу же бросались в глаза. А тут еще откровенные, бьющие прямо в цель, комментарии Флориано по поводу моей жизни, которые он обронил по пути в монастырь, они тоже вывели меня из себя.

«Майя, тебе уже давно пора научиться преодолевать себя», – стала я увещевать саму себя, стараясь проявить твердость духа. Пора научиться смотреть на мир шире. Ведь как-никак, а все то, что происходит со мной в последнее время, наглядно свидетельствует о том (и я это хорошо понимаю), что та скорлупа, в которой я жила все последние годы, медленно, но необратимо покрывается трещинами. Наружу выходит мое настоящее «я», ранимое и беззащитное. Вот и надо начинать справляться и с этим тоже.

Я оделась, взяла свой мобильник, к которому не прикасалась все последние три дня, и прослушала поступившие сообщения. Наверняка Ма уже сообщила Тигги и Алли о моем внезапном отъезде, и вот сейчас обе умоляют меня перезвонить им и хотя бы сказать, где именно я торчу в эту самую минуту. Что ж, я им обязательно перезвоню, но только завтра, после встречи с Ярой. Быть может, после разговора с нею у меня появятся все основания точно определить для себя, а потом сказать и им, на каком свете я все же нахожусь.

А пока я ограничилась коротенькими эсэмэсками. Дескать, со мной все в порядке, а вскоре я поделюсь с ними своими последними новостями. После чего еще раз обдумала принятое ранее решение и, выйдя из отеля, направилась в глубь Ипанемы в поисках какого-нибудь подходящего супермаркета. Нашла, купила две бутылки самого лучшего красного вина из того ассортимента, что у них имелся, и коробку шоколадных конфет для Валентины. Вокруг толпился народ. Площадь напротив супермаркета тоже кишела людьми, скорее всего, обитателями близлежащих жилых кварталов, которых манили к себе огни ночного торгового центра. Кое-как я пробралась сквозь толпу и вышла на улицу, на которой жил Флориано.

Поднявшись на крыльцо уже знакомого мне дома, я увидела, что на входной двери вместо домофона пять звонков. Нажала на первый из них, никакого ответа. Потом на второй, на третий… И наконец на последний. Тоже молчание. Я уже приготовилась развернуться и направиться назад, в гостиницу, когда вдруг услышала, как кто-то громко окликает меня сверху:

– Привет, Майя! Нажмите самый верхний звонок, и я вам открою.

– Хорошо, – ответила я и через минуту уже стояла у распахнутой двери квартиры Флориано.

– Мы тут, на кухне, – прокричал он откуда-то из глубины квартиры, когда я переступила порог. – Поднимайтесь наверх, на террасу. Я поднимусь следом.

Я стала подниматься по лестнице, остро чувствуя запах чего-то горелого. Этим запахом уже успели пропахнуть все комнаты внизу. Подошла к краю террасы и стала любоваться последними всполохами заката. Солнце медленно садилось за склон горы, на котором примостилась фавела. Наконец появился растрепанный Флориано. Он даже вспотел немного.

– Прошу простить меня, – торопливо начал объяснять он. – Но Валентина категорически отказалась от помощи. Днем Петра помогла ей отварить макароны. Оставалось лишь заправить их и угостить меня ужином. Но, к сожалению, она включила газ на полную мощь, и все пригорело. Увы-увы! Вот такой пригорелый праздничный ужин у нас с ней получился. Сейчас она на кухне, раскладывает остатки того, что съедобно, по тарелкам, а меня попросила узнать, не хотите ли и вы отведать нашу пасту. Лично я постараюсь прожевать хотя бы пару ложек приготовленного угощения.

– Ну, если вы уверены, что хватит на всех, то я не против присоединиться.

– О, не волнуйтесь. Хватит на всех, и с лихвой, – заверил меня Флориано. И тут заметил вино и конфеты.

– Это мой скромный презент по случаю вашего дня рождения и в знак благодарности за ту помощь, которую вы мне оказали.

– Благодарю вас, Майя. Очень любезно с вашей стороны. Пойду, принесу еще один бокал, а заодно и посмотрю, как там наш повар справляется. Сообщу, что у нас за ужином гость. Присаживайтесь, пожалуйста.

Флориано указал на стол, застланный белоснежной кружевной скатертью и красиво сервированный на двоих. В центре стола, на самом видном месте красовалась самодельная поздравительная открытка, на которой был нарисован человечек с ногами и руками-палочками, а вверху надпись: «С днем рождения, папочка!»

Флориано вернулся с подносом в руках, на котором стоял еще один бокал, приборы для меня и две тарелки с пастой.

– Валентина велела, чтобы мы приступали к трапезе, – сообщил он, выставляя все на стол, и стал открывать бутылку с вином, принесенную мной.

– Спасибо, – поблагодарила я его, когда он придвинул к столу третий стул. – Надеюсь, я не сильно вас побеспокоила. И Валентина не будет против, если я тоже полакомлюсь тем, что она приготовила на праздничный ужин для своего отца.

– О, совсем наоборот. Она на седьмом небе от счастья. Хотя вынужден предупредить. Дочка упорно называет вас моей «девушкой». Не обращайте на это внимания. Ребенок изо всех сил старается устроить личную жизнь своего драгоценного папочки. Ваше здоровье! – Флориано поднял свой бокал и чокнулся со мной.

– И ваше здоровье! Еще раз поздравляю с днем рождения и желаю всего наилучшего, – сказала я.

Но вот в дверях появилась Валентина с еще одной тарелкой пасты. Она стеснительно поставила тарелку передо мной.

– Здравствуйте. Папа сказал, что вас зовут Майя. Красивое имя. Вы и сама красивая. Правда, папа? – обратилась она к отцу, усаживаясь за стол между нами.

– Правда, доченька. Майя действительно очень красивая, – галантно подтвердил Флориано. – И паста выглядит очень аппетитно. Спасибо, моя голубка.

– Папочка, не притворяйся, пожалуйста. Мы же с тобой знаем, что она у меня подгорела. Думаю, вкус у нее ужасный. А потому я совсем не обижусь, если вы отправите свои порции в мусорное ведро. Будем лучше есть шоколадные конфеты, – рассудительно сказала Валентина, разглядывая коробку с конфетами, которую я принесла для нее. – Я еще пока не совсем хороший повар, это правда. – Девчушка стрельнула в меня своими темными глазенками. – Вы замужем? – спросила она у меня, когда мы с Флориано поднесли свои вилки к тарелкам и стали нерешительно ковыряться в пасте.

– Нет, не замужем, Валентина, – ответила я, с трудом сдерживая улыбку. Прямолинейность девочки забавляла.

– А приятель у вас есть? – продолжила она свой допрос.

– На данный момент – нет.

– Тогда папа вполне может стать вашим приятелем, как думаете? – предложила она с надеждой в голосе и положила в рот немного макарон. Пожевала несколько секунд и выплюнула все на тарелку.

– Валентина! Так нельзя делать за столом! Безобразие! – принялся стыдить дочь Флориано.

– И то, что у меня тут, тоже безобразие, – немедленно нашлась Валентина, указывая на свою тарелку.

– А по мне, так очень даже неплохо. Я вообще люблю пищу, приготовленную на открытом огне, типа барбекю. – Я весело подмигнула девочке.

– Мне очень жаль, что все так получилось. Честное слово. Можете не есть это, вы оба. Но, кажется, пудинг получился то, что надо. А почему вы приехали в Рио, Майя? – на одном дыхании перескочила на другую тему Валентина. – Вы помогаете папе в его работе?

– Да. Я перевела книгу твоего папы на французский язык.

– По вашей речи не скажешь, что вы француженка. Да и выглядите вы как самая настоящая бразильянка. Правда, папа?

– Правда, милая, – снова согласился с ней Флориано.

– Вы живете в Париже? – последовал очередной вопрос.

– Нет, я живу в Швейцарии, на берегу огромного озера.

Валентина задумчиво подперла ладошками свой подбородок.

– А я вот дальше Бразилии нигде не была. Расскажите мне о том месте, где вы живете.

Я постаралась во всех подробностях живописать для нее все красоты Швейцарии. А когда я упомянула о том, какие снегопады случаются у нас зимой, то увидела, что в глазах девочки вспыхнул самый неподдельный интерес.

– Я еще никогда не видела снега, только на картинках. А можно я когда-нибудь приеду к вам в гости и тоже буду лепить снежных ангелочков, как это делали вы, когда были маленькой девочкой?

– Валентина, невежливо вот так напрашиваться к кому-то в гости, – тут же одернул ее отец и, кивнув на тарелки с недоеденной пастой, добавил: – По-моему, нам следует убрать со стола.

– Да, папочка, но ты не беспокойся. Я сама все уберу. А ты продолжай беседовать со своей подругой.

Она весело подмигнула нам обоим и, составив наши три тарелки на поднос, помчалась вниз по лестнице, отчаянно тарахтя посудой.

– Простите ее, ради бога, – сказал Флориано, поднимаясь из-за стола. Он подошел к краю террасы и закурил. – Но она у нас не по годам развита. Может быть, потому что растет в семье единственным ребенком.

– Вам нет нужды извиняться передо мной за свою дочь. Она задает вопросы, потому что растет смышленой девочкой и ее интересует все вокруг. К тому же совсем не обязательно быть единственным ребенком, чтобы вырасти такой любознательной. У нас в семье шестеро сестер, и самая младшая из нас даст фору по этой части всем остальным. Ваша Валентина – просто прелестный ребенок.

– А я вот постоянно боюсь, что слишком балую ее, уделяю ей слишком много внимания, словно пытаюсь таким образом компенсировать отсутствие у нее матери. – Флориано тяжело вздохнул. – Как бы там ни разглагольствовали все современные философы, специалисты по этике, на эту тему, а я думаю, что у мужчин попросту отсутствует тот материнский инстинкт, которым обладают женщины. Хотя я стараюсь изо всех сил, чтобы овладеть им, – добавил он в заключение.

– А я вот, наоборот, думаю, что нет никакой принципиальной разницы в том, кто растит ребенка, мужчина или женщина, и настоящие у него отец и мать или приемные. Главное, чтобы ребенка любили. Уж кто-кто, а я могу это утверждать, правда? – Я слегка повела плечами в его сторону.

– О да, – немедленно согласился со мной Флориано, – вы, Майя, можете. Вы действительно получили самое необычное воспитание. Если судить по тому, о чем вы только что рассказывали Валентине. Должно быть, у него были как свои плюсы, так и свои минусы.

– Безусловно, – грустно улыбнулась я.

– Мне бы очень хотелось узнать побольше о вашей прежней жизни. И особенно о вашем отце. По вашим рассказам, он был весьма незаурядным человеком.

– Да, так оно и было.

– А теперь скажите мне, вы немного успокоились? Утром вы пребывали в чрезвычайно взвинченном состоянии, – с превеликой осторожностью поинтересовался Флориано.

– Да, пришла в себя. Вы абсолютно правы. Осознание потери человека, которого я любила больше всех на свете, лишь только-только начинает приходить ко мне. И здесь, в Рио, мне даже в какой-то мере проще, потому что на расстоянии я могу представить, что отец все еще жив и ждет меня дома. Но если честно, то у меня все внутри переворачивается при мысли о том, что вот я вернусь домой, а папы больше нет.

– Так задержитесь у нас подольше. Что мешает? – предложил мне Флориано.

– Подождем, что мне завтра скажет Яра, – отмахнулась я от его предложения. – Но если этот разговор ничего не даст, тогда я прекращу всяческие поиски и попытки докопаться до правды. В конце концов, сеньора Карвальо недвусмысленно дала понять, что не желает меня знать, кем бы я ей ни приходилась, внучкой или посторонним человеком.

– Майя, ваша позиция мне вполне понятна. Но не забывайте, вы ведь не знаете всего того, что случилось в прошлом и что, вполне возможно, и объясняет реакцию старой дамы на ваше появление в ее доме, – возразил Флориано. – Вы ничего не знаете и о том, каким был ее собственный ребенок.

– Майя! – Валентина просунула головку в полуоткрытую дверь. – Пожалуйста, спуститесь на кухню и помогите мне, – громким шепотом попросила она.

– Сию минуту. – Я поспешно поднялась из-за стола и спустилась вслед за девочкой на кухню. Там царил полнейший кавардак: груды обгорелых кастрюль и сковород, а посреди этого хаоса возвышался пирог со свечами. Валентина осторожно взяла его на руки.

– Пожалуйста, зажгите свечи. Папа не разрешает мне пользоваться спичками. Я вставила в пирог двадцать две свечи. Вообще-то я точно не знаю, сколько папе лет.

– Думаю, двадцать два года – это именно то, что надо, – улыбнулась я. – Но давай зажжем свечи уже наверху, прямо перед дверью. Иначе они могут погаснуть, пока мы будем нести пирог по лестнице.

Так мы и сделали. Поднялись на лестничную площадку перед дверью, ведущей на террасу, и тут я принялась зажигать свечи, чувствуя на себе внимательный взгляд Валентины. Вот так же внимательно смотрит на меня порой и ее отец.

– Спасибо, Майя, – поблагодарила она меня, когда я зажгла последнюю свечу, и приготовилась торжественно внести пирог к столу. Но уже в дверях оглянулась на меня и сказала с улыбкой: – Я рада, что вы сегодня у нас.

– И я тоже очень рада, – ответила я, а про себя подумала: и ведь действительно рада.

Через полчаса, заметив, что Валентина уже начала зевать и канючить у отца, чтобы тот почитал ей сказку на ночь, я засобиралась к себе.

– Так мне подвезти вас завтра на виллу? Или хотите поехать туда одна? – спросил у меня Флориано, провожая к дверям.

– Пожалуй, с вами мне будет поспокойнее, – честно призналась я. – Кожей чувствую, что мне понадобится ваша поддержка.

– Отлично! Тогда завтра в час дня я за вами заеду. – Флориано одарил меня на прощание дежурным поцелуем, расцеловав в обе щеки. – Доброй ночи, Майя.