21

Глазам Чендлера предстала дымящаяся куча золы да остатки стен, торчащие из земли, похожие на обугленные спички. Метрах в пятидесяти от сгоревшего домика он заметил вышку с чугунным баком для воды – тот покоился в своего рода гнезде, свитом из травы и кустарника, который тянулся по вышке наверх, к небу. Да, приказ был ничего не трогать, но допускать, чтобы все вещественные доказательства сгорели, тоже нельзя.

– Лука, сюда! – крикнул Чендлер, направляясь к вышке. – Залезть сможешь?

Молодцеватый констебль не упускал случая рискнуть. Скинув рюкзак, он быстро вскарабкался по вышке, на вид старой и ветхой. Удивительно, но она выдержала. Чендлер нашел на земле ржавое ведро и передал Луке, тот зачерпнул из бака и вернул его обратно. Вода переливалась через край, оставляя пятна на одежде.

Чендлер выплеснул ведро в тлеющие останки дома, и в лицо ему ударила волна пепла и дыма, шипя, как дым-машина на рок-концерте. Откашливаясь и утирая глаза, он вернулся к вышке.

Так он и бегал туда-сюда, опрокидывая ведро за ведром в разные части здания, стараясь не обвариться и не попасть под огненные всполохи, то и дело вырывавшиеся невесть откуда.

Ослепленный жаром, дымом и ярким солнцем, Чендлер пробирался почти на ощупь.

– Сколько еще осталось? – спросил он, сплевывая налипший на язык пепел.

– Много! Половина! – прокричал Лука.

Чендлер вернулся к пожарищу и, отвернув лицо, выплеснул воду на тлеющие угли. Пепел взметнулся вверх, под ним в лучах гаснущего солнца блеснули обугленные металлические останки. Эта находка придала Чендлеру сил, и за полчаса он, несмотря на резь в глазах, смог погасить огонь. «Пожарные» потрепали друг друга по спине, на потной рубашке Луки остались черные отпечатки рук Чендлера. Уцелело немного, но хотя бы что-то спасти удалось.

Чендлер подошел ближе и разглядел в жарком месиве искореженные куски металла, пока слишком горячие, чтобы к ним притрагиваться.

– Специально подожгли? – спросил Лука.

– Трудно сказать наверняка, но похоже на то.

Страшный пожар целиком уничтожил жилище. Пламя опалило стоящие рядом деревья, но за пределы стен не вышло. Просушенные половицы служили растопкой. Настоящего лесного пожара, к счастью, удалось избежать.

Схватив первую попавшуюся обугленную палку, Чендлер стал обходить пепелище. Он разгребал золу, под которой лежали уцелевшие в огне куски металла: ножки стола или верстака, пила, сросшаяся с топором в нечто монструозное. Порывшись в месиве, он выудил оплавленные кандалы и бросил их на землю остывать.

В восходящем теплом воздухе кружили хлопья золы и горелая бумага – слишком тяжелая, чтобы улететь, и слишком легкая, чтобы упасть. Чендлер поймал несколько кусков, но они рассыпались у него в руках.

Он поворошил месиво снова, взметая облачка сажи. Показалось нечто желтое, обугленное по краям. Со второй попытки Чендлер смог аккуратно ухватить предмет за край, чтобы не повредить. Покопавшись в уцелевшем углу, он нашел вторую часть предмета, а следом – еще много разных документов, в том числе водительское удостоверение Хита. Пластик сохранился в пекле куда лучше, чем бумага. Часть с именем расплавилась, но черно-белое, хмурое – точно портрет в полицейском протоколе – лицо Хита еще можно было разобрать.

Митч с бригадой появился внезапно, будто спецназ из засады. На каждом – латексные перчатки, а в руках – пакеты для улик. Дорога заняла всего лишь сорок пять минут.

Естественно, Митч был зол, как Чендлер и ожидал.

– И чего ты натворил? – услышал он вместо благодарности.

– Потушил огонь. Надо было убедиться, что больше тут никого не прятали.

– И как, убедился? Никого?

– Никого. Вот только бумага…

Митч схватил Чендлера за плечо и оттащил в сторону, пересекая этим резким, неприятным контактом некую негласную границу.

– Вы должны сообщать мне обо всех звонках, сержант. Я – руководитель следствия и ваш начальник, нравится вам или нет. Любой ваш провал разгребать мне, а я здесь не за этим.

– Я действовал так, как считаю нужным, – не уступал Чендлер.

– А теперь будешь действовать так, как считаю нужным я. Если я прикажу докладывать каждый раз, когда тебе захочется отлить, то будешь докладывать. Ясно? Все решения принимаются только через меня. Ты сам остался, Чендлер, никто не заставлял. Так что поумерь зависть, она мешает тебе думать.

– Нет, Митч, мне кажется, это ты завидуешь, что я предпочел карьере семью.

Бывший приятель, а теперь соперник, только усмехнулся.

– А может, у меня есть и то, и другое?

– Как это?

Митч не ответил. Уж не значили ли его слова, что он обзавелся семьей? Родственники ничего про свадьбу или детей не говорили, обручального кольца нет – впрочем, это ничего не значит. С другой стороны, какая Чендлеру разница? Десять лет Митч жил за несколько сотен километров и связи не поддерживал. Лишь данное неудачное стечение обстоятельств снова привело его в Уилбрук.

– Ладно, за работу. – Митч ткнул пальцем в Чендлера, потом – в деревья. – Иди обнеси место происшествия…

Его перебил громкий хлопок. Митч отпрянул и потянулся к кобуре. Что-то черное взметнулось из пожарища и приземлилось неподалеку. Лопнувший аэрозольный баллончик. Подчиненные Митча, занятые вещдоками, которые Чендлер извлек из огня, его даже не заметили.

– Вот, пожалуйста, допрашивай, – заявил Чендлер и направился к эвкалиптам.

Он отгородил место пожара желто-синей лентой, пока люди Митча – а с ними, на правах своего, и Лука – выуживали из золы новые вещдоки. В то время как подчиненные копались в пепелище, начальник ходил по периметру и, прижав к губам «айфон», надиктовывал свои наблюдения и соображения. Роупер, мускулистый парень с вечно угрюмым лицом, тем временем записывал происходящее на видеокамеру.

Когда все доступные вещдоки пометили бирками и вешками, Митч собрал подчиненных и приказал им тщательно разгрести золу, не пропуская и сантиметра. Удалось откопать еще несколько обрывков бумаги, в том числе кусок карты. Отсутствие контурных линий означало, что на ней изображен не холм, а ровный участок. Когда первичный осмотр был окончен, Митч поставил новую задачу: узнать, как начался пожар. Нужно было искать легковоспламеняющиеся материалы, необычные скопления горючего, например кипы газет или сдвинутую вместе мебель, а также зажигательные средства (помимо аэрозольного баллончика): зажигалки, спички или даже часовой механизм. Из пепла извлекли новые куски металла, в том числе еще одну цепь с наручниками. На одном из браслетов виднелся четкий разлом, то есть он не лопнул от жара, а его перерубили.

Следующий этап работы мог затянуться до поздней ночи. Предстояло отыскать следы людей, бывавших в домике – добровольно либо по принуждению: волосы, отпечатки пальцев, следы тканей, крови и других физиологических жидкостей. В огне ничто из этого, скорее всего, не уцелело, однако Митч так просто не сдавался. Он отправил Чендлера принести дополнительные пакеты для улик. Такую задачу вполне можно было поручить кому-нибудь из рядовых сотрудников, но Митчу доставляло извращенное удовольствие еще раз унизить бывшего друга.

Чендлер поплелся к машинам, а Митч покрикивал на оставшихся. Образ спокойного, выдержанного инспектора, с которым он прибыл в Уилбрук, постепенно плавился под давлением обстоятельств. Расчесанные волосы липли на лоб и влажно блестели, несмотря на жару. Лицо при этом оставалось неестественно сухим, как будто все поры были закупорены презрением и пот выходил только через макушку.