19

По дороге в участок Чендлер все размышлял, как у него из-под носа увели зацепку. Он хотел обойти Митча, а в итоге обошлись без него самого. Опять сидеть на телефоне и выполнять поручения.

Злость затмевала все остальные мысли. Чендлер даже не заметил, как доехал до стоянки. Выйдя из машины, он оглянулся на пекарню через дорогу. «Сырный цыпленок» манил свежей выпечкой, но вдруг внимание Чендлера привлек переулок. Показалось, там мелькнула чья-то рука. По этому переулку местная ребятня любила срезать путь до футбольного поля.

Внутренний голос посоветовал заглянуть туда и разогнать мальчишек с наказом сидеть дома. Подкравшись, Чендлер внезапно выскочил, чтобы застать их врасплох. И сам застыл он неожиданности.

Посреди переулка с длинным кухонным ножом, зажатым в кулаке, стоял Гэбриэл.

Рука Чендлера дернулась к пистолету, но не нащупала его. Гэбриэл попятился. Чендлер сделал несколько шагов навстречу и наконец достал пистолет.

– Гэбриэл, оставайся на месте и положи нож.

Продолжая пятиться, Гэбриэл выставил дрожащую руку с ножом, как будто хотел бросить его, однако пальцы его не разжимались. На лице были написаны боль и ужас, словно парень и сам не знал, как здесь очутился и почему вооружен.

– Положи нож!

Чендлер говорил громко и предельно отчетливо, чтобы его нельзя было двояко истолковать. Гэбриэл переводил взгляд с ножа на сержанта и обратно.

– Положи!

Рука парня дрожала, но оружия не выпускала. Чендлер снял пистолет с предохранителя. Какого черта Гэбриэл околачивается возле самого участка? Как будто хочет, чтобы его поймали – или пристрелили за нападение на сотрудника полиции.

– Гэбриэл, я не…

Пальцы словно расклеились, и нож упал на бетонное покрытие. Парень вскинул руки вверх.

Чендлер осторожно подошел к нему.

– К стене.

Гэбриэл послушно отвернулся.

Не теряя бдительности, Чендлер заломил жилистые руки ему за спину.

– Не надо… – взмолился Гэбриэл, захрипев от боли.

Сержанту не терпелось начать допрос.

– Почему ты сбежал из гостиницы? Куда ты направился? Что привело тебя сюда?

– Не знаю! – вскрикнул Гэбриэл.

– Нож тебе зачем понадобился?

– Для защиты. От него. Я шарахался от каждого угла, боялся, что он выскочит. Я опасаюсь за свою жизнь.

Находясь один на один с подозреваемым в узком переулке, Чендлер разделял это ощущение.

– На землю! – приказал он.

Резкий окрик заставил Гэбриэла напрячься.

– В этом нет нужды, сержант, – чуть сдержаннее проговорил он. – Я сдаюсь. Простите, что сбежал, но в той комнате я чувствовал себя будто в клетке. Как тогда, в сарае. Мне срочно нужно было выбраться на улицу.

– Я сказал: на землю!

– Я просто хотел выбраться…

Видя, что подозреваемый не слушается, Чендлер выкрутил ему руку. Гэбриэл вскрикнул, попытался вырваться, но колени подкосились, и он упал. Потными пальцами Чендлер схватил наручники и, повозившись с защелкой, замкнул их на запястьях у Гэбриэла. Кровь колотила в висках. Он позволил себе выдохнуть, убрал пистолет и рывком поднял парня на ноги.

– Зачем вы так… – сдавленно просипел Гэбриэл.

– Второй раз ты у меня не сбежишь.

Парень замолк.

– Куда ты направился из гостиницы? – спросил Чендлер.

– Ладно, ладно. Расскажу, – сдался Гэбриэл. – Я попытался угнать машину, но все были заперты. Я не хотел оказаться на улице – вдруг Хит добрался до города, – поэтому забился в первый попавшийся переулок. Не помню где… не помню, сколько там просидел. Потом я услышал, мол, поймали кого-то по имени Хит. Вы себе не представляете мое облегчение.

– Почему сразу не объявился?

– Не хватало смелости.

Убедившись, что Гэбриэл никуда не денется, Чендлер повел задержанного в участок. Он ожидал, что его встретят, как победителя, однако на улице было пусто.

– А теперь что, осмелел?

– Я решил, что не дам ему больше никого убить. Ни за что бы себе не простил, если бы его отпустили только из-за моей трусости. Хочу, чтобы меня считали добрым самаритянином. Так что можно без наручников.

– Нет, нельзя.

Они дошли до дверей участка. Чендлер решил проверить, как отреагирует «блудный сын»:

– Ты угадал, мы задержали Хита. Вот только его рассказ точь-в-точь совпадает с твоим.

– Что за рассказ?! – Гэбриэл попытался вырваться.

– Слово в слово твои показания.

– Так это же хорошо, разве нет? – в голосе парня прорезалась надежда. – Значит, все, что я вам говорил, – правда.

– Нет, Гэбриэл, это значит, что история та же самая, вот только в роли убийцы – ты.

Тот снова задергался. Чендлер сильнее свел запястья.

– Вранье! Вы же не верите ему? Он у вас под замком? Неужели вы отпустили его?! – кричал Гэбриэл, испуганно глядя на дверь. – Я рассказал правду. Лгать – грешно, сержант. Меня так воспитывали.

– Не бойся, он в камере. Ты в безопасности.

Казалось, из глаз Гэбриэла вот-вот хлынут слезы.

Чендлер втащил Гэбриэла в участок. У Ника челюсть отвисла, когда он увидел их вдвоем. Он вскочил с кресла, которое от толчка впечаталось в стену, где уже имелось несколько вмятин.

Чендлер не сумел скрыть улыбки. Все-таки приятно чувствовать себя победителем. Пока Митч прочесывает ферму Форта в поисках следов Гэбриэла, он сумел изловить его живьем.

– Где вы его нашли? – Ник зашарил, ища нужные бумаги и не сводя глаз со второго потенциального маньяка, задержанного за день.

– Сам свалился в руки.

Чендлер окинул взглядом помещение в поисках подручных Митча – Билла с Беном, или как их там звали. Ник угадал его мысли:

– Инспектор вызвал их к Форту, сказал, что вы вернетесь и подмените. Хорошо, что вы приехали, а то я уже успел заскучать.

– Где Хит? – напряженно спросил Гэбриэл.

Чендлер почувствовал, что парень дрожит.

– В камере.

– Не сажайте меня туда.

– На какое-то время придется, – сказал Чендлер. – В камеру номер три его, Ник.

– А в какой Хит?

– В другой, – ответил Ник.

– А… – выдохнул Гэбриэл, но трястись не прекратил. Он посмотрел в глаза Чендлеру: – Простите мое недавнее поведение, сержант. Был на взводе. Столько страху натерпелся… – Он не договорил.

– Не волнуйся, это ненадолго.

– Слава богу. – Подозреваемый немного расслабился. – То есть вы отпустите меня?

– Нет. Необходим еще один допрос.

На лице парня снова появилась тревога.

– Зачем? Я же все вам рассказал. Мне нечего добавить.

– Придется повторить. Возникли новые вопросы.

– Какие еще вопросы? – Гэбриэл нахмурился.

– Всему свое время.

– Ну ладно… Его точно надежно заперли?

– Сейчас сам узнаешь, – ответил Чендлер.

Парня продолжала бить нервная дрожь.

– Нельзя ли устроить допрос где-нибудь еще? В гостинице, например?

– Нет, кредит доверия ты исчерпал, – отрезал Чендлер.

Больше он на эти грабли не наступит. В противном случае можно будет сразу писать по собственному, не дожидаясь, пока Митч вышвырнет его из города.

– Я не сбегу.

– Неважно. Все оборудование для записи здесь. Ты тоже, – сказал Чендлер и добавил: – Успокойся. Ты в безопасности.

Гэбриэл скривился; глубокие морщины на мгновение состарили его.

– После того как тебя опоили, связали, гоняли по пустошам и в лицо угрожали смертью, сержант, видишь угрозу везде. Любая тень кажется убийцей.

Гэбриэл стиснул зубы, закрыл глаза и шумно выдохнул через нос.

– Но если придется, я готов встретиться с ним.

– В этом нет необходимости, – заметил Чендлер и потащил парня к камерам. – Нам просто нужны кое-какие ответы.

Зайдя в коридор, он крикнул через плечо:

– Ник, подготовь нам допросную!

– Мне сообщить инспектору о задержании, сержант? И что делать с кордонами?

Чендлер задумался. Розыск следовало немедленно прекратить, но причин спешить не было. Опасность миновала. И Гэбриэл, и Хит под замком.

– Обожди еще полчаса, – ответил сержант.

Неуверенно кивнув, Ник вернулся в регистратуру. Внутри у Чендлера шевельнулось сомнение. Послушается ли молодой констебль или побежит докладывать Митчу? Сам Чендлер в его возрасте беспрекословно выполнил бы любой приказ командира, однако Ник, похоже, слепым повиновением не страдал. Если взять в расчет последние поступки Чендлера, это скорее к лучшему.

На подходе к камере номер три Гэбриэл начал упираться и все пытался выскользнуть из хватки сержанта.

– Он здесь? – прошептал парень так тихо, что Чендлер не понял, услышал он это на самом деле или ему почудилось.

Сержант молча продолжал тащить подозреваемого в камеру.

– Не надо… – взмолился Гэбриэл.

Его загорелое лицо совсем побелело. Он то и дело оглядывался на своего конвоира. Голос у него был едва уловимым, как летний ветерок, но тем не менее пронзительным, совершенно не сочетаясь с жидкой щетиной и перепуганным взглядом.

– Кто там?

Гневный окрик Хита, напротив, эхом отдавался в коридоре. Гэбриэл весь сжался и завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук.

– Это я, мистер Баруэлл, – ответил Чендлер, заталкивая Гэбриэла в камеру номер три. – Не шумите и отдыхайте.

Сняв с парня наручники, Чендлер быстро вышел в коридор и закрыл дверь. Все, теперь оба под замком. Больше они никому не навредят.

Услышав лязг задвижки, Хит оживился:

– Кого это вы там заперли, сержант? Это он? – спросил он и вдруг осекся, а затем повторил присмиревшим голосом: – Это он?!

Чендлер не ответил. Каждый из подозреваемых, похоже, в равной степени боялся другого, и ни один не выказывал хладнокровия, свойственного серийному убийце – как, по крайней мере, описывали в книгах и демонстрировали по телевизору.

С этими мыслями Чендлер вернулся в основное помещение. Ник едва опять не вскочил ему навстречу.

– Он что-нибудь рассказал?

– Нет. Один из них, сдается мне, неплохой актер.

– Или оба, – заметил Ник. – Допросная готова.

– Хорошо.

– Кстати, большинство маньяков – отличные притворщики. Тед Банди, например…

Выслушивать очередную биографию Чендлеру не дал вопль Хита из камеры.

– Что такое? – спросил Чендлер, открывая задвижку.

Хит прижался к щели.

– Мне больно. Кажется, ребро сломано.

– Раньше вы на это не жаловались.

– Жаловался, тем двоим. Они даже не стали слушать. Понимаю, вам запереть человека без повода – раз плюнуть, такое сплошь и рядом творится, но я, между прочим, задыхаюсь.

Он прижимал руку к окровавленному боку, сопровождая речь сиплым стоном. Трудно было сказать, притворство это или нет.

– Сейчас разберемся, – пообещал Чендлер.

– Вы позовете кого-нибудь? – рявкнул Хит.

– Мистер Баруэлл, я же сказал: разберемся.

Чендлер отправился назад. Проходя мимо камеры номер три, он остановился. Несмотря на вопли Хита, оттуда не доносилось ни звука. Шевельнулась необъяснимая тревога: а не исчез ли Гэбриэл снова? Решив посмотреть, как ведет себя новый заключенный, сержант открыл задвижку и с облегчением увидел, что тот лежит на койке, свернувшись калачиком и уставившись на стену, как будто Хит мог в любую минуту проломиться сквозь нее. Он выглядел жалким и напуганным. Несмотря на явные травмы, жалоб от него не поступало.

Ситуация складывалась непростая. Допустить к подозреваемым врача значило потерять драгоценное время, которое можно было бы потратить на допрос. Отказ в медицинской помощи мог повлечь судебный иск в адрес полиции и сыграть на руку адвокату на суде. Выбора не оставалось.

– Вызови доктора Харлана, а потом сообщи, чтобы снимали кордоны, – приказал он Нику, раздумывая отправить его с врачом осматривать Хита, пока сам будет допрашивать Гэбриэла.

Нет, решил он, оставлять пожилого врача и зеленого юнца наедине с потенциальным убийцей слишком опасно.

Чендлер оставил Митчу на автоответчике сообщение, что Гэбриэл сидит в камере. Только он повесил трубку, как Митч перезвонил.

– С подозреваемым ничего не делать, сержант Дженкинс. Дождитесь меня. И не спускайте с него глаз.

Чендлер узнал эти резкие интонации: Митч всегда злился, когда кто-то его обходил. В этой ситуации Чендлер считал себя правым – как ты со мной, так и я с тобой, – однако раздражение начальства вызывало еще и пьянящее чувство превосходства.

Митчу добираться минут двадцать, не меньше, доктор Харлан Адамс явился через две. Он жил метрах в двухстах от участка. Врач тяжело навалился на регистрационную стойку. Массивный живот раздувался и сдувался, напоминая одно огромное легкое.

– Ну, что тут у нас? – спросил Харлан сквозь одышку.

– Может, передохнете пару минут?

Врач отмахнулся, мол, пустяки.

– Мы задержали двоих, – продолжил Чендлер, – лет двадцать пять – тридцать. У обоих ссадины и ушибы. Один жалуется на затрудненное дыхание, подозревает перелом ребер.

– Самодиагностика, – скривился Харлан и поправил очки, чтобы те уселись в ложбинку на переносице. – Самодиагностикой, друг мой, занимаются ипохондрики и полоумные. Уверен, все с ним в порядке.

– Может, сначала взглянете?

– Конечно. За этим я и пришел.

– Однако должен предупредить: близко к нему не подходите.

Харлан вскинул кустистую бровь.

– Это еще почему?

Чендлер знал, что обязан предостеречь врача, но также мог предугадать его реакцию: любопытство, ужас или пиетет. Обычно Харлан имел дело с пьяницами да бродягами, которые максимум могли разбить друг другу лицо. Ранения Гэбриэла и Хита на первый взгляд относились к этой же категории, а вот серьезность преступления – нет.

У входа в коридор Чендлер остановился.

– Никому ни слова о том, что вы здесь увидите. Пообещайте мне, Харлан.

Глаза врача, увеличенные мощными линзами, замигали.

– Пообещайте. Ради вашей же безопасности никому ни слова.

– Буду нем как рыба.

Чендлеру оставалось лишь надеяться, что это правда. Харлан Адамс любил поболтать, особенно когда выпьет. Желание посплетничать заставляло его забыть даже про клятву Гиппократа. Увы, других врачей в городке не было. Молодых специалистов в такую глухомань не затащишь.

Несколько секунд Харлан молчал, однако выдержать интригу его мозг все-таки не мог:

– Так кто кого подрал? Наши? Шахтеры? Местные? Родня? У нас здесь так скучно, что рукоприкладство считается за хобби.

Взявшись за ручку двери, Чендлер придержал одутловатого врача за плечо. Его рубашка была насквозь потной.

– Нет, это не наши. Еще раз: будьте осторожны.

Полный серьезности голос Чендлера отрезвил Харлана – по крайней мере, ненадолго.

– Так кто же у вас там? Похоже, кто-то очень опасный.

– Так точно, доктор, – ответил Чендлер. – Так точно.

Начать осмотр решили с Хита. Чендлер дежурил неподалеку, готовый вмешаться. Болтливая натура не мешала Харлану профессионально выполнять свою работу. Он извлек бездонный запас марли и ватных палочек и принялся вытирать Хиту лицо, попутно объясняя присутствующим, что бояться нечего: синяки, царапины да разбитая губа. Достаточно все промыть и можно обойтись без швов.

А потом он решил завести разговор с пациентом.

– Ну, и за что ты сюда попал? – спросил Харлан, отчищая царапину на щеке Хита от въевшейся пыли.

– Харлан, – строго сказал Чендлер.

– Они думают… – начал Хит.

– Мистер Баруэлл, вас тоже касается, – перебил его Чендлер. – Еще одно слово, и я увожу врача.

– Ты аккуратнее, сынок, не то кончишь как Дохляк Бишоп. – Харлан озорно ухмыльнулся. – Он тоже считал себя невиновным, однако посидел тут, и, несмотря на все улики – точнее, их отсутствие, – оказалось, что виноват все-таки он!

– Харлан, я сейчас вас выведу! – повысил голос Чендлер, хотя и понимал, что, затыкая рот врачу, только придает веса его выдумке.

– Какой такой Дохляк? – испуганно спросил Хит, видимо поверив, что и его ждет подобный исход.

Хихикая себе под нос, Харлан опытными движениями ощупал грудную клетку подозреваемого. Хит отдернулся и поднял руки, как будто желая отгородиться от врача. Чендлер уже был готов вклиниться между ними, но Харлан убрал пальцы, и Хит успокоился.

Врач сделал шаг назад и задумчиво почесал выбритый подбородок. Только тогда Чендлер обратил внимание, как сильно у него колотится сердце.

– Ушиб серьезный. Возможно, и правда перелом, – проговорил Харлан.

Хит попробовал повернуться и сморщился.

– Конечно, перелом. Я же чувствую.

– Придется снять наручники, – сказал Харлан.

– Зачем? – спросил Чендлер и посмотрел на Хита, пытаясь найти причину для отказа.

– Надо проверить подвижность. Исключить наиболее опасный диагноз.

– А без этого никак?

Харлан понизил голос.

– Нет, если не хотите, чтобы он неудачно повернулся и проткнул себе легкое.

Чендлер перевел взгляд на Хита.

– Ладно. Мистер Баруэлл, встаньте лицом к стене.

Хит немедленно повиновался. Чендлер снял с него наручники и развернул. Лицо Хита было искажено болью и страхом, лоб покрывала испарина.

– Никаких резких движений, или отправишься в камеру – неважно, есть переломы или нет.

Хит кивнул, и Чендлер усадил его на скамью, а сам встал на расстоянии вытянутой руки. Харлану пришлось втиснуться между ними, чтобы продолжить осмотр.

Он взял Хита за запястья и вытянул вперед.

– Вот, сынок, держи их так.

Хит послушался, переводя взгляд с врача на сержанта и обратно. Чендлеру отчего-то становилось не по себе, особенно когда Харлан отодвинул его в сторону, чтобы освободить место для маневра.

– Ну как? – спросил Чендлер, желая как можно скорее покончить с этим.

Хит открыл рот; Чендлер ждал, что оттуда вырвется стон…

Подозреваемый вскочил со скамьи и толкнул врача на сержанта.

– Стоять!

Чендлер попробовал увернуться и достать пистолет, но Харлан не удержал равновесия, и оба повалились на бетонный пол, словно пара огромных костяшек домино.

Хит тем временем рванул к двери, а снаружи на помощь спешил Ник.

– Ник, держи!..

Хит среагировал первым, сгруппировался и сшиб парня с дороги, точно регбист, бегущий к зачетной зоне.

Однако на вторую линию обороны он не рассчитывал. На пути беглеца возник Митч и с неожиданной для тощей фигуры силой захватил его. Хит запутался в ногах и отлетел к дальней стене коридора. Судя по воплю, на сей раз ему было по-настоящему больно. Митч, однако, не отставал. Мигом оседлав подозреваемого, он заломил ему руки за спину и придавил коленом к полу. Послышались еще крики и ругань.

– Какого хрена у вас Баруэлл не в камере? – рявкнул Митч, обращаясь к Чендлеру.

Забыв помочь врачу, сержант вскочил. Он чувствовал, будто оказался прямо под раскаленным софитом, жгущим его сквозь крышу.

– Харлану нужно было осмотреть…

– Ты что, специально даешь им улизнуть? Они что тебе, вымирающие звери: поймал, нацепил бирку, отпустил?

– Он жаловался на боль в груди. Надо было проверить…

– Мне больно! – простонал Хит, прижатый к полу.

Митч не слушал.

– В наручники его и под замок.

– Сэр… инспектор, прошу вас… – взмолился Хит. – Они на пару с Гэбриэлом хотят подставить меня. Или прикончить. Я повидал этого сброда. Спасите!

– Почему не поставили меня в известность сразу же, как только задержали Гэбриэла? – спросил Митч и навис над Ником.

Тот ощутимо сжался.

– Ник тут ни при чем. Это я так решил, – вмешался Чендлер.

– Я понял, сержант. Мне просто интересно, насколько ваш идиотизм заразен.

Даже оказавшись снова взаперти, Хит не прекращал сыпать жалобами и безумными обвинениями.

– Инспектор, этот ваш сержант в сговоре с Гэбриэлом! Они хотят все свалить на меня!

– Прекратите шуметь, мистер Баруэлл, – велел Митч.

– Нет уж, так просто вы меня не заткнете! – проорал Хит.

Перестав обращать на него внимание, Митч заговорил с доктором Харланом, который приходил в себя на деревянной скамье напротив камер.

– Может, вколете ему что-нибудь успокоительное? – И тут же, не дожидаясь ответа: – Хотя нет, не надо. Я хочу еще раз его допросить. Но начнем с Гэбриэла.

Убрав задвижку, инспектор вдруг сменил гнев на милость и вежливо-уважительно обратился к парню:

– Ну, как вы здесь поживаете?

Пока Митч налаживал контакт, Чендлер тоже заглянул в щель. Гэбриэл все еще лежал на койке, только смотрел теперь на дверь. Несмотря на широко распахнутые от ужаса глаза, тело у него было напряжено, как у змеи перед броском. Чендлер поспешил выбросить это сравнение из головы. Все из-за Хита. И как можно было так легко попасться? Слава богу, Митч не дал очередному подозреваемому сбежать. Вот только давящее ощущение долга и мрачной благодарности не приносили никакого удовольствия.

– Выведите его, сержант, – приказал Митч.

Чендлер приблизился к Гэбриэлу, готовый отреагировать на любое резкое движение, попытку напасть или сбежать. Нужды в этом не было. Парень не сопротивлялся и покорно шел в допросную; только раз нервно оглянулся на камеру Хита.

Усадив его на стул и сняв наручники, Чендлер поинтересовался у Гэбриэла, не требуется ли ему медицинская помощь.

– Никаких врачей, пока я их обоих не допрошу, – перебил Митч.

Гэбриэл не спорил, лишь на мгновение в его глазах мелькнуло нечто ледяное, непохожее на страх: то ли смирение с болью, то ли досада на добровольную сдачу. Это был уже третий допрос на сегодня, но Чендлеру присутствовать при нем не довелось.

– Вы свободны, сержант, – сказал Митч, когда Чендлер занял позицию рядом с допрашиваемым.

– Но я знаю его показания. Его и Хита.

Во взгляде Митча читалось плохо скрываемое раздражение:

– Со мной будут мои люди. Мне нужны свежие уши, сержант.

Значит, придется наблюдать из комнаты с аппаратурой. Не ахти, но лучше, чем пребывать в неведении.

Чендлер уже выходил, как Митч окликнул его:

– Там, снаружи вьются репортеры. Сам знаешь, они как зомби: стоит одному почуять, чем поживиться, как вылезают все. А теперь, сержант, – он повысил голос, – уясните следующее: говорить с ними буду только я. Понятно? И людям своим передайте. Я уже заявил, что, пока ведется разбирательство, никаких комментариев не будет, и не хочу, чтобы вы какой-нибудь идиотской репликой все испортили. Короче, лучше вообще помалкивайте.

В участок вернулись Лука с Джимом. Таня тоже, она как раз готовила аппаратуру для записи, чтобы не упустить ни единого слова и жеста, щелкая переключателями и крутя ручки настройки. В наушниках, сдвинутых на одно ухо, она напоминала диджея самого крохотного и унылого клуба в мире. Пока шел разогрев, из динамиков доносился голос Митча, который вальяжно беседовал с Маккензи и Саном, совершенно не обращая внимания на сидящего тут же Гэбриэла. Наконец звук прояснился настолько, чтобы разобрать самые незначительные перепады в тоне. Микрофоны были готовы записывать все: от мимолетных замечаний до внезапных откровений. Можно начинать исповедь.

Через несколько минут Митч приступил к допросу. Гэбриэл в точности повторил свои показания. Митч пытался копнуть поглубже, но всюду натыкался на камни.

– На каких фермах работали? – спросил он.

В наушниках голос звучал так, будто доносился из далекого прошлого.

– В окрестностях реки Муррей, у Карнарвона и Эксмута… Собирал помидоры, фрукты, да все подряд. Не уверен, что смогу назвать вам хоть один уголок в стране, где я бы не работал.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы и правда бывали в тех местах?

Гэбриэл пожал плечами.

– Связаться можно, но мне платили налом. – Он помолчал. – Да, знаю, вы сейчас скажете, мол, незаконно, но для меня это был единственный способ получить работу.

– Какое удачное отсутствие алиби, – заметил Митч, как будто давал адвокатскую консультацию, а не вел допрос.

– Я говорю как есть. И неважно, удачно это или нет, – ответил Гэбриэл.

Митч перешел к вопросам о родных и близких. На экране было видно, как Гэбриэл весь подобрался, словно его задели за больное. Точно так же, как тогда, по пути в гостиницу.

Гэбриэл сообщил, что родители у него умерли. И брат. И дядя с тетей тоже.

– Смерть прямо ходит за вами по пятам, – заявил Митч.

Даже не видя его лица, Чендлер представил, как инспектор ухмыляется. Подлый прием с целью прошибить ледяное спокойствие Гэбриэла.

Не дождавшись ответа, Митч продолжил:

– И как же они умерли?

Парень молчал. Поза не изменилась, но глаза сузились. Даже издали его вид вызывал дрожь.

– Погибли в автокатастрофе, – наконец произнес Гэбриэл.

Митч сухо кивнул; для него это была всего лишь еще одна деталь головоломки.

– Как вы после этого?

– Мотаюсь вот по стране, инспектор. Как лист на ветру.

– Поэтично, – заметил Митч, не скрывая сарказма.

– Нет, просто так и есть, – раздраженно бросил Гэбриэл.

Митч добился своего. Подозреваемый попался на наживку, теперь оставалось тащить и подсекать.

Однако они с Чендлером и представить не могли, что́ отловили в этом мутном омуте.