Глава 5
ЧЕРЕЗ ПОКОЛЕНИЯ
Виленоль находилась в Институте жизни после проведенной здесь над нею «операции памяти» и ждала друзей — они обещали прийти к ней прямо с заседания Высшего ученого совета Объединенного мира, проводившегося на этот раз в Москве.
В институтском саду звенела особая весенняя подкарауливающая тишина. Виленоль стояла в дверях веранды и смотрела в сад. В нем цвели яблони, и пряный, чуть горьковатый запах наполнял вечерний воздух. Белые купы казались пушистыми и почти закрывали веранду с Виленоль.
И вдруг веселые голоса послышались за оградой. Оживленно разговаривая, смеясь, в сад вошли люди и направились прямо к веранде, на которую выходил кабинет академика.
Впереди шел Петя тен-Кате, за ним — Вилена, Арсений, Авеноль.
Петя задержался у одной из яблонь, сорвал веточку.
— Приношение возлюбленной? — улыбнулась Вилена.
— Зачем же деревья портить! — укоризненно заметила Авеноль.
— Ради любви, бабушка Авеноль, только ради любви и счастья! — оправдывался Петя.
— Не боишься? — подзадоривала его, в свою очередь, Вилена. — А вдруг тебя встретит вместо чудесной Виленоль древняя старуха?
— Что вы, Вилена? Вы же не постарели от своих «снов памяти»!
— Смотри! — погрозила Вилена Пете пальцем.
— Вот твоя «старушка»! — смеясь, указал Арсений на дверь веранды.
Петя ускорил шаги.
Виленоль не двинулась с места.
Подойдя к веранде, Петя ужаснулся, взглянув в лицо Виленоль. Это была и она и не она! Гневно сведенные брови, пронизывающий взгляд, трагически опущенные уголки губ.
— Я не хочу тебя видеть, — сказала Виленоль.
— Что с тобой? — опешил Петя.
— Ты предатель! — кинула ему в лицо обвинение Виленоль. — Как ты мог предать дружбу, меня, наконец… на которой собирался жениться?
— Прости, Виленоль, но я не понимаю, в чем мое предательство?
— Он не понимает! — скорбно воскликнула Виленоль. — Он не понимает, что своими подсчетами ростовщика глушил героический порыв близких мне людей! Я не хочу тебя видеть!
Из-за Виленоль показалась тощая фигура этанянина Ана, так же, как и Виленоль, оставленного в Институте жизни для наблюдений за его здоровьем.
— Прости меня, человек. Не мне вмешиваться в дела людей, но я был свидетелем того, как переживала, возмущалась, отчаивалась моя звездная сестренка, слушая твое выступление, земной инженер. Может быть, наши протостарцы и не постигли бы ее, но я оправдываю.
Петя стоял перед этанянином обескураженный, заглядывал ему в огромные глазницы и стремился понять то, чего понять был не в силах…
Этанянин Ан был оставлен в Институте жизни не только из-за наблюдения за его здоровьем. Он задался целью привезти на Этану открытый людьми метод пробуждения наследственной памяти и поэтому стал учеником академика Руденко.
И он ассистировал академику во время «операции памяти», совершаемой над Виленоль ради пробуждения в ней не только памяти, но и личности ее прапрабабушки — великой артистки прошлого Анны Иловиной.
Владимир Лаврентьевич был доволен своим помощником, говорил, что в жизни нечасто встречаются столь способные студенты.
После манипуляций с направленным излучателем, которые затрагивали точно выбранные участки мозга, старый академик подошел к полулежащей в кресле Виленоль и спросил:
— Как мы себя чувствуем, девочка?
— Спасибо, Владимир Лаврентьевич. У меня даже прошло головокружение.
— Назови свое имя.
— Виленоль Болева.
— Что особенно ярко в твоей памяти?
— Переживания Анны Карениной.
— Разве ты играла когда-нибудь эту роль?
— Да. В Художественном театре.
— Когда?
— Я не могу ответить. Но я помню премьеру во всех мелочах. Ко мне подошла сама Алла Константиновна Тарасова, первая исполнительница этой роли, и поцеловала меня.
— А какое у тебя последнее воспоминание?
— Мой симбиоз с инопланетянином. Он очень хороший. Я рада, что смогла помочь ему жить на Земле.
С Виленоль сняли шлем, и она, сияющая и радостная, протянула руку академику Руденко и Ану.
Совершив «подвиг зрелости», она вступала в жизнь, наделенная бесценным богатством прошлого — талантом великой актрисы.
— Девочка моя, — обратился к ней Руденко. — Несколько дней тебе придется провести в Институте жизни. Ан будет наблюдать тебя. А мне… мне придется выполнять еще некоторые обязанности человека Земли, — и он многозначительно улыбнулся.
Виленоль знала, что академик Владимир Лаврентьевич Руденко председательствовал на сессии Высшего ученого совета Объединенного мира, посвященной вопросам особого значения.
Руденко пообещал, что Виленоль с Аном могут «присутствовать» на заседании Высшего совета, не покидая института. К их услугам будет видеоэкран в его кабинете.
Сессия происходила в исполинском здании, вмещавшем сотни тысяч человек. Но с помощью видео на заседании присутствовали многие миллионы.
Гости сидели в амфитеатре вокруг центральной части, где находились члены Высшего совета.
Виленоль старательно объясняла Ану, что вопрос, который будет обсуждаться на сессии, волнует человечество уже очень давно. Когда-то он вызывал панические прогнозы демографов, твердивших, что население Земли будто бы удваивается за все меньшее число лет и якобы неизбежен «демографический взрыв» — Земле тогда не прокормить человечество…
— Вот видишь, моя звездная сестренка! У вас, как и у нас на Этане! — отозвался Ан. — В космосе одни законы развития.
— Этот вопрос был у нас на Земле снят прежде всего изменением общественного устройства. Новое общество с помощью высших достижений науки и техники помогло людям широко использовать искусственную пищу. Заводы для ее получения заняли ничтожную площадь по сравнению с засевавшимися прежде полями. Люди смогли расселяться по постепенно освобождавшимся территориям, пользуясь новыми, совершенными средствами транспорта в подземных трубопроводах.
— У нас на Этане протостарцы имеют только искусственную пищу, вернее сказать, энергию. Но ведь они — машины!
— Люди не сразу приняли искусственную пищу. Так бывало всегда. В давние времена с одного материка на другой привезли растение — картофель. Помнишь, ты хвалил эти «земляные плоды»? Так вот, люди не желали употреблять их в пищу. То время вошло в историю под знаком «картофельных бунтов». А впоследствии потомки бунтовщиков не могли себе представить жизни без картошки. То же было и с искусственной одеждой. Прежде люди одевались только в то, что им давала сама природа, — волокна растений, шкуры и мех убитых животных. Но потом постепенно они стали заменять это искусственными нитями, искусственной кожей.
— Это очень интересно. Но скажи, поведай, раскрой, что же дальше обострило на Земле вопрос с перенаселением, почему ради него собираются у вас в Москве мудрецы со всего мира? Неужели люди могут пойти по пути нашей Этаны, где рождение ребенка карается смертью и новорожденного и родителей?
— Это чуждо нашей морали. И у нас совсем не стоит подобный вопрос, внимательный Ан! На Земле может жить много больше людей, чем сейчас живут. Заводы пищи прокормят неисчислимое их число! Но жажда знаний и простора всегда будет владеть людьми. И у нас принято думать на сто, двести лет вперед.
Арсений и Вилена, сидя высоко в амфитеатре, видели академика Руденко одновременно и на видеоэкранах, вмонтированных в спинки передних кресел, и далеко внизу за кольцевым столом.
По обе стороны кольцевого стола сидели ученые со всех частей света, но не только седые старцы. Были среди них и, казалось бы, совсем молодые.
Они отличались друг от друга цветом кожи, костюмами, но было в их лицах что-то общее, несмотря на все различия. Может, это были высокие лбы, сосредоточенные взгляды или еще что-то, что Вилене не удавалось уловить.
Многие из этих ученых еще не родились, когда научная слава Руденко гремела по всему миру. Поэтому совсем не было странным, что маститого академика избрали после анабиоза президентом Высшего ученого совета мира.
Кто-то из гостей сравнил амфитеатр, где сидели гости, с кратером вулкана, а площадку с кольцевым столом — с его жерлом, из которого вот-вот начнется извержение «великих идей».
Академик Руденко, открывая созванное на этот раз в Москве заседание Высшего ученого совета мира, напомнил основополагающие идеи современного общества, заложенные такими корифеями мысли, как Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Владимир Ленин. Указав человечеству необозримые пути прогресса, идеи эти рождают для грядущих поколений новые проблемы, решение которых сделает беспредельным завоевание Разумом природы.
В начавшейся дискуссии приняли участие многие видные умы всех континентов, затрагивались самые различные пути развития цивилизации. Дошла очередь и до устремления людей в космос, к далеким звездам. Тогда-то президент Высшего ученого советаk мира и предоставил очередное слово звездолетчику Роману Васильевичу Ратову.
Глядя на его седую голову, возникшую на видеоэкране, Вилена покосилась на Арсения — ведь таким он представился ей в первые минуты возвращения на Землю.
Роман Васильевич, опираясь на названные Руденко идеи Маркса и Ленина, напомнил Высшему ученому совету слова Циолковского о том, что Человек должен расселиться в космосе, что Земля — колыбель его цивилизации, но нельзя вечно оставаться в колыбели. Планета Гея вполне пригодна для заселения. Уже подготовлен проект Великого рейса для переброски на Гею одного миллиона человек. Конечно, это не решает проблемы перенаселения Земли, уже не грозящей человечеству благодаря другим достижениям его цивилизации, но открывает людям дорогу во вселенную, где неизбежно будут возникать дочерние человечества Земли. Для проектируемого рейса понадобится армада звездолетов, состоящая из нескольких отрядов. Во главе каждого встанет один из опытных звездолетчиков, уже совершавших сверхдальний космический перелет. Технические достижения Земли, овладение вакуумной энергией и опыт нескольких звездных рейсов вселяют уверенность в том, что замысел этот осуществим. Человек выйдет к звездам, чтобы жить среди них!
Рядом с Виленой и Арсением сидел Петя тен-Кате, Во время выступления Ратова-старшего он страшно волновался. И когда академик Руденко объявил, что с проектом использования ресурсов земного шара, на котором можно изыскать для людей еще большие жизненные просторы, выступит инженер Питер тен-Кате, Петя вдруг сорвался с места и побежал по проходу вниз.
Вилена и Арсений удивленно переглянулись. Они были уверены, что докладывать Совету будет отец Пети, прославленный Питер тен-Кате, отгородивший ледяными дамбами немало морских отмелей.
Академик Руденко тоже не ожидал, что на его приглашение к трибуне устремится молодой инженер Питер тен-Кате, а не старый, который медленно пробирался между рядами, седой и тучный, страдающий одышкой.
Петя взбежал на кафедру и сразу заговорил:
— Я сейчас уступлю место своему отцу. Он деликатен и не скажет с нужной прямотой самого важного. Я подсчитал, сколько стоит доставка на Гею миллиона человек, сколько стоит переброска туда одного человека. В прежние дикие времена войн и массовых преступлений подсчитывали, сколько стоит убить. И тратили умопомрачительные средства для осуществления планов антигуманизма. Сейчас совсем иное. Дело, конечно, не в деньгах, забытых в большинстве частей Объединенного мира, а в затратах труда. И оказывается, что затрата труда для создания звездной армады Великого рейса на Гею могла бы соперничать лишь с чудовищными тратами наших безумных предков на преступные вооружения.
— Вот это удружил! — буркнул Вилене Арсений.
— Мы вправе говорить об этом, поскольку можем сравнить эти траты с другими, дающими людям возможность привольнее жить. С тратами на создание искусственной суши за счет океанов. Мы можем совместить земной опыт создания ледяных плотин, которыми занимался мой отец, с тем, что нам привезли с Этаны участники рейса «Жизни-2», то есть с достижениями другой цивилизации. Я кончил. Вывод будет не в пользу Великого рейса.
Петя тен-Кате отправился обратно на свое место, рядом с Ратовыми, а на трибуне его сменил добравшийся наконец до нее Питер тен-Кате-старший.
Петя сел рядом с Виленой и светло улыбнулся Арсению, как будто не он только что усомнился в необходимости переброски части населения Земли на Гею.
Арсений опустил глаза. Он слушал отца Пети.
Питер тен-Кате-старший педантично рассказал об опыте создания ледяных плотин, которые позволили увеличить площадь суши во многих приморских странах. Потом перешел к проекту промораживания океанов до дна — созданию ледяных монолитов, которые можно было бы превратить в новую сушу. Главное в проекте — и это отличало его от метода протостарцев — было то, что часть океана замораживалась в виде ледяного купола, а не целиком на всю глубину. Купол, упираясь в дно, отгораживал прикрытую им воду от океанской, благодаря чему всплыть не мог. Важным отличием было и то, что поверхность материка должна быть не ледяной, как на Этане, а покрытой теплоизоляционным слоем. Поверх его предстояло намыть ил, поднятый тут же со дна океана. Ценнейшие белковые вещества, оседавшие миллионы лет в его глубине, сделают почву плодородной. На цветущих материках с лесами, полями и реками привольно расселится так много людей, что человечеству нет никакого смысла задумываться об опасном переселении хотя бы и небольшой его части на далекие планеты вселенной.
Вилена, поглядывая то на Петю, то на Арсения, подумала, в какой гигантский круг всеобщих интересов вовлечены ныне люди на Земле. Сейчас о глобальных проблемах задумывается каждый, а в ее время о них размышляли лишь отдельные специалисты. Личное теперь еще больше, чем раньше, переплетается с общественным. Неизвестно, что больше волнует сейчас Петю тен-Кате: объявленная им война против Великого рейса на Гею или состояние его Виленоль после перенесенной ею «операции памяти»?
Арсений не остался в долгу у Пети. Он тоже спустился к трибуне, получив по микротелефону от академика Руденко разрешение выступить.
— Что предлагают нам вместо Великого рейса? — уверенно начал он. — Уродование родной планеты? На ней все увязано самой природой. Заморозь океаны, лиши Землю прежнего зеркала испарения — и засохнут пышные заросли на старых материках, в пустыни превратятся ныне цветущие края. Цивилизация, развиваясь, порой наносит природе страшный вред. Вспомним отравление и засорение атмосферы, загрязнение водоемов. Сколько поколений трудилось, чтобы исправить промахи предков! Чего же хотим мы сейчас? Перекроить географическую карту, пренебрегая физической географией? Нет! Лучше строить эфирные города по Циолковскому, наступать на беспредельные просторы космоса. Там ждут людей прекрасные и необжитые планеты. Что хорошо протостарцам Этаны, не помнящим родства, или личинкам-эмам на Реле, то неприемлемо людям, любящим свою Землю такой, какая она есть! — И Арсений вернулся к Вилене.
И неожиданно для всех выступила старая Авеноль.
Она обрушилась на всех «прожектеров».
— Разве снова испугались, что Земля перенаселена? — спрашивала она. — Все здесь говорили, что нет. Нужны еще большие просторы? А почему не вспомнить океаны, занимающие три четверти поверхности планеты? Почему надо бежать с Земли или уничтожать океаны, вместо того чтобы приспособить для жизни людей огромную новую среду обитания, куда не надо ни лететь десятилетиями, ни строить ее изо льда? Современная наука в состоянии создать фильтры, позволяющие отделять от воды кислород, нужный человеку. Человек, находясь под водой, с помощью фильтрующих пленок сможет дышать растворенным в воде кислородом. Приволье для грядущих поколений — в заселении водных просторов, не требующем ни космических кораблей, ни холодильных установок. Я старая женщина, но больше половины жизни провела под водой. Пусть убедит это слушающую меня сейчас во всем мире молодежь — в океанах можно жить и быть счастливым!
Остальные ораторы еще долго обсуждали различные направления развития человечества. В числе выступавших был и доктор Иесуке Матсумура. Несмотря на то что он сам был звездолетчиком, он проявил себя прежде всего жителем Японских островов. На его взгляд, эти острова первые нуждались в соединении их в единый материк, частично ледяной, частично естественный. Он предложил на первых порах заморозить лишь Японское море. Это, как ему казалось, не вызовет изменений климата Земли, но сделает целый народ еще счастливее.
Высший ученый совет Объединенного мира создал несколько комитетов, в том числе Космический, которые должны были всесторонне изучить те или иные вопросы.
В Космический комитет вместе с Романом Васильевичем Ратовым и Иваном Семеновичем Виевым вошли Арсений с Виленой, а также Франсуа Лейе, Карл Шварц, Альберто Рус Луильи, Матсумура и другие звездолетчики.
Петя с отцом вошли в Комитет новой суши, Авеноль — в Океанический.
В саду, кроме яблонь, цвела черемуха. Вилена все оглядывалась, ища ее глазами. А Петя сразу нашел ее по горькому аромату.
Веселой гурьбой пришли они сюда прямо с заседания Высшего совета. Недавние споры были забыты и ничем не отразились на отношениях друзей. Для всех этих людей показалось бы диким перенести свои разногласия по вопросу обретения людьми новых просторов на отношения друг к другу.
Вилена шутя поддразнивала Петю, что ему придется теперь жениться на древнейшей старухе, которая пробуждена в сознании Виленоль. Петя хохотал и обменивался с Арсением шутливыми тумаками.
Авеноль с улыбкой наблюдала, как резвится молодежь.
Так и вошли они в сад Института жизни, подошли к веранде.
Петя удивился, что Виленоль не выбежала к нему навстречу — она не могла не слышать их веселых голосов. Да и ее силуэт был отчетливо виден в проеме двери на веранду.
Они подошли к Виленоль. Она стояла чем-то рассерженная. Из-за ее плеча был виден Ан.
Виленоль сказала Пете, что не хочет его видеть.
Петя остановился ошеломленный, уничтоженный.
Сам не свой слушал он слова этанянина, ставшего на сторону «звездной сестренки».
Петя недоумевал. Разве он поступил дурно, отстаивая свои убеждения?
— Я не хочу тебя больше знать! — донесся из глубины веранды голос Виленоль.
Даже голос ее казался чужим.
Что это? Виленоль подменили?
