2. Только этот путь!
Кусочек голубого неба просвечивал сквозь черные клубы дыма, закрывающие горизонт. Краешек солнца, встающего на востоке, казался темно-красным.
Мы летели над тайгой.
Начальник аэродрома сообщил пилоту ориентиры, по которым можно найти людей. Но найдем ли мы площадку для посадки самолета?
Стало трудно дышать, дым вызывал кашель, горло воспалилось, как при ангине.
Пожар приближался.
В черной дымовой завесе замелькали языки пламени. Над ними взлетали горящие ветки, искры метались под крылом самолета. Пылающая ветка трассирующим снарядом пронеслась мимо. Самолет подбросило на вершину восходящего потока. Пришлось забираться еще выше.
Уже около часа летали мы над горящим лесом, но в дыму ничего не могли обнаружить. Как найти людей в этой стихии?
На одно мгновение блеснул кусочек озера. Да, именно здесь и должен быть остров, с которого подавались сигналы.
Мы кружили над озером и в те короткие мгновения, когда ветер хоть немного разгонял дым, старались рассмотреть островок.
Наконец, как будто в глубоком колодце, мне удалось заметить две светлые фигуры на фоне пожелтевшей травы. Они махали руками и, вероятно, что-то кричали.
Все это промелькнуло и сразу пропало в дыму.
Озеро с трех сторон окружал горящий кустарник. Огонь уже подобрался к деревьям на берегу. Раскаленные сучья падали в воду, и тогда вместе с черным дымом поднимался вверх белый пар.
Мы набрали высоту и, выждав момент, когда на секунду показалось озеро, ринулись вниз. Где-то сбоку я увидел двух человек и горящую изгородь прибрежного кустарника.
Посадка невозможна. Я понял это в тот момент, когда самолет почти вертикально взвился вверх, пробив толстый слой горячего дыма.
Выправив самолет, пилот обернулся.
— Видели? — спросил он.
Капелька пота, стекая по его черной от сажи щеке, оставляла светлый след.
На обратном пути я все время посматривал назад, надеясь, что пожар скоро утихнет. Нет, он разгорался все больше и больше.
Думая о людях, окруженных огненным кольцом, я представлял себе, как они поливают траву, вырубают кустарник. Продержатся ли они, пока подоспеет помощь? Конечно, огонь рано или поздно потушат. Но как спасти людей?
Бросив взгляд на крыло самолета, покрытое тонкой перепонкой перкаля, пропитанного нитролаком, я только сейчас понял, что наша птица могла вспыхнуть, как целлулоидная лента.
Но как, какими путями добраться к острову?
Возможно, в танке? Ведь были же случаи, когда танки прорывались сквозь пылающую деревню.
Я тронул пилота за плечо. Тот сбавил газ и вопросительно посмотрел на меня.
— Спасут на танке! — прокричал я.
Он покачал головой и глазами указал на тонкий шланг.
По блестящей металлической трубке прозрачной слезой катилась капля бензина.
Самолет приземлился. Нельзя было терять ни минуты.
Я наскоро стер черные полосы сажи с лица и прямо с аэродрома поехал в танковое училище.
Меня встретил начальник училища подполковник Степанов Егор Петрович и прежде всего спросил:
— Вы их видели?
Волнуясь и спеша, я рассказал о полете над тайгой. Спасение с воздуха невозможно. В то время вертолетов почти не было.
Степанов рассеянно провел рукой по лицу.
— Ну что ж, придумаем что-нибудь другое, — спокойно сказал он.
Позднее я узнал, что еще до моего прихода он собрал небольшую группу преподавателей, для того чтобы совместно с ними наметить пути спасения людей из горящей тайги. И конечно, идея прорваться на танке к озеру появилась у танкистов раньше, чем у меня.
— Товарищ подполковник, пошлите меня! — горячо попросил коренастый смуглый лейтенант с черными, словно завитыми волосами и с узкой полоской усов над верхней губой. Большие темные глаза его с надеждой и тревогой смотрели на подполковника. — Мой танк никогда не горел. Можно обойти огонь. А если нельзя, пойду насквозь. Прикажите, Егор Петрович. Очень прошу!
Степанов покачал головой:
— Нет, Беридзе. Прорваться сквозь десять километров сплошного огня невозможно… А вы что скажете, капитан? — обратился он к высокому офицеру, стоявшему у окна.
Тот вздрогнул и, как бы отгоняя какую-то навязчивую мысль, взмахнул рукой:
— Вы правы, товарищ подполковник, горючее вспыхнет, да и экипаж не вынесет такой высокой температуры…
Мне показался знакомым его голос. Наступило молчание. За окном где-то далеко фыркал мотор.
— Итак, — подполковник задумчиво пригладил седые волосы и, сощурившись, оглядел офицеров, — на танке прорваться нельзя?
— Нельзя, — отозвался высокий офицер. — Но я вам докладывал свое мнение. Другого выхода у нас нет.
— Боюсь, что не успеете, — с сомнением заметил Степанов. — Задача сложная. Но проще ничего не придумаешь.
— Итак, вы разрешаете использовать нашу опытную учебную машину? Мы ее переоборудуем, — инженер-капитан взглянул на часы, — сегодня к шестнадцати ноль-ноль…
Степанов на мгновение задумался и протянул ему руку:
— Я надеюсь на вас, товарищ Ярцев.
«Так вот кто звонил мне по телефону!» — догадался я.
— Сейчас некогда совещаться, — продолжал подполковник. — Когда распределите обязанности и люди начнут работу, поговорим подробнее. — Он вынул портсигар, постучал папиросой по крышке и отрывисто бросил: — Начинайте!
— Есть! — Ярцев круто повернулся и вышел из комнаты.
Сандро Беридзе в волнении мял пилотку, вертел головой, будто ему мешал воротничок, и горячо меня убеждал:
— Смелый человек Андрей! Замечательный человек! Ум, как игла. Все изобретает… На войне начальником фронтовой мастерской был. Недавно новый аккумулятор придумал. Поразительная штука. Да? Но почему-то забраковали, ошибки нашли.
Он схватил меня за руку и потащил к двери.
— Пойдем к нему на полигон, — говорил Беридзе, не умолкая ни на минуту. Удивительный человек! Как тяжело неудачи переживает! Не пьет, не ест, все думает. Ночью ходит по двору взад-вперед и курит. Сегодня ночью на мотоцикле ездил в тайгу, гимнастерка загорелась, волосы опалил, брови сжег, все хотел добраться к озеру. Там девушка осталась. Любит ее, а не скажет, скрывает. Сильный человек, гордый человек!
Он привел меня на полигон, где еще издали на фоне светлого неба можно было заметить тяжелый танк. Около него стоял Ярцев и задумчиво грыз карандаш.
Увидев нас, он сунул карандаш в карман и быстро зашагал навстречу.
— Прошу прощения, — хмуро проговорил он, крепко пожимая мне руку. — Я очень невежливо прервал телефонный разговор. Но вы поймете меня. Радиограмма… так неожиданно. Там у меня… друзья… А ведь мы хотели именно сегодня поехать к профессору.
— Ничего, ничего, — пробормотал я, думая о людях, оставшихся в тайге. Поездка не уйдет. Не беспокойтесь! Успеется.
Ярцев посмотрел на меня и резко выдернул руку:
— О чем вы говорите? Разве можно ждать?
— А что такого? Профессор подождет. Это дело не такое срочное, товарищ Ярцев. У вас есть дела поважнее.
Ярцев отвернулся. Вполне понятно, что он взволнован, поэтому его невежливость мне не показалась странной. Хотелось хоть как-нибудь отвлечь его от неприятных мыслей, и я спросил:
— Как вы думаете защитить мотор? Ведь огонь будет всасываться вместе с воздухом? И горючее…
— Горючего не будет!.. — отрывисто произнес Ярцев. — Извините, везут асбест. — И он побежал навстречу машине.
Признаться, я не понял, как мотор сможет работать без горючего, но зачем приставать к Ярцеву, когда рано или поздно ты об этом узнаешь.
Несколько раз я забегал к радисту, который регулярно принимал с острова сигналы бедствия, но сколько он ни кричал в микрофон, ответа не получил. Либо там не было приемника, либо здешнюю радиостанцию на острове никак не могли принять. Почему? Неизвестно.
Курсанты покрывали броню танка шершавыми асбестовыми листами. Странно было видеть белый зимний танк на фоне зеленой травы.
Рядом лежали розоватые квадратные куски материи. Возле них хлопотали два танкиста. Зашипел, заговорил сдавленным шепотом компрессор, затрепетала ткань и превратилась в толстые стеганые одеяла. Это надули сжатым воздухом мешки из пропитанной особым составом асбестовой или стеклянной ткани. Получилась надежная теплоизоляция для обивки стенок внутри танка.
Я заглянул в открытое смотровое окошко. Там на месте водителя сидел Беридзе и, недовольно хмурясь, поворачивал рычаг реостата, будто в трамвае. Видимо, техника эта танкисту не нравилась, уж очень она непривычна.
Не успел я отойти от окошка, как туда заглянул Ярцев.
— Сандро… со мной? — спросил он вполголоса.
— Почему спрашиваешь, Андрей? Разве Сандро не друг тебе? Да? Я за тебя в огонь и воду…
— Пока только в огонь, Сандро, — грустно улыбнулся Ярцев.
В напряженном труде проходили часы. Сизый туман стлался по земле — это полз из тайги едкий тяжелый дым.
На пикапе привезли аккумуляторы в футлярах из голубой пластмассы. Аккумуляторы закрепили в танке в заранее подготовленных отсеках. Электрики стали проверять контакты. Вспыхнули фары, яркие, как мощные прожекторы. «Так вот зачем нужны такие большие аккумуляторы, — подумал я. — Иначе трудно будет идти в дыму».
Подполковник ходил вокруг танка, гладил непривычные шероховатые асбестовые бока, ощупывал надутые подушки внутренней обшивки, проверял, все ли готово.
Неподалеку Андрей Ярцев инструктировал Сандро, видимо опасаясь, что тот не справится с необычной техникой.
Во мне шевельнулось чувство зависти. Никому еще из людей не доводилось путешествовать в огненном море. Они будут первыми!
