Бен

Один из волков начинает выть. Другие присоединяются к нему, вскинув свои серые головы, и вскоре подземелье наполняется завываниями стаи: жуткий, коллективный стон, который гулким эхом отдается в голове и заставляет шевелиться волосы на затылке. Спустя несколько минут он стихает, а затем они начинают рыскать по коридору снова — как я полагаю, в поисках пищи.

Я насчитал пятнадцать особей. Пятнадцать огромных волков, шныряющих взад-вперед по коридору. Время от времени до меня доносится рык и клацанье зубов, когда между ними возникает драка. Одна из таких стычек происходит прямо перед моей камерой. Решетка сотрясается — это волки бросаются на нее.

Я отбегаю назад и сжимаюсь в комок в углу, заткнув ладонями уши. Правда, это не помогает: я все равно слышу вой, рычание, сопение.

Время от времени волки внезапно прекращают свои драки или чем они там занимаются, и из их нутра вырываются скорбные завывания. Но я слышу еще один звук, издаваемый человеком. Крик, надрывный истерический вопль.

— Замолчи, Мэгги! — кричит кто-то. — Ради бога, ты хуже волков!

Но Мэгги, кто бы она ни была, не слушается. А лишь рыдает еще громче.

Я стараюсь думать о приятных вещах, о Хошико, о ее руке в моей, стараюсь представить ее мягкие волосы, ее голос, но не могу: это невозможно. В конце концов, оставляю попытки. Я сижу, сжавшись в комок, слушая вой и вздрагивая всякий раз, когда кто-то из них останавливается у моей камеры. Я не сплю. Да и как тут уснуть? Я просто сижу всю ночь в своем углу. Это самая длинная ночь в моей жизни.