Книга: Аргонавты Вселенной
Назад: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
Дальше: ЭПИЛОГ,

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

которая, по замыслу автора, должна была быть заключительной, так как она описывает не только подготовка экспедиции к возвращению на Землю, но и вылет астроплана с Венеры в обратный путь

 

Дни подготовки к обратному полету проходили с непостижимой быстротой — вероятно, потому, что с утра и до поздней ночи они были заполнены напряженной работой. Путешественники знали, что в короткий срок им предстоит не только выполнить все, входившее в круг их обычных обязанностей, но и высвободить астроплан из скал, которые прочно удерживали его на дне ущелья.
Для осуществления смелого плана Ван Луна надо было предварительно выяснить, каков уровень воды в реке в том месте, где ее старое русло преграждено каменной грядой, какова структура скалистой плотины, удерживавшей напор воды, как разрушить эту естественную плотину в нужный момент, чтобы вся масса воды стремительно наполнила все наше неширокое ущелье и, вытолкнув астроплан из западни, образованной скалами, вынесла его в море… Да и вообще хватит ли в реке воды для выполнения этого рискованного плана? Ведь речь шла не о лодке, не о каком-то маленьком предмете, а о большом межпланетном корабле, да еще стиснутом скалами.
Благоприятным было только одно обстоятельство. Скалы зажимали кормовую, более узкую, часть астроплана, который лежал в ущелье так, что его нос был направлен в сторону моря. Если поток воды окажется достаточно мощным, то, ударив в кормовую часть корабля, он сравнительно легко должен был бы вытолкнуть астроплан из скал и понести его по ущелью дальше, к морю. Но все это пока оставалось только предположением, которое нужно было подкрепить точными расчетами. А расчеты требовали тщательного изучения скалистой плотины, измерения уровня воды, удерживаемой ею, и многих других наблюдений.
Поэтому в первые же дни подготовки в верхнюю часть ущелья отправился вооруженный отряд исследователей в составе Вадима Сокола, Ван Луна и Галины Рыжко. Задача, которую поставил перед ними академик Рындин, сводилась к следующему: не отвлекаясь никакими посторонними наблюдениями, измерить естественную плотину, сделать промеры воды, установив наиболее удобные способы взрыва плотины. И, конечно, подготовить все к такому взрыву как можно быстрее, чтобы к 16 февраля корабль находился уже не в ущелье, а на поверхности моря.
Озабоченность не покидала в эти дни Николая Петровича. Он ясно представлял себе трудности, стоявшие перед экспедицией в связи с новым, предельно сжатым сроком приготовлений к отлету. Беспокоила его и погода, которая заметно ухудшалась. Было очень похоже, что приближался период ливней. Небо набухало влагой, потемневшие тяжелые тучи тянулись бесконечной чередой над ущельем — и казалось, что с каждым днем они нависают все ниже я ниже. Несколько раз проходили небольшие грозы — я в этом также могла таиться серьезная опасность.
— Если начнутся продолжительные ливни, — делился своими опасениями с товарищами Николай Петрович, — то мы будем заперты в астроплане. Тогда нечего и думать о работе у плотины. А если к тому же природа Венеры наградит нас еще и сильными грозами, то положение, боюсь, осложнится еще больше. Молнии могут оказаться очень опасными для нас.
— Но ведь здесь, на дне ущелья, молнии не доберутся до корабля, Николай Петрович, — возразила Галя Рыжко.
— Дело не в этом, — ответил Рындин. — Я не боюсь прямого удара молнии в астроплан. Кроме всего прочего, у нас есть неплохой громоотвод — наш зонд-антенна. Но каждая молния — сложное и. небезопасное для нас электрическое явление. Во время грозы в воздухе могут появляться свободные блуждающие электрические заряды. А разве мы знаем, как будет реагировать на них собранный нами инфрарадий?
— А наше ультразолотое бронирование? Ведь оно должно защищать инфрарадий от всяких посторонних влияний, — удивилась Галя, которой казалось, что теперь об инфрарадий нечего и говорить.
— Надеюсь, что будет именно так, — подтвердил Рындин. — Но все это только предположения, и мы обязаны ко всему относиться критически, друг мои. Лучше подумать и взвесить заранее, чем оказаться перед неприятной неожиданностью. Во всяком случае, хорошо, что мы почти уже справились с упаковкой инфрарадия, спасибо нашему Вану!
Действительно, Ван Лун помог и здесь своим новым простым и остроумным предложением. Тяжелое ультразолото оказалось очень мягким металлом, его можно было не только ковать, но и легко расплющивать. Ван Лун установил около скалы электрический молот. Самородки ультразолота почти мгновенно расплющивались под частыми ударами электрического молота и превращались в тонкие лепешки. Они легко сращивались друг с другом под ударами молота, образуя довольно большие пластины. Ван Лун укреплял их вдоль стен склада, куда сносили инфрарадий, устилал ими пол, выкладывал потолок.
— Ультразолотая комната, — шутила Галя Рыжко. — Забавно: обычно золото прячут в сейфах, а мы, напротив, делаем сейф из нашего ультразолота!.. Товарищ Ван, вы — великий изобретатель!
— Однако не очень великий, — отшучивался Ван Лун, продолжая сооружение ультразолотого бронированного футляра для инфрарадия. — Резинки на каблуках придумал не я, замечу.
— Ну вот, вспомнили, — отмахнулась Галя. — Еще и издеваетесь надо мной. А вот увидите: когда полетим обратно, опять будете ходить по моей системе!
— Вот я и говорю: великий изобретатель не я, другой. Несите инфрарадий, Галя. Меньше разговоров, больше дела, напомню. Скорее кончать надо, Николай Петрович торопит! Завтра с утра идти к плотине, забыли?
Первая же вылазка в верхнюю часть ущелья подтвердила все предположения Ван Луна. Действительно, большая и глубокая река круто сворачивала здесь в сторону. Она разлилась широким полноводным озером, высокий уровень которого поддерживало титаническое нагромождение скал, запиравших ущелье. Даже не имея геологических знаний и опыта Сокола, можно было легко представить себе, что тут некогда произошло катастрофическое землетрясение, разрушившее скалистую гору, изломанные очертания которой виднелись высоко над ущельем. Крупные глыбы камня свалились вниз и завалили ущелье, по которому протекала река. Огромная запруда преградила течение, и поднявшаяся вода нашла себе в конце концов другой выход, проложив новое русло, в обход ущелья.
Поднявшись по склону ущелья на гребень высокой естественной плотины, путешественники невольно остановились, пораженные величественной панорамой, открывшейся перед их глазами. Слева от них раскинулась широкая зеркальная гладь полноводного озера, в которой отражались низко плывущие тяжелые облака. Справа уходил вниз крутой обрыв — и росшие у его подножия высокие цикадеи с красной перистой листвой казались отсюда, сверху, маленькими деревцами, прятавшимися в сумрачной глубине ущелья. А еще дальше глаз мог различить тускло поблескивающую длинную сигарку, зажатую между высокими скалами. Это лежал на дне ущелья астроплан «Венера-1».
Вадим Сокол проводил обмеры, тщательно записывая все данные. Галя Рыжко старательно помогала ему, хотя, правду сказать, ей казались излишними все эти кропотливые измерения глубины озера, высоты скалистой плотины, ширины ущелья — да мало ли еще промеров делал геолог! Галя задавала себе вопрос: зачем все это? Ведь и так ясно было, что стоило только убрать скалистую преградуи вода бурным, стремительным потоком наполнит все ущелье до краев. Вода огромного зеркального озера… Как чудесно было бы выкупаться, поплавать, поплескаться в ней! А ведь эта мечта вовсе не так несбыточна, если подумать. Какие-нибудь десять-пятнадцать минут, необходимые для купанья, можно, конечно, провести и без скафандра, ничего страшного в этом нет…
Ван Лун заметил, как Галя оглянулась и нерешительно посмотрела на него. К удивлению девушки, он понимающе подмигнул ей:
— Выкупаться захотелось, догадываюсь, да?
— Но как вы узнали? Ведь я ничего еще не сказала!
— Не очень трудно понять. Когда самому хочется тоже, — откровенно ответил Ван Лун и улыбнулся.
Глаза Гали загорелись:
— Значит, можно, товарищ Ван?
Ван Лун отрицательно покачал головой:
— Замечаю, вы забыли мой рассказ? О том озере в лесу и его обитателях?
Галя поежилась. Змеи, странные отвратительные гады, пиявки… да, конечно, никто не знает, какие существа таятся под такой внешне привлекательной зеркальной поверхностью этого озера…
Сокол тем временем уже закончил измерения. Минут десять он сидел, углубившись в расчеты. Затем подозвал Ван Луна.
— Понадобятся три скважины, Ван, — сказал он. — Давайте перфоратор, начнем.
— Думаю, не мало ли? Плотина, заметьте, очень большая.
— Сила атомита не меньше, Ван. По расчетам, хватило бы даже двух скважин. Я хочу сделать три для того, чтобы осколки были помельче. — И Вадим Сокол энергично взялся за перфоратор.
Галя с недоумением спросила:
— А почему надо, чтобы были маленькие осколки? Разве это имеет какое-нибудь значение?
Нажимая на подпрыгивавший в его руках перфоратор, геолог ответил:
— Имеет… Галиночка. Эти скалы, как видите… очень твердые. Перфоратор берет их с трудом. Вообще это неплохо. Твердая среда даст большее сопротивление атомиту, взрыв будет сильнее. Но ведь после взрыва вода хлынет таким стремительным потоком, что понесет с собою обломки скал. А если крупные глыбы начнут бомбардировать астроплан, тогда что? Пробоины! Нет, уж лучше пусть будут мелкие осколки, атомита у нас хватит!

 

 

Три глубокие скважины, просверленные в огромных скалах, представлявших собою как бы основание высокой плотины, были результатом первой вылазки.
Вторая вылазка заняла гораздо больше времени, так как путешественникам пришлось нести с собою тяжелые металлические цилиндры с атомитом и поэтому не раз останавливаться в пути для отдыха. Но вовсе не от тяжести ноши и не от утомления была необычно молчалива и задумчива Галя Рыжко; и даже на вопросы товарищей она отвечала односложно и вяло. Ей не хотелось признаваться в том, что она никак не может отделаться от противного ощущения страха — страха перед атомитом. Да, конечно, ей ничто не угрожало, атомит в металлическом цилиндре за спиной был мирным и спокойным. Галя твердо знала, что атомит в нормальных условиях может быть взорван только электрической искрой. Все это хорошо. Но ведь в нем заключена такая страшная, гигантская сила! И кто знает, всякие там излучения инфрарадия или еще чегонибудь… Гале и самой было стыдно, что она немножко трусит, она старательно отгоняла от себя такие мысли. Но они возвращались и возвращались. И всякий раз, когда ноги девушки скользили по каменистой гладкой почве или спотыкались о выступавшие корни деревьев, ее сердце холодело, а затем приходил мучительный стыд за малодушие, которое могли заметить спутники…
Но вот цилиндры с атомитом уже стояли у скважин, Вадим Сокол и Ван Лун заканчивали устройство электропроводки. Галя, отдыхая, сидела на берегу озера и смотрела на его зеркальную поверхность, в которой по-прежнему отражались медленно плывущие в небе низкие облака. Обрамленное высокими скалистыми склонами, которые придавали всей местности дикий и суровый характер, озеро было изумительно спокойным, ничто не тревожило его ровную гладь.
Галя думала: неужели и в этой мирной, безмятежной воде, под ее чистой, светлой поверхностью, которую не туманила даже малейшая рябь, — неужели и тут существуют какие-нибудь страшные животные? Неужто и эта зеркальная гладь скрывает под собою невиданных драконов или иных чудовищ?
Красивый золотистый мотылек пролетел около девушки, трепеща в воздухе широкими пестрыми крыльями. Он покружился над берегом, будто не решаясь приблизиться к воде. А затем все-таки полетел над нею, то поднимаясь выше, то опускаясь к самой поверхности озера. Мотылек летел дальше и дальше, становясь уже почти незаметным.
Галя рассеянно следила за ним. И вдруг девушка вздрогнула. Ей показалось, что там, далеко от берега, где пролетал едва заметный отсюда мотылек, на поверхности воды что-то всплеснулось. Что это?
Разбрызгивая воду, над тихой гладью озера появилась огромная плоская голова с длинным рогом между глазами. Она молниеносно высунулась из воды, разинула широкую пасть, из которой вылетел тонкий, как лента, извивающийся язык, — и мотылек исчез.
— Товарищи! — вскрикнула Галя. — Смотрите!
Через несколько секунд оба ее спутника были уже на гребне плотины около девушки. Сокол отстегивал крышку кобуры своего пистолета — уроки прошлых приключений на Венере не прошли для него даром; в руках Ван Луна была его верная автоматическая винтовка. Едва слышно щелкнул предохранитель.
Гигантское существо плыло по поверхности озера. Длинная гибкая шея его, разделенная на хорошо заметные кольца, несла на себе плоскую змеиную голову с твердым рогом. Туловище оставалось спрятанным под водой. Животное плыло вдоль берега, осматриваясь по сторонам выпуклыми моргающими глазами. Время от времени над водой показывался тонкий хвост с двумя длинными отростками. Присмотревшись, можно было заметить медленно двигающиеся в воде широкие плавники.
Винтовка Ван Луна неторопливо поднималась, ловя на мушку плоскую голову животного. Но Сокол сделал шаг вперед и схватил рукой ствол винтовки Ван Луна. Тот удивленно взглянул на него:
— Что хотите, Вадим? В чем дело?
— Не надо стрелять, Ван, прошу вас.
— Почему, позволю себе спросить? — не менее удивленно осведомился Ван Лун.
— Наша работа подходит к концу, Ван. Кто знает, может быть ваш выстрел привлечет внимание еще каких-нибудь чудовищ… и это помешает нам, не даст закончить дело сегодня… Не стреляйте, дорогой Ван, черт с ним, с этим животным, пусть плывет куда ему угодно!
Сокол был прав. Путешественникам ничто не угрожало, животное не собиралось нападать на них. Ван Лун опустил винтовку и с сожалением наблюдал, как неизвестное существо неторопливо плыло дальше и дальше. Наконец оно исчезло, скрылось за выступавшим далеко в озеро мысом. Ван Лун, словно вспомнив что-то, обернулся к Гале. Глаза его были насмешливо прищурены.
— Как, хочется выкупаться, спрошу вас? Есть веселая компания, правда? — Его рука сделала широкий жест в сторону озера.
Без помех путешественники закончили заряжать скважины. Перелитый в длинные стальные трубки атомит был заложен в скалы; отверстия Сокол забил металлическими пробками. Только тонкий черный провод, выходивший из-под этих пробок, указывал теперь место, где находились мощные заряды атомита, которые должны были взорвать тяжелое каменное тело плотины.
Тонкие черные провода соединялись вместе в маленькой круглой коробке — и отсюда по дну ущелья между скалами к межпланетному кораблю тянулся тонкий, но прочный кабель в металлической броне. Заключенные в нем провода соединялись с контактным устройством на пульте управления астропланом. Работы по подготовке решающей операции — взрыву скалистой плотины — были закончены.
Еще несколько дней отняла проверка опасного груза корабля и его упаковки. Николай Петрович Рындин собственными руками прощупал каждое соединение ультразолотых пластин, защищавших инфрарадий, измерил дозиметром излучения за стенами склада. Сокол тревожно следил за каждым движением академика, за выражением его лица: неужто Николай Петрович обнаружит какой-либо промах, какую-нибудь неточность?.. Но нет, академик Рындин остался доволен. Сделано все, что было предусмотрено расчетами и точным распорядком подготовки к обратному вылету. И Сокол облегченно вздохнул: экспедиция привезет на Землю найденный на Венере инфрарадий!
Вечером этого же дня Рындин обратился к товарищам:
— Друзья мои, как и раньше, я не хочу скрывать от вас даже малейших моих опасений. Завтра утром мы взрываем плотину. Мы надеемся, что бурный поток воды, который ринется в ущелье, вытолкнет наш корабль из скал и вынесет его затем в море. Все это так. Даже сейчас, в нагруженном состоянии, наш астроплан легче воды, он должен всплыть, если освободится от скал. Вот об этом «если» я и считаю своим долгом предупредить вас.
В молчании он отпил воды из стоявшего перед ним стакана и продолжал:
— Мы надеемся, повторяю, что все это произойдет именно так. Но должен вам сказать прямо — у меня нет абсолютной уверенности в том, что поток воды высвободит наш корабль. Не исключена, строго говоря, и другая перспектива, значительно менее радужная. Напор воды может оказаться недостаточным для того, чтобы вытолкнуть астроплан из скал. Тогда он, естественно, не всплывет. А так как течение реки в дальнейшем пойдет по старому руслу, по ущелью, то астроплан окажется лежащим уже на дне реки, под водой. В таком случае мы отрезаем себе всякую возможность обратного старта… останется лишь один выход — взрывать под водой удерживающие корабль скалы. А это более чем опасно… Я изложил вам мои опасения. Скажите, что вы думаете об этом. Вы должны понять, что нам сейчас нужно общее твердое решение. Первым откликнулся Вадим Сокол:
— То, что мы собираемся сделать, Николай Петрович, нам все равно необходимо осуществить. Ведь корабль так или иначе не сможет стартовать из ущелья, из этой каменной ловушки. Значит, во всяком случае, ущелье надо наполнить водой, чтобы астроплан всплыл. Я за решительные действия!
— Думаю, Вадим правильно сказал, — откликнулся и Ван Лун. — Можно, конечно, сначала взрывать скалы здесь. Это, однако, опасно, считаю. Лучше попробовать воду. А тогда, если нужно, и скалы. Мое мнение такое. Иначе нельзя, подчеркну.
— А вы, Галя? Я хочу слышать и ваш голос, — обернулся академик Рындин к Гале Рыжко. — Вы давно уже стали полноправным членом нашей экспедиции, почему же вы молчите?
— Вадим Сергеевич и товарищ Ван уже все сказали, Николай Петрович, — смущенно ответила Галя. Что могла добавить она? Только то, что ей страшно хотелось поскорее отправиться обратно на Землю? Но это и так все знают…
— Тогда принято. Завтра утром решится все, — заключил Рындин. — А сейчас — спать, друзья. Утро мы должны встретить полными сил и бодрости. Впереди большие испытания!..
Но как могла Галина заснуть, зная, что только одна ночь отделяет ее от решающего события? Как остановить, успокоить мысли, тревожно напоминающие о том, что говорил Николай Петрович? Неверный фиолетовый ночной полумрак глубокого ущелья — неужели же действительно сегодня она видит его в последний раз? А если завтра все окажется в порядке, если астроплан выйдет на поверхность огромного моря, куда впадает река, — тогда послезавтра будет дан обратный старт с Венеры на далекую родную Землю… И Галя не заметила, как ее настиг глубокий сон: ей показалось, что она только на минутку прикрыла глаза — и тут же услышала громкий голос Николая Петровича:
— Аргонавты Вселенной, утро! Вставать! Время не ждет, быстрее завтракайте — и за дело. Подъем!
Завтрак Галя ела молча и только по обязанности: ну какая, в самом деле, еда, когда сейчас должна решаться их судьба! Она то и дело поглядывала в иллюминатор, на привычные уже острые скалы, стройные цикадеи и беннетиты, ажурные листья папоротников. Ей припоминалось, с каким удивлением и интересом она смотрела в иллюминатор в первый день их пребывания на Венере. Как тогда все казалось необычным, загадочным, интересным. А сейчас — хотя бы уж поскорее обратно на Землю, домой, домой!
Наконец Николай Петрович скомандовал:
— По гамакам, друзья! Будем начинать. И прошу привязаться не менее прочно, чем перед стартом. Наступают серьезные и опасные минуты.
Он остановился на мгновение и затем добавил — так мягко и ласково, как мог говорить только он один, заботливый старший друг и товарищ:
— Сейчас прочь все опасения. Мы верим, что все пройдет благополучно. Иначе не может быть!
Внимательный взгляд Николая Петровича проверил, все ли готово в центральной каюте, не осталось ли что-либо неубранным, забытым. Он еще раз посмотрел на товарищей, опускавших гамаки, удовлетворенно кивнул головой и вышел в навигаторскую рубку. А Галя Рыжко не удержалась от того, чтобы напоследок не взглянуть еще в иллюминатор… нет, не краснолистые пальмы, не скалы и не кружевные папоротники хотелось ей увидеть в последний раз!
Высоко в небе над краем ущелья, все так же, как и раньше, развевались красные флаги — один с золотыми серпом и молотом, а другой с пятью золотыми звездами…
Послышался легкий шум. Автоматический механизм закрывал одновременно все иллюминаторы центральной каюты металлическими ставнями. В каюте стало темно. Лишь один большой экран перископа светился в центре потолка перед глазами притихших путешественников.
Ясно видневшиеся на нем скалы будто сами медленно передвигались, уходили в сторону. Николай Петрович в навигаторской рубке регулировал перископ, устанавливал его в нужном направлении. И вот картина на экране, наконец, застыла. Галя узнала эти могучие, огромные скалы. То была верхняя часть ущелья, каменная плотина, замыкавшая его. Отсюда должна была хлынуть вода!
— Внимание! Включаю ток! — прозвучал в каюте громкий строгий голос Рындина.
Резко зазвенел сигнальный звонок. Начинается! Взрыв!
Но тревожная тишина не нарушалась ничем. Ни малейшего звука, никакого движения… Глаза путешественников не отрывались от экрана. Галя невольно считала про себя:
— Раз… два… три…
Над склонами возникло черное облако. Оно быстро расширялось во все стороны, закрывая не, бо. И почти тотчас же среди разваливающихся скал блеснула вода. Еще миг — и скал уже не было. Вместо них возникла вертикальная светло-серая водяная стена, от одного склона ущелья до другого.
Эта стена сначала будто замерла неподвижно — и затем всей своей громадой рванулась вперед, наполняя ущелье. Она двигалась по направлению к астроплану невообразимо быстро, не уменьшаясь в высоте. Галя расширившимися глазами смотрела на экран перископа, ее сердце замирало от тревожного ожидания.
Вот верхняя часть водяной стены, достигавшей в высоту не менее двадцати — двадцати пяти метров, словно обрушилась кипящим и бурлящим водопадом. Но не успела эта волна водопада упасть и до половины стены, как вся масса воды с новой силой ринулась вперед, обрушиваясь на скалы. Казалось, сейчас она всей тяжестью рухнет на корабль.
— Ox! — не сдержала восклицания Галя.
Мощный удар потряс астроплан. И сразу на экране все исчезло, погасло в сером тумане. Корабль вздрогнул, закачался. Его кормовая часть приподнялась и снова упала назад. Новый удар!
Астроплан дрожал и дергался. Резиновые тросы, на которых висели гамаки, толстые амортизаторы растягивались и вновь сокращались. Гамаки выписывали в воздухе неровные кривые. Из буфета в стене выпала и покатилась бутылка. А корабль тяжело раскачивался, задирая и опуская корму, будто стараясь протаранить скалы.
— Да неужели же не вытолкнет его? — прошептала Галя.
Послышался глухой, неприятный скрежет. Астроплан медленно сдвинулся вперед. Он терся боками супертитанового корпуса о скалы, он продирался между ними, увлекаемый могучим потоком воды, мчавшейся по ущелью. Судорожно, рывками, то и дело останавливаясь и замирая, корабль полз по дну ущелья. Теперь уже не было толчков сзади; наоборот, чувствовалось, как корпус астроплана преодолевает преграды впереди.
И вдруг корабль резко остановился. Глухой скрежет превратился в странный звенящий гул. Астроплан не продвигался дальше, упершись в какое-то препятствие. Все его металлическое тело напряженно дрожало, эта вибрация и создавала гул, от которого звенело в ушах. И так же вибрировали и звенели все предметы в каюте. Корабль не двигался! Водяной поток не вытолкнул его, он снова лежал на дне ущелья, зажатый скалами.
— Под водой… под водой… — стучало сердце Гали Рыжко.
Снова послышался короткий сильный удар. Что-то загрохотало, перекатываясь по внешней стене астроплана около кормы. Этот удар отозвался звоном по всей каюте, будто весь корпус корабля застонал.
Галя услышала, как Сокол крикнул, заглушая гул:
— Все-таки ударил какой-то обломок скалы!
Астроплан вновь сильно качнуло. Не удар ли помог ему сдвинуться?.. Опять начались толчки сзади, неровные, судорожные. Корабль дергался, останавливался, снова двигался, он полз вперед, как живое существо, вслепую нащупывая себе дорогу между скалами в мутной, бурлящей воде. И вот, словно освободившись, астроплан с силой рванулся вверх и вперед! Он повернулся на бок. Потолок каюты вдруг оказался внизу, гамак, в котором лежала Галя, швырнуло в сторону, затем он повис торчком, поставив девушку вниз головой. Корабль переворачивался кормой вверх… Секунду или. две он стоял в воде на носу, затем медленно начал опускать корму, раскачиваясь из стороны в сторону. Но он плыл, плыл!
На экране перископа мелькнул свет.
— Небо! Небо! — радостно закричала Галя.
Да, на экране показалось серое, облачное небо Венеры. Из тяжелых темных туч в любую минуту готов был хлынуть дождь. Безрадостное, низкое, сумрачное — но все же небо! И вокруг астроплана уже не было видно высоких склонов скалистого ущелья. Он плыл по бурной реке, плыл кормою вперед, увлекаемый потоком воды, заполнявшей ущелье.
— Ура! Ура! — кричала в восторге Галя Рыжко, забыв сразу обо всех своих страхах. — Плывем по реке, по реке! Ура!
Вадим Сокол и Ван Лун взволнованно улыбались, поглядывая на девушку, не помнившую себя от радости.
Покачивание астроплана уменьшалось. Его громадный корпус постепенно успокаивался на поверхности воды, корабль все дальше и дальше несся к морю. Галя чувствовала, что она не может больше оставаться на своем месте. Надо было что-то делать, найти выход переполнявшему ее счастью! И она не выдержала.
Забыв о строгих распоряжениях Рындина, о нерушимой дисциплине экипажа астроплана, Галя отстегнула пряжки предохранительных ремней, соскочила из гамака на пол и, с трудом сохраняя равновесие на непривычно качавшемся полу, бросилась к навигаторской рубке все с тем же победным возгласом «ура».
Вслед ей неслись восклицания Сокола и Ван Луна:
— Галиночка, куда вы? Нельзя!
— Галя, порядка нет, будет плохо!
Но она не слышала ничего.
Как пуля, она влетела в навигаторскую рубку, подбежала к изумленному Рындину и, будто не замечая строгого выражения его нахмуренного лица, обхватила с разбегу шею академика горячими руками и звонко поцеловала его:
— Николай Петрович, дорогой, золотой, как я счастлива! Как я вас люблю!
Рындин даже не пытался сопротивляться. Покачивая головой, он улыбался и повторял:
— Ах, шалунья! Ай, недисциплинированная девчонка! Да разве можно так?..
Но Галя видела, что его глаза увлажнились, подозрительно заблестели. Академик обнял одной рукой девушку за плечи и наставительно произнес:
— И, пожалуйста, не вздумайте продолжать. А то еще чего доброго от волнения хлюпать начнете, знаю я вас… погодите, у меня какая-то соринка в глаз попала, надо прочистить. Где мой носовой платок, а?..
Прижавшись щекой к плечу Николая Петровича, Галя смотрела вместе с ним на экран перископа, на котором быстро проплывали незнакомые крутые берега, увенчанные красными кронами цикадей и кипарисов, заросшие густым оранжевым кустарником.
Николай Петрович нажал кнопку на пульте управления, и внутрь корабля ворвался дневной свет. Все иллюминаторы были открыты.
Астроплан выплывал в море, огромное море, тусклое серебро которого сливалось с серым горизонтом. Волны мягко покачивали межпланетный корабль, до половины погруженный в воду. Сопла его ракетных двигателей смотрели под углом вниз, нос был приподнят. Движение корабля постепенно замедлялось — и наконец он остановился совсем.
Рындин обеими руками повернул к себе взволнованное лицо Гали, нежно поцеловал ее в лоб и сказал:
— Идите, девочка моя. Счастье не изменило нам — не ваша ли счастливая звезда выручает нас, а?.. Идите, скажите Вадиму и Ван Луну, что я прошу их немедленно взяться за тщательный осмотр всех помещений астроплана. Надо проверить все уголки корабля, все механизмы, не повреждено ли в них что-нибудь из-за этих подводных толчков. Завтра ведь мы вылетаем в обратный путь, надо успеть все сделать. Идите, идите, Галя. И не забывайте о дисциплине. Смотрите, чтобы больше не было таких выходок, как сегодня. Слышите, сорванец?
Это прозвучало строго — и глаза Николая Петровича посмотрели на Галю из-под нарочито насупленных бровей тоже очень Строго. Но сколько бы в этот день взгляд тех же самых глаз не останавливался на жизнерадостном, веселом лице девушки — в нем светилась ласка, а голос академика невольно смягчался. Конечно, сорванец, взбалмошная девчонка, которую надо держать в руках, все это так. И Вадиму придется с трудом справляться с ее экспансивностью — это тоже верно. Но Николай Петрович теперь еще больше понимал молодого геолога и радовался за него…
А на следующий день, 16 февраля, точно выполняя указания Земли, экспедиция была готова к отлету в обратное межпланетное путешествие. За несколько минут до полудня Таля Рыжко, как и ее товарищи, лежала уже в своем гамаке, прочно закрепив пряжки предохранительных ремней.
В иллюминаторы центральной каюты лился фиолетовый свет Венеры — призрачный тусклый свет планеты, населенной удивительными чудовищными животными, хранившей в своих дебрях и пещерах драгоценные инфрарадий и ультразолото. С мягким шумом задвинулись металлические ставни иллюминаторов, пряча за собою этот призрачный свет и далекие берега, покрытые пышной оранжево-красной растительностью.
В каюте прозвучал голос Рындина:
— Внимание! Через минуту даю старт.
— И не попрощались как следует с Венерой, — сказала сокрушенно Галя. — Вчера некогда было и сегодня не успели… Больше уже не увидим ее. — Она сказала это тихо, про себя. Но Рындин услышал ее.
— Не увидим мы — увидят другие, — ответил он твердо. — Наше путешествие сюда не последнее, Галя, а первое. Дорога на Венеру открыта нашей экспедицией — и по этой дороге полетят десятки других межпланетных кораблей, Внимание, товарищи!
Руки академика Рындина лежали на пульте управления. Николай Петрович посмотрел на экран перископа, на плывущие по нему серые облака Венеры, на циферблат часов. Двенадцать!
— Даю старт!
…Встревоженная громоподобными взрывами, гремевшими над морем, обеспокоенная волнами, которые бурно набегали на берега, — над красными вершинами стройных цикадей, над девственными чащами Венеры поднялась плоская голова неизвестного чудовища.
Огромными выпученными глазами голова посмотрела на море, тупо уставилась в небо, увидела там маленькую темную черточку, которая молниеносно пронеслась под свинцовыми облаками и исчезла в их густой толще… И, ничего не поняв, снова скрылась за оранжево-красными деревьями…
Назад: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
Дальше: ЭПИЛОГ,