ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Время: ОШИБКА БАЗЫ ДАННЫХ / Дата неизвестна / Аномалия пространства скольжения, захваченный ковенантский флагман «Восхождение правосудия».
Адмирал Уиткомб стоял на мостике «Восхождения правосудия», упершись ладонями в ограждение вокруг центральной платформы и всматриваясь в бушующее на экране море огня.
Корабль, словно насекомое в куске янтаря, застрял в кармане пространства скольжения, расчерченном плазменными потоками. Вражеские торпеды возникали и пропадали вновь, оставляя в глубине синего тумана алые энергетические следы. Перед камерами проплывали оплавленные куски металла и покореженные останки ковенантских кораблей, а по броне флагмана непрестанно молотили кометы.
И в глубине тумана все еще таилась опасность: из голубого сияния время от времени выныривали и в ту же секунду исчезали призрачные силуэты вражеских кораблей… Было заметно, что в большинстве своем крейсера охвачены пожарами или зияют огромными пробоинами. Но сколько еще из них сохраняли способность продолжать преследование? И какие повреждения готов выдержать флагман, прежде чем придется рискнуть и выйти в реальное пространство?
Рядом встал лейтенант Хаверсон. Познания молодого офицера в областях военной тактики и цивилизации ковенантов были поистине бесценны. Правда, с точки зрения Уиткомба, тот проявлял порой излишнюю осторожность, но это было вполне естественно для сотрудника ДВКР. И все же лейтенанту хватало храбрости бесстрашно стоять рядом и всматриваться в экраны. Стало быть, парнишка обладает весьма неплохим потенциалом.
Небольшой участок голографической панели управления изменил очертания, превращаясь в крошечную фигурку Кортаны.
— Фиксирую спорадические столкновения с плазматическими и твердыми объектами, адмирал, — доложила она, складывая руки на груди. — Атмосферное давление сохраняется в тринадцати процентах отсеков. Структурная целостность низка. Полагаю, флагман продержится не более пяти минут.
— Понял, — отозвался Уиткомб.
Что ж, у них все равно не было иного выбора, кроме как играть теми картами, что были у них на руках. Чем дольше «Восхождение правосудия» оставалось в пузыре аномалии, тем более серьезные повреждения получали преследующие их корабли. И заработай двигатели флагмана, адмирал смог бы изрядно ускорить этот процесс. Но чем больше проходило времени, тем сильнее страдал их собственный корабль.
Уиткомб огляделся, чтобы проверить, насколько хорошо его экипаж держится в сложившихся условиях.
Локлир мерил комнату шагами, сжимая и разжимая кулаки. Бойцов УВОД можно было сравнить с оружием, всегда снятым с предохранителя и готовым взорваться в любую секунду.
Сержант Джонсон замер возле запертого люка, повесив винтовку на плечо. Он также разглядывал остальной экипаж, явно пытаясь сложить собственное мнение об их состоянии. Этот парень сохранял каменное спокойствие. Одного взгляда в его темные глаза хватало, чтобы понять, что им движет ледяная, непреклонная ненависть к врагу. Адмирал ценил подобных людей.
Халси же сидела, склонившись над лежащей на палубе спартанкой, которую называла «Келли». Доктор была признанным гением, но оставалась загадкой для Уиткомба. Прежде они несколько раз встречались на всевозможных мероприятиях для высокопоставленных представителей общества, и адмирал находил ее очаровательной и очень красивой женщиной. Но то, что он знал о проводимых ею «проектах», удерживало его от попыток познакомиться поближе. Если хотя бы половина ходивших слухов имела хоть какое-то отношение к действительности, Халси была замешана практически в каждой из особо секретных разработок отсюда и до Андромеды. Адмирал не доверял ей.
— Доктор, — произнес он, отпуская ограждение и складывая руки за спиной, чтобы не были видны вспотевшие ладони, — приказываю немедленно убрать с мостика раненых.
Халси оторвалась от наладонного компьютера, на экран которого были выведены биопоказатели Келли.
— Адмирал, перемещать пациентку нежелательно. Ее состояние крайне нестабильное.
— Выполняйте приказ, доктор. Она отвлекает экипаж. А нам предстоит сражение.
Халси прожгла его таким взглядом, который мог бы остановить и плазменный заряд.
Лейтенант Хаверсон шагнул вперед и прочистил горло.
— Мэм, если позволите, рядом с мостиком находится спасательный челнок. — Он подошел к люку справа и открыл его, вынимая пистолет и осматривая коридор. — Все чисто. Сержант, капрал, пожалуйста, помогите доктору перенести пациентку в безопасное место.
— Хорошо, сэр, — сказал Локлир. — С радостью пережду эту стычку внутри спасательного модуля.
— Давай, капрал, — произнес сержант Джонсон, укладывая свою винтовку на грудь Келли, — шевели копытами. Я один не управлюсь. Железная леди весит не так уж и мало.
Вместе они подняли Восемьдесят седьмую и, кряхтя от натуги, вынесли ее с мостика. Доктор Халси отправилась следом, бросив на адмирала еще один испепеляющий взгляд, и закрыла за собой люк.
Уиткомб вздохнул. Он сочувствовал спартанцам, и даже слишком сильно. В этом-то и заключалась основная проблема. Он просто не мог сосредоточиться, пока Келли лежала рядом. Ему хотелось ежесекундно запрашивать отчеты о ее состоянии. Проклятие, он готов был бросить все, склониться над ней и сделать все возможное, чтобы помочь раненой девушке. Адмирал и в самом деле относился к членам своего экипажа так, как если бы те были его собственными детьми. Старая военная аксиома: чтобы стать хорошим командиром, необходимо любить службу и своих людей. Чтобы стать великим полководцем, надо привыкнуть к тому, что объект своей любви порой приходится уничтожать собственными руками.
В динамиках затрещала статика, а затем раздался голос Спартанца-117:
— Адмирал, мы на месте. Ремонтные работы займут около двух минут.
— Хорошо, Шеф, — ответил Уиткомб. — Как только закончите, сообщите нам и постарайтесь убраться оттуда как можно скорее. Чем быстрее мы наберем скорость, тем лучше.
— Так точно, сэр.
По кораблю прокатился грохот.
— Сэр, в нас врезалось несколько плазменных зарядов, — сообщила Кортана. — Они рассеялись, но все-таки им хватило энергии, чтобы вывести из строя радары и видеокамеры.
Адмирал Уиткомб провел по усам мясистыми пальцами.
— Итак, еще немного, и это пространство порвет нас на лоскуты. — Он прищурился, разглядывая настенные дисплеи и пытаясь пересчитать вражеские корабли. — Если, конечно, ковенанты не расправятся с нами прежде.
Он повернулся к Кортане:
— Сколько у них осталось кораблей? Где настоящие, а где — иллюзия?
— Данные недостоверны, сэр. Я насчитала четырнадцать целей, прежде чем чужаки открыли огонь и наполнили пузырь ионизированной плазмой. На текущий момент… — по крошечному синему телу Кортаны побежали строчки чисел, — учитывая зеркальные отражения и экстраполяцию, могу предположить, что уцелели от трех до пяти кораблей.
Адмирал Уиткомб заскрежетал зубами, пытаясь собраться с мыслями. Он должен был заставить флагман двигаться, уничтожить хотя бы пару вражеских крейсеров. И быть может, разлинованная плазмой аномалия покончит с остальными.
Это была их лучшая возможность прорваться к спасению. Лучшая и единственная. Приходилось надеяться, что Мастер-Шеф починит двигатели.
— Хорошо, Кортана, — произнес адмирал, — выведи реакторы «Геттисбурга» на предельную мощность и приготовься пустить плазму по основному контуру. Заряди накопители всех имеющихся орудий.
— Выполняю, сэр.
Уиткомб посмотрел на экран, где виднелись очертания пристыковавшегося к ним фрегата.
— Скажи, а уцелел ли летный ангар «Геттисбурга»? Может он удерживать атмосферу?
— Так точно, сэр. — Кортана моргнула. — Впрочем, существует незначительная утечка в пределах тридцати двух килопаскалей в…
— Подавай туда давление.
— Вас поняла, адмирал. Но позвольте заметить, — ответил ИИ, — что это опасно сократит наши запасы кислорода.
Уиткомб продолжал разглядывать обступившие их вражеские корабли. Прямо у него на глазах плазменная торпеда врезалась в один из самых дальних крейсеров, сминая носовой отсек. По трубам плазменных контуров, протянувшимся вдоль бортов поврежденного судна, пробежала цепочка взрывов, и в пространство вырвались струи огня.
Ту же судьбу вполне мог разделить и флагман.
— Поторопись, Шеф, — прошептал адмирал.
На экранах возникли два ковенантских судна. Вдалеке из тумана вынырнул корабль-носитель, казавшийся абсолютно целым. А значительно ближе двигался крейсер, также практически не пострадавший, если не считать незначительной пробоины в районе кормы, и появился он в каких-то десяти тысячах километров. С ним требовалось разобраться в первую очередь.
— Лечь на новый курс, — приказал Уиткомб. — Два-четыре-ноль на ноль-три-пять.
Хаверсон непроизвольно шагнул ближе к экранам и сосредоточенно нахмурился, производя вычисления в уме.
— Но это же… курс на сближение, сэр?
— Спасибо, что подтвердил мои расчеты, — сухо ответил адмирал.
Лейтенант перевел взгляд на «Геттисбург», начиная понимать.
— Извините, сэр. Великолепный план.
— Адмирал, — прорвался через помехи голос Мастер-Шефа, — пробоина в плазменном контуре заделана.
— Потерпи, сынок, — отозвался Уиткомб. — Поездка может оказаться не из приятных. Кортана, полный вперед!
— Есть полный вперед, — сообщил ИИ. — Протечек нет. Вышла на курс два-четыре-ноль к ноль-три-пять. Восемнадцать секунд до столкновения с вражеским судном.
«Восхождение правосудия» влетело в плазменный поток и рассекло его так, как морские корабли рассекают волны.
Пламя растеклось по обшивке, пожирая несколько слоев брони. Корпус судна заскрежетал от напряжения. Издалека донеслись отзвуки взрывов.
— Пожар на палубах с восьмой по двенадцатую, — доложила Кортана. — Потеряно плазменное орудие номер пять. Расстояние до противника шесть тысяч километров и сокращается.
— Начинай вращение. Скорость тридцать градусов в секунду. Это позволит распределить получаемый урон.
— Есть начать вращение. Маневровые двигатели выведены на полную мощность, — выдохнул ИИ, и его голографический образ замерцал от недовольства. — В подобных условиях трудно будет прицелиться.
— Просто разверни орудия для ведения огня вплотную, — сказал Уиткомб.
Кортана медлила целую секунду.
— Слушаюсь, адмирал.
Изображение на экранах плавно поворачивалось, когда флагман, вращаясь в полете, устремился к намеченной жертве.
Крейсер тоже начал разворот навстречу. Его плазменные орудия сверкали, подобно глазам хищного зверя.
— Лейтенант, будешь нашим стрелком. Кортана, создавай боевое решение и переводи турели на ручное управление.
Руки Хаверсона запорхали над голографической панелью.
— Боевое решение предоставлено, сэр. Готов открывать огонь.
— Не спеши, лейтенант.
— Они собираются дать по нам первый залп.
Хотя голос молодого офицера был спокойным, но на его веснушчатом лице выступил пот.
— Я очень надеюсь, что именно так они и поступят, — ответил адмирал. — Только это нас и может спасти.
Хаверсон сделал глубокий вдох и кивнул:
— Хорошо. Жду ваших приказаний, сэр.
— Кортана, приготовься разгерметизировать летную палубу «Геттисбурга».
— Слушаюсь, сэр. Отключаю предохранители люков. Расстояние до цели три тысячи километров.
Ковенантский крейсер дал залп. К «Восхождению правосудия» устремились пылающие копья, а уже через секунду все выпущенные торпеды вильнули в сторону, закручиваясь по спирали или поворачивая под прямым углом. Пространство, разделявшее два корабля, сохраняло свои удивительные свойства.
— Две тысячи километров, — доложила Кортана.
— Держаться курса, — сказал адмирал. — И не стрелять.
Лейтенант стиснул зубы. Его руки, зависшие над консолью, заметно подрагивали.
Вражеский крейсер заполнил собой все экраны. Его плазменные орудия перезарядились и снова засияли тусклым красным огнем.
— Тысяча километров, — объявила Кортана.
— Адмирал? — вопросительно произнес Хаверсон.
— Не стрелять.
— Пятьсот километров, — отсчитывал ИИ. — Триста… двести… столкновение неизбежно.
— Огонь! — проревел адмирал, сжимая кулаки. — Огонь изо всех орудий! Вскрыть ангар! Уклонение влево!
Когда «Восхождение правосудия» выпустило плазменные торпеды, корабли разделяло не более километра. Люки летного ангара «Геттисбурга» распахнулись, и вырвавшийся из них воздух отбросил спаренное судно в сторону, позволяя уйти от столкновения.
Плазменный ураган обрушился на вражеский крейсер. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно. Потоки белого огня растеклись по поверхности ковенантского судна, превращая в пар его бронированную шкуру и сминая палубы.
— Переключиться на камеры заднего вида, — приказал адмирал.
Изображение крейсера вновь вернулось на экраны. Пламя прошло насквозь и вырвалось с противоположной стороны. Судно вильнуло вбок и перевернулось кверху брюхом. Плазма продолжала выжигать внутренние отсеки, пока не добралась до реактора. Корабль взорвался. Пламя, хлынувшее во все стороны, причудливо изгибалось в искривленном пространстве. Вскоре синий туман поглотил последние следы уничтоженного крейсера.
Лейтенант Хаверсон облегченно вздохнул и вытер лоб.
— Отличный маневр, адмирал.
— Попридержи пока победные речи, сынок. — Уиткомб всматривался в тактический дисплей, где отображался еще один корабль. — Вот. Новая цель.
Он показал пальцем в сторону вражеского судна, наполовину скрытого плазменным занавесом. Это был корабль-носитель, абсолютно неповрежденный и окруженный плотным комариным облаком штурмовиков. Время от времени один из «Серафимов» бросался наперерез приближающейся плазменной торпеде или метеориту. Жертвуя собой, они защищали основной корабль от повреждений.
— У них умный капитан, — пробормотал Уиткомб. — Второй раз тот же трюк не пройдет.
Один за другим по «Восхождению правосудия» прокатились пять взрывов, и мягкое синеватое освещение на мостике замерцало.
— Нас задело метеоритами, — доложила Кортана. — Потеряны второе и третье плазменные орудия. Полностью потеряны все палубы от восьмой и ниже. Сэр, структурная целостность корабля опустилась до критической отметки. Мы можем развалиться в любую секунду.
— Дай мне еще минуту, Кортана, — отозвался адмирал, не отрывая взгляда от тактического дисплея. — Либо мы уничтожим противника здесь, где его щиты не могут восстановиться, либо он разделается с нами в реальном пространстве.
Он щелкнул пальцем по тактической карте.
— Есть! Кортана, лечь на курс ноль-три-ноль к ноль-четыре-пять. Рассчитай, как нам быстрее добраться к этому объекту. Выполняй.
— Слушаюсь, адмирал.
Хаверсон тоже посмотрел на карту, чтобы увидеть то, на что указывал палец Уиткомба.
— Это ведь просто обломки крейсера. Фрагмент кормы.
— Вот именно, лейтенант, — кивнул адмирал. — Кортана, высока ли структурная целостность носового отсека нашего корабля?
— Носового отсека, сэр? — ИИ помедлил, а потом продолжил: — Он цел. Большая часть повреждений пришлась на боковые…
— Мне необходимо непосредственное соприкосновение с этими обломками.
— Будет исполнено, сэр, — ответила Кортана.
«Восхождение правосудия» устремилось к остову крейсера, а затем сбросило скорость. Произошло столкновение; со стороны носового отсека донеслось гулкое эхо удара.
— Контакт, — доложил ИИ.
— Отлично, — произнес адмирал Уиткомб. — Новый курс три-два-ноль к два-два-ноль. Предельная скорость. Лейтенант, заряжайте все оставшиеся орудия. Кортана, будь готова по моей команде дать полный назад.
Флагман развернулся и пошел на сближение с кораблем-носителем, толкая перед собой остов уничтоженного крейсера.
Оба судна шли курсом на столкновение.
Плазменные орудия корабля-носителя засверкали белым огнем, но пока не стреляли.
— Расстояние до противника — восемь тысяч километров, — сообщила Кортана.
— Держись курса.
— Шесть тысяч, сэр.
— Спокойно, — приказал адмирал, вновь сжимая ограждение вспотевшими ладонями.
— Две тысячи километров, сэр.
— Полный назад! Сейчас!
Двигатели взревели, и «Восхождение правосудия» сотрясла дрожь. Раздался скрежет, и обломки крейсера сорвались с носа флагмана, увлекаемые инерцией прямо к вражескому судну.
— Столкновение через четыре секунды, — доложила Кортана. — Три…
Корабль-носитель выпустил плазменные торпеды по приближающимся обломкам. Пламя прожгло броню, превращая объект в оплавленную глыбу.
Но погибший, выжженный крейсер продолжал лететь прежним курсом, даже не потеряв первоначальной скорости.
Он врезался в корабль-носитель, опрокидывая тот на правый бок.
Броня огромного судна лопнула в десятке мест, в пространство ударили струи вырывающейся атмосферы, и раскаленный металл охватило золотистыми языками огня. Летные палубы озарили вспышки взрывов.
— Огонь из всех орудий, лейтенант!
«Восхождение правосудия» дало залп из оставшихся башен. Плазменные торпеды поразили корабль-носитель и легко проложили себе путь к самому его сердцу. Адское пламя бушевало в каждом отсеке.
— Мы сделали, что смогли, — прошептал адмирал Уиткомб. — Кортана, выводи нас. Переходим в реальное пространство.
Голографическое изображение ИИ потемнело от побежавших по нему математических формул.
— Активирую матрицу пространства скольжения.
По огненному морю растеклись чернильные кляксы. В их глубине засияли крошечные звезды. Плазменный пожар угас, пылающие корабли ковенантов пропали.
— Машинам полный стоп, — приказал адмирал. Он смотрел в звездную черноту. — Ну и где мы, черт возьми, оказались?
