В тот вечер они не играли в бридж.

Чус не отходил от штурвала, с тревогой глядя на всё так же преследующих их птиц. Он принимал рапорты из машинного отделения, где двигатели работали без перерыва, после чего слал гонцов к Новаковскому. Марсианин выслушивал их молча.

Сара, охраняемая Крушигором и Яшеком, пыталась привести Мочку в сознание. Ванда и Шулер прижимались друг к другу, шепотом молясь за Кутшебу. Грабинский пил, убегая от собственных демонов, а Кутшеба, сидя на внешней палубе, раскладывал пасьянсы. И думал.

Самой сильной картой он сделал марсианина. Пиковый король лежал в центре разложенных вокруг карт. Много ли знал Новаковский? А о чем только догадывался? Он сегодня разочаровал Кутшебу, когда позволил себе так увлечься сражением. Ему следовало быть более рациональным. Может, тоска по командованию космическими кораблями была сильней, чем думал Кутшеба? Если так, то как на это смотрят остальные марсиане? Может, Грабинский был прав, и все они хотели только одного: вернуться в космос, в это холодное пространство, в котором они были единственными хозяевами. Может ли это иметь значение? Безусловно, это можно как-то использовать. Нужно опасаться марсианских сантиментов, которые могли навредить всему походу.

Грабинский… Кутшеба долго всматривался в валет треф, раздумывая, где его разместить. Откуда он мог знать о казни в Кельце? Да, о ней писали в газетах. Поэтому Кутшеба и дал себя поймать, чтобы инсценировать собственную смерть и послать сигнал скрывающимся от него в хорошо защищенных крепостях влиятельным людям, что им больше нечего бояться, потому что мститель мертв. Ему нужно было, чтобы они на какое-то время потеряли бдительность. Первого ему относительно легко удалось убить – тот не ожидал мести. Второй спрятался в замке, который считал неприступным. Третий инсценировал собственную смерть и спрятался под фамилией и личностью, украденной у несчастного Буртовецкого. Он обманул бы всех, включая Кутшебу, если бы дух убитого купца не возжелал мести. Обиженные притягиваются друг к другу. Призрак сам нашел Кутшебу и всё ему рассказал. Однако смерть человека, который украл у него душу, не удовлетворила его. Когда Кутшеба отказался убивать вдову, дух стал приходить к сыну. Он убеждал его убить родную мать, которая не понимала, что теперь делит ложе с самозванцем. С точки зрения призрака, женщина тоже была виновна. Кутшебе не впервой было сталкиваться с логикой упырей. Интересно, после смерти он тоже превратится в нечто подобное?

Он отбросил воспоминания. Ни к чему распыляться. Грабинский мог прочитать о казни убийцы келецкого купца. Но как он связал воедино фальшивую фамилию убитого с Кутшебой, который тоже скрывался под выдуманной личиной? Только сообщники убитого знали, кем был убийца и каковы были его мотивы. Грабинский присоединился к ним? С другой стороны, Новаковский ведь тоже знал, что Кутшебу повесили в Кельце. Может, этот финт со смертью удался ему не настолько хорошо, как он думал? А может, он слишком быстро рассекретил себя?

Он отложил валета треф в сторону, к неизвестным.

Сара и Крушигор, дама и валет червей. Они связаны с Яшеком, которого он выбрал сам. Могли ли они шпионить в пользу конкурентов марсианина? Сомнительно. Другое дело, что Сара оказалась намного более сильной чародейкой, чем он предполагал. Кутшеба понимал, что она была вынуждена прятаться, цыганам всегда приходилось быть осторожными, линчевания и погромы случались постоянно, хотя скорее в провинции, чем в больших городах. Он отложил их карты.

Молодая Ванда, приемная дочь Шулера, была в отдельной категории. В его колоде ее символизировала дама бубен, верная спутница короля бубен. За девушкой стояла какая-то тайна. Кутшеба не понимал силу, которой она обладала, но догадывался, что она была огромна. Он отбросил предположение, что она была воплощением настоящей Ванды. Светлая госпожа не покинула бы поселок возле кургана, обязанность защищать верных связывала богов и хранителей.

– Кто эта девушка? – спросил он у мары. – Что ты можешь о ней сказать?

В этот раз, возможно опасаясь Сары, темное создание не вышло из его души.

– Ты? Боишься?

– Это естественно. Тогда ты тоже перестанешь существовать. Но Ванда тебе не угрожает.

«Ты иногда бываешь таким глупым! – разозлилась мара. – Она не угрожает мне естественным путем. Но… я ее, похоже, полюбила».

– Что в этом странного? Ее все любят.

– Хм, ну да.

Ее все любили. Может, в этом была суть? Может, Ванда навела какую-то порчу на «Баторий»? С какой целью? Но… она же не могла сглазить его мару?! Или могла?..

– Господин Кутшеба? – один из людей марсианина предстал перед мстителем, словно перед своим офицером. – Господин Новаковский просит вас к себе.

– Я должен перед вами извиниться, – марсианин подал ему бокал коньяка. – Я должен был сразу к вам прислушаться. Возможно, мы бы избежали нынешних хлопот.

– Вы рассчитали, когда они до нас доберутся?

– У нас есть пара часов. Мы успеем долететь до Диких Полей. Хотя… едва ли успеем. Вы должны знать, что это мне не с руки. Мы удлиним наш путь.

– Почему мы не обошли Вековечную с севера? С Ледяными и с Асгардом можно договориться. И тех, и других можно купить. Вековечную – нет.

– Слишком длинный перелет над Польшей был для нас нежелателен. Я не думал, что они будут гнаться за нами за границами страны и… Галицийских железных дорог. Боюсь, это не первая и не последняя ошибка, которую я допустил во время этого похода.

Он замолчал. Но он мог больше ничего и не говорить. Границы стали источником опасности в Мире без Войны. Предел стер с карт существовавшие ранее государства. В России произошла революция, Австро-Венгерская и Турецкая империи распались под влиянием национальных восстаний, поддерживаемых пробужденными богами и демонами, такими же злыми, как и повстанцы, которые массово обращались в новую веру. Давно умершие короли Польши боролись против немцев плечом к плечу с Перуном и Сварогом, вилы сформировали отборную гвардию легендарного князя Марека, который вел сербские войска против турок, пытавшихся спасти свою империю. Днепр и Неман вспенились из-за водяных дев, которые ради освобождения затягивали в пучину царских солдат.

Посреди всей этой неразберихи появились марсиане, которые пытались отвоевать себе место в этом мире. Последние верные им божества только усиливали хаос, но не так, как боги десятков других рас, которых марсиане завоевывали раньше, – эти взбунтовались и начали охотиться на пришельцев. Из этого кровавого хаоса и родились такие создания, как Вековечная Пуща. Люди, марсиане и более рассудительные боги поняли, что если они не начнут сотрудничать друг с другом, то быстро погибнут. Но это сотрудничество никогда не проходило гладко.

Во времена Предела каждый спасался как мог. Были основаны бизнес-союзы и созданы личные армии. Когда наступил Мир, патриоты – убежденные, что им удастся построить независимые государства, – поняли, что проблема не только во внешнем враге. Галицийские железные дороги не видели причин отказываться от полученного могущества. Они заключали межнациональные контракты с другими сильными корпорациями. И тогда, чтобы сравнять силы, националистические идеалисты создали Республику Наций – странное формирование, которое превратило значительную часть Европы в квазифедерацию государств с новыми границами.

Перед лицом угроз демонических гегемоний никто не хотел войны между людьми, поэтому они пошли на ряд компромиссов. Польшей стал править король, выбираемый из числа представителей возрожденных древних династий, поскольку только эти правители имели власть еще и над частью национальных духов, демонов и божеств. Галицийские железные дороги функционировали почти как государство в государстве. Границы этой корпоративной территории не совсем совпадали с границами Польши. На юге ГЖД имели большее влияние, чем на севере, где роль гегемона выполняла возрожденная Ганза. Хотя оба эти формирования официально оставалась в принудительном союзе, который был обязателен ввиду множества заключенных контрактов, сферы влияния были четко разделены, однако на их границах иногда случались стычки. Несмотря на это марсианин не мог рассчитывать на помощь Ганзы, которая в политических вопросах во многом соглашалась с Галицийскими железными дорогами.

– Понимаю, – Кутшеба кивнул. – Я принимаю извинения. Но боюсь, значительную часть дороги нам придется одолеть по земле. Почему вы не построили самолет? Он же быстрее?

– Может, и быстрее. Но менее полезен. Вы, наверное, знаете, что мы сделали после того, как вы взорвали наши корабли? Уничтожили вашу авиацию. Парадоксально, но во время войны у вас было преимущество в воздухе, потому что большинство наших… наших машин, соответствующих вашим аэропланам, осталось в ангарах носителей… Носители – это такие корабли, на которых мы перевозили маленькие воздушные корабли. Мы располагали лучшим сухопутным оружием и большим опытом, поэтому мы уничтожили большинство ваших самолетов, взорвали все ваши заводы. Мы отбросили в прошлое и существенно замедлили ваше технологическое развитие. За что я прошу у вас прощения. Это было нашей ошибкой. Потом настали времена магии, и только мы вместе с горсткой предусмотрительных людей попытались остановить полный технологический регресс. Всего пару лет назад мы стали отвоевывать пространство для марсиан. И людей. Правда-правда. Но самолета, который по грузоподъемности подошел бы для нашего похода, не существует. Ни один аэроплан не поднял бы в воздух то количество топлива, которого хватило бы, чтобы добраться до цели. А к весу топлива прибавьте вес людей, запасов еды и воды, оружия, снаряжения… Скорость – это еще не всё.

– Я рад, что вы так говорите, потому что нам придется значительно сбавить скорость, когда мы будем передвигаться по земле. Каким курсом мы следуем сейчас?

– Через час мы будем над Минском.

– Мы должны его обойти!

– Это не поможет. Мы только удлиним путь, и, скорее всего, нам не хватит времени.

– Над Минском у нас не будет никаких шансов выжить! Это единственный известный мне город, который Вековечная не обратила в пепел. Зато охватила своим безумием. Деревья там растут на крышах одержимых духами домов, словно на склонах гор. На улицах спят великаны из дерева и бетона. Я думаю, они уже ждут нас. Держа в лапах куски стен, которыми нас забросают. В конце концов, одному богу известно, что еще они задумали. Для начала я бы поставил на дивизион летающих каменных горгулий.

– У вас обширные познания. Тем не менее моя разведка доложила, что Минск – это одни руины. Что там не осталось ничего, кроме Пущи. И вам стоит знать, что разведка Галицийских железных дорог того же мнения.

– Я был там два года назад. Я знаю, что видел. Пуща экспериментирует, господин Новаковский, ищет новые решения. Вы сами только что в этом убедились.

– Ну что ж… меняем курс, – вздохнул марсианин. – Прошу меня извинить, но это лучше сделать сразу.

– Сейчас же, – повторил седой верзила, будто думал, что его могли не услышать с первого раза. – Убирайтесь из моего города. Оба. Сейчас же. Мать вашу, не понимаю, почему бы мне не прихлопнуть вас на месте.

– Вероятно, это грозит разоблачением, не так ли? – предположил Кутшеба, не собираясь никуда уходить.

Нагло усмехаясь, они с Шулером уселись напротив полковника разведки. Они без труда нашли один из его любимых притонов на возрожденной улице Кошачьей. Когда Краков оградили новыми оборонными валами, вокруг них сразу же воскресли улочки, которые исчезли во время уничтожения старых городских валов в девятнадцатом веке. Среди них и улочка Кошачья. Современные жители Кракова все как один проклинали изысканные вкусы юристов девятнадцатого века, эстетические воззрения которых оскорбляли старые стены. Даже их руины были бы лучшей защитой от нечистых сил, чем обставленные статуями хранителей Планты. К счастью для города, Планты защищали и вороньи патрули, которые сохранили память о древних стенах, где гнездились целые поколения птиц.

Испуганные кричащие птицы обсели деревья, словно крепость, так же, как во времена Средневековья обседали зубцы несуществующих уже укреплений. Хотя вороны официально не работали на Городской совет и, казалось, больше всего облюбовали капюшоны и плащи чиновников в качестве цели бомбардировки отходами собственной жизнедеятельности, они всё же охраняли старые границы Кракова. Они ненавидели транзитных демонов и духов, возможно, по той же причине, по которой «старые краки» смотрели сверху вниз на людей, населяющих их город меньше шести поколений. У некоторых вороньих кланов, несущих службу на Плантах, родословная была длиннее, чем у знаменитых краковских династий.

– Разоблачение? – прыснул полковник Корыцкий. – Я тут свой. Вас я просто раздавлю, а повара спрячут ваши тела в кладовых. Сюда заглядывают клиенты, которые охотно отведают гуляш из человечины.

– Мой друг, вероятно, застрянет у них в горле… и ресторан потеряет свое реноме. Послушайте, я понимаю, что вы немного сердитесь из-за этого скандала…

– Ну, допустим, сержусь. Немного, – Корыцкий ядовито хмыкнул. – Тридцать погибших и две сотни раненых меня лишь чуточку раздосадовали, а сраного нагоняя от шефа, которого мэр угрожал выгнать ко всем чертям, я вообще не заметил. Но вот спаивание дракона и убийство одного из самых богатых и влиятельных людей во всем воеводстве не на шутку меня разозлили. Ты обманул меня! И что хуже – использовал!

– Не мог я споить дракона вот так сразу…

– Нашелся мне специалист по драконам и водке. Да ты вообще понимаешь, кого ты убил?

– Понимаю, – улыбка погасла на лице Кутшебы, а в его глазах появилось нечто такое, отчего даже Корыцкий почувствовал холод. Полковник с трудом совладал с собой и покрутил на пальце кольцо четок. – А еще я понимаю, что сдержал слово. Я проинформировал вас о группировке Революции, о которой вы понятия не имели, и выдал вам одного из их главных связных. Герр Кунтц ведь выжил после стычки с драконом, правда? Готов поспорить, что после этого он чуть ли не нараспев всё рассказал. У вас на руках все доказательства связи берлинской сети с Революцией, а возможно, и десятки других следов. Шиман теперь работает на вас. А в качестве бонуса: я ведь показал пробелы в системе охраны дракона и Вавеля. Я предупреждал, что возьму за это плату. А вы всего лишь помогли мне договориться с драконом.

– Твоя плата не должна была навредить городу.

– А каким это образом она ему навредила? Банк, вероятно, уже получил нового президента, кандидатов там хватает. Так что город потерял?

– А тридцать трупов и раненые?

– А это случайно не были самые фанатичные болельщики или свихнувшиеся бандиты? Сколько нелегальных магов вы выкрали между делом? Не говоря уже о скотоводах, которые выращивают чудовищ.

– Я должен быть еще и благодарен тебе? Хочешь похвальную грамоту от мэра? Орден?

– Информацию.

– Проваливай из моего города!

– Так и сделаю. А информация мне в этом поможет.

– Ближайшие ворота находятся в пяти минутах ходьбы отсюда. Если поторопишься, успеешь до закрытия.

– Я понимаю ваше негодование, полковник. Если хотите, мы можем сидеть здесь до утра и пререкаться за водочкой. Но это будет хоть и приятная, но всё же пустая трата времени. Либо вы меня арестуете, либо вы мне поможете.

– Арестовать-то я тебя не арестую… – Корыцкий махнул рыжей официантке. Ни о чем не спрашивая, она поставила перед ним литровый бокал пива и ушла, покачивая темно-рыжим хвостом, что виднелся из разреза юбки. Все трое мужчин проводили ее взглядом. Шулер прочитал ее ауру. После чего вдруг закашлялся, схватил принесенный только что бокал пива и залпом осушил его. Корыцкий наблюдал за этим с каменным выражением лица, после чего указал пальцем на бога и, глядя на Кутшебу, сообщил: – А вот теперь я разозлился! Именно из-за этого вашего проявления нахальства и неуважения к властям и традициям нашего древнего, мать его… и вашу тоже, города.

Он встал, направляясь к выходу.

– С этого момента платим мы. И я буду должен вам услугу, – прокричал Кутшеба, глядя при этом на Шулера и не переставая удивляться его поступку.

– Эта женщина… – простонал бог. – Она…

Он замолчал.

– Помесь, – закончил Корыцкий, снова усаживаясь за стол. Он подозвал официантку: – Малгося, с этого момента платить будут эти господа. Принеси нам три бокала темного. Тут много таких, – продолжил он, когда девушка ушла. – Не знаю, как они рождаются, и не хочу знать. Но есть и полуволки, и полумедведи, а также их помеси с обычными людьми… Так отчего же не может быть помеси с лисами?

– Она происходит не от лисы, – пробурчал Шулер.

– Ну как же? А от кого?

– От белки, – прошептал бог, потому что огненная Малгося вернулась к ним на удивление быстро. Хотя от Корыцкого она никогда не требовала денег, но сейчас протянула руку к Кутшебе.

– Белки? – одновременно повторили Корыцкий и Кутшеба, глядя ей в спину. Они переглянулись, одновременно скривились от отвращения и снова стали наблюдать за девушкой.

– Я знаю, что вижу, – настаивал Шулер.

– Но как… от белки? Это же, наверное, невозможно?

– Я предпочитаю не знать, как. – Шулер опустошил бокал до половины. – Ни за что на свете!

– Вот именно. – Корыцкий почесал затылок. – Было такое дело… лет двести назад в Кракове. Как-то мне захотелось проверить старые судебные книги, тогда я еще в полиции работал. Знаете, из-под Рыночной площади иногда вылезают старые трупы, поэтому надо было знать, с чем имеешь дело. Ну и оказалось, что двести лет назад под Серой Каменицей повесили такого чудака… за сношение с белками.

Они помолчали. Достаточно долго для того, чтобы заказать еще пиво. Малгосю, похоже, задел чрезмерный интерес с их стороны, поскольку на этот раз заказ принесла ее коллега. Новая официантка казалась обычной, пока Шулер не рассмотрел спрятанный посреди лба третий глаз. Мара почувствовала угрозу и быстро окружила мысли Кутшебы маскирующим заклинанием. У Корыцкого была своя защита.

– Считаете, что этот чудак… возродился? – наконец сказал Кутшеба.

– Скорее, в кого-то вселился. В Кракове полно душ осужденных. Черт тебя дери, меняем тему! Ты должен мне услугу, так?

– Я свалю отсюда. По-моему, это уже неплохая услуга…

– Нет, ты точно хочешь меня разозлить. Говори, что тебе нужно. А я сам решу, сколько это стоит.

Кутшеба подвинул Корыцкому сложенный лист бумаги. Он отбросил манеры и стал обращаться к нему на ты. Общие заговоры сближают людей.

– Есть там одна фамилия, место жительства и дата рождения… как и смерти.

– Дата недавняя, – пробурчал Корыцкий. – Слишком недавняя, чтобы ты имел с этим что-то общее. Наверное, – он подозрительно посмотрел на Кутшебу.

– Если бы я его убил, то зачем бы спрашивал о нем? Три дня спустя после нашей небольшой потасовки этот тип упал в пруд в парке во Львове и утонул. Я хочу знать все подробности его смерти, знать, кто после него всё унаследует, что решила безутешная в своем горе вдова и что сказал врач во время осмотра тела. Короче, всё.

– Это какой-то твой друг или типа того?

– Типа того, – спокойно ответил Кутшеба. – Он был мне близок… по-своему.