Евгений Брандис
СЛОВО ФАНТАСТИКЕ
Ни для кого не секрет, что книги с заманчивым грифом «фантастика» пользуются исключительным спросом. Новинки переходят из рук в руки, в библиотеках их выдают по записи. Не простаивают на полках и сочинения классиков. Жюль Верн и Уэллс, Беляев и Ефремов — «свои по сердцу» миллионам читателей.
В последние десятилетия фантастика стала особенно заметным явлением культуры — проникла во все литературные жанры и во все виды искусств, включая театр, кино, телевидение, живопись. Показательно и возникновение за каких-нибудь два-три года во многих городах страны, от Балтики до Тихого океана, молодежных клубов любителей фантастики (КЛФ), а также ее практическое использование в изобретательских школах на занятиях по развитию творческого воображения и теории решения изобретательских задач. Примеры нестандартного мышления, неожиданных сюжетных находок, извлеченные из фантастических книг, приносят прямую экономическую отдачу, по отзывам методистов, настолько ощутимую, что ее трудно выразить в денежном исчислении. Однако мы будем говорить о фантастике как о неотъемлемой части художественной прозы, включающей любые произведения, в которые вводятся небывалые, необычайные и даже вовсе невозможные события.
Фантастика — разнородна и многолика. Ее корни уходят во тьму веков, теряются в мифах и сказках. На длительном пути развития она вобрала в себя все: наивные представления о силах природы и сказочные «прототипы гипотез» — изначальное свойство человеческого ума «заглядывать далеко впереди факта» (М. Горький); утопические начертания идеального общества и научные социальные прогнозы; допущения предста-вимых возможностей и самые невероятные предпосылки для затейливых «умственных опытов». Именно в народной волшебной сказке, оказавшейся для фантастики животворным источником, претворялись вековечные мечты о торжестве справедливости и преодолении «запретов» природы. Ковер-самолет, сапоги-скороходы, скатерть-самобранка, говорящее зеркальце, молодильные яблоки — чудесные предметы и волшебные превращения — помогают выполнить невозможное. Человек с их помощью обретает возможность летать, видеть и слышать на большом расстоянии, сохранять молодость, побеждать смерть, властвовать над пространством и временем.
По мере зарождения и развития знаний сказочные «прототипы гипотез» представали в новом обличье, как «смелые задания науке и технике» (К. Федин). На смену кудесникам приходят ученые. Вместо чародейства и волшебства действуют материальные силы, сотворенные разумом.
В современной фантастике — кибернетика и генетика, машина времени или нультранспортация, не говоря уже о звездолетах разных систем, запросто обгоняющих скорость света.
Великие изобретения и открытия, в зависимости от того, в чьи руки они попадают и как используются, могут служить добру или злу. Глобальность происходящих в мире процессов притягивает мысли писателей к судьбам рода людского. Научная фантастика, и в этом ее заслуга, укрупнила масштабы видения. Помогла нам почувствовать себя землянами, отвечающими за нашу планету, за весь человеческий род как единственный в Солнечной системе, а может — кто знает? — и в значительной части Галактики уникальный очаг разума, который мы, люди, обязаны сохранить на вечные времена.
Перед нависшей над народами мира угрозой ядерной войны раздвинулись горизонты восприятия всего происходящего на Земле. Естественно, что в этих условиях тема сохранения мира и жизни стала в фантастике ведущей.
Исследуя насущные вопросы нашего времени, научная фантастика все больше сближается с главным потоком литературы. Не так-то просто провести границы между научной и ненаучной фантастикой. Научная фантастика на одном из своих полюсов незаметно переходит в сказку, на другом смыкается с реалистической прозой. Блестящие образцы владения фантастикой, освоенные задолго до нашего времени, мы находим в творениях мировой классики, вроде «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле или «Путешествий Гулливера» Свифта, вроде «Носа» Гоголя или «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина.
Сама природа фантастического творчества предполагает особые фантастические приемы. Реальные жизненные явления, преломленные как бы в изогнутых зеркалах, выглядят либо непомерно преувеличенными, либо смехотворно искаженными. Воображаемая переделка свойств и возможностей того, что наблюдается в действительной жизни, сатирическая заостренность образов или, наоборот, показ желаемого в совершенном, развитом состоянии достигаются посредством художественных условностей, общих для разных видов фантастики (гипербола, гротеск, символика и других). Об этом хорошо сказал писатель Д. Гранин: «Повествование, построенное на фантастическом сюжете, на элементах фантастики, обладает огромной емкостью. Оно позволяет выразить сложности современной жизни по-новому, метафорично, неожиданно».
С такого рода художественными приемами мы встретимся и в этом сборнике, где условная, метафорическая фантастика представлена наряду с произведениями, типичными для современной НФ.
«Давно уже никто не спорит, — пишут на страницах «Правды» Аркадий и Борис Стругацкие, — что именно фантастика способна в художественной форме поднимать и анализировать проблемы, столь характерные и жизненно важные в нашу беспокойную эпоху НТР. Современный человек и его роль в бурном росте науки и техники, современный человек и перспективы и опасности генной инженерии, современный человек и предотвращение угрозы ядерной катастрофы, современный человек и вариантность будущего, — пожалуй, только фантастике под силу художественное осмысление проблем такого рода на базе научного марксистско-ленинского мировоззрения».
Сегодня география советской фантастики необычайно расширилась, охватив индустриальные и научные центры Сибири и Урала, союзные и автономные республики, где фантасты пишут на своих национальных языках либо по-русски. Формирование и развитие в ускоренном темпе фантастической литературы народов СССР — явление закономерное и в высшей степени примечательное. Ленинград с первых лет советской власти был и остается поныне крупнейшим центром научной фантастики. Здесь жили и работали ее первые классики — А. Толстой и А. Беляев. Здесь была написана одна из первых в нашей стране коммунистических утопий — «Страна счастливых» Я. Ларри (1931 г.).
16 марта 1984 года исполняется 100 лет со дня рождения А. Беляева. Для сборника «Синяя дорога» дочь писателя Светлана Беляева написала воспоминания об отце. Свидетельница последних лет его жизни, проведенных под Ленинградом в Пушкине (до 1937 г. Детское Село), Светлана Александровна запомнила много интересных эпизодов и биографических фактов из рассказов отца о его детстве и годах учения. В очерке рисуется образ человека, наделенного пылким воображением и неиссякаемым юмором.
Начало новейшего периода в истории советской фантастики совпало со всемирно-историческим событием — запуском в СССР в 1957 году первого искусственного спутника. В том же году появилась «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова — знаменитый социально-философский роман о претворении коммунистических идеалов человечеством объединенной Земли.
С той поры за четверть века накопился изрядный фонд во всех отношениях достойных произведений, переведенных на многие языки. Теперь мы вправе говорить о международном авторитете и растущем влиянии советской научной фантастики.
Из группы молодых писателей, начавших свой путь в фантастике на рубеже 50—60-х годов, читатели сразу же приметили талантливых братьев Стругацких, чьи книги ныне так популярны, что получили признание во всем мире. За два с половиной десятилетия совместной творческой деятельности братья-соавторы опубликовали более 20 повестей и были неоднократно отмечены международными премиями. В 1980 году они первыми получили литературный приз «Аэлита», учрежденный Союзом писателей РСФСР и журналом «Уральский следопыт» за лучшее фантастическое произведение года. Премирована повесть «Жук в Муравейнике», одна из многотомного, далеко еще не завершенного цикла о людях XXII века.
Свое отношение к фантастической прозе Стругацкие выразили сжатой формулой: «Фантастика — литература». Полемическим заголовком статьи, опубликованной в сборнике «О литературе для детей» в 1 965 году, они хотели сказать, что кроме своеобразных художественных приемов, оправдывающих введение элемента необычайного, эта отрасль творчества подчиняется общелитературным законам, выдвигающим в центр повествования человека. Произведение тускнеет и вянет, когда читатель перестает сопереживать, когда герой выполняет лишь служебную функцию, как выразитель идей автора. «Мы стремимся не столько отграничить фантастику от всей литературы, сколько, найдя ее специфические черты, слить с общим потоком прозы».
Вот уже более десяти лет в стенах ленинградской писательской организации создан и успешно действует постоянный семинар фантастической прозы, которым бессменно руководит Борис Стругацкий, отрабатывая вместе со своими «семинаристами» и рекомендуя к печати наиболее удачные вещи.
Задатки одаренности даже в первых литературных опытах — непременное условие зачисления в семинар. Это творческая лаборатория молодых литераторов, в большинстве не раз уже выступавших в печати. Безошибочный художественный вкус руководителя, его остроумные, интересные заключения, острая деловая критика и жаркие споры во время разбора очередной рукописи привлекают к участию в обсуждениях и опытных, искушенных писателей.
Основные требования руководителя семинара — уравновешенность трех начал, определяющих «сверхзадачу» фантастической вещи: «чуда», как предпосылки замысла, «тайны», как двигателя сюжета, и «достоверности», как внутренней логики сцепления причин и следствий. Отсюда вытекают и условные единства: «места» (без необходимости не перебрасывать героя с места на место); «времени» (сосредоточить важнейшее в минимальном временном промежутке, вынося предысторию за рамки повествования); «действия» (не перегружать сюжет побочными эпизодами и лишними описаниями).
Впрочем, руководитель семинара не навязывает своих мнений, охотно соглашается с резонными замечаниями, стараясь в каждом обсуждаемом произведении подметить «свое», незаемное, присущее данному автору, если даже «свое» пока что едва заметно, но обещает «прорезаться».
Настоящий сборник задуман как творческий самоотчет семинара и целиком составлен из рассказов и повестей питомцев Б. Стругацкого. За редким исключением все они совмещают работу по специальности на заводах, в лабораториях, исследовательских институтах с литературным трудом. Некоторые из авторов уже на подступах к вступлению в Союз писателей.
Составитель сборника подобрала произведения таким образом, чтобы показать в творческих исканиях участников семинара многообразие тем, жанровых и художественных форм современной фантастики.
Кстати, лишь немногие авторы сборника всецело привержены фантастической прозе. Умение работать в разных направлениях, владеть разными жанрами вовсе не говорит о «всеядности», а скорее, при достижении определенного мастерства ведет к профессиональной зрелости.
Автор рассказа «Синяя дорога» Галина Усова публикует незаурядные стихи и хорошо зарекомендовала себя в поэтических переводах. Переводит она также английскую прозу и работает как прозаик не только в фантастике.
Галина Панизовская печатает публицистические очерки, реалистические и научно-художественные произведения. Из ее опубликованных фантастических вещей известна повесть «Выход из одиночества».
Наталия Никитайская — поэт и прозаик, автор оригинальных стихов, реалистических повестей и рассказов, заявила о себе в фантастике как своеобразный, ищущий автор.
Борис Романовский и Святослав Логинов выступают в печати и с науч-но-публицистическими работами.
Феликс Дымов и Вячеслав Рыбаков, не ограничиваясь традиционной научной фантастикой, проявляют себя в разных видах и жанрах фантастической прозы, не исключая и сказочной.
Сборник отличает широкий диапазон художественных приемов, исследование психологии и поведения героя, очутившегося в необычных условиях, которые проверяют человека на человечность. И еще одна характерная черта — отказ от трафаретных космических тем, обращение к земным делам, поиски необычного в самой жизни.
А там, где космос дает о себе знать, он либо незримо присутствует для пояснения масштабности происходящих событий или обострения ситуации (в рассказах В. Рыбакова «Все так сложно» и Н. Никитайской «Экспонат»), либо выступает как символ необъятности человеческих устремлений — в поэтической новелле Г. Усовой, давшей название нашему сборнику.
Легенда о Синей дороге зажигает мечту мальчика. Во имя достижения цели он жертвует родительским кровом, любовью, благополучием, счастьем, тратит на поиски всю свою жизнь, и, наконец, когда уже стариком все-таки находит Синюю дорогу на какой-то далекой планете, не может насладиться радостью открытия. Все позади, он открыл ее слишком поздно… Но именно такие подвижники идеи, одержимые единственной, трудно достижимой или даже несбыточной целью, становятся бродильным началом, не дают успокоиться на достигнутом.
Проблема поставлена остро, заставляет читателя задуматься о некоторых житейских аксиомах, несовместимых с величием подвига во имя своего народа или же человечества в целом.
Центральные произведения сборника — небольшие повести «Два Вальки Моторина» Г. Панизовской и «Школа» Ф. Дымова — связаны с волнующими проблемами гражданского и нравственного воспитания подростков. Темы в литературе обычные, вроде бы и не требующие необычайных событий. Но то, что в реалистической школьной повести решается в узнаваемых, привычных образах, у Г. Панизовской и Ф. Дымова озаряется фантастическим светом, обретает обобщенный, метафорический смысл.
Г. Панизовская написала повесть о созревании личности мальчика, входящего в «трудный» подростковый возраст. Тончайшие психологические оттенки — главное в решении замысла. «Сдвиг» в сторону от обычного, немножко не так, как бывает в жизни, и повествование, не теряя реалистической достоверности, становится «научно-фантастической сказкой». Достаточно «зеленого лучика», который отбрасывает «испытательная база», где, по слухам, исследуют «античастицы», чтобы разгильдяй шестиклассник без всякого чувства ответственности перед школой и домом внезапно перенесся в параллельный мир, в ту же квартиру, к тем же родителям, в то же самое окружение, вдобавок еще поменявшись местами со своим двойником, «другим» Валькой Моториным, из этого параллельного мира.
Здесь все, как прежде, но почему-то сложнее. Неуловимые изменения обостряют его внутреннее зрение. Еще недавно беспечный, Валька неожиданно для себя начинает понимать, что жизнь совсем не проста и не так ясна, какой виделась его детскому сознанию. И далеки от всякой однолинейности взаимоотношения между подростками, между детьми и взрослыми и особенно между взрослыми.
Так происходит переоценка ценностей. В параллельном мире повзрослевшему мальчику все теперь видится в ином свете. В нем пробуждается чувство ответственности — и не только за себя одного. Всем, кому может, он должен теперь помогать — и не потому, что этого требуют, а по велению совести, по зову души. Это и хлопотно, и приносит радость. Он счастлив и в другом измерении, но — на новом уровне восприятия жизни, которая предстает теперь сложной и многогранной и вовсе не кажется сплошным праздником, как в прежнем мире беззаботного детства.
Сюжетные повороты этой повести, решенной средствами психологической фантастики, определяются поисками людей, работающих на испытательной базе: кто-то из них должен помочь Вальке вернуться в его прежний мир. Но убедительность раскрытия замысла как раз в том и состоит, что, почувствовав себя другим человеком, Валька уже не может и не хочет вернуться в «первое измерение». Он остается в мире более сложных и тонких человеческих отношений, где должен проявлять активную доброту, уметь сопереживать и сочувствовать, где достоинства человека измеряются уже не обладанием портативным магнитофоном и дубленкой, а нравственными поступками и чувством долга перед всеми, кто его окружает.
Читая повесть, вы убедитесь, что оба мира Вальки Моторина населены живыми людьми с тонко очерченными характерами, которые он воспринимает по-разному в том и другом «измерениях». Вы убедитесь и в том, что автор не вдается ни в какие нравоучения, заставляя думать самого читателя.
Поэтично, на широком дыхании написана «Школа» Ф. Дымова, также построенная на метафорическом условном приеме, в данном случае — приеме олицетворения. Сюжет строится «от обратного» — не как люди относятся к школьному зданию, а как Школа относится к людям — учителям и учащимся, в зависимости от их поведения и наклонностей; как она относится к ненавистным фашистам — нелюдям, разместившим в ней свою комендатуру.
В олицетворенном фантастическом образе Школа способна чувствовать, думать, действовать, наделена чудесными свойствами. События преломлены через восприятие Школы, любящей тех, кому она дорога, кто ей отвечает взаимностью. Много душевных сил вложил в нее еще до войны первый директор Молев. Бывший кавалерист-буденновец, преподаватель истории, он заражает Школу любовью к своему предмету, и одушевленное здание приобретает свойство трансформировать некие «мыслительные волны», давая возможность в воображении как бы переноситься в прошлое и наглядно, хотя и не без некоторых погрешностей, воссоздавать картины истории, которые проходили на уроках. А потом, во время войны, когда в здании разместились немцы, проводили в Школе допросы, пытали и мучили заключенных, она мстит за своих друзей, обретая способность совершать перебросы не только во времени, но и в пространстве. Не буду пересказывать эпизоды, чтобы не лишить читателя удовольствия самому оценить неистощимую изобретательность автора, искусно подчинившего развитие сюжета утверждению гражданственных и моральных принципов в непринужденной форме полусказочной фантастической повести, близкой по жанру к произведению Г. Панизовской, но совсем другой по манере исполнения.
Разнообразны и представленные в сборнике рассказы. «Смирный Жак» С. Логинова — интересный образец исторической фантастики, хорошо воспроизводящей бытовой колорит французской средневековой деревни; классовые противоречия между закрепощенным крестьянством и поместьем барона (во время страды барщина отбывалась шесть дней в неделю); суеверное сознание вилана, прозванного «смирным Жаком». Однако на поверку он оказывается вовсе не «смирным», а отважным, хитроумным воителем, одолевшим дракона. И тут автор позволяет себе единственное фантастическое допущение — дракон, порожденный народными измышлениями еще в глубочайшей древности, предстает вживе и в яви как воплощение зла, над которым одерживает победу простой крестьянин.
Более традиционным, на первый взгляд, кажется рассказ В. Рыбакова «Все так сложно». Герой — пришелец из иного мира, разведчик таинственной планеты Зарриан, сверхмощной агрессивной цивилизации, способной одним ударом деструктора «размазать» любую планету. Деспотический общественный строй заррианской империи отличается от современных фашистских режимов лишь более высоким техническим потенциалом. Выполняя свою миссию на Земле в облике рядового студента, Алька — так его зовут товарищи — чем ближе знакомится с людьми, с этой «хаотичной популяцией», тем больше начинает сомневаться в справедливости порядков, установленных в звездной империи, в ее праве порабощать другие планеты.
Читатель встречает Альку в одном из городов нашей страны в решающий для него период, когда в сознании разведчика уже наступил крутой перелом, когда он приходит к мысли, что «чем больше знаешь, тем большую роль в выборе действий играет не голова, а сердце». Удивляясь самому себе, он соглашается с разговорчивым стариком в автобусе, что «нужно воспитывать совесть».
Финал предопределен заданной морально-психологической посылкой. Решение Альки остаться на Земле означает его переход на сторону гуманизма и справедливости. Несмотря на небольшой объем, произведение отличается масштабностью замысла и убедительным сюжетным решением. Суховатая, сдержанная манера письма соответствует логическому построению. Неожиданные повороты действия, хотя заметна и некоторая скованность автора (сюжетного материала хватило бы на целую повесть), делают рассказ особенно впечатляющим. И, что самое главное, в нем ощущаются отзвуки тех тревог и проблем, той борьбы прогрессивных сил с мировой реакцией, которые сотрясают сегодня нашу планету.
Если «Экспонат» Н. Никитайской поначалу воспринимается как только шуточный рассказ, то по мере продвижения действия обретает серьезное звучание. Тема доброты, человечности высвечивается все больше и больше через отношение персонажей — деда Николая Никитича и сотрудников музея «Богатства Вселенной» — к мальчику с небесно-голубыми глазами, якобы найденному дедом «в квадрате 488 чуть в стороне от большой световой дороги, на планете Ведьм, где он всегда запасается водой». Рассказ очень необычный, но в этом и заключается его прелесть.
Рядом с фантастическим юмором — политический памфлет и сатира. То и другое мы найдем в забавном по выдумке, но достаточно серьезном по идейной насыщенности рассказе Б. Романовского «Парень из послезавтра». Здесь совмещается несколько сюжетных слоев: «высланный» из 2173 года в наше время субъект с атавистическими инстинктами, который, по мнению психоаналитиков, найдет себе место в капиталистическом обществе; быт американского захолустья, разорение мелкого фермера, не выдерживающего конкуренции с богатыми соседями; встреча с пришельцем, который доказывает на деле, что может творить чудеса; неожиданные последствия «подарка», вызванные злобным умыслом маньяка, затесавшегося в банду ку-клукс-клановцев, окончательно разоривших ферму. Рассказ удивительно причудлив и сюжетно насыщен.
При минимальном объеме повествования автору удалось показать двойственность человека из будущего, одновременно и благодетеля, и бандита, четко обрисовать социальный фон, на котором развернуто действие, раскрыть научно-фантастическую гипотезу, основанную на перспективных идеях современной генетики, — в нарочито неправдоподобном варианте мутированного соединения растений с млекопитающими: гротескный образ гибридного «дерева-коровы». И при этом суметь довести замысел до памфлетной сатирической заостренности.
Таковы произведения, включенные в сборник «Синяя дорога», дающий частичное представление о творчестве участников ленинградского семинара фантастической прозы.
В заключение остается лишь пожелать: побольше фантастики, хорошей и разной!
