Глава семнадцатая
Последний контакт подошел прямо к Джин.
— Облако, — буркнул он.
Отдав проектор, девушка проводила мужчину взглядом до входа во дворец. Ее несколько удивило, что даже он беспрепятственно попал внутрь. Из всей десятки этот выглядел подозрительнее всех.
Со велел, чтобы, раздав приглашения, она тут же возвращалась на корабль. Но у Джин все еще оставалась пара лишних проекторов, и она могла бы воспользоваться одним из них. После того как рейетам отказали в доступе во дворец, девушку разбирало любопытство, что же скрывается по ту сторону запретных дверей.
Кроме того, еще ни одна из ее совместных с Со вылазок не заканчивалась вечеринкой во дворце. Самое масштабное, что делала Джин за последнее время, — опрыскала ближайшие к Рее астероиды средством против майноков.
«Лишь одним глазком», — мысленно пообещала Джин, доставая проектор. Медленно поднимаясь по ступенькам, девушка не сводила глаз со штурмовиков, со скучающим видом стоявших у дверей. Когда она поднесла свое приглашение к идентификационному замку, один из солдат лениво махнул рукой в сторону входа.
Опавшие лепестки сакулы образовывали дорожку, ведущую вглубь здания, но Джин справилась бы и без них, просто идя на звуки толпы, что собралась в большом бальном зале в самом сердце дворца. Чтобы попасть в зал, чей стеклянный потолок поддерживали увитые плющом колонны, нужно было спуститься по нескольким десяткам ступеней. Девушка направилась вниз, шелестя по камню подолом своего изящного платья. Джин смотрела по сторонам в поисках Со или еще кого-нибудь из партизан, но так и не нашла никого знакомого.
«Наверное, приглашения были нужны, чтобы просто попасть внутрь», — подумала Джин. Дворец с высокими куполообразными потолками оказался просто необъятным. Партизаны могли быть где угодно, выясняя самые сокровенные тайны Империи, которые та хранила на своей базе, разместившейся в резиденции правительницы.
«Еще пару минуток», — сказала себе Джин.
В бальном зале было полно народу. Большая часть приглашенных обосновалась вокруг столов для закусок, на которых красовались подносы с местными деликатесами: фруктами, медом, хлебом и сырами. Дроиды-официанты разносили вино — в основном местное, но встречались и сорта из Центральных миров, в том числе голубая бутылка редкого алдераанского вина, которым угощали только избранных гостей, собравшихся на платформе возле изысканной скульптуры в самом центре зала.
Скульптура была соткана из цветов. Джин никогда в жизни не видела ничего столь же прекрасного... и столь же бесполезного. Через пару недель цветы завянут и вся задумка умрет. Но пока что от вида экстравагантной конструкции захватывало дух. Основание статуи было выложено из зелени и толстых восковых листьев, перевязанных плющом, выше композицию составляли огненно-красные бутоны с оранжевыми сердцевинами, а венчали скульптуру ярко-золотые лепестки сакулы. Все вместе элементы складывались в образ некой пылающей птицы.
— Прекрасно, не правда ли? — произнес стоявший неподалеку мужчина, увидев, как Джин запрокидывает голову, чтобы рассмотреть скульптуру целиком.
Девушка не могла не согласиться.
— Что это за птица? — спросила она.
И тут Джин сообразила, что в саду возле пруда она не видела ни одного представителя семейства пернатых. Пожалуй, единственным, что хоть как-то навевало мысли о полете, было скольжение рейетов по водной глади.
— Это звездная птица, — пояснил мужчина. — Разве ваша мать не рассказывала вам эту легенду?
«Он решил, что я местная», — подумала Джин, вспомнив о своем наряде.
— Моя мать умерла, — скорбно ответила она, опустив взгляд.
На лице собеседника промелькнуло сожаление.
— Что ж, как бы то ни было, это старая легенда, — сказал он, — а их уже почти никто и не помнит. Но звездная птица живет в сердце каждой звезды нашей Галактики. Когда звезда угасает, птица умирает жестокой смертью. Ее крылья распахиваются на миллионы километров, охватывая черную бездну космоса. Звездная птица обращается в звездную пыль.
Джин напряглась.
— Все, что от нее остается, — это сердце. А когда пыль разлетается по всей Галактике, она собирается вновь. — Мужчина сложил ладони, как будто бы держа горстку этой самой звездной пыли. — Звездная птица возрождается, а с ней загорается и новая звездочка. — Он раскрыл ладони, и Джин уже была готова, что из них в воздух взмоет мифическое создание.
Но его руки были пусты.
— Какая дерзость, — неодобрительно бросила пожилая женщина, которая тоже прислушивалась к истории.
— Дерзость? — переспросил мужчина с ледяными нотками в голосе.
Фыркнув, женщина отвернулась и направилась к группе имперских офицеров, собравшихся вокруг платформы.
— Спасибо за легенду, — поблагодарила Джин и отошла от мужчины. Она не хотела привлекать внимание, а если ее собеседника здесь не любили, то стоило держаться от него подальше.
— Друзья, члены инусагийского двора... — По залу прокатился голос, усиленный дроидами-динамиками, которые с жужжанием парили над головами собравшихся.
Все взгляды устремились к возведенному рядом с цветочной скульптурой помосту.
В жизни правительница выглядела далеко не так внушительно, как на голограмме. Запавшие глаза, пепельно-серая кожа, волосы, безжизненно свисающие вдоль спины. Лишь ее серебристо-белое платье выглядело подобающе. Полосы ткани, плотно облегающие тело, напомнили Джин о рейетах, которые обхватили себя руками, когда выбрались на сушу и направились ко дворцу.
— Добро пожаловать на прекрасный фестиваль цветения сакулы, — провозгласила правительница, взглянув на стоящую рядом цветочную скульптуру.
— Да, спасибо, — произнес кто-то прежде, чем правительница успела продолжить. Вперед выступил имперский офицер, и микрофон повернулся к нему. — Мы счастливы, что этот праздник совпал с не менее замечательным событием — с назначением первого имперского губернатора Инусаги. — Офицер прервался в ожидании вежливых аплодисментов и продолжил, лишь когда его удовлетворило количество радостных возгласов. — Спасибо, спасибо, — поблагодарил он, когда приветствия стихли. — Для меня большая честь привести сегодня к присяге на службу Империи и Инусаги близкого друга нашего великого Императора Палпатина губернатора Кора Тофервина. Кор, пожалуйста, выйди вперед, — вытянув руку, пригласил офицер.
Джин начала выбираться из толпы. Она поняла, что истинная цель этого приема — демонстрация могущества и величия Империи. Глумливая попытка превратить фестиваль, воспевающий красоту местной природы, в знакомство с имперским губернатором.
Большая часть гостей держалась ближе к сцене, но Джин осторожно пробиралась назад. Пришла пора уходить.
У подножия лестницы, спускавшейся в бальный зал, выстроилась цепочка штурмовиков. Прежде чем они успели остановить ее, Джин сделала вид, что ей дурно, и один из солдат отошел в сторону, пропуская ее к ступенькам и коридору, ведущему наружу. Девушка на мгновение задержалась, а затем пошла прочь от зала, заскользив подолом платья по дорожке, выложенной из лепестков сакулы.
Окружавшие бальный зал колонны отбрасывали длинные тени.
И в этих тенях что-то притаилось.
Джин вгляделась в темноту.
Вперед беззвучно выступили десять бойцов, среди которых оказались лысый мужчина с густой бородой, старуха — уже без горба, — грубый мужчина со злыми глазами. Мая. И Со.
Каждый держал в руках двуствольную картечницу FC-1. Джин изучала это оружие под присмотром Со, поэтому мгновенно вспомнила, на что оно способно. Девушка широко распахнула глаза от ужаса, когда в памяти услужливо всплыла зазубренная статистика. Картечницы заряжались шестью противопехотными снарядами, каждый из которых был начинен сотнями крошечных острых дюрастальных частиц. Залпом таких элементов, входящих в тело на десяток сантиметров, можно изрешетить всех собравшихся, и от них не спасет ни изысканное инусагийское платье, ни броня штурмовика. Подобные картечницы служили средством зачистки и были способны в считаные минуты покончить с внушительных размеров толпой.
Остолбенев, Джин не спускала глаз с партизан, занимавших позиции за колоннами. Десять бойцов. Шестьдесят выстрелов. Тысячи крошечных игл пронзят воздух.
Джин посмотрела на правительницу, которая выступила вперед, когда речь нового имперского губернатора подошла к концу.
— Добро пожаловать на Инусаги, губернатор Тофервин, — подавленно произнесла она.
В руке женщина держала какой-то предмет, оказавшийся дистанционный пультом, — когда правительница нажала на него, на собравшихся, словно снежные хлопья, посыпались миллионы золотых лепестков сакулы. Толпа восхищенно ахнула.
Джин едва расслышала звук первого выстрела.
Сквозь золотые лепестки пронеслись серебряные иглы. Еще никто не успел закричать, а истекающие кровью гости уже начали оседать на пол. Труп нового губернатора рухнул со сцены. Правительницу отбросило к скульптуре, ее белоснежное платье окрасилось красным.
В считаные минуты пол бального зала оказался залит кровью и усеян телами.
