Глава девятая,

в которой заканчивается первый день

н…ских событий — двенадцатого января

Эффект последних слов капитана Аксенова получился потрясающим.

Все невольно вскочили со своих мест. Сила, вылечившая начальника Н…ской милиции, оживила и быка, так же ставшего жертвой действия этой силы. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, явственно ощущалась разумная воля.

— Здесь видна рука человека, — сказал капитан из района.

— Если под словом «человек» разуметь вообще разумное существо, то вы правы, — сказал Саша. — Виден разум, но уж конечно не наш, не земной.

— Откуда вы это взяли?

— Такой вывод напрашивается. Говоря, что здесь видна рука человека, вы имели в виду человека Земли, но не обратили должного внимания на очень важное обстоятельство.

— Какое?

— На то, что убитый бык, пролежавший здесь, в этом кабинете, мертвым не менее двух часов, оказался жив. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если и существует, то два часа — это слишком много.

— Молодой человек абсолютно прав, — сказал врач-эксперт.

— И еще, — продолжал Саша возбужденно, — самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком я имею в виду исцеление капитана Аксенова, — не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.

— И это верно! — одобрительно сказал врач. — Ваша мысль развивается логично.

— Оживление через два часа, а может, и больше, после смерти показывает более высокий уровень развития науки, чем у нас. А оживление именно быка — иную, чем у нас, психологию тех, кто совершил оживление.

— Что за бред! — возмущенно воскликнул майор. Судя по выражению его лица, он остался единственным, на кого слова Кустова не произвели впечатления. — Как можно так увлекаться. Перед нами загадка, тайна, но не фантастический роман.

— Какое же объяснение предлагаете вы? — спросил подполковник.

— Объяснения у меня нет, как нет его и у всех здесь присутствующих. А предложить я могу одно — вести следствие, готовить материал для тех, кто сможет разобраться в происходящем, но не примешивать к нашей работе ни фантастику, ни мистику.

— В чем вы усмотрели мистику в высказываниях товарища Кустова?

— Пока ни в чем, но если и дальше следовать по пути его рассуждений, то неизбежно придем к ней. Кроме того делать выводы в связи с якобы воскресшим быком, мне кажется, рано. Следует сперва убедиться, что из Фокино сообщили именно об этом быке, а не о каком-нибудь другом.

— Здесь вы правы! Товарищ капитан, — обратился подполковник к Аксенову, — почему вы не поинтересовались, что их побудило сообщить о быке в Н…скую милицию?

— То, что появился бык, которого не было раньше ни у кого из жителей Фокино. Кстати, он появился посреди улицы в центре деревни, и никто не заметил, откуда он взялся. Вот потому и позвонили.

— А в милицию?…

— А в милицию потому, что еще раньше точно так же появилась неизвестно откуда девочка, о чем, конечно, знает вся деревня. Люди соображают, что к чему!

Аксенов отвечал раздраженным тоном, но подполковник, занятый своими мыслями, не замечал этого.

— Хорошо, — сказал он, — будем вести следствие и не будем делать поспешных выводов. Перейдем к делу! Вы говорили, что работник фермы колхоза, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь…

— Да, он здесь.

— Вызовите его! А вас, — обратился он к Аксенову, — попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.

— Слушаюсь! — официально ответил Аксенов, почувствовав, что подполковник вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда полковника.

Полковник Хромченко, начальник областного Управления, был опытный работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав свыше тридцати пяти лет в органах милиции, он не ушел в отставку, хотя и имел на нее полное право по возрасту, да, кроме того, был еще и инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, нельзя было ничего заметить.

Пока ходили за старым Кустовым, подполковник, не выдержав, обратился к Саше:

— Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньше времени?

— Я мог бы высказать об этом свое мнение, — сказал Саша, — но опасаюсь, что меня снова обвинят в мистике.

— Я не обвинял вас в мистике, — сказал майор, — а только в излишнем фантазировании. Говорите! Мне тоже очень интересно услышать ваше мнение.

— Ну, ну, послушаем! — сказал врач-эксперт.

Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но он даже не заметил его, как не замечал и того, что говорит и ведет себя «не по чину».

— Мы могли думать, — сказал он, — что пятнадцать километров — это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа — срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объекта. Повторное перемещение быка имело другую цель, и понадобилось меньшее время.

— Значит, если я вас правильно понял, все это дело рук представителей инопланетного разума?

— Именно так!

— В конце концов, — вспылил майор, — надо же мыслить реально! Где же, по-вашему, находятся эти «представители»?

— Я не знаю, — ответил Саша. — Видимо, где-то тут, близко. Иначе немыслимо объяснить случаи с капитаном и быком. «Они» могли ставить «полосу» и ловить в нее случайных людей и животных, но в этих двух случаях «они» должны были знать о том, что по их вине пострадали человек и бык.

Дальнейший спор прервало появление в кабинете старика Кустова.

— Садитесь, Степан Никифорович, — пригласил Аксенов. Скажите, если бы вы увидели быка, который пропал у вас в колхозе сегодня утром…

— Сейчас он, однако, уже убитый…

— Но допустим. Вы бы его узнали, не спутали с другим?

— Отчего же не узнать, сам вырастил. Да только мало проку от такого узнавания. Мясо и мясо. Ничего более!

— Расскажите, пожалуйста, как пропал этот бык.

— Да я уже рассказывал.

— Ничего, повторите ваш рассказ. Его нужно записать.

— Если записать, могу еще раз.

Степан Никифорович почти теми же словами повторил то, что Саша и Кузьминых слышали сегодня утром.

— Ну а теперь, — сказал подполковник, когда старик замолчал, — мы попросим вас съездить в деревню Фокино.

— Если надо, могу и это.

— С вами поедут старший лейтенант Кузьминых и ваш внук. Надо послать с ним грузовую машину, — обратился он к Аксенову.

— Я уже распорядился.

— В Фокино, а затем в колхоз.

— Разумеется!

Когда садились в машину, Степан Никифорович спросил, зачем они туда едут.

— Не знаю, — ответил Саша.

Он понимал — деду нельзя говорить заранее, кого он увидит в Фокино.

Как и утром, дорога заняла минут сорок.

Когда приезжали за Анечкой, на улице почти никого не было; теперь же у каждого дома стояли его обитатели, с любопытством наблюдая за медленно бродящим по улице неведомо откуда взявшимся белым с бурыми подпалинами быком.

— Мать честная! — прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка, словно на привидение. — Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?

— Вам известен этот бык? — официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.

— Еще бы не известен, ежели он родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!

— Значит, не совсем убитый.

— А как он, однако, оказался здесь?

По частому повторению слове «однако» Саша видел, как сильно взволнован его дед. «Как бы старику снова не стало плохо», — подумал он с беспокойством.

— Так же, как раньше оказался у нас в милиции, — ответил Кузьминых. — Значит, вы подтверждаете, что этот бык принадлежит вашему колхозу?

— А чей же? — сердито сказал старик. — Конечно, наш!

Он вышел из машины. И бык тотчас же подошел к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь… В этом мычании не было ничего похожего на тот рев, которым он известил о своем появлении офицеров Н…ской милиции.

— Эх ты, бедняга! — сказал Степан Никифорович. — Досталось тебе, однако, бедолага!

Словно понимая, бык замычал опять.

— Он, однако, голодный!

— И вид у него довольно скучный, — заметил Кузьминых.

— Еще бы!

«Как странно, — подумал Саша, в свою очередь выходя из машины. — И дед и старший лейтенант говорят так спокойно, словно забыли, что перед нами величайшее чудо! Воскресший бык! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться, черт его знает каким образом, на пятнадцать километров оказаться в незнакомом месте, внутри дома, быть там расстрелянным, ожить и опять перенестись на пятнадцать километров — всего этого даже для быка слишком много!»

Тем временем вокруг приезжих и их машин собралась толпа. Подошел и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.

— Помогите нам погрузить быка на полуторку, — попросил Кузьминых. — А затем, с вашего разрешения, мы пройдем в сельсовет и составим акт.

— Пожалуйста! — довольно угрюмо сказал председатель. У него был такой вид, словно он хотел прибавить: «И долго вы намерены продолжать все эти фокусы?».

— А быка надо накормить, — сказал Степан Никифорович. Он пришел сюда с того света, а это далеко, однако!

* * *

Так закончился день двенадцатого января, первый день н…ских событий. К вечеру все, кто так или иначе приняли в них непосредственное участие, оказались живыми и здоровыми там, где им и надлежало быть. Словно ничего и не произошло. Симментальский бык жевал сено в своем родном стойле, точно и не он побывал «на том свете» и благополучно вернулся оттуда. Анечка находилась под неусыпным надзором Полины Никитичны, боявшейся на шаг отпустить ее от себя, а на вопросы отвечала, что «ходила гулять далекое-далеко», куда за ней приехала бабушка. О том, где она была три часа до появления в Фокино и кто надел на нее черную пленку, девочка не знала, и было видно, что вопросов об этом она попросту не понимает. Кот Белка, которого принес в сельсовет Василий Седых и торжественно передал Саше Кустову, блаженствовал на коленях у Антонины Михайловны, обрадованной, но все же посматривающей на него с некоторой подозрительностью — не вздумается ли коту, чего доброго, снова исчезнуть.

Капитана Аксенова попросили еще раз посетить поликлинику и в третий раз за один день сделали рентгеновский снимок, который еще раз показал, что начальник милиции совершенно здоров и что даже костной мозоли на месте перелома ребер нет и в помине, хотя современная медицина такого и не допускает.

Если действительно за событиями в Н…ске стоял чей-то разум, то он основательно позаботился о сохранении своего инкогнито. Никто ничего не видел, никто ничего не знал, оставалось только предполагать…

Подполковник и врач-эксперт остались ночевать в Н…ске, куда утром должен был приехать полковник Хромченко. Но мало кто смог заснуть в эту ночь. Никто не мог знать, что принесет завтрашнее утро. Если события повторятся, то объектом неведомых «экспериментаторов» может стать кто угодно. Никакие запоры и стены не могли служить преградой для таинственной силы. И сознавая это, каждый невольно думал, что, может быть, именно ему и суждено оказаться очередной «жертвой».

Глава десятая,

которой появляется надежда узнать наконец,

кто производит все н…ские чудеса

В воскресенье Саша Кустов встал раньше обычного, хотя в этот день был свободен от службы. Но капитан Аксенов просил всех сотрудников отделения собраться у него в половине восьмого. В этой просьбе, равносильной приказанию, как в зеркале отразились все треволнения дня и томительное беспокойство за день завтрашний. Несмотря на то, что милиция не могла нести никакой ответственности за последствия действий неведомых «разумных существ», привычка отвечать за безопасность жителей давала себя знать.

Еще в коридоре, подходя к кабинету Аксенова, Саша услышал телефонный звонок и голос капитана:

— Вас, товарищ подполковник.

Войдя, Саша с неудовольствием понял, что оказался последним. Все были в сборе. Подполковник внимательно слушал кого-то, держа трубку телефона на некотором расстоянии от уха, как делают люди с острым слухом. Остальные молча ждали. Наконец подполковник сказал: «Есть!» — и положил трубку.

— К нам выехали две машины, — сказал он. — Едут полковник Хромченко и с ним трое ученых, прилетевшие из Москвы. Кроме них четверо журналистов, тоже из Москвы, среди которых один иностранец. Приказано встретить гостей и позаботиться об их размещении. Свяжитесь с горисполкомом. Кстати, ваше городское начальство в курсе дела?

— Разумеется!

— Отсюда есть автобусное сообщение с …? — Врач-эксперт назвал, областной центр. — Мне надо вернуться в свою лечебницу.

— Берите мою машину, — сказал подполковник. — Я все равно останусь тут, в гостях у капитана Аксенова, видимо, надолго!

— Почему же надолго? Мне кажется, что все уже кончилось.

— Ну, это поспешное заключение. Вчера все исчезновения, о которых мы знаем, произошли в десять минут восьмого. Да и то было исключение — повторное исчезновение быка из этого кабинета. Сегодня может быть другое время, и неизвестно, когда и что произойдет.

Врач-эксперт вздохнул.

— Да, вы правы, — сказал он. — Но, к сожалению, мне ехать совершенно необходимо. Если даете машину, спасибо!

— Пойдемте, я скажу водителю.

Наступила пауза. Офицеры разошлись по отделению, и каждый занялся своим делом. Врач-эксперт уехал. Подполковник ушел вместе с Аксеновым к городскому начальству.

Саша, не находя себе дела, бродил по коридору первого этажа, думая о возможности очередного исчезновения именно здесь, в отделении милиции.

— Шансов на это мало! — сказал он, встретившись с Кузьминых. — Не может так произойти, что именно у нас что-то случится в третий раз за два дня.

— Ты так говоришь, — улыбнулся старший лейтенант, — будто жалеешь об этом.

— Правильно, жалею! Я был бы рад сам исчезнуть таким образом.

— Каким?

— Как исчезали вчера. С возвращением.

— Но зачем?

— А затем, что единственным человеком, побывавшим «там», была Анечка. Что можно узнать у трехлетнего ребенка? Тут необходим взрослый человек.

— Пожалуй, верно! Постарайся исчезнуть, — пошутил Кузьминых. — А когда вернешься и расскажешь о том, что увидел, сразу станешь знаменитостью.

— Не в этом дело. Надо узнать, где были исчезнувшие целых три часа, вот что главное.

Он сказал это так, что Кузьминых проглотил новую шутку, вертевшуюся на языке.

— Будем надеяться, что твое благородное желание не исполнится, — сказал Кузьминых и ушел.

Саша снова остался один. В задумчивости он не замечал странную и необычную пустоту в коридоре, куда выходили многие двери, в том числе и из дежурной комнаты. Кроме Кузьминых, не появился ни один человек, будь то сотрудник милиции или посетитель. В этот день и на улицах было почти пусто. Жители сидели по домам, где было, как им казалось, безопаснее. Город как бы притаился.

Устав ходить, Саша присел на скамью для посетителей, стоявшую напротив дежурной комнаты, и просидел на ней до десяти часов, когда в отделение вернулись подполковник и капитан Аксенов.

Подошло время встречать полковника Хромченко и московских гостей.

Машины из областного города должны были прибыть в начале одиннадцатого. Капитан Аксенов поставил специального наблюдателя у окна второго этажа, из которого просматривалась улица, переходящая в грейдерную дорогу. Наблюдатель должен был предупредить о появлении двух легковых машин, одна из которых светло-бежевая «волга».

Сигнал поступил в четверть одиннадцатого.

Все вышли.

Машины были еще довольно далеко, но и без бинокля, в чистом, на диво прозрачном зимнем воздухе можно было разглядеть, что первой, как и предполагалось, шла бежевая «волга» полковника Хромченко, хорошо известная всем работникам милиции области. Вторая машина, тоже «волга», но только синего цвета, шла метрах в сорока за первой.

То, что затем произошло, было так неожиданно и так неправдоподобно, что никто в первый момент даже не осознал случившегося. Не осознали встречающие, которые смотрели в сторону приближавшихся машин и потому должны были все отлично видеть, не осознали и пассажиры машины…

Скрипнули тормоза, и перед подъездом Н…ского отделения милиции остановилась «волга». И только тогда все неожиданно обратили внимание на то, что машина СИНЕГО цвета. А бежевой «волги», которая шла впереди синей и должна была первой остановиться возле группы встречающих, не было. Ни впереди, ни сзади, ни рядом.

НЕ БЫЛО НИГДЕ!

Машина с полковником Хромченко, водителем и тремя московскими учеными бесследно исчезла.

— Ну, это уже черт знает что! — воскликнул майор. — Форменное безобразие с их стороны.

Сейчас, когда на его глазах исчезла машина с пятью людьми, он наконец поверил в существование неведомых «разумных существ», к которым относилось слово «их», произнесенное с сильным нажимом.

Из синей машины вышли ошеломленные и растерянные журналисты. Они сразу поняли, что то невероятное, чудовищно-невозможное, о чем им рассказывали, во что они всего три минуты назад не хотели верить, — все это ПРАВДА! Доказательство было получено в первую же минуту по приезде в Н…ск. И все четверо немедленно спросили, где находится телеграф.

Подумать о случившемся, до конца осознать всю его трагичность можно и потом, а сообщить в свои редакции нужно тотчас же! Подобные происшествия случаются не каждый день. Это сенсация, и еще какая сенсация. На весь земной шар!

И получив указание, как найти почтовое отделение, журналисты помчались туда, перегоняя друг друга.

— Вот картина, какую придется теперь частенько наблюдать у нас в Н…ске, — сказал Кузьминых, глядя им вслед. — Если, конечно, все это не прекратится так же внезапно, как началось.

Покинутая своими пассажирами синяя «волга» (водителя в ней не было, машину вел один из журналистов) осталась сиротливо стоять возле тротуара, словно подчеркивая этим тот факт, что осталась ОДНА!

* * *

Капитан Аксенов и его офицеры отнеслись к происшедшему довольно спокойно. Во-первых, они ожидали чего-либо подобного, а во-вторых, после вчерашней «тренировки» их не так просто было удивить.

— Ну вот теперь мы узнаем все! — сказал Саша Кустов.

— То есть, — спросил подполковник, — как вас надо понимать?

— Они должны вернуться через три часа! Не здесь, конечно, а в деревне Фокино или поблизости от нее. Это можно легко уточнить по карте. Там мы их и встретим. И узнаем, где они были и что там видели. Это же не трехлетние дети, а взрослые люди, к тому же ученые. Все получилось очень хорошо, как и требовалось! — воскликнул он ко всеобщему удивлению.

— Ну, ну! — сказал подполковник. — Так как же вы намерены уточнять место «возвращения» автомобиля и людей? По карте?!

— Пройдемте в мой кабинет, — предложил Аксенов. — Чего ради мерзнуть на улице.

Когда все расселись вокруг стола, Саша сказал:

— Еще вчера я проверил по карте, что все случаи возвращения исчезнувших произошли точно на запад от места исчезновения, на расстоянии четырнадцати тысяч восьмисот девяноста метров. Ошибка может быть метров пять, десять в обе стороны, не более. Значит, в данном случае, — Саша развернул на столе карту, — можно считать, что автомобиль и люди, или только люди, вернутся вот сюда. — Он показал точку на карте. — Как видите, дороги здесь нет, это выгон для овец. И надо позаботиться о том, чтобы к моменту возвращения на этом месте никого не было. В нашем распоряжении еще два часа сорок минут.

Саша замолчал и сел на свое место.

— Ну, ну! — еще раз сказал подполковник. — А ведь ничего не скажешь, все правильно! Ну что ты будешь делать! — Он посмотрел на всех веселыми глазами. — Никогда не думал, что стану участником событий, о каких приходилось только читать.

— Такого пока еще никто не придумывал, — сказал один из офицеров.

— Давно придумано, — отозвался капитан из районной милиции. — В романе Уэллса «Люди, как боги». Там тоже автомобиль и тоже на полном ходу перенесся черт знает куда и сломал там дом и несколько деревьев. Любопытно, куда врезался автомобиль полковника?

— Во всяком случае, возможность трагического исхода исключена, — сказал Саша.

— Почему вы так уверены в этом? Машина могла врезаться в стену и разбиться вдребезги.

— Могла! — согласился Саша. — Потому я и сказал, что могут вернуться только люди, без автомобиля. «Они» не допустят человеческих жертв. Вспомните ребра капитана Аксенова и оживление быка. Вспомните предохранительную пленку Анечки. Разве не ясно, что «они» — существа почти всесильные, с нашей точки зрения, и очень заботливые по отношению к нам.

— Но вы все же не допускаете, что они могут починить машину, если она разобьется.

— Допускаю! Но «они», видимо, не придают значения вещам. Бык переломал всю мебель в соседней комнате и сломал ребра товарищу капитану. «Они» сочли нужным вылечить пострадавшего по их вине человека, но не сочли нужным починить мебель. А ведь могли, — сказал Саша с полной уверенностью, что это так и есть.

Несмотря на серьезность момента, его слова были встречены дружным смехом.

— Младший лейтенант Кустов, — сказал Аксенов, — убежден в том, что все это результат деятельности разумных существ, и он, действительно, уже несколько раз точно предугадывал их действия. Предлагаю поручить ему организацию встречи полковника Хромченко и его спутников.

— Кому же еще! Только ему, больше некому!

— В таком случае, — Саша встал, — я прошу разрешения отправиться в Фокино немедленно. Времени может оказаться не так много. Мы не знаем, что там, на этом выгоне.

— Возьмите с собой двух человек по своему выбору. — сказал Аксенов.

— А мы, — добавил подполковник, — прибудем к моменту «возвращения».

— Если оно состоится, — заметил майор. Он все же не смог полностью отрешиться от своего скептицизма.

— Состоится, можете быть спокойны! — Подполковник говорил не менее уверенно, чем незадолго до этого Саша Кустов. Состоится минута в минуту.

— Увидим!

— Увидите собственными глазами.

В кабинет вошли двое из приехавших корреспондентов. Иностранца с ними не было.

— Есть что-нибудь новое?

— Слава богу, нет! — ответил Аксенов. — А где ваши товарищи?

— Горюнов и мистер Вогт поехали с вашим офицером в деревню, ну, в эту, как ее… в Фокино.

— А вы решили остаться здесь?…

— Так посоветовал нам товарищ Кустов…

* * *

Саша Кустов и его товарищи прежде всего осмотрели выгон и убедились, что на этом месте нет ничего, что могло бы угрожать безопасности людей и машин. Они не очень стремились скрыть от любопытных жителей Фокино причину своего приезда. Раз уж так получилось, что именно Фокино предстояло стать единственным местом на земном шаре, где должны были зримо проявиться неизвестные людям законы природы, нет смысла делать из этого тайну, а, наоборот, чем больше будет свидетелей, тем лучше!

И в этом они были безусловно правы!

За полчаса до истечения трехчасового срока из Н…ска приехали офицеры милиции, представители городских властей и несколько гражданских лиц, среди которых выделялся своим ростом новый врач городской поликлиники — Фальк. На выгоне уже стояли плотной стеной почти все жители деревни. Только малые дети да старики остались сидеть по домам, — мороз был нешуточный.

Саша Кустов указал границу, ближе которой никто не должен был подходить к центру выгона.

Что предстояло увидеть, никто знать не мог. Преобладало мнение, что произойдет нечто вроде эффекта кино, когда один кадр внезапно сменяется другим. Только что ничего не было вдруг есть!..

Саша, не спускавший глаз со стрелки часов, поднял руку. И по этому сигналу на центр выгона устремились все взгляды, нацелились объективы фотоаппаратов и кинокамер.

Корреспонденты договорились о съемке не всем сразу, а по очереди, чтобы не пропустить ничего, что могло произойти до появления и после него.

Минуты шли…

Намеченный срок «возвращения» истек…

Бежевая «волга» не появлялась!

Пассажиры бежевой «волги» не появлялись!

На выгоне, покрытом не очень толстым слоем нетронутого снега, из-под которого кое-где даже пробивалась прошлогодняя поблекшая трава, по-прежнему было пустынно.

Никого и ничего!..

Глава одиннадцатая,

где речь идет о черном коте и о том, что

в таких случаях, как «н…ские события», к

фактам надо относиться внимательно

Старший лейтенант Кузьминых, оставшийся в Н…ске за начальника милиции, конечно жалел, что не увидит столь редкостного зрелища, как возвращение неведомо откуда бежевой «волги» и ее пассажиров. В том, что это возвращение обязательно произойдет именно в Фокино, он ни секунды не сомневался, так как был твердо убежден в непогрешимости расчетов Саши Кустова. Кому-то надо было остаться в отделении, а он, Кузьминых, принимал участие в н…ских событиях, во всяком случае, больше, чем капитан Аксенов. Поэтому решение начальника не показалось старшему лейтенанту несправедливым.

«Что ж! — думал он. — Поскучаем, раз надо!»

Но скучать, разумеется, не пришлось.

Еще до отъезда Аксенова в Фокино одно за другим начали поступать сообщения об очередных исчезновениях, как в самом Н…ске, так и в деревнях, находящихся… южнее города! Но так как ни одного сообщения о человеке не было, особой тревоги не возникало и отъезд начальника не задержался.

Тем более, что «полоса», как называл это «нечто» Саша Кустов, видимо, уже исчезла сама, точно так же, как она исчезла и вчера, после непродолжительного существования. Доказательством служило то, что синяя «волга», шедшая непосредственно за бежевой, миновала то же самое место без всяких последствий. После этого роковую черту пересекло несколько человек и две автомашины, и также без последствий. Создавалось впечатление, что «полоса» появлялась и держалась только до тех пор, пока кто-нибудь или что-нибудь ее не пересекало, после чего она немедленно исчезала.

Двенадцатого января все исчезновения, о которых было известно, произошли либо в самом Н…ске, либо на линии, идущей от Н…ска точно на восток, на расстоянии не более пятнадцати километров. Время исчезновений всюду было одинаковым — семь часов десять минут утра. Обратные же появления происходили тремя часами позднее, на той же линии, но идущей от Н…ска не на восток, а на запад, на те же пятнадцать километров.

Исключением из этой закономерности явилось только вторичное исчезновение уже убитого симментальского быка и его же вторичное появление после таинственного оживления не через три часа, а значительно раньше.

Это было вчера. А сегодня не только время исчезновений оказалось другим — десять часов двадцать минут, но и «полоса» исчезновения легла иначе, под прямым углом ко вчерашней, с севера на юг. Проходи она там же, где проходила вчера, машина полковника Хромченко не «наткнулась» бы на нее и не исчезла!

Где же начиналась и где кончалась «полоса» сегодняшняя?

Более или менее точный ответ на этот чрезвычайно важный вопрос стерший лейтенант Кузьминых получил только около половины первого, уже после отъезда Аксенова, когда сообщения об исчезновениях перестали поступать и можно было сделать вывод, что обо всех сегодняшних случаях в отделении милиции уже известно.

Как и вчера, «полоса» оказалась длиною в пятнадцать километров и вся умещалась между северной окраиной Н…ска и опушкой леса на юге от города. Между этими крайними точками находились — сам Н…ск, две небольшие деревни, птицеводческая ферма колхоза и дом лесника, стоявший отдельно, у самой опушки, где и заканчивалась «полоса».

Лесник сообщил, что он видел, как «растворился в воздухе» черный кот сибирской породы. На вопрос, почему он не сообщил об этом сразу, лесник резонно ответил, что они хотели сперва убедиться в том, что это исчезновение им не померещилось, и почти час искали кота в доме и на дворе.

Когда вчера обсуждались итоги первого дня н…ских событий, возник вопрос, как поступать в случае, если такие же события повторятся и на следующий день. И по рекомендации подполковника было решено, что городская милиция возьмет на себя возвращение владельцам исчезнувших предметов и домашних животных, если таковые где-либо объявятся. С этой целью все сообщения фиксировались с указанием точных координат места исчезновения.

Особых хлопот с этим не предвиделось. В городе исчезло две собаки, обе во дворе, возле своих будок, причем цепи оказались словно разрезанными ножом. А также две кошки, обе в комнатах, причем момент их исчезновения никем не наблюдался. Несколько собак и кошек исчезло в деревнях. Зимнее время и мороз привели к тому, что ни в городе, ни в деревнях не было ни одного случая исчезновения домашней птицы — кур, уток или гусей, которые, будь сейчас лето, конечно исчезали бы в первую очередь и в массовом порядке. Зато более двадцати кур исчезло на ферме. Но они все должны были появиться в одном месте, и предстояло только послать на это место людей и переловить «беглянок».

Как уже было сказано, полковник Хромченко и его спутники были единственными людьми, попавшими сегодня в «их» сети, так же как «волга» оказалась единственным предметом.

Старший лейтенант разложил на столе карту, чтобы отметить на ней места, где могли оказаться исчезнувшие.

— Итак, — сказал он громко, словно в кабинете еще кто-то находился, — первое сообщение получено от лесника. Поэтому начнем с черного кота. Так как он исчез в пятнадцати километрах от города, то так же, как и вчерашний бык, должен появиться здесь!

«Но почему же именно в Н…ске? — тотчас же подумал он. А если все будет происходить как раз наоборот, и все, кто исчез здесь, появятся возле дома лесника, а черный кот еще дальше, в пятнадцати километрах южнее дома лесника, в лесу? Почему возвращения должны происходить в сторону Н…ска, а не от него? Но тогда, — явилась вдруг неожиданная и крайне неприятная мысль, — нет никакой гарантии, что «волга» полковника появится именно в Фокино, а не в тридцати километрах на восток от него.

Выходило так, что все выехавшие встречать машину и ее пассажиров, возможно, выехали зря и что вместо них машину встретят колхозники.

«Впрочем, — подумал Кузьминых, — вероятности равны, и за Фокино те же пятьдесят процентов шансов, как и за колхоз».

Но это, внешне такое логичное, соображение почему-то не успокоило старшего лейтенанта. Он смутно чувствовал, что во всех его рассуждениях таится какая-то огромная, но пока ускользающая от него ошибка.

По телефону доложили, что обещанные горисполкомом машины прибыли. Кузьминых вновь обратился к карте. От него ждали указаний, куда выезжать, а он затруднялся принять решение.

Итак, значит, черный кот появится либо в Н…ске, либо в глухом лесу, в тридцати километрах от Н…ска. Куры с птицеводческой фермы должны опять-таки объявиться в том же лесу, где искать их бесполезно, либо севернее Н…ска…

Севернее Н…ска, Севернее Н…ска… Кузьминых вскочил.

Ну конечно же севернее Н…ска! Севернее, а не западнее!

Вот где проклятая ошибка! И не только его, но и Саши Кустова, потащившего за собой все начальство туда, где машина Хромченко появиться не может! Ведь Фокино лежит к западу!

Вчера все было бы правильно. Вчера полоса исчезновений шла С ВОСТОКА НА ЗАПАД и все появления произошли на этой же линии. А сегодня эта полоса легла с ЮГА НА СЕВЕР! Так почему же они все не обратили на это никакого внимания и по-прежнему считали, что появления будут происходить по-вчерашнему? Непростительная невнимательность!

«Эх, Саша, Саша! Как же ты так оплошал, парень!»

Но Кузьминых тут же сообразил, что осуждает Кустова совершенно напрасно. Первое сообщение от лесника поступило уже после отъезда Кустова в Фокино, и он ничего не мог знать о том, как и куда пролегла сегодня «полоса». А не зная, имел полное право думать, что «волга» появится в Фокино. Полное!

«Выходит, что больше всех виноват я сам!» — подумал Кузьминых.

Надо было как-то выходить из положения. Посылать машины с людьми в лес бесцельно. Значит, следует исходить из предположения, что все исчезнувшие появятся к северу от места исчезновения. Ничего больше не оставалось!

«Будем действовать так, а дальше видно будет!» — решил он.

Старший лейтенант снова склонился над картой. Так и есть! В пятнадцати километрах от середины Н…ска, от точки, в которой произошло исчезновение машины, четыре глубоких оврага пересекали место, где недавно стоял лес, а теперь была свежая вырубка, с бесчисленными пнями и штабелями бревен. Более неудобное, даже опасное место для появления машины и людей трудно найти! Вчера бык оказался в запертом кабинете, сегодня «волга» может очутиться в овраге, или на штабеле, или просто на пнях. Машину придется вытаскивать, быть может, даже краном, а вот люди… Как они перенесут подобное «приземление»?

Кузьминых несколько успокаивало все то же соображение, что пятьдесят процентов шансов за юг. Возле дома лесника, насколько он помнил и мог судить по карте, пассажирам «волги» не грозила никакая опасность.

Хорошо, если бы они там «приземлились»!

Те, кто сейчас ожидают бежевую машину в Фокино, конечно уже никак не успеют перебраться к оврагам, на вырубку, ехать туда надо через Н…ск, а он сам не имеет права покинуть город, пока не вернется Аксенов. Значит, придется послать туда грузовик с двумя сержантами и, на всякий случай, с врачом, носилками и всем необходимым для оказания первой помощи. А в дом лесника можно дозвониться по телефону, пусть они с женой наблюдают за прилегающей местностью и держат связь с дежурным по отделению.

Решив так, Кузьминых совсем успокоился. Можно было больше не рассуждать, а начать действовать.

Через пятнадцать минут, разослав машины, старший лейтенант позвонил в Фокино.

Ему долго не отвечали. Наконец старушечий голос ответил, что «никого, однако, нет, все на выгоне».

— А послать туда некого? — спросил Кузьминых. — Дело очень важное.

Получив отрицательный ответ, он попросил, как только кто-нибудь придет, передать, чтобы позвонили в милицию Н…ска.

Вот только теперь, в ожидании, старшему лейтенанту действительно стало скучно. Делать было совершенно нечего.

Стрелки часов словно остановились…

Кузьминых подошел к окну, но, как и следовало ожидать, сквозь обмерзшие стекла ничего не было видно.

Он обернулся…

На его столе сидел большой черный кот сибирской породы!..

Стерший лейтенант кинул взгляд на часы. Тринадцать часов двадцать одна минута. Наступило время возвращения исчезнувших три часа назад. Кот, разумеется, лесника! И где-то вот сейчас появилась «волга» — быть может, в овраге, быть может, вверх колесами, быть может, с окровавленными пассажирами…

Но нет!» Они» не должны были допустить, чтобы пострадали пять человек! Никак не должны!

Кот потянулся и спрыгнул со стола на пол. Все было спокойно вокруг и даже как-то буднично. Ну, кот, ну и что же! Старший лейтенант Кузьминых отнесся к появлению неожиданного гостя с хладнокровием, удивившим его самого.

Вчера был бык, сегодня кот!

Во всяком случае, теперь уже точно известно, где оказалась машина и ее пассажиры!..

Звонок из Фокино раздался через десять минут. Звонил Саша Кустов. Выслушав подробное сообщение Кузьминых, он сказал:

— Это мы должны были сообразить сразу! Если бы полоса шла по-вчерашнему, машина полковника никуда бы не исчезла. Моя вина! Бегу докладывать!

Три машины добирались до оврагов напрямик, минуя Н…ск, по проселочным дорогам, почти не расчищенным от снега. Нетерпение начальства подвергало искусство шоферов серьезному испытанию.

Но вот наконец и вырубка! Повсюду покрытые снегом пни, отдельные стволы, штабеля бревен. У них никаких машин нет! Ни бежевой «волги», ни грузовика, посланного сюда Кузьминых!

— Хватит! — сердито сказал подполковник. — Вокруг Н…ска сотни мест, где она может оказаться. Вернее, — он посмотрел на часы, — уже оказалась один час и двенадцать минут тому назад!

И только успел он произнести последнее слово, как в двадцати шагах, действительно, словно на экране кино, возникла бежевая машина. Как раз между тремя огромными штабелями.

Корреспонденты схватились за камеры!..

Глава двенадцатая,

в которой рассказывается о последствиях

пребывания «там» автомашины

Полковник Хромченко был человеком неразговорчивым. Поэтому его не обрадовала полученная поздно вечером, на ночь глядя, телефонограмма из Москвы с приказанием встретить утром на местном аэродроме трех ученых и корреспондентов, среди которых один иностранец, и отвезти их в Н…ск.

Эта телефонограмма была ответом на его собственную, переданную в Москву сразу после телефонного доклада из Н…ска. Доклад показался полковнику чуть ли не абсурдным, но он посчитал нужным доложить о нем генералу. «Чего не случается в этом мире, — подумал он при этом. — Ни за что ручаться нельзя!». В Москве отнеслись к этому «бреду» очень серьезно, раз решили прислать делегацию. Самолет прибывал утром, следовательно, из Москвы вылетел ночью. Навряд ли ученые будут летать по ночам без основательной причины!

«Значит, там знают что-то, чего мы тут не знаем», — решил Хромченко.

Но так это было или не так, а отвечать на вопросы придется не кому-нибудь, а именно ему — Хромченко. Звонить в Н…ск, чтобы узнать побольше подробностей, было уже поздно. Полковник лег спать в скверном настроении. Он винил себя в том, что слушал сообщение из Н…ска не так внимательно, как, судя по всему, следовало бы слушать.

Утром, перед отъездом в аэропорт, Хромченко позвонил корреспонденту АПН Горюнову и, коротко рассказав о событиях, спросил, не хочет ли тот ехать с ним. Оказалось, что Горюнов кое-что уже знает и сам намеревался отправиться сегодня в Н…ск. Он зарезервировал для гостей свою машину.

— В таком случае выезжайте в аэропорт, — сказал Хромченко. — Там встретитесь. Вы возьмите к себе в машину своих коллег-корреспондентов, а я ученых.

Он тут же позвонил в Управление и приказал автобус заменить «волгой».

Предложение Горюнова обрадовано полковника. В том, что корреспонденты всю дорогу не дадут покоя расспросами, можно было не сомневаться. Ученые же, возможно, окажутся более сдержанными.

Хромченко заранее раздражала мысль, что придется много разговаривать на всем полуторачасовом пути.

Разговор в машине действительно не смолкал, но не то что раздражения, даже легкой досады Хромченко при этом не испытывал. Полтора часа прошли незаметно, настолько необычны и увлекательны были рассказы его спутников.

Когда показался Н…ск, разговор прекратился. Все с интересом рассматривали город, ставший местом таких замечательных событий, которые, кстати, уже не казались полковнику Хромченко ни абсурдом, ни «бредом».

До отделения милиции оставалось менее ста метров, когда внезапно и совсем близко появилась неведомо откуда взявшаяся туманная дымка. Точно легкое облачко пара встало над улицей и, несмотря на легкость и очевидную прозрачность, непостижимым образом закрыло все, что только что было ясно видно сквозь ветровое стекло машины. Пассажирам даже показалось, что не стало видно ничего вообще, и не только впереди, где было облачко, но и по сторонам.

Это продолжалось не секунду, а совершенно неуловимое мгновение. Никто не успел удивиться.

Дымка исчезла!

А с нею вместе… исчезли дома, деревья за оградами и сами ограды. Исчезло здание городской милиции и группа встречающих перед его подъездом. Исчезло все, что только вот сейчас окружало «волгу». Не было улиц, под колесами машины не было асфальта, его заменила снежная целина.

Не было Н…ска!

Впереди, в пяти шагах от радиатора машины, высился огромный штабель покрытых снегом бревен. Такой же штабель оказался и позади, и тоже совсем близко. И третий — справа.

А слева, в двадцати шагах, из трех легковых машин поспешно выходили люди. С изумлением Хромченко узнал тех самых людей, которые мгновение назад стояли на тротуаре в Н…ске.

В одной из трех машин не только Хромченко, но и все его спутники с не меньшим удивлением узнали синюю «волгу» Горюнова, которая от самого аэропорта все время шла позади их машины. Из нее поспешно выскакивали знакомые корреспонденты, бегом (снег был неглубоким) направлялись к бежевой «волге» и тут же принимались за киносъемку с таким усердием, словно машина полковника, он сам и его спутники представляли для печати какой-то особый интерес.

Но самое удивительное и необъяснимое заключалось в том, что их собственная машина, на которой они только что въехали в Н…ск со скоростью не меньше чем шестьдесят километров в час, неподвижно стояла… Водитель не выключал мотор, не нажимал на педаль сцепления, не тормозил… А машина стояла, и мотор не работал?

Остановка должна была произойти мгновенно, на полном ходу. Но никто из пассажиров не почувствовал резкого толчка, неизбежного при внезапной остановке.

Больше того, все они твердо знали — ТОЛЧКА НЕ БЫЛО! Да и как могла очутиться «волга» в узком пространстве между штабелями бревен. Сюда можно было попасть только сверху, но у «волги» не было крыльев и летать она не умела. Двигаясь по земле на колесах, она никак не могла бы втиснуться на этот перегороженный бревнами и усеянный пнями участок лесоповала.

Но факт оставался фактом. «Волга» стояла там, откуда ей не было пути ни вперед, ни назад. А следовательно, и не было пути сюда, на это место, где она сейчас находилась!

Пути не было, а она была здесь.

— Ну что же! — с замечательным при таких обстоятельствах хладнокровием сказал Хромченко. — Случилось что-то непонятное, видимо очередное н…ское чудо! Но мы все живы и невредимы, а это уже хорошо. Они все расскажут. Ведь они должны знать, что произошло, раз приехали встречать нас именно сюда.

— Но мы только что видели их всех в совершенно другом месте! — сказал ученый-физик.

— Не знаю, что и думать!

С этими словами Хромченко отворил дверцу и вышел из машины. Но, едва ступив на совершенно ровное место, упал, точно у него внезапно подвернулась нога.

Его спутники именно так и подумали, выходя вслед за ним. Ученый-физик протянул руку, чтобы помочь полковнику встать.

Подошли офицеры. Хромченко обратился к подполковнику из Управления.

— Как вы здесь оказались? — спросил он. — Откуда вам было известно, что наша машина вместо Н…ска очутится именно здесь? И почему мы видели вас всех возле отделения милиции всего минуту назад?

— Минуту?! — удивленно спросил подполковник, ошеломленный градом вопросов начальника, всегда такого молчаливого.

Они с огромным нетерпением ожидали, еще в Фокино «возвращения» бежевой «волги», чтобы расспросить побывавших «там» и узнать от них, что означают все эти чудеса, а тут, вместо рассказа, их самих засыпают вопросами…

— Пусть не минуту, а две, три — это не имеет значения. Что это за место? Где оно находится?

— Это вырубка, в пятнадцати километрах от Н…ска. Об этой цифре — пятнадцать — я докладывал вам вчера, товарищ полковник. Мы все выехали встречать вас более двух часов тому назад. Сперва в деревню Фокино, а потом сюда. А о том, что ваша машина и вы сами окажетесь здесь, нам сказал Кустов. О нем я также докладывал вам вчера. Правда, сперва он направил нас в Фокино, но в этой ошибке его вины нет…

— Ничего не понимаю! Какое Фокино?

— Давайте его сюда, вашего Кустова! — вмешался один из ученых. Видимо, он решил вести дальнейшие расспросы сам.

Хромченко понял это и в знак согласия отступил на шаг.

Он сделал это очень неловко, как-то неуверенно, точно ноги плохо его слушались. Эту неловкость многие заметили и сопоставили с недавним падением. Возникло подозрение, что полковник повредил протез, но не хочет говорить об этом, чтобы не отвлекать внимания от более важного, что сейчас происходило.

Саша подошел ближе. За эти два дня он успел привыкнуть к тому, что привлекает к себе внимание, и не смутился, встретив любопытствующие взгляды ученых из Москвы. Он даже не заметил, что семь кинокамер уставились на него с трех сторон.

— Говорите, молодой человек! — сказал ученый. — Вы слышали вопросы товарища полковника? Отвечайте! Мы вас слушаем!

— Прежде всего, — неожиданно сказал Саша, — чтобы покончить с недоразумениями, попрошу вас всех посмотреть на часы.

Первым издал удивленное восклицание водитель «волги», у которого часы находились перед глазами, на приборном щитке. Полковник и трое ученых увидели на секунду — две позднее…

Когда они покидали аэропорт, было без пятнадцати минут девять, это все они хорошо помнили. Никуда не заезжая, направились прямо в Н…ск. Путь занял полтора часа. А сейчас… часы показывали ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ ТРЕТЬЕГО, А НЕ ОДИННАДЦАТОГО, как это должно было быть.

Все взгляды обратились на Сашу, требуя пояснений. Раз он счел нужным прежде всего обратить их внимание на время, значит, у него есть какое-то объяснение случившемуся.

Но Саша не успел произнести ни слова.

— Товарищ полковник, — сказал водитель, приоткрывая дверцу машины, — бак почему-то пуст!

— Какой бак? — поспешно спросил Саша.

— Для бензина, конечно!

— Он был полон?

— Больше чем наполовину. Я смотрел на указатель, когда подъезжали к Н…ску. А сейчас вдруг…

— Проверьте в самом баке! Указатель может быть не в порядке.

— Какая разница, пустой бак или полный? — заметил майор. — Вам не стоит отвлекаться этим.

— Стоит! Разве вы не видите, как это важно? А вы помните, товарищ водитель, сколько было на спидометре, когда выезжали из аэропорта?

— Отлично помню!

— Вы проехали приблизительно сто десять — сто пятнадцать километров. А по спидометру?

— Именно так! — Водитель отвернул пробку бака и заглянул внутрь. — Извольте полюбоваться! Бак пуст!

— А спидометр у вас в порядке?

— В полном порядке. И счетчик тоже. И бак не имеет повреждений.

Получалось что-то несуразное. Если верить счетчику на спидометре, машина, придя в Н…ск, больше не двигалась. А отсутствие бензина свидетельствовало, что она прошла еще более двухсот километров. Правда, был третий вариант — мотор мог все четыре часа форсированно работать на холостом ходу.

— Проверьте мотор! — приказал Хромченко.

Он сказал это машинально, думая о другом. Осмотр мотора ничего не мог дать для разрешения загадки.

Водитель открыл капот и вскрикнул. В его возгласе прозвучало удивление, граничащее с ужасом.

Мотора не было!..

Бежевая «волга», побывавшая «там», предстала перед ожидавшими ее здесь людьми без двигателя и без бензина!

И то и другое, очевидно, осталось в том месте, где побывали Анечка, симментальский бык и кот Белка. Вчера! А также полковник Хромченко, водитель и трое ученых — сегодня!

И так же, как Анечка, пятеро взрослых мужчин ничего не могли рассказать об этом таинственном месте. Как и для трехлетней девочки, время «там» прошло вне их сознания.

А за четыре часа чьи-то руки, пусть даже не человеческие, а механические, но несомненно управляемые чьим-то разумом, ОСТАНОВИЛИ машину, идущую со скоростью шестьдесят километров в час, СНЯЛИ С НЕЕ ДВИГАТЕЛЬ и СЛИЛИ БЕНЗИН. А ПОТОМ ПОСТАВИЛИ «волгу» с ее пассажирами сюда, на это место, и СДЕЛАЛИ ЕЕ ВИДИМОЙ!

Так начали рисоваться события в сознании тех, кто, подобно Саше Кустову, не сомневался в том, что все это дело рук разумных существ, ИЗУЧАЮЩИХ таким необычным способом обитателей Земли и их технику. С этой точки зрения легко было объяснить, зачем понадобились «им» мотор «волги» и та жидкость, которая питала этот мотор. Все становилось более или менее понятным.

И только одно — пятнадцать километров — продолжало оставаться загадочным. Что мешало «им» возвращать живые существа и предметы (пока что подразумевалась одна только «волга») на то место, где они находились до «похищения»? Даже приблизительного ответа на этот вопрос нельзя было придумать при самом пылком воображении…

— Смотрите! Что это?! — внезапно сказал водитель.

Ему, видимо было суждено преподносить сегодня один сюрприз за другим.

Его рука указывала на что-то под капотом машины, на том месте, где должен был находиться «украденный» двигатель.

И все увидели там длинный плоский ящик, сделанный как будто из серебристого металла, настолько плоский, что его сразу никто не заметил. На крышке — или на верхней доске, если это была не крышка — точно фабричное клеймо или предупреждающий знак, четко выделялся выгравированный и покрытый чернью, или чем-то очень на нее похожим… череп!

И снова, в который раз, ошеломленное молчание прервалось удивленным возгласом, на этот раз Семена Семеновича:

— А ведь он не наш!

— Что вы хотите этим сказать? — спросил физик.

— То, что сказал. Этот рисунок изображает череп не земного человека!

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Это не может быть случайной ошибкой!

Саша стремительно наклонился над серебристым ящиком. Слова Семена Семеновича вызвали неожиданную мысль. Если ящик поставлен «ими» на место снятого мотора, то…

И он сразу понял, что мысль правильна. Тяги, тросики, трубки — все, что обычно соединяет педали и ручки управления с двигателем, — не были ни сломаны, ни оборваны. Они аккуратно уходили в «ящик», точно так же, как прежде в корпус мотора. Очевидно, все это заметил и водитель. Он почти оттолкнул Сашу, захлопнул капот и поспешно сел на свое место. Поняв, что он собирается делать, все отступили.

С волнением люди ждали, БУДЕТ ЛИ РАБОТАТЬ НА ЗЕМНОЙ МАШИНЕ «ИХ» ДВИГАТЕЛЬ! Потому что ничем, кроме как новым двигателем, НЕ НУЖДАЮЩИМСЯ В БЕНЗИНЕ, этот «ящик» быть не мог!

Водитель повернул ключ зажигания и, хотя ничто не показало, что мотор заработал, тронул ногой педаль акселератора.

«Волга» вздрогнула и ДВИНУЛАСЬ ВПЕРЕД!

Он мгновенно снял ногу с педали и затормозил. Ехать было некуда.

Да этого и не требовалось. Все было и так ясно!

Только чудовищное напряжение помешало тем, кто видел это очередное «чудо», встретить его громким «ура!».

Потому что теперь уже не могло быть ни малейшего сомнения в том, что на Земле, в маленьком городке и его окрестностях, проявлял свое незримое присутствие могучий разум ИНОПЛАНЕТНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ!

Глава тринадцатая,

в которой происходит событие, отнюдь не

неожиданное для внимательного читателя

Прошло не менее пяти — шести минут, пока к взволнованным, как никогда прежде, людям вернулась способность связно выражать свои мысли и впечатления. Почти благоговейная тишина сменилась возбужденными возгласами, в которых звучали удивление, радость, восторг — в зависимости от характера человека и его подготовленности к восприятию неведомого, непостижимого разумом.

Но даже и те, кто почувствовали невольный и непреодолимый страх чуть ли не мистического характера, вместе с тем испытывали и гордость от сознания, что вековая мечта человечества — то, во что боялись верить и на что страстно надеялись, — стала реальностью и что именно им выпала судьба оказаться первыми очевидцами осуществления этой мечты. Потому что все, что произошло вчера и сегодня, в той или иной степени оставляло лазейку для сомнения, тогда как сейчас факт состоявшегося (пусть хотя и заочно) контакта с инопланетным разумом никаких сомнений уже не допускал.

Первым заговорил водитель бежевой «волги». Но прежде чем произнести хоть слово, он начал с действия. Очевидно, им руководило желание проверить еще раз, а может быть, и убедиться в том, что все это ему не приснилось. Не трогая на этот раз ключа зажигания, явно не нужного больше для запуска нового двигателя, он просто нажал на педаль акселератора, делая это машинально, по привычке, почти автоматически, так, словно мотор находился во включенном состоянии и работал, хотя машина и была неподвижна.

И «волга» послушно тронулась с места и пошла вперед, так же послушно остановилась, едва только водитель снял ногу с педали. Необходимости воспользоваться тормозом для полной остановки, очевидно, больше не существовало!

Создавалось впечатление, что педаль акселератора осталась единственным органом управления, если, конечно, не считать рулевого колеса…

Радиатор машины почти коснулся переднего штабеля бревен, и водитель так же машинально, как делал это всегда в подобных случаях, переключил коробку скоростей на задний ход.

И «волга» снова подчинилась, вернувшись на прежнее место. А привычного звука работающего мотора по-прежнему не было слышно.

— Ну и ну! — сказал водитель настолько громко, что его хорошо услышали. — Ну и ну! Надо же! Выходит, что она будет вечно двигаться без горючего и без системы зажигания, поскольку, опять-таки, горючего-то нет! Что же приводит в действие новый двигатель?

— Боюсь, что эта загадка так и останется неразрешимой навсегда! — отозвался Аксенов.

— Что заставляет вас так думать? — спросил ученый.

— То, что я вижу здесь изображение черепа. Ничего другого, как только предупреждение, что двигатель нельзя разбирать без опасности для жизни, череп означать не может.

— Правильно! — сказал доктор Фальк.

— Это еще очень спорно! Череп может ничего не означать, а быть всего лишь заводской маркой. Но даже если вы и правы, то это не остановит наших инженеров. Они найдут способ вскрыть этот ящик, чтобы заглянуть в него. И обязательно это сделают!

— Если останется куда заглядывать после такой операции, сказал Фальк. — И кому заглядывать!

— Опасность никогда еще не останавливала науку! — возразил ученый. — А люди не пострадают ни при каких обстоятельствах. Ящик, или двигатель, будь он хоть атомным, вскроют без участия людей. Для этого есть достаточно средств. Впрочем, там будет видно, — прибавил он, видимо не желая спорить.

— Мне лично больше всего кажется странным, что им хватило четырех часов на смену двигателя, — сказал ученый-физик. Это совсем не простая операция. Снять прежний мотор и поставить на его место другой, совсем иной конструкции и размеров — это должно занять, при любом уровне технического развития, во много раз больше времени.

— Мне почему-то кажется, что все дело как раз и заключается во времени! — сказал Саша.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я еще сам хорошо не знаю! Надо подумать!

— Что бы ни имел в виду товарищ Кустов, — сказал физик, любой человек, знакомый с работой автослесарей, согласится, что заменить мотор за четыре часа невозможно.

— А кто же спорит, — сказал водитель «волги», — разумеется, невозможно.

— Но мотор сменен!

— Если бы только мотор! Учтите, нет больше коленчатого вала, он не смог бы поместиться в таком небольшом ящичке. Значит, изменена система связи двигателя с ведущими колесами. Все иное! Тут надо затратить, если работало несколько опытных мастеров, дня два. Да и то мало, пожалуй!

— Вот потому-то они и вернули вас не через три часа, как это было во всех вчерашних случаях, а через четыре, — сказал Аксенов. — Трех часов им оказалось мало для замены двигателя.

— Вот именно! А только что было выяснено, что и четырех часов далеко не достаточно!

Тон, которым Саша Кустов сказал эту фразу, привлек всеобщее внимание.

— А пояснее нельзя? — спросил старший из ученых. — Если вы что-то знаете…

— Я не знаю! А для предположений еще недостаточно фактов. Меня и так вчера упрекнули в излишнем фантазировании.

— Фантазия — качество величайшей ценности! — неожиданно процитировал Ленина ученый-физик.

— Ну вот что, — сказал Хромченко. — Давайте отложим все споры до приезда в город. Не знаю, как вы, а я уже здорово промерз.

— Верно, поехали! — сказал старший из ученых.

— А машина? Оставим здесь?

— Я не покину ее, — сказал водитель.

— Об этом и речи нет. — Полковник задумался. — А что, если попробовать повернуть ее с помощью ваших машин. И протащить между пнями. Расстояние ведь совсем небольшое. Там, где стоят ваши машины, проезд свободный.

Капитан Аксенов с сомнением покачал головой.

— Три машины, — сказал он, — легко бы вытащили одну, даже полностью загруженную, если бы не эти вот пни. Они так часты, что не оставляют никакого проезда. Нужен автокран!

— Тогда поезжайте и присылайте кран! А мы, — Хромченко указал на водителя, — останемся караулить эту… уникальную машину.

— И бесценную для науки! — добавил физик. — Я тоже останусь. В машине мы не замерзнем!

И он решительно направился к дверце, которую водитель поспешил открыть перед ним.

— Поезжайте! И поскорее возвращайтесь за нами! — сказал Хромченко. — О! Что это?!..

Крики удивления и испуга раздались со всех сторон. Физик отшатнулся и, потеряв равновесие, упал в снег…

Бежевая «волга» снова исчезла!

На месте, где она только что стояла, остались на снегу отчетливые следы ее протекторов… И больше ничего!

Ни машины, ни ее водителя!

Ничего!..

Видимо, человек может действительно привыкнуть ко всему. Девятнадцать человек опомнились на сей раз очень быстро.

— Они вернутся через три часа!

— Через четыре!

— В пятнадцати километрах отсюда!

— На север!

— Значит, в лесу! Еще хуже, чем здесь!

— Ну, хуже вряд ли!

Все говорили разом, не слушая друг друга.

Ученый-физик поднялся, охая. Он сильно ударился о торчащий пень.

— Не слишком-то любезно с их стороны, — проворчал он. — Могли бы быть повнимательнее!

Он говорил о «них» как о людях, хотя и не могло быть уверенности в том, что человечество Земли не столкнулось с цивилизацией роботов. Правда, за любым, самым сложным и совершенным, роботом неизбежно должен стоять разум человека или сходного с ним существа.

— Зато… вот это… даже слишком любезно… — Голос капитана Аксенова прерывался от волнения. — Товарищи… смотрите же!

Все обернулись.

Рядом с тремя машинами, в двадцати шагах, там, где уже не было столь часто и тесно расположенных пней, как ни в чем не бывало стояла только что исчезнувшая «волга».

— Ох, — сказал Хромченко. — Чтобы их! Да уж, ничего не скажешь!

— Где они прячутся, черт возьми? — с негодованием воскликнул майор. — Если они тут и все видят и слышат, то почему прячутся от нас?

— Быть может, совсем и не прячутся! — сказал Саша и, повернувшись к Аксенову, спросил: — Вы думаете, они это сделали из любезности? Чтобы нам не возиться с краном?

— Так выходит! Для чего же еще? А вы имеете основание думать иначе?

— Кажется, имею! А ну-ка, браток, — сказал Саша, подходя к «волге» и обращаясь к водителю, — тронь-ка машину, как делал недавно. Или пусти меня, если сам не можешь.

— Как это так — не могу! Вот, пожалуйста!

Он взялся за руль и поставил ногу на педаль так, как делал уже два раза после таинственной замены двигателя. Но машина не двинулась с места!

Саша молча уверенным и твердым жестом указал на ключ зажигания. Водитель посмотрел на него диким взглядом. Видимо, он понял, что имел в виду младший лейтенант.

— Ключ… не нужен, — запинаясь сказал он, — системы зажигания… нет… однако! И бензина… тоже нет!

— Забудь об этом! Действуй, как всегда!

Водитель послушно повернул ключ…

И мотор заработал. Заработал, как всегда. И легкая дрожь корпуса подтверждала это!

— Стой! Не двигай машину!

Саша рывком открыл капот. ДВИГАТЕЛЬ БЫЛ НА MECTEI А ящик серебристого металла с изображением черепа бесследно исчез, словно его и не было никогда.

— Ну это шалишь! — сказал Горюнов. — Все осталось на наших пленках! Все! Никуда не денется!

Полковник Хромченко сам отвинтил пробку бака. Ведь двигатель «волги» не мог работать без бензина, как серебристый ящик. БАК ОКАЗАЛСЯ ПОЛНЫМ ДО КРАЕВ!

— Вот это я понимаю! — воскликнул Хромченко. — Если и не любезно, то вполне порядочно! Но выходит, что у них есть бензин. Так зачем же им понадобилось сливать прежний?

— Был или теперь есть! — заметил Саша.

— Ну это вы уж слишком! — сказал майор. — Если заменить мотор за четыре часа невозможно, то произвести анализ горючего и синтезировать его из местных материалов за те же четыре часа невозможно вдвойне!

— А как же быть с обратной заменой «их» двигателя снова на наш? Ведь это заняло «у них» даже не четыре часа, а попросту несколько секунд? — спросил Саша.

Как признались впоследствии все присутствующие, эти слоев оказались для них неожиданными. Видимо, все же сказывалось утомление от всего пережитого.

— Послушайте, молодой человек! — сказал старший из ученых. — У вас явно есть какое-то предположение или даже гипотеза по поводу всех этих происшествий. Так поделитесь с нами! Не заставляйте зря ломать голову!

— Я все скажу в городе. Честное слово, у меня язык скоро примерзнет к зубам.

— Правильно! — поддержал Сашу Хромченко. — Все обговорим в Н…ске. По машинам!

Волей-неволей пришлось подчиниться этому решению. Хоть и очень неохотно, но все стали садиться в машины.

Полковник дотронулся до руки Саши Кустова. Его лицо было немного смущенным, но глаза улыбались.

— Пожалейте старика! — шепнул он. — В двух словах, в чем тут дело?

— Я думаю о разном восприятии времени, — так же тихо ответил Саша. — Помните рассказ Уэллса «Новейший ускоритель»? Так вот, вроде этого.

Глава четырнадцатая,

где впервые упоминается десятая планета

и объясняется, почему полковник

Хромченко упал, выходя из машины

после возвращения «оттуда»

Как ни тихо обменялись фразами полковник Хромченко и Саша Кустов, кое-кто их услышал. И не успели четыре машины тронуться с места, ответ молодого офицера уже знали все.

Разное восприятие времени! Да, это многое объясняло!

— Ох и молодец парень! — воскликнул ученый-физик. — Пришло же такое в голову!

— Должно было прийти и нам. — недовольным тоном отозвался старший из ученых. — Напрашивается само собой. Ведь таким их свойством — не «восприятием», разумеется, а убыстренной в сравнении с нашей жизнедеятельностью — можно объяснить почти все!

— Почему «почти»?

— Потому что среди здешних событий есть требующие объяснений с других позиций.

— Например?

— Ну хотя бы пленка той девочки. Или невидимая завеса в поликлинике.

— Совершенно разные вещи! Восприятие субъектом времени, или, как вы уточнили, убыстренная относительно нас жизнедеятельность — явление физическое и биологическое, тогда как пленка и завеса — область техники!

— Судя по тому, что произошло за эти два дня, — сказал третий ученый, — их техника намного выше нашей.

— Не только техника. Не забывайте случаев с начальником Н…ской милиции и с воскрешением быка.

— Если у них, — сказал физик, — время как бы замедлено, то не здесь ли следует искать причину того, что, ясно показывая нам свое присутствие, они не идут не личный контакт с нами? Ведь для них мы попросту неподвижны. Кстати, этим и объясняется, как им удалось остановить нашу машину на полном ходу. Просто подошли к «неподвижной» машине и выключили мотор.

— Вопрос, где они это сделали, у нас иди у них?

— Только у нас. Не укладывается в голове, что наша машина и мы сами могли мгновенно перенестись на расстояние в три с половиной миллиарда километров. А затем с такой же скоростью совершить обратный путь. И мы, и машина — материальны! А ничто материальное, как вам отлично известно, не может передвигаться быстрее света. А для того чтобы мгновенно оказаться у них, нам и машине нужно было двигаться в двенадцать тысяч раз быстрее.

— Все правильно, но почему мгновенно? Мы «отсутствовали» четыре часа.

— А о том, что эта же самая машина и ее водитель исчезали вторично, вы забыли? Если мотор заменяли снова на наш на их планете, то путь туда и обратно занял секунды.

— Но ведь и они не могли совершить путь к нам мгновенно?

— А им и не требовалось. Полчаса они нашли бы всегда. Этого достаточно, чтобы не нарушать законы природы.

— Значит, вы твердо уверены, что «они» здесь?

— Либо здесь, и тогда все, что происходит, надо объяснять, исходя из этой предпосылки, либо все наши знания о времени глубоко ошибочны. А вообще-то мы вряд ли узнаем что-либо точно. «Они», судя по всему, не собираются делиться с нами своими знаниями.

Хромченко понимал, о чем шел разговор. Именно об этом говорили в машине по пути из аэропорта. Новость, которую сообщили ученые, давно стала бы известной всем, если бы то, что произошло с бежевой «волгой» и ее пассажирами, не отвлекло внимания.

А она заключалась в том, что в ночь с одиннадцатого на двенадцатое января на двух обсерваториях, видимо одновременно, была открыта… десятая планета Солнечной системы!

Очень странная планета! Всеми параметрами нарушающая казалось бы незыблемые, законы! Каковы же были эти параметры? И какие законы они нарушали?…

В нашей системе планеты по размерам делятся на два резко неравные группы; малых и гигантов! К малым относятся Меркурий, Венера, Земля и Марс. Затем идет пояс астероидов и после него область планет-гигантов — Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Последняя, девятая планета — Плутон — выпадает из этой последовательности, относясь к группе малых планет. Но среди астрономов существует мнение, что Плутон и не планета вовсе, а огромный астероид.

Расстояния между Солнцем и каждой из планет подчиняются открытому в конце восемнадцатого века астрономами Боде и Тициусом числовому ряду, пятое место в котором вместо одной планеты занимает пояс астероидов, то есть очень малых планеток. Место десятой планеты, если таковая существует, согласно этому ряду, находится далеко за Плутоном.

Скорость движения планет по орбитам вокруг Солнца тем меньше, чем дальше планета отстоит от центра системы, и колеблется от четырех с половиной километров в секунду (Плутон) до сорока восьми (Меркурий).

И наконец, все планеты движутся в одну сторону, в плоскости эклиптики, с очень незначительными отклонениями от этой плоскости (от 0,5 градуса у Урана, до 7 градусов у Меркурия). Только Плутон и здесь выпадает из общего ряда, имея наклонение орбиты чуть больше семнадцати градусов.

Открытая в ночь на двенадцатое января новая, десятая планета нарушала все перечисленные выше законы размера и движения планет Солнечной системы.

Во-первых, она явно относилась к группе малых планет, будучи почти точно равной Марсу, но оказалась среди планет-гигантов, между Ураном и Нептуном, ближе к последнему. Такое ее местоположение, противоречащее ряду Бодэ и Тициуса, сразу же насторожило астрономов.

Во-вторых, обратила на себя взимание «неестественная» скорость движения — семьдесят километров в секунду! При такой скорости и при таком удалении от Солнца планета никак не могла долго оставаться на своей орбите!

И самое главное — орбита новостартовой планеты находилась столь близко от орбиты Нептуна, что ближайшее противостояние грозило неминуемой ее гибелью.

Это решило вопрос! Такой планеты существовать не могло! В Солнечной системе по-прежнему оставалось девять планет!

Что же открыли на двух обсерваториях в ночь на двенадцатое января?

Планету-гостью! Но как и откуда явилась эта гостья?

Ответ помогло найти событие, произошедшее двумя сутками раньше, в ночь на десятое января, с автоматической межпланетной станцией, два года назад отправленной к спутнику Нептуна Тритону. Об этом событии читатель знает из первой главы.

Несложный расчет показал, что новая планета и станция встретились в одной точке пространства — иначе говоря, столкнулись, если можно так выразиться о телах столь различных по размеру. Это «столкновение» и послужило причиной гибели станции, а неизвестная планета, оказавшаяся в Солнечной системе, и была тем препятствием, о котором сообщала последняя радиограмма с борта станции.

Сомнений в исправности чувствительных локаторов и «телеглаз», которыми была снабжена автоматическая станция, не было и не могло быть, а раз они не «увидели» и не «почуяли» такое огромное тело, как планета размером с Марс, то значит, за несколько мгновений до «столкновения» этой планеты НЕ БЫЛО В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ!

Но она послужила причиной гибели станции, которая сгорела в ее атмосфере, влетев туда с третьей космической скоростью!

Для разрешения этого противоречия существовала только одна возможность — признать, что планета-гостья явилась в Солнечную систему ИЗ ПРОСТРАНСТВА ИНОГО ИЗМЕРЕНИЯ или ПРОШЛА ЧЕРЕЗ ЭТО ПРОСТРАНСТВО, мгновенно возникнув там, где мгновение назад ничего не было!

ДРУГОГО ОБЪЯСНЕНИЯ НЕ СУЩЕСТВОВАЛО!

А раз так, то ОНО БЫЛО ПРАВИЛЬНЫМ!

* * *

По приезде в Н…ск в кабинете капитана Аксенова организовалось что-то вроде пресс-конференции. Четыре корреспондента обрушили на трех ученых град вопросов.

Не приходится говорить, с каким вниманием, присутствующие выслушали сообщение о «десятой планете» и о предполагаемой связи между ее появлением в Солнечной системе и событиями в Н…ске.

Все, что пришлось увидеть, пережить и передумать за вчерашний день и сегодняшнее утро, после этого сообщения внезапно получило новое толкование, наполнилось новым и неожиданным смыслом.

Когда ученые рассказали все, что было известно им самим, слова попросил полковник Хромченко.

То, что за этим последовало, было, пожалуй, самой сенсационной минутой н…ских событий. Полковник начал с того, что подробно рассказал об автомобильной катастрофе, жертвой которой стал несколько лет назад и в которой потерял ступню правой ноги.

— То, что я сказал, могут подтвердить многие из здесь присутствующих, — закончил Хромченко.

— Почему вы думаете, что мы сомневаемся в ваших словах? — спросил Горюнов.

Как и трое его коллег, он не понимал, зачем было рассказывать обо всем этом. Какое отношение имела давняя автомобильная катастрофа к н…ским событиям?

— Сейчас, — ответил Хромченко, — вы, конечно, не имеете повода сомневаться, но можете получить повод через две минуты. Я хочу еще напомнить вам, что после нашего появления на вырубке, выходя из машины, я упал, при первом же шаге…

— Сломался протез? — спросил Горюнов.

— Нет, он не сломался. И нога у меня не подвернулась. Дело заключалось в том, что за годы я привык к протезу и не упал бы, если… если бы мой протез был на месте.

При этих неожиданных словах все поднялись, внезапно пораженные догадкой.

— Так вот в чем дело! — воскликнул физик.

Присутствующие ждали, не спуская глаз с полковника. А он медленно снял ботинок и стянул носок. Ступня была на месте! Крик изумления вырвался одновременно у всех, в том числе и у самого полковника Хромченко. Потому что ЭТОГО не ожидал и он сам!

На ноге было ШЕСТЬ ПАЛЬЦЕВ!

Четыре, посредине, имели по три сустава, были тонки и неразличимо одинаковы. А два крайних, тоже одинаковых, но с двумя суставами каждый, очень походили на большие пальцы человеческой ступни. И на всех шести — конусообразные, словно специально заостренные, чуть зеленоватые ногти.

Это была ступня тех существ, которые и произвели операцию приживления за то время, пока пассажиры бежевой «волги» находились на «десятой планете», потому что нелепо было бы думать, что «они» явились на Землю, захватив с собой все необходимое для подобной операции, к тому же подвернувшейся совершенно случайно.

Глава пятнадцатая,

о том, что происходило в кабинете

капитана Аксенова во второй половине

дня тринадцатого января, и в которой

н…ские события заканчиваются

Семен Семенович подошел к Хромченко.

— Вы почувствовали новую ступню только тогда, когда вышли из машины? — спросил он.

— Да, только когда ступил на нее.

— Это очень странно!

Семен Семенович наклонился, внимательно осматривая ногу. Он делал это неторопливо, словно находился у себя в поликлинике и осматривал обычного больного.

Ему не мешали. В кабинете капитана Аксенова царила тишина, насыщенная, как электричеством, напряженным ожиданием чего-то, что могло произойти в любое мгновение. Эту тишину нарушало только едва слышное стрекотание кинокамеры Волга. Видимо, она была заряжена очень чувствительной пленкой, раз корреспондент пытался заснять полковника и его ногу, не прибегая к искусственному освещению.

— Ваша ступня была ампутирована вот здесь?

— Да!

— Нет следов! — сказал Семен Семенович. — Посмотрите, коллега! — обратился он к Фальку.

Но тот не откликнулся.

Семен Семенович мельком взглянул на него и пожал плечами.

— Посмотрите! — обратился он к остальным.

Но все и так уже видели. Следов не было! И не только следов первой операции многолетней давности, но и второй, произведенной СЕГОДНЯ! Так же, как не осталось никаких следов на ребрах капитана Аксенове и на туловище симментальского быка, которого еще вчера вечером внимательно осмотрел ветеринарный врач. Хирургическая техника «у них» находилась на большой высоте!

Хромченко угрюмо рассматривал свою ногу. Вид у него был совсем не радостный.

— Вы как будто недовольны, — сказал Семен Семенович.

— А как вы думаете? — Полковник поднял голову. — Что хорошего на всю жизнь остаться живым экспонатом для музея. Меня же теперь не оставят в покое!

— А разве без ноги было лучше? — неожиданно спросил Фальк.

— Без ноги плохо, но лучше, чем с такой ногой!

— Значит ли это, что вы были бы рады снова оказаться с протезом?

— Рад — это не то слово. Но я был бы доволен, если б этой чужой ступни у меня не было.

— А вообще ступни?

— Что значит «вообще»? — удивился полковник.

Доктор Фальк не ответил.

— Я думаю, — сказал Семен Семенович, — что вас не будут очень уж беспокоить.

— Трудно в это поверить, доктор!

Саша Кустов с нетерпением слушал этот неторопливый разговор. Он понимал, насколько важен факт появления «инопланетной ноги» у полковника Хромченко, побывавшего «там», но ему казалось, что именно теперь, в связи с этой самой ногой, можно и нужно поднять вопрос о «них» и об их действиях. И, не выдержав, он обратился к Аксенову:

— Товарищ капитан, разрешите мне…

— Вы забыли, что здесь находится старший начальник, строго сказал Аксенов. — Обратитесь к полковнику!

Саша четко, по-уставному, повернулся.

Но Хромченко в кабинете не было. Сиротливо лежал на полу, возле стула, на котором он только что сидел, снятый им ботинок. А самого Хромченко не было, и, как выяснилось через минуту, никто не заметил его ухода.

— Куда же он мог уйти в одном ботинке? — недоуменно сказал подполковник. — Ну, раз его нет, обращайтесь ко мне. Что вы хотели сказать?

— Мне кажется, что очень важно, чрезвычайно важно, — подчеркнул Саша, — обратить самое пристальное внимание на факт повторного исчезновения быка. Откуда «они» могли узнать, что этот бык нами застрелен?

— Почему вы считаете это столь важным?

— Потому что это путь к установлению контакта с ними. Разве вы сами не чувствуете, что кто-то нас все время слышит или даже видит?

— Ну это уж слишком фантастично, — сказал майор, верный своему скепсису.

— А мои ребра, — заметил Аксенов. — Откуда они узнали об этом? А ведь, несомненно, узнали.

— А «волга»? Откуда они узнали, что нам надо переставить ее на другое место?

— Совершенно очевидно, что они видят и слышат. Но как?

— Быть может, все это намного проще, чем вы думаете, сказал Фальк.

Все одновременно обернулись к нему.

— Если у вас возникла какая-нибудь гипотеза, доктор, поделитесь с нами! — сказал Аксенов.

Но доктор Фальк опять не ответил. Видимо, у него была такая манера — не отвечать на вопросы, почему-либо неудобные для него. При этом он не пожимал плечами, не изменял выражения лица, отличавшегося довольно неприятной неподвижностью, а просто молчал, словно ничего не могло быть естественнее.

Саша подождал, но видя, что доктор не собирается отвечать, заговорил снова:

— Второй, и не менее важный вопрос: чем объяснить быстроту их действий?

— Не так давно, — заметил физик, — вы сами высказали хорошую гипотезу по этому поводу.

— Теперь она кажется мне сомнительной.

— Почему же?

— Мне трудно объяснить.

— Здесь возможно такое объяснение, — сказал физик. — Они научились управлять временем, ускорять или замедлять его течение.

— Или так, — еще медленнее, чем всегда, заговорил Фальк. — Действуют, производят нужные работы и даже хирургические операции не люди, а механизмы, управляемые мыслью своих хозяев. И эти механизмы могут действовать с такой же скоростью, как мысль. А скорость мысли почти беспредельна. Если она тренирована.

— Возможно, что так!

Это сказал старший лейтенант Кузьминых, появившийся в проеме двери. Сразу после того, как вернулись все, встретившие бежевую «волгу» на вырубке, он о чем-то переговорив с капитаном Аксеновым и куда-то ушел.

И вот он вернулся и стоял у двери кабинета, с каким-то странным выражением — не то любопытства, не то иронии, пристально глядя на Фалька.

— Наверное, это так и есть, раз ВЫ сказали, — повторил он еще раз, отчетливо подчеркнув слово «вы». — Вам это лучше знать!

Он подошел к столу Аксенова.

— Я могу сообщить важную новость.

— Когда вы шли сюда, вам не повстречался полковник? — спросил капитан.

— Нет, я его не видел.

— Меня это начинает беспокоить, — сказал майор.

— А что случилось?

Ему коротко рассказали о ноге Хромченко и его странном уходе в одном ботинке.

— Но почему вы говорите «ушел»? — спросил Кузьминых. — За эти два дня мы привыкли называть такие вещи «исчезновением». Полковник, видимо, зачем-то понадобился «им» вторично. Вопрос, куда он вернется. Что вы думаете по этому поводу, «доктор Фальк»?

Кавычки, в которые Кузьминых заключил фамилию, прозвучали отчетливо. Все глаза обратились на молодого врача, хотя никто еще не понимал поведения Кузьминых.

Доктор Фальк никак не реагировал на это. Он продолжал сидеть с неподвижным лицом, которое внезапно показалось всем маской. И ответил спокойно и медленно:

— Я думаю, что есть все основания полагать, что полковник вернется сюда.

И едва прозвучало последнее слово, в комнате возник Хромченко. Возник из пустоты, на том же стуле, на котором сидел до своего исчезновения, и в той же позе. Будто все время был здесь. И одна нога по-прежнему была без ботинка.

Но — и это бросилось в глаза — без ботинка была не нога, а… протез.

И как выяснилось потом, у всех мелькнула досадливая мысль: «Неужели они не могли вернуть потерянную ногу, пусть искусственную, но такую же, как левая?».

— Это было ваше желание, — сказал доктор Фальк. — Теперь вы довольны?

— Да! — коротко ответил Хромченко.

— Ну вот и хорошо!

Хромченко спокойно надел носок и ботинок.

— Действительно хорошо! — сказал он. — Я им весьма признателен.

— Поблагодарите доктора Фалька! — сказал Кузьминых.

— Доктора Фалька?!

Странные слова Кузьминых удивили не только Хромченко, а буквально всех.

— Перед самым вашим появлением… — начал Кузьминых, но полковник перебил его:

— Как это все произошло? Вы ведь все видели. Как это выглядит со стороны? Я ничего не почувствовал. Для меня не было ничего. Как я сидел на этом стуле, так и продолжаю сидеть, только вместо чужой ступни на моей ноге прежний протез.

— А для нас, — ответил ему Аксенов, — все произошло до изумления просто. Вы сидели, потом вдруг мы обнаружили ваше исчезновение, даже подумали, что вы зачем-то незаметно вышли, а потом вы снова оказались на том же месте. И больше ничего!

— И больше ничего! — повторил старший из ученых. — Если бы мне рассказали нечто подобное, ни за что бы не поверил. Кто слышал высказанное вами желание иметь прежнюю ногу? Не могли же, о конце концов, «они» услышать ваши слова на расстоянии трех с половиной миллиардов километров? Подобная техника немыслима!

— Техника — да! — сказал Фальк. — Но есть и другие силы в природе, и многие могущественнее техники! Но нам хотел что-то рассказать старший лейтенант!

Кузьминых пристально посмотрел на Фалька.

— Да! — сказал он. — Раз доктор не возражает! Вчера, когда я пришел в поликлинику, меня познакомили с человеком, который назвал себя доктором Фальком. Потом я узнал, что у доктора, по его словам, пропал в дороге чемодан со всеми вещами, деньгами и документами. Главврач поликлиники сообщил мне, что о приезде в Н…ск нового врача он не знал, что было более чем удивительна. Обычно об этом предупреждают заранее. Только что я получил ответы на посланные мною запросы. Врача по фамилии Фальк к нам не направляли. В утреннем автобусе человека с внешностью доктора Фалька не было. НЕ БЫЛО! Слова доктора Фалька что он прилетел самолетом, а в Н…ск приехал автобусом, — ложь!

Кузьминых замолчал на минуту, не глядя на Фалька, который, словно не обращая внимания на его слова, сидел все так же неподвижно и молча.

— За эти два дня, — снова заговорил старший лейтенант, у нас в Н…ске произошло событие, особенно странное и необъяснимое. Это излечение капитана Аксенова. В поликлинике, куда был доставлен капитан Аксенов, как раз находился доктор Фальк. А теперь последнее. Пока я был возле капитана и составлял акт о его исцелении, доктор Фальк посетил этот дом и, видимо, этот кабинет, где тогда лежал бык. Кстати, кабинет был заперт и остался ЗАПЕРТЫМ после визита доктора. Дежуривший вчера по отделению старшина Груздев ВСПОМНИЛ О ПОСЕЩЕНИИ ФАЛЬКА ТОЛЬКО СЕГОДНЯ, когда вновь увидел его. А вчера он почему-то не обратил внимания на незнакомого посетителя, хотя так же видел его. Доктор Фальк присутствовал при возвращении «оттуда» машины товарища полковника и слышал слова одного из наших московских гостей о том, что ящик двигателя обязательно будет вскрыт, несмотря на опасность такого эксперимента. И вот машина снова исчезла и появилась уже без нового двигателя, со старым. Кстати, появилась не в пятнадцати километрах от места исчезновения, а почти на том же месте, только немного передвинутая на более УДОБНОЕ ДЛЯ НАС МЕСТО! Наконец, только что второй раз исчез полковник Хромченко и «вернулся» точно на то же самое место, где был. И снова мы видим здесь доктора Фалька. Мне кажется, что доктору Фальку следует объяснить нам все эти странные совпадения. А главное — что заставляет его скрывать от нас свою НАСТОЯЩУЮ ВНЕШНОСТЬ под личиной человека Земли?

Кузьминых замолчал, на этот раз глядя прямо в глаза Фалька. На него же смотрели и все бывшие в кабинете, еще боясь окончательно поверить в наступление долгожданного момента встречи лицом к лицу обитателей двух миров. Затаив дыхание люди ждали ответных слов, которые должны были доказать правоту старшего лейтенанта, сумевшего раскрыть инкогнито пришельца.

И эти слова прозвучали.

— Наша внешность слишком различна, — все так же невозмутимо спокойно ответил «доктор Фальк». — Я думал, что останусь неузнанным. Не думал, что люди вашей планеты так проницательны!

— Каким образом вы говорите по-русски? — спросил Кузьминых.

— Я вообще не говорю, — прозвучал странный ответ. — Мои мысли преобразуются для вас в звуки вашего языка. Так же, как ваши звуки преобразуются для меня в мысли.

— Но ведь вы не только мыслите. Ваши губы шевелятся!

— Это также кажется вам. То, что вы видите, — только обман зрения.

— Но почему вы скрываетесь?

Кузьминых разговаривал с пришельцем внешне спокойно, тогда как все остальные буквально онемели и от волнения не могли произнести ни одного слова. Может быть, это происходило потому, что для старшего лейтенанта превращение «доктора Фалька» в обитателя «десятой планеты» не было неожиданностью.

— Почему вы не хотите быть самим собой?

Пришелец не ответил. Он сидел с каменно застывшим лицом, вернее той маской, которую заставлял всех видеть вместо своего подлинного лица. Людям, не спускавшим с него глаз, показалось, что невидимое им существо к чему-то прислушивается или ведет мысленный разговор с кем-то.

И это было именно так!

— Поздно! — прозвучал голос пришельца, и при этом, как ясно увидели все, губы остались совершенно неподвижными. Мы покидаем вашу систему, потому что неудачно вошли в нее, слишком близко от гигантской планеты. Создалась угроза гибели. Меня зовут! Передайте людям — мы вернемся — быть может, более удачно!

— Покажитесь нам!

Было ясно, что наступают последние мгновения пребывания пришельца на Земле. Он уже уходил. Его облик бледнел на глазах.

— Сохраните обо мне память, как о докторе Фальке, — прозвучал голос, быстро замирающий, — с привычной вам внешностью. Прощайте!

Им показалось, что в последний момент облик «Фалька» резко изменился. Вместо человека в синем костюме, со светлыми волосами, мелькнула фигура, затянутая в голубое трико, оставлявшее открытым только лицо. Но этого лица никому не удалось разглядеть.

Произошло ли это на самом деле или превращение только показалось взволнованному воображению — кто мог бы ответить на такой вопрос?

Ясно было одно: ПРИШЕЛЕЦ ПОКИНУЛ ЗЕМЛЮ!

Назад: Георгий Мартынов Незримый мост

Дальше: Ольга Ларионова Подсадная утка