14 сентября 2020 года
Средиземное море
Недалеко от побережья Ливана
Нет, все-таки до чего мерзкая посудина.
Говорят, она когда-то была у русистов в Черноморском флоте, а потом ее продали. Потом еще раз продали. И еще раз. И ни один из хозяев не озаботился ремонтом – просто старался вкладывать как можно меньше, а выдернуть как можно больше. Потому-то за двадцать лет судно пришло в совершеннейшую негодность.
Хорошо еще, что не тонет, как-то везет…
Хотя Абу Абдалла аль-Руси просто нервничал… нервничал, как никогда еще в жизни не нервничал. Ведь цель была так близка.
Получил при рождении имя Михаил и фамилию Иванов – он родился и вырос в неприметном городке в отдаленном шахтерском районе Тульской области. Нищие, вросшие в землю халупы на фоне терриконов пустой породы – Тульская область никогда не имела таких лоббистских возможностей, как Донецкая, и девятиэтажек в шахтерских городках тут испокон не было. Да, в Тульской области и шахты были, уголь когда-то добывали. Потом уголь стал родине не нужен, шахтеры сбухались.
Отец Миши Иванова умер от пьянства, когда Мише было шестнадцать. Накушавшись с бывшими товарищами дешевой бормотухи, он приходил домой и начинал вымещать на семье свою беспросветную злобу. До пятнадцати лет отец бил семью. После пятнадцати Михаил стал избивать пьяного отца. Здоровье родителя, и так подорванное бормотухой, окончательно дало трещину, и он вскоре умер, выпив напитка с ласковым названием «Троя». Хоронили всем городком. На поминках перепились.
Михаил не мог дождаться того времени, когда его возьмут в армию. Крепкого паренька, да еще добровольца, приписали к десанту.
В десанте он показал себя хорошо, получил направление в Рязанское воздушно-десантное… и, может, если бы жизнь повернулась иначе, освобождал бы Алеппо в составе спецназа ВДВ. Но министром обороны стал мебельщик, и тысячи молодых офицеров выкинули за ненадобностью. Квартиру тоже не дали – не выслужил. Пришлось возвращаться в замызганный поселок, где тихо и незаметно жили и умирали потерявшие человеческий облик люди.
Как-то раз Михаил встретил сослуживца, он был татарином по национальности, его тоже обучили и выкинули. Он пригласил Михаила на молитвенное собрание в Тулу. Михаил думал, что это Свидетели Иеговы. Оказалось, Хизб-ут-Тахрир.
Так Михаил нашел смысл жизни. Он понял, что спасти Россию можно, только если установить в ней законы шариата. Тогда все перестанут пить. Тогда у всех появится цель.
В две тысячи двенадцатом государство вспомнило об умирающем шахтерском поселке – кто-то сообщил, что на заброшенных терриконах и в брошенном здании шахтуправления кто-то регулярно стреляет. Прибыли сотрудники ФСБ. Но бывшего десантника они взять не смогли. Он выселился в Турцию, почти сразу перешел границу с Сирией и встал на джихад. Тогда он еще только разгорался…
Сначала был в отряде Абу Баната – бывшего дагестанского милиционера, который зверствовал так, что Аль-Каида исключила его из своих рядов и объявила, что Абу Банат вышел из ислама. Потом Михаил присоединился к Исламскому государству – группировке, в которой число русскоязычных доходило до тридцати процентов от общего числа бойцов.
Исламское государство было большим, чем просто еще одна террористическая организация. Ее создали бывшие офицеры армии и спецслужб партии БААС, ее иракского отделения. После гибели Саддама они искали способ вернуться к власти – и нашли его. В отличие от Осамы бен Ладена основатели Исламского государства искали ответы на вопросы, как победить неверных, не в Коране и хадисах, а в трудах Маркса, Ленина, Троцкого, Бакунина, Гитлера, Гиммлера. Некоторые из шейхов ИГ даже не совершали намаз.
Исламское государство – первая структура в исламском мире, которая провозгласила, что умеренный, не поддерживающий ИГ мусульманин – хуже неверного и его надо истребить в первую очередь. Никогда до этого и никогда после этого никто не осмеливался провозгласить врагами мусульман других мусульман. Даже шииты, хоть и считались заблудшими, но все равно самые радикальные группы считали, что их надо наставить на путь истинный, привести к истинному исламу, но не убивать. И только ИГ провозгласило, например, истребление шиитов более важной задачей, чем нападения на неверных.
Но риторика ИГ, в которой отчетливо слышался отзвук ленинских речей, который был мастером разъединяться, отлично легла на иракскую почву. Ирак был искалечен гражданской войной 2005–2008 годов, в которой в межконфессиональной резне погиб миллион человек – каждый тридцатый житель Ирака. Она отлично легла и на сирийскую почву, где алавитское меньшинство столковалось с Ираном и доминировало над суннитским большинством. Оно пришлось по душе суннитам Ирака, которые испытывали угнетение от действий иракского премьер-министра, шиита Нури аль-Малики, и готовы были начать новую гражданскую войну. Все эти люди услышали в речах лидеров ИГ то, что думали они сами, но боялись выйти из ислама, сказав. Оказалось, что можно убивать мусульман и оставаться при этом мусульманином.
Исламское государство не появилось на пустом месте, просто оно говорило людям то, что они хотели слышать. Оправдывало то, что они давно хотели сделать. И привнесло в безумие восточной войны хладнокровную жестокость европейской расовой и этнической чистки.
В Исламском государстве – в отличие от Аль-Каиды – было легко продвинуться, будучи не арабом. Исламский террор до ИГ был ведь… вещью для своих. В Аль-Каиде, например, все позиции шейхов были за арабами, считалось вообще, что единственный способ изучить Коран – это изучить его на арабском, а русский перевод, например, и не Коран вовсе. Исламское государство решительно с этим покончило… в каком-то смысле это учение стало подобием протестантизма в христианстве. ИГ с самого начала адресовало свои призывы людям, говорящим не только и не столько на арабском, сколько носителям русского, английского, немецкого, французского языков. В период наибольшего могущества в Ракке было особое бюро переводов, там переводили пропагандистские материалы на тридцать языков. Вот почему Миша Иванов недолго задержался на позиции рядового бойца: узнав, что он служил в десанте, его поставили сначала на отдельную группу гранатометчиков, потом доверили целый исламский полк. Сержант ВДВ стал полковником армии Исламского государства.
Здесь он нашел то, что всегда искал. Истинную веру. Веру, не подлежащую никакому сомнению. Книгу, где написано, как поступать в любой жизненной ситуации. Товарищей, стремящихся к высшей цели и готовых отдать жизнь за Аллаха…
Абу Мусса аль-Амрики. Его заместитель. Бывший сержант морской пехоты США. Они должны были сражаться друг против друга в войне, безумной и бессмысленной, как и все войны, ведущиеся куфарскими правительствами, – но здесь стали братьями и обнаружили, что между ними нет различий, что они понимают друг друга лучше, чем любой кяфир. Погиб в Ракке под бомбовым ударом своих же, американских самолетов. Он был еще жив, когда Абу Абдалла вытащил его из руин. Последнее, что он сказал, было – я сейчас увижу Аллаха…
Абу Кямаль аль-Алемани. Внук турка, прибывшего в Германию на заработки, немец в третьем поколении, услышавший запах джанната и поспешивший на него. Погиб от пули курдского снайпера. Когда они поймали нескольких курдов, которые ехали куда-то в машине, то заблокировали двери, облили машину бензином и подожгли. Вместе с людьми.
Абу Кусаи аль-Туркмани. Совершенно не похож на туркмена – рыжий и голубоглазый. Более смелого человека он не видел. Выселился вместе со всей семьей из безбожного Туркменистана и встал на джихад. Свободно говорил по-русски – он учился в русском университете. Стал шахидом на пути Аллаха во время операции истишхадии, с ним погибли трое куфарских советников‐русистов и более десятка рафидитов – бойцов Хезболлы, которые тут сражались на стороне безбожника Асада. Ему – рай, иншалла, а все остальные проследовали прямиком в ад.
Абу Амаль аль-Узбаки. Самый старший из всех, ему было за пятьдесят. Выселился в Шам, когда его сына схватила узбекская охранка. Стал шахидом на пути Аллаха, направил заминированную машину на скопление кяфиров. Ему – рай, иншалла.
Они все были у Аллаха, получали обещанный удел как шахиды. А он – нет. Аллах не забирал его к себе.
Здесь же он нашел счастье – жена, сын. Все они тоже были у Аллаха – погибли под бомбежкой русского самолета.
Остался он один.
Они должны были победить в этой войне, но пришли русисты, которые сражались не так, как остальные кяфиры. Русисты не умели отступать, их не удавалось взять в плен. За полтора года они потеряли всю территорию, которая у них была. Все города…
Но остались праведники, а это – главное.
После падения Халифата, после того как курды захватили Ракку, его и других праведников перевезли на землю правоверных. Дар аль-Ислам. Перевозил американский военный самолет. Там им помогли, вылечили раненых, сказали, что надо делать дальше…
Так он в числе группы верных братьев оказался в Пакистане, где особое подразделение, известное как организация Абдул Кадыр Хана, занималось всем, что только в голову придет. Ядерный шпионаж, ракетный шпионаж, сотрудничество с Украиной, Северной Кореей, незаконное производство плутония – и все прочие радости жизни. Поскольку серьезные преступления Пакистана при производстве ядерного оружия и средств доставки привлекли к этой стране повышенное внимание – организация Абдул Кадыр Хана частично переквалифицировалась на производство химического и биологического оружия. Пакистанские военные, понимая подавляющее превосходство Индии, были твердо намерены применить оружие массового поражения в случае новой войны. Ну а пока войны не было, они им торговали.
Купив десять тонн нервно-паралитического газа, который при случае можно было называть «Новичок» или еще как-нибудь, Абу Абдалла купил в соседнем Бангладеш за копейки старый-престарый корабль, который привели туда на слом, – но один рейс он еще мог выдержать. Наскоро навербовал команду из украинцев, готовых наниматься где угодно и за копейки. Погрузил в порту Гвадар баллоны вместе с каким-то еще товаром (было и оружие, купленное на черном рынке Пакистана) и отплыл. После рейса судно планировалось затопить, а команду ликвидировать.
Но по пути в порт Триполи Абу Абдалла проклял все на свете.
Он думал, что он смелый. Но когда он осознал, что под его ногами не земля, а ржавый металл и бездна в несколько сотен метров и что их старый корабль может просто не выдержать пути, – он по-настоящему испугался.
А потом они попали в шторм…
Это был даже не сказать что и шторм… так, тропическая депрессия. Но когда волна захлестывает палубу корабля и ты понимаешь, что он весь может скрыться в морской пучине и никто и ничто тебя не спасет… когда тебе так плохо, что ты даже молитву читать не можешь…
Вот тогда ты начинаешь бояться по-настоящему…
На грязном ржавом корыте они все же выжили. Прошли Суэц. И были уже почти дома.
Абу Абдалла стоял на палубе и смотрел на звезды. Какие они тут все-таки большие…
– Эфенди…
К нему подошел один из своих, проверенных еще боями в Хомсе людей.
– Да?
– Завтра швартуемся.
– Да. Завтра…
– Надо выслать шлюпку. Проверить, что в порту. Я не верю этим ливанцам, они торговцы, а не воины. И друзья жидов.
– Это ты хорошо придумал…
Боевик посмотрел на звезды.
– Не могу дождаться того дня, когда мы отомстим русистам!
– Мы не мстим русистам! – сказал Абу Абдалла. – Мы устанавливаем шариат Аллаха. Русисты такие же кяфиры, как и любые другие, их накажет Аллах…
– Нашими руками… – мечтательно сказал боевик.
И тут с мостика закричали:
– Эмир, идите скорее сюда! На нас идет какое-то судно!
Это был турецкий сторожевик береговой охраны. Раньше он был американским, потом его списали и передали туркам как безвозмездную помощь. Крупный, с высоким бортом – он имел ангар для вертолета. Из вооружения – на носу сорокамиллиметровый «Бофорс», пулеметы…
Луч прожектора высветил их, прошелся по палубе, уперся в рубку.
– Что им надо? – процедил Абу Абдалла, смотря на происходящее с мостика.
– Передают – они турецкая береговая охрана. Приказывают заглушить двигатели, лечь в дрейф.
– Они имеют на это право?
– Нет, – развел руками украинский радист, – им вообще тут нельзя быть.
– Передавай им…
– Нахожусь в международных водах?
– Передавай…
Корабль подходил все ближе.
– Что отвечают?
– Повторяют приказ.
– Повторяй и ты…
Абу Абдалла достал спутниковый, чтобы позвонить. Ему сказали пользоваться спутниковым лишь в самом крайнем случае, но гарантировали, что в случае звонка решат любой вопрос.
– Алло. Нас остановили…
И в это время по рации раздался крик.
– Коммандос на палубе!
Турки провернули все чисто, как фокусник. Корабль отвлекает с одной стороны, еще и слепит. А с другой – подходят темные, низко сидящие в воде лодки и высаживают абордажную группу.
– Беритесь за оружие!
Но было уже поздно…
