Пролог 

Люк Скайуокер стоял среди стынущих татуинских песков — рука об руку с женой.

Горизонт еще был окрашен гаснущим пламенем заката, но на небе уже высыпали первые звезды. Люк вглядывался в них, хотя и знал — все уже исчезло.

— Что тебе там привиделось? — спросила Кэми.

Голос ее звучал ласково, но если вслушаться как следует, можно было различить усталые нотки.

— Звездный разрушитель, — отозвался он. — Если не показалось.

— Поверю на слово, — сказала она, не убирая руку с его плеча. — Их ты всегда умел разглядеть, даже в яркий полдень.

Люк улыбнулся, припомнив тот далекий день, когда ворвался на станцию «Тош», торопясь рассказать всем друзьям про два корабля, повисшие на орбите прямо у них над головой. Кэми ему тогда не поверила — пригляделась сквозь его старенький макробинокль, а потом фыркнула, сунула бинокль ему обратно и убежала прятаться от палящих солнц. Механик тоже не поверил. И Биггс.

А ведь Люк оказался прав.

Улыбка Скайуокера погасла, стоило ему вспомнить Биггса Дарклайтера — тот вскоре улетел с Татуина и погиб где-то в неведомой дали. Когда-то Биггс стал ему первым другом. Может, даже единственным.

Он отпрянул от этой мысли, как отдергивают ладонь от раскалившейся к полудню обшивки влагоуловителя.

— Интересно, что Империя здесь забыла, — пробормотал он, бегая взглядом по небу. Чтобы доставить припасы в гарнизон в Мос-Эйсли, вряд ли нужен боевой корабль размеров звездного разрушителя. В боевых кораблях теперь вообще мало смысла — в Галактике царит мир.

— Ну, нас-то их дела точно не касаются, — сказала Кэми. — Правда ведь?

— Не касаются, — кивнул Люк, и взгляд его невольно метнулся к сигнальным маячкам, расставленным по периметру фермы. Можно было не вздрагивать попусту — тускенов по эту сторону от Анкорхеда не видели уже два десятка лет, — но от старых привычек так просто не отделаешься.

«Тускенов больше нет — от них остались лишь кости в песке».

От этой мысли почему-то стало грустно.

— План мы имперцам последние пять лет выполняем, — рассудила Кэми. — Налог на воду Джаббе заплатили. Мы никому ничего не должны. Мы ничего не сделали.

— Ничего не сделали, — согласился Люк, хотя прекрасно знал, что это не залог безопасности. С теми, кто ничего не сделал, порой такое случалось, что в здравом уме лучше помалкивать.

Мысли фермера обратились к давно минувшим дням, о которых он уже зарекся вспоминать. К дроидам и посланию — отрывку голограммы, в котором грациозная девушка умоляла Оби-Вана Кеноби о помощи.

«Отпусти прошлое». Кэми всегда ему об этом твердила. Но сейчас, вглядываясь в темноту, Люк в который раз понял, что не в силах последовать совету.

Дроид-астромех улизнул под покровом ночи, пока Люк ужинал с дядей и тетей. Испугавшись, что дядя будет сердиться, Люк решил рискнуть: он тайком отправился в погоню, хотя и знал, что кругом рыщут тускены.

Но в ту ночь песчаные люди не вышли на охоту. Люк нашел беглеца и привез его назад; последние двадцать метров спидер пришлось толкать вручную, чтобы не разбудить Оуэна и Беру.

С грустной улыбкой Люк в который раз представил себе, сколько же опасностей его тогда подстерегало. Погибнуть было проще простого. Мало ли безрассудных фермеров забирала себе татуинская ночь...

Но ему повезло — а наутро повезло еще раз.

Штурмовики появились, как раз когда Люк вернулся с южного перевала, где опять возился с конденсаторами. Норовистые приборы вечно добавляли Оуэну и Беру хлопот, а теперь портили жизнь уже Люку и Кэми.

Сержант не успел еще спрыгнуть с рососпинника, а уже вовсю раздавал приказы: «Шайка мусорщиков продала вам двоих дроидов. Ведите их сюда. Живо».

Дроидов пришлось едва ли не силком вытаскивать из гаража. Астромех исступленно гудел, а протокольный дроид все твердил, что сдается. Битый час их продержали на солнцепеке, пока имперцы копались в памяти дроидов. Оуэн просил усадить в тень хотя бы Беру, но на него только рявкнули в ответ.

Тогда-то из пустыни и приковылял старый Бен Кеноби в своем пыльном буром плаще. Он приветливо заговорил со штурмовиками — точно встретил на торговых развалах в Анкорхеде старых друзей. Легонько взмахнув рукой, Бен поведал, что в документах у Люка ошибка — его фамилия не Скайуокер, а Ларс.

— Вот-вот, — вторил ему Оуэн, покосившись на Беру. — Люк Ларс.

На этом Бен не успокоился и заявил, что нет нужды увозить Оуэна на допрос. На этот раз штурмовики ему не вняли: дядю затолкали внутрь войскового транспорта вместе с дроидами. Астромех издал последний отчаянный визг, и люк с лязгом захлопнулся.

Оуэна выпустили три дня спустя, и всю обратную дорогу из Мос-Эйсли дядя был бледен и молчалив. Лишь через пару недель Люк набрался храбрости и поинтересовался, получат ли они от Империи компенсацию. Оуэн на него только фыркнул — дескать, и думать забудь — и хмуро скрестил руки на груди. Вот только Люк успел заметить, что пальцы у дяди дрожат.

Над головой пронесся метеор, и Люк вынырнул из воспоминаний.

— О чем на этот раз задумался? — с опаской спросила Кэми.

— Что сам не заметил, как состарился. — Он подергал бороду. — Состарился и поседел.

— Не ты один, — отозвалась жена, пригладив рукой волосы. Скайуокер улыбнулся ей, но она смотрела куда-то вдаль.

Старого Бена с тех пор больше не видели — но слухи все-таки бродили. Шептались о канонерке, пролетевшей над Джандлендскими пустошами, о ночном пожаре... В Анкорхеде отмахивались — дескать, мало ли чего в кантинах болтают, — но Люка терзали сомнения. На ферме-то побывали самые настоящие солдаты. За Дарклайтерами тоже пришли взаправду: всю семью Биггса куда-то увезли, и никто так и не вернулся. Пустую ферму разграбили джавы и тускены, а руины занесло песком.

Шли недели, шли месяцы, годы, десятки лет. Люк обнаружил в себе талант к ремонту техники, на лету схватывал безумно сложный процесс ухода за посевами в пустыне, а вдобавок был на редкость удачлив — что в торговле с джавами, что при выборе мест для новых влагоуловителей. Мальчишку, которого в Анкорхеде когда-то дразнили Землероем, теперь чаще звали Счастливчик Люк.

Кэми тоже заметила перемены, а еще к тому времени поняла, что от Механика больше трепа, чем толка. Люк женился на ней, они вошли с Оуэном и Беру в долю, а потом и унаследовали ферму. Детей так и не появилось — эта боль уже давно притупилась, и теперь они старались ее не замечать, — но трудились они не покладая рук и по татуинским меркам обустроились весьма добротно.

И все же Люку не переставая снилась та девушка, что умоляла Оби-Вана о помощи. Не далее как на прошлой неделе он вскочил с кровати в полной уверенности, что астромех ждет его в гараже — хочет наконец-то показать запись целиком. Люку обязательно надо было увидеть послание, чтобы выполнить свой долг. Свое предназначение.

Когда штурмовики забрали дроидов, Люк подумал, что теперь уж никогда не узнает, что это была за загадочная девушка. Но он ошибся. В новостях по Голосети о ней твердили несколько недель кряду, а напоследок сообщили, что перед казнью принцесса Лея Органа раскаялась в измене и призвала жителей Галактики к единству.

Что любопытно, запись этой речи Империя так и не показала. Поэтому Люк вспоминал принцессу по мельком увиденной голограмме — и гадал, ради какой же отчаянной затеи она искала на Татуине старого отшельника.

Что ж, затея все равно провалилась. От Алдераана остался только пояс астероидов, а следом погибли и Мон-Кала с Чандрилой. Когда боевая станция выжгла все очаги мятежа и сепаратизма, в Галактике воцарился мир.

Точнее, не было войны. Это ведь одно и то же. Почти без разницы.

Он вдруг услышал, что Кэми окликает его, причем уже не в первый раз.

— Опять у тебя этот вид, — буркнула она.

— Какой?

— Сам знаешь. Будто все пошло не так. Словно тебя чем-то обделили, случилась какая-то жуткая ошибка. Будто надо было улететь вслед за Танком и Биггсом и поступить в Академию — как ты и мечтал. Словно твое место — где-то далеко отсюда.

— Кэми...

— Далеко от меня, — тихонько договорила она и отвернулась, обхватив себя руками.

— Ну что ты, ничего подобного. — Он обнял жену за плечи, стараясь не замечать, как она съежилась от прикосновения. — Жизнь мы обустроили на славу, и мое место здесь. Ладно, пойдем-ка домой. Холодает.

Кэми ничего не ответила, но побрела следом — к куполу, служившему входом. На пороге Люк задержался, бросил последний взгляд в темноту. Звездный разрушитель — если он там и правда был — больше не показывался.

Помедлив еще мгновение, Люк отвернулся от пустого неба.

Люк резко открыл глаза и сел на лежанке. Механическая рука жалобно зажужжала, вторя гулу насекомых, что роились среди высокой травы.

Он старался прогнать этот сон, пока кутался в шерстяной балахон и надевал непромокаемую куртку. Потом распахнул металлическую дверь своей хижины и неслышно затворил ее за собой. Уже близился рассвет — новый день бледнел на горизонте, словно жемчужина над черной бездной.

Океаны Ак-То до сих пор вселяли в него трепет. Бескрайняя водная гладь порой выглядела идеально ровной и безмятежной, порой внезапно превращалась в бурлящий хаос. Это казалось ему нереальным, думалось, что столько воды просто не бывает... Видимо, в глубине души он так и остался мальчишкой с Татуина.

Люк знал, что внизу на склонах скоро проснутся хранительницы и приступят к ежедневным трудам, как повелось с незапамятных времен. Его тоже ждала работа — только хранительницы были связаны древним договором, а он избрал эту жизнь сам.

В юные годы на Татуине ему претили хлопоты по хозяйству, но на Ак-То они помогали упорядочить день. Сегодня надо было надоить молока, наловить рыбы и укрепить разболтавшуюся ступеньку.

Но это подождет.

Люк не спеша поднялся по каменной лестнице и вышел на лужайку, раскинувшуюся над океаном. Он поежился: лето уже подходило к концу, да и привидевшийся сон никак не давал покоя.

«Сам же знаешь — это не просто сон».

Люк поднял капюшон куртки пальцами протеза, а живой рукой разгладил бороду. Хотелось возразить самому себе, но что толку. Здесь явно потрудилась Сила — спряталась в сновидении, чтобы обойти барьеры, которыми он от нее отгородился.

Вот только что это — предзнаменование? Предостережение? Может, все сразу?

«Готовься к переменам. Что-то грядет».