51
На островах Флоридского залива стоял еще один великолепный ноябрьский день, когда Диоген причалил свой «Крис Крафт» к пристани, пришвартовался и выпрыгнул наверх. Потом вытащил из кормовой каюты маленький охладитель, наполненный льдом и содержащий два конских хвоста, и поспешил по пристани в дом.
Он вошел в состоянии сильного нервного возбуждения и, не заглядывая в библиотеку, сразу направился в свою подвальную лабораторию, где и заперся.
Через шесть часов он появился оттуда с коробкой под мышкой. День уже подошел к вечеру, и остров был залит мягким золотистым светом, характерным для флоридских островков. Диоген прошел в библиотеку и застал там Констанс – она сидела у холодного камина с книгой в руке.
– Привет, моя дорогая, – сказал Диоген.
Она подняла голову. Его потряс ее отсутствующий вид, но ему удалось сохранить радостное выражение на лице.
– Привет, – тихо ответила она.
– Надеюсь, в мое отсутствие ты хорошо провела время.
– Да, спасибо.
Диоген надеялся, что она спросит его про поездку или захочет узнать, почему он сбрил бородку, которую начинал отращивать, но она ни о чем не спросила. Он помедлил. Возможно, это окажется не так легко…
– Констанс, я должен кое-что обсудить с тобой.
Она отложила книгу и повернулась к нему.
– Я… я должен признаться, что солгал тебе про анализ крови. Он не был обычным. И он выявил некоторые отклонения.
Ее брови поднялись, на лице появились слабые признаки интереса.
– Тот эликсир, что я тебе дал, не сработал.
Диоген сделал глубокий вдох, паузу, чтобы она осознала услышанное. Он с десяток раз репетировал эту сцену на пути из Майами. Торопиться здесь нельзя, ей нужно дать время, чтобы она впитала новую информацию и обдумала ее.
– Не сработал?
– Я полагаю, ты испытываешь сейчас его отрицательное воздействие. Я очень, очень виноват.
Констанс вздрогнула и отвела взгляд:
– Что случилось?
– Биохимия эликсира чрезвычайно сложна. Достаточно будет сказать, что я совершил ошибку. Теперь я ее исправил.
Он положил коробку на стол и открыл ее – внутри находился пакет емкостью триста миллилитров, наполненный пурпурной жидкостью.
– Ты из-за этого ездил в Ки-Уэст?
– Да.
– Чтобы достать новый конский хвост?
Диоген ждал от нее этого вопроса.
– Упаси бог, нет, конечно! – Он энергично замотал головой. – Совершенно не для этого. Я полностью синтезировал это средство, человеческие ткани больше не нужны. Дело в том, что первый синтез был неудачным из-за совершенной мной ошибки. Теперь я синтезировал новую порцию, с измененным составом. По-настоящему хорошую порцию.
– Понимаю.
Она выглядела такой изможденной, что казалась скорее нездоровой, чем уставшей.
– Я хочу сделать тебе инъекцию сейчас, чтобы восстановить твое здоровье.
– Откуда мне знать, что эта порция тоже не окажется дефектной?
В ее тоне слышалось безразличие, не понравившееся Диогену.
– Пожалуйста, верь мне, Констанс. Я точно определил, в чем была моя ошибка, и исправил ее. Эта формула будет работать. Клянусь тебе всей силой моей любви: она будет работать.
Констанс ничего не ответила. Диоген встал и подошел к шкафчику с принадлежностями для внутривенных вливаний, вытащил подставку и подкатил ее к креслу, на котором сидела Констанс. Расстелил на столике стерильную подложку, наложил жгут, нащупал вену, ввел иглу. Констанс следила за его действиями апатично, без возражений. Работая быстро, он начал с раствора натрия хлорида, повесил пакет с эликсиром на крючок, повернул клапан, и через секунду розовато-пурпурная жидкость поползла по трубке.
– Я поверила тебе раньше, – раздраженно сказала Констанс. – Почему я должна верить тебе снова?
– В первый раз меня переполняли эмоции, я слишком спешил подарить тебе чудо долгой жизни.
– Ты и сейчас торопишься.
Диоген медленно набрал полную грудь воздуха:
– Я тороплюсь, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастливой и здоровой. Но эликсир я готовил без всякой спешки.
Она немного помолчала, продолжая излучать недовольство.
– Я не уверена, что мне хочется быть твоей морской свинкой.
– Моя прекрасная Констанс, ты морская свинка только в том смысле, что этот эликсир составлен всего для одного человека – для тебя. Больше мне не на ком его испытать.
– Кроме себя самого.
– Для этого у меня недостаточно эликсира.
«Она очень быстро соображает, даже в таком состоянии», – подумал Диоген.
Констанс покачала головой, и он зачастил:
– Все это так ново для тебя. К тому же ты больна. Не торопи события. Это все, о чем я тебя прошу.
Она выдохнула с явным раздражением и откинула волосы с лица, не сказав ни слова. Диоген посмотрел на пакет. Он поставил скорость на максимальную, и пакет опустел уже почти наполовину.
– Твое дурное настроение вызвано ошибкой в формуле эликсира, – сказал Диоген.
Еще не успев договорить, он понял, что совершил ошибку.
– Мое дурное настроение, – сказала Констанс, подчеркивая эти слова, – вызвано твоей чрезмерной заботливостью, твоей манерой ходить неслышно по дому, прислушиваясь к каждому моему движение. У меня такое ощущение, будто меня выслеживают.
– Извини, я не понимал, что так сильно действую тебе на нервы. Я буду давать тебе всю свободу, какую ты пожелаешь. Скажи мне, что я должен делать.
– Для начала убери зрительную трубу из башни. А то мне кажется, что ты шпионишь за мной.
Диоген почувствовал, как его лицо залилось краской.
– Да, – сказала Констанс, вперившись в него острым взглядом. – Я вижу, что ты и впрямь шпионил за мной. Наверняка – когда я купалась на днях.
Диоген пребывал в смятении. Он не мог заставить себя отрицать это. Он просто не мог найти ответ, и его молчание было тем признанием, которое ей требовалось.
– Все было хорошо, пока тебя не было. Жаль, что ты вернулся.
Ее слова задели Диогена за живое.
– Это не только жестоко, но и несправедливо. Все, что я сделал, – я сделал для тебя.
– Жестоко? И это слово я слышу от самого маэстро жестокости?
Диоген воспринял это как очередной удар. Он чувствовал возрастающее унижение и что-то еще – зачатки гнева.
– Ты согласилась приехать сюда, отлично зная мою историю. С твоей стороны неправильно швырять мне в лицо эти обвинения.
– Неправильно? Да кто ты такой, чтобы решать, что правильно, а что нет?
Она громко, саркастически рассмеялась.
Ее дикое поведение выбило Диогена из колеи. Он понятия не имел, как реагировать, что ей говорить. Эликсир был введен уже на три четверти. Оставалось только надеяться, что он вскоре начнет действовать. Своими речами Констанс доводила себя до исступления.
– Когда я вспоминаю о том, что ты сделал, – сказала она, – обо всей этой истории, когда я вспоминаю, каким отчаянно несчастным ты сделал Алоизия, я не могу понять, как ты уживаешься с самим собой!
– Алоизий тоже заставил меня страдать. Прошу тебя, Констанс.
– «Прошу тебя, Констанс!» – с издевкой повторила она. – Как же я ошиблась, поверив тебе! Вместо того чтобы сделать меня лучше, ты меня отравил. Откуда я могу знать, что это еще больше не ухудшит мое положение? – Она встряхнула стойку с пакетом свободной рукой.
– Осторожнее! Осторожнее! – Диоген ухватился за стойку, защищая свое драгоценное средство.
– Я должна была знать, что твои обещания ничего не стоят.
– Констанс, мои обещания нерушимы. Вся эта твоя злость – это не ты говоришь, а твоя болезнь.
– И сейчас? – Она схватилась за трубки.
Диоген бросился к ней, чтобы остановить, но слишком поздно: Констанс вырвала иглу из вены, пурпурная жидкость с вкраплениями крови потекла на пол, стойка рухнула.
– Констанс! Боже милостивый! Что ты делаешь?
Она швырнула в него трубки и бросилась прочь из библиотеки. Он стоял, потрясенный, слушая ее быстрые шаги по лестнице. Потом хлопнула дверь, ведущая в ее крыло, и щелкнул засов. Диоген попытался унять стук сердца, чтобы услышать что-нибудь. И услышал слабые, подавляемые рыдания, доносящиеся сверху. Констанс плачет? Это потрясло его больше всего остального. Он посмотрел на пол: последние капли драгоценного эликсира вытекали из пакета на ковер.
