27

Проктор попытался подняться, но сумел только встать на колени. Он проверил положение солнца – раскаленный добела диск стоял в зените. Значит, без сознания он оставался около получаса. Едкий запах львиной крови заполнял его ноздри. Он тряхнул головой, стараясь прочистить мозги, и мир вокруг тут же начал вращаться. Глупый поступок. Проктор подождал, пока мир успокоится, сделал несколько глубоких вдохов и огляделся. Рюкзак лежал на песке в сотне ярдов от него, там, где он бросил его во время львиной атаки. Рядом лежал первый мертвый лев – груда рыжеватой шерсти. Второй лев лежал на расстоянии вытянутой руки от Проктора – распростертый, с раскрытой пастью, над его глазами и языком уже роились мухи. Липкая высыхающая лужица крови напитала песок вокруг львиной груди.

Многофункциональный нож, покрытый запекшейся кровью, лежал рядом. Проктор очистил его, несколько раз воткнув в песок, и убрал в ножны на ремне.

Он снова попытался подняться, но оказалось, что у него нет сил. И тогда он пополз по песку, обжигающему ладони. Когда он заскрежетал зубами от боли, между ними захрустел песок. Проктор хотел выплюнуть его, но сквозь пелену жажды и боли понял, что у него крайняя степень обезвоживания: губы растрескались, язык распух, в глазах резь. Вода была в рюкзаке, если только он сумеет до него добраться.

Проктор медленно пополз туда и наконец, охнув, дотянулся до рюкзака и, вжавшись всем телом в песок, потащил к себе. Нащупав флягу, осторожно, чтобы не пролить ни капли, отвинтил трясущимися руками крышку и сделал большой глоток. Вода была почти нестерпимо горячей. Проктор заставил себя остановиться и, делая глубокие вдохи, стал ждать, пока первый глоток не усвоится. Пять минут спустя он сделал еще один глоток. Он почувствовал маленький приток энергии, возвращение ясности. Третий глоток – и все. Если он не сохранит оставшуюся воду, то через двадцать четыре часа умрет.

Запах мертвого льва выносил ему мозг. На песке рядом со львом лежал пистолет. Проктор подполз и схватил пистолет, но тут же выронил его: солнце так сильно разогрело металл оружия, что удержать его в руке было невозможно. Несколько мгновений Проктор смотрел на пистолет, пытаясь прогнать туман в голове, потом засунул руку в рюкзак и вытащил оттуда фонарик с динамо-машинкой. На конце у фонарика имелся крючок, с помощью которого Проктор зацепил пистолет за спусковую скобу, уложил в боковой карман рюкзака и застегнул карман на молнию.

На мгновение какая-то тень закрыла от него солнце, он поднял голову и увидел стаю падальщиков, лениво описывающих круги в небе, ожидая, когда он либо умрет, либо уйдет, чтобы они могли полакомиться мертвыми львами. «Львами можете лакомиться сколько угодно, но меня вам не видать», – подумал он.

Шесть часов до заката. Идти под палящим солнцем было бы самоубийством, лучше оставаться на месте до наступления темноты. Проктор заметил одинокую акацию, до нее было полмили. Ему бы не помешала эта тень, если, конечно, он сможет добраться туда.

Выпитая вода придала ему сил. Он снова схватил рюкзак. Он уже избавился от многих вещей в пользу воды, оставил только нож, пистолет, компас, карту и пару энергетических батончиков. Но есть сейчас было нельзя – это только усилило бы жажду.

Проктор с трудом принял сидячее положение и набросил ремни рюкзака на плечи. Теперь самое трудное – подняться на ноги. Он сделал несколько глубоких вдохов, собрал все свои силы и с криком поднялся, покачнувшись, но сумел сохранить равновесие.

«Шаг за шагом, шаг за шагом…»

Те два льва отделились от остальных и преследовали Проктора почти три дня, вынудив его сойти с запланированного маршрута. В последний день ему пришлось столько раз возвращаться назад и ходить кругами, что он потерял точное представление о том, где находится. К счастью, эти молодые самцы оказались неважными охотниками. Будь они взрослыми самками, их нападение кончилось бы для него смертью. И все равно он был вынужден расстрелять весь магазин пистолета, чтобы остановить первого льва, а второй лев атаковал его так стремительно, что у Проктора не хватило времени перезарядить пистолет и пришлось убивать льва ножом.

У него было разодрано левое плечо и прокушена икра, но роковым для него чуть не стал последний прыжок льва, поваливший его на спину и лишивший сознания. Лев был уже смертельно ранен ножом в сердце, из него хлестала кровь. Проктора привело в чувство горячее, вонючее львиное тело, почти накрывшее его. Он лежал в луже свертывающейся львиной крови. Ему удалось вылезти из-под льва, а потом он снова провалился в беспамятство.

Добравшись наконец до тени акации, Проктор снял рюкзак и опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. В голове у него мутилось. Выпить еще воды? Он вытащил флягу, встряхнул ее. Нет, придется дождаться темноты, прежде чем он сделает еще глоток, который, надо надеяться, даст ему силы идти всю ночь. Главное – добраться до Мопипи-роуд, а там кто-нибудь рано или поздно подберет его.

Проктор неохотно достал многофункциональный нож и разрезал разодранную брючину, чтобы осмотреть укус на икре. Ряд оставленных зубами отметин, окрапленных темной кровью. Аптечку Проктор тоже выбросил, а значит, обработать рану можно будет, только когда он выберется отсюда. Хорошо хоть кровотечение почти прекратилось. Рана на плече выглядела так же неважно, но не представляла угрозы для жизни. Основной проблемой была инфекция, но до ее развития у него еще было от двенадцати до двадцати четырех часов.

И опять в голове завертелись непрошеные, невыносимые мысли о его провале; перед мысленным взором пронеслись все его ошибки и глупые поступки.

«Перестань думать». Он прижался спиной к неровной коре и закрыл глаза.

Он должен выжить. Да что говорить, он непременно выживет. Он знал, что выживет по одной весьма веской причине: у него осталось одно несделанное дело. Где бы ни находился Диоген, какие бы планы он ни строил, Проктор собирался найти его.

И убить.