Глава 1. Юрий Гарин
Рота солдат Войск планетарной обороны выстроилась в две шеренги вдоль центрального коридора, торопливо побросав тубусы с мебельным конструктором к стене. За их спинами копошились безликие роботы-репликанты, собирающие из легких модулей одежные шкафчики и кровати.
– Напоминаю! – перед строем прохаживался штаб-сержант, худой и нахмуренный. – Вы – лицо Имперской обороны! Рядом с базой расположена крупная гражданская колония и именно по вам будут судить обо всех вооруженных силах в целом. Потому за соблюдением чистоты и опрятности буду следить лично я…
– Они вообще видели местных? – с сомнением спросил Глебович.
– Я думаю, нет, – покачал головой Боб, наблюдая за военными из-под руки.
– … Если хоть раз увижу масляные пятна на форме, лишу увольнительных, – штаб-сержант остановился, вытянул шею, высматривая кого-то во второй шеренге, рявкнул. – Ясно, Робинсон?
– Так точно!
– Всем ясно?
– Так точно! – хором ответил строй.
– И не вздумайте брать пример с рейтаров! – тощий перст штаб-сержанта резко ткнул в сторону расположения бойцов корпорации «Сфорца». – Не перенимайте дурных привычек!
Дюжина глаз скосилась вслед за жестом командира и теперь с любопытством разглядывала отдыхающих в своих спальниках контракторов.
Глебович демонстративно выпятил растрепанную бороду. Возмущенно заворочался Рэнт, намереваясь что-то разъяснить военным, но Одегард остановил его.
Гарин наблюдал за происходящем из-под полога полуоткрытых век, растянувшись на своем жестком ложе. О прибытии роты планетарников его предупредили еще утром, правда не сообщили, что армейцы расположатся настолько близко. Что ж, вполне в духе местного командования.
Удостоверившись, что никто из подчиненных не собирается лезть в драку, Юрий закрыл глаза и попытался продолжить прерванный сон.
Военные снова что-то гаркнули. Глебович громко и с выражением послал их куда подальше.
Юрий вздохнул и перевернулся на бок, накидывая на себя купол шумоподавления.
Уже почти четыре месяца они – выжившие абордажники с «Полыни» – служили в одном из «грунтовых» подразделений корпорации «Сфорца», которое на период военных действий подчинялось корпусу Войск планетарной обороны системы Лагрус-Омега.
И уже полгода с того самого боя, в котором потеря руки стала для Гарина самой меньшей из потерь.
Юрий мысленно обратился к своей правой руке. Модулятор заботливо высветил в сознании диагностические параметры биоимплантанта, присоединенного к плечу. Гарин поочередно подергал искусственными пальцами.
Хороший протез. Далеко не самый современный, но хороший – рука совсем как настоящая. Будь Гарин рангом повыше, прослужи на момент получения увечья подольше, и корпорация оплатила бы ему модель подороже. Однако, Юрий в душе был только рад своему базовому имплантанту, его пугала перспектива получить вместо обычной руки хитроумный мультитул. Да и модулятор не потянул бы работу с высокоскоростными нейронными сетями, все же он не настоящая инба. Как его сегодня зовут? Киран? Пиран?
– Кейван, – явил ответ модулятор. – Хранитель кладов.
– Это был не вопрос. Дай поспать.
Модулятор замолк.
Мда, целых полгода с той мясорубки у «Глизе-33», когда пристыковавшийся к технической станции корвет «Полынь» попал в пиратскую ловушку, погубившую почти весь экипаж звездолета.
Только вот пираты не ожидали, что горстка выживших сорвиголов не только окажет яростное сопротивление, но и, оскалившись, сами пойдут в атаку.
И вырывал свой корабль из лап стыковочных фиксаторов невозмутимый капитан Кимура.
И сжигал свой мозг в ложементах управления пилот Си Ифмари, работая один за всех погибших товарищей.
И дорого продавали свои шкуры «блохи» – контракторы абордажной группы, сцепившиеся в открытом космосе с превосходящими силами противника.
Тот бой отзывался в памяти Юрия сплавом из ощущений и эмоций, которые никак не складывались в общую картину, оставаясь кривыми осколками разбитого витража.
Удушливый жар внутри боевого костюма, писк сходящих с ума аварийных систем, клубы едкого дыма от горящей обшивки.
Грохот изрыгающего пламя ракетомета, давящий на уши гул излучателя, гулкие удары вражеских снарядов о броню, скрежет и лязг сцепившихся в схватке «големов».
Крики боли и ужаса в эфире, яркие вспышки от взрывов, кипящая в крови ярость.
Звонкий щелчок стальной клешни, отрывающей Гарину руку.
Юрий поморщился.
После той мясорубки живыми смогли уйти лишь трое «блох» – он, Боб Хьюз и Рэй Одегард, несколько офицеров из командования корвета, в том числе капитан Кимура, да пара десятков матросов и мичманов. Прочие остались летать ледяными фигурами среди обломков космической станции, став свидетелями того, как из-за сияющего Горизонта вдруг полезло, просочилось, пролилось…
Юрий не знал, как описать то, что успел увидеть. Он не знал слова, обозначающего стремительное превращение целой звездной системы в клубящуюся, бурлящую структуру невероятных размеров.
Еще он не знал, как назвать ту тварь, что перебралось к ним с мертвого корабля «Каукет». Черное нечто, живущее на технических палубах звездолета и с легкостью убившее несколько человек.
И, судя по всему, спасшее ему жизнь, закрыв заклинившую дверь шлюза.
Интересно, обнаружат ли это существо при ремонте «Полыни»? Капитан не мог не упомянуть о нем в рапорте.
Об этом можно было только гадать – корвет «Полынь» с тех самых пор находился на ремонтной станции корпорации, и связи с бывшими сослуживцами у Юрия не было. После начала войны с Объединением Рхеи все частные военные компании получили статус рейтаров и перешли во временное подчинение командованию Имперских вооруженных сил. Потому оставалось неизвестно, вернется ли вообще корабль в строй и призовут ли вновь на его борт старый состав абордажной группы.
– Входящий вызов, приоритетный, – ожил модулятор.
Так и не заснувший Гарин тяжело вздохнул, разблокировал канал связи.
– Лидерам оперативных групп прибыть к трем часам в брифинг-зал. Распоряжение майора Гарнаги.
Без напоминания модулятор показал время – два сорок ночи.
– Ты куда? – Одегард заметил, что Юрий тяжело поднялся, разминая шею.
– Гарнага вызывает, – повернул голову Гарин.
– Неймется ему, – неодобрительно покачал рыжей шевелюрой чернокожий контрактор. – Чего хочет?
– Не знаю.
Гарин окинул взглядом остальных подчиненных, которые спали, или делали вид, что спят, обулся и снял с крючка форменную куртку с бегущим воином-копейщиком на рукаве – эмблемой корпорации «Сфорца».
– Будет опять требовать прочесывать болото – пристрели его, – пробубнил себе под нос Хьюз, лежащий у стены.
Солдаты, помогающие синтам обустраивать казарму, предусмотрительно уступали дорогу тяжело шагающему рейтару. Совсем еще молодые, только после школы профкорректировки, подготовленные к войне добровольцы. С тех пор, как Объединение Рхеи объявило войну Империи, в стране наблюдался патриотический подъем и тысячи парней и девушек заполонили вербовочные пункты Метрополии и колоний. Им вливали через инбу военную специализацию и новоиспеченные солдаты с сильными теоретическими знаниями, но полным отсутствием опыта горели в боевых звездолетах, задыхались в десантных капсулах и ложились в землю чужих планет.
Практически тем же отвечал Рхей. С той лишь разницей, что их солдаты были, фактически, бессмертными.
Под нужды опорной базы военные приспособили старую климатическую станцию под боком у крупной рудодобывающей колонии. С орбиты периодически сбрасывали готовые модули, которые оперативно присоединяли к имеющимся постройкам и, по идее, через месяц старенькая Х-образная станция должна превратиться в неприступный форпост с казармами, средствами планетарной обороны и связи. Пока же приходилось терпеть мелкие неудобства в виде нехватки мест, постоянного строительного шума, перебоях в энергоснабжении и перепадах гравитации.
Под мигание ламп Гарин миновал холодный коридор между модулями, прошел мимо вахтенного солдата в боевом комплекте и шлеме с отстегнутой маской, толкнул тяжелую дверь.
Командный корпус, в котором располагались центр связи, оперативный штаб, комната контроля и архив никогда не пустовал. Даже сейчас, в столь поздний час, тут было довольно людно. Перед слепыми мониторами полулежали в креслах-ложементах дежурные офицеры, анализируя постоянно обновляющуюся информацию со всего контролируемого сектора. Гражданские специалисты из местных ворочали тяжелый вентиляционный короб, рядом штаб-сержант из группы обеспечения ковырялся в раскрытом энергощите.
Юрий прошел мимо них мрачной тенью, поправляя на ходу куртку. Перед дверью оперативного штаба чуть притормозил, ожидая, пока створки торопливо разъедутся в стороны.
– Заставляете себя ждать, господин Гарин, – донеслось вместо приветствия. – Проходите быстрее.
Шеф-командующий базой «Ракуда» майор Лео Гарнага коротким жестом указал Юрию место за овальным столом с включенной объемной картой сектора.
– Как долго вы в должности? – холодно прищурившись, спросил майор, пока Гарин занимал свое место.
– Три месяца.
– Я бы на вашем месте исполнял все приказы начальства бегом. Иначе эти три месяца могут стать вашим главным достижением в роли командира группы.
Гарин промолчал, не желая вдаваться в дискуссию. Он и так знал, что ему скажет шеф-командующий.
Майор Гарнага, потомственный военный, собранный и выращенный в пробирке лучшими генетиками Империи, воспитанный в строгих уставных традициях и прошедший долгий путь от набора хромосом до командующего базы, откровенно недолюбливал сотрудников частных военных компаний. Он при любом удобном случае демонстрировал свое презрение, не забывая заявлять, насколько был бы рад маленькому взводу пехотинцев-новобранцев вместо «непрофессиональных и морально неустойчивых» рейтаров, частных контракторов на службе Империи.
На самом деле, причин жаловаться на своих временных подчиненных у майора не было – группа Гарина практически не вылезала из рейдов, действуя результативно и эффективно. Впрочем, возможно именно это и выводило из себя Гарнагу, считающего, что его армейской элитарности брошен некий вызов. Как бы там ни было, Юрий не собирался переубеждать Гарнагу, предпочитая просто хорошо делать свою работу.
Отрадно, что далеко не все офицеры разделяли точку зрения шефа-командующего.
– Успел поспать? – тихо спросил Юрия сидящий рядом Ли Кэнджун, командир отряда оперативного реагирования.
С невысоким жилистым капитаном Гарин расстался чуть больше четырех часов назад – рейтары часто работали с парнями Кэнджуна, благо задачи перед ними ставились практически одинаковые. Друзьями пока стать не успели, но вполне обрели обоюдную симпатию, какую могут обрести сражающиеся бок о бок люди.
На вопрос капитана Юрий лишь скорчил неоднозначную гримасу. Кэнджуна, должно быть, тоже вырвали из койки, но модифицированный организм профессионального солдата легко справлялся с многодневной усталостью. В свою очередь Гарин был обычным человеком и нуждался в хорошем сне, теплой пище и сорока минутах одиночества в день. Вместо этого Юрий спал за двое суток чуть больше трех часов и, естественно, вымотался. Но какой смысл это обсуждать?
Последним в зале появился Виктор Иклеба, капитан мобильного взвода. Командир боевых болотоходов как обычно был не в духе, что-то ворчал в серебристую щетину, вытирая почерневшие от активной смазки руки о потертый комбинезон. Протопал к ближайшему стулу и плюхнулся в него, коротко кивнув присутствующим.
Ни за опоздание, ни за внешний вид Гарнага ничего «мобильному» капитану не высказал. Что, собственно, нисколько не удивило Юрия.
Шеф-командующий отстранился от стола, словно хотел разом охватить взглядом собравшихся, поднял подбородок, прочистил горло.
– Господа, – с несколько театральной интонацией произнес Гарнага. – Два часа назад поступило сообщение с дальнего опорного пункта – во время патрулирования наши «каракатицы» наткнулись на отряд рхейских диверсантов.
Над столом вспыхнула полупрозрачная видеозапись ночного боя, снятая камерой одного из роботов подавления – вспышки выстрелов, выхватывающие из темноты корявые стволы деревьев, похожие на косые трассеры струи дождя, мечущиеся среди кустистых кочек фигуры с оружием.
Иклеба вполголоса выругался, отмахнувшись мясистой ладонью. Гарин с ним мысленно согласился – понять что-либо на записи было невозможно.
– В результате боестолкновения обе стороны понесли потери, – продолжил майор. – Операторы отозвали «каракатиц» для обороны опорного пункта, но противник не предпринял попыток атаковать башню терраформирования, ретировался вглубь болот. Полчаса назад поступило сообщение от орбитальных «глаз», что немаркированная группа вооруженных лиц зашла в поселение Рамо. Есть все основания предполагать, что это те самые диверсанты.
– Господин майор, что им понадобилось у «пиявок»? – поинтересовался Кэнджун.
– Возможно, сектанты их покрывают, – принялся предполагать Гарнага. – Возможно, они думают, что у них на «хвосте» каракатицы и решили взять гражаднских в заложники. В любом случае, мы – ближайшие к поселению, должны отреагировать.
– С «пиявками» пытались связаться? – проскрипел Иклеба.
– У них нет технических средств связи, – ответил Гарин. – Религия не позволяет.
– А, ну да, – поморщился капитан. – Духи грязи.
– Топи, – вновь поправил его Юрий. – Топь, которая болотная.
– Без разницы, – Иклеба дернул щекой.
– Попрошу не превращать совещание в балаган, – повысил голос Гарнага, сверля взглядом Гарина. – Если нечего сказать по делу, молчите.
Юрий выдержал взгляд, холодно улыбнувшись. Майор многозначительно усмехнулся и обратился к своим собратьям-военным.
– Капитан Кэнджун, выходите с группой незамедлительно. В ваше распоряжение поступают рейтары во главе с господином Гариным. Нечего им на базе прохлаждаться, пока армия работает, – майор не удержался от презрительного смешка. – Капитан Иклеба, обеспечьте нужное количество техники для доставления группы на место.
– Двух болотников хватит, – кивнул Виктору Кэнджун.
– Вопросы есть? – Гарнага обвел всех взглядом. – Вопросов нет. Приступайте к выполнению задачи.
* * *
Бронированный болотоход шел усыпляюще мягко, чуть покачиваясь с борта на борт. Большие, шарообразные колеса без труда переваливались через кочки и кусты, разбрасывая в стороны большие комья тяжелой грязи. Сквозь открытый люк в кабине водителя-механика виднелся края обзорного монитора с унылым пейзажем.
Единственная обитаемая планета системы Лика Ракуда представляла собой одно сплошное болото, из которого, словно гребни окаменевших исполинов, торчали острые скалы. Время от времени из черных вод подымались уродливые вулканы, выплескивали ленивую багровую лаву и медленно оседали обратно. С небес постоянно лил дождь, словно пытаясь затопить это олицетворение безысходности, а редким просветам в тучах радовались лишь выползающие на поверхность черви-переростки, да похожие на змей рыбы.
Работать в таких условиях было крайне тяжело. Причем, не сколько физически, сколько морально – здесь даже самые жизнерадостные люди вскоре превращались в нелюдимых и раздражительных молчунов. Особенно это касалось персонала терраформирующих башен, вынужденных коротать долгие месяцы в компании двух-трех опостылевших коллег. Многие ломались и улетали. Кто-то сходил с ума. Кто-то даже кончал с собой.
Другой стороной этой медали были «пиявки» – ушедшие в добровольное изгнание маргиналы, живущие маленькими коммунами вдалеке от крупных поселков. В этих коммунах проповедовали странные мистические культы, расцветающие буйным цветом среди наркотического дыма и галлюциногенных слизней-паразитов.
Поселение Рамо относилось к одной из таких обителей «душ топи».
Модулятор взбодрил мозг легким разрядом, вытаскивая Гарина из вязкой, словно болото Ракуды, трясины беспокойной дремы.
– Точка готовности, – приветливо сообщил Кейван. – Хотите услышать о пагубных последствиях длительного нахождения без сна?
– Отстань, – беззвучно ответил Юрий, шевеля губами.
Он с трудом открыл кажущиеся высохшими глаза, протер их жесткими костяшками живой руки. Наклонился вперед, припадая к плоскому носику встроенной в боевой костюм «поилки» и сделал несколько глотков цитрусового энергетика.
Стало немного легче, хотя на зубах теперь скрипело.
– Цель в пределах видимости, – бросил через дверь механик-водитель.
– Парни, подъем, – скомандовал Юрий. – Пора поработать.
Контракторы заворочались в креплениях десантных кресел, не желая прерывать короткий, но сладкий сон. Единственными, кто практически сразу перешел от ватной расслабленности к бодрой деловитости, были Рэй Одегард, отягощенный обязанностями помощника командира, да урсулит Одучи, который всегда просыпался, словно и не спал вовсе. Похожий на поджарого медведя дистант несколько раз сжал и разжал лохматые кулаки с черными бугристыми ладонями, что-то протяжно пробурчал в свисающие с морды усы, повернулся и ткнул сидящего рядом контрактора. От подобного удара любой другой взвыл бы от боли, но массивный Рэнт лишь хрюкнул и вытаращил непонимающие глаза, а через миг уже зычно гоготал, обмениваясь с лохматым дистантом дружескими тычками.
Повстречай Юрий их раньше, в своей прошлой жизни, то непременно посчитал бы, что столкнулся с чудовищами. Покрытый плотной бурой шерстью Одучи представлял расу с окраины Млечного пути, названную урсулитами за отдаленную схожесть с давно вымершими земными хищниками. Естественно, никакими медведями дистанты с холодной планеты Урсу-Плея не являлись, но название прижилось. Урсулиты сильно отставали в развитии от своих собратьев по галактике, потому довольно быстро поняли перспективы от сотрудничества и с удовольствием стали вторым после системы Аджай протекторатом Империи. Впрочем, Юрий никогда не слышал о выдающихся медведеподобных ученых, зато солдат-урсулитов встречал повсеместно. Причем, хороших солдат.
Что до Рэнта Ярвиса, то он был обычным человеком, уроженцем одной из промышленных колоний в Облаке Ориона. Впрочем, человеческого в громадном сыне имперского сталевара было не больше, чем в «разумных» торпедах – кроме лица и некоторых других частей тела, Рэнт был почти полностью аугментирован грубыми, но действенными имплантами. Таких, как он, называли аугами и, если честно, Гарин до конца не доверял этим людям-машинам. У него на то были веские основания – все прошлые знакомства с аугами закончились для Юрия печально.
Однако, к Рэнту Гарин все же проникся некоторой симпатией. Здоровяк был бесхитростен и добродушен. Он быстро подружился с Одучи, найдя в прямолинейном и смешливом урсулите родственную душу, и они оба представляли в команде Гарина хороший боевой тандем, ловко управляясь с тяжелыми рельсовыми пулеметами.
На их фоне худой и вечно взъерошенный как мокрый воробей Тихомир Глебович выглядел почти незаметно. Никогда не улыбающийся, угрюмый и никому не доверяющий специалист по взрывчатке был родом из обширного Славянского сектора и единственный из всех контракторов разговаривал по-русски. Впрочем, делал он это не часто, предпочитая словам жесты и многозначительные взгляды из-под кустистых бровей, а товарищескому времяпровождению уединенное конструирование всяких странных электронных безделушек.
Рядом с Гариным закашлял Боб Хьюз, плохо переносящий сухой фильтрованный воздух вездехода. Коренной имперец, опальный полицейский из Метрополии, в силу причин, о которых не любил говорить, попавший в «Сфорца». С крупными чертами лица, с отяжелевшей от возраста фигурой и усталой дымкой в глазах, Боб был самым старым среди товарищей по оружию. Гарин не без основания считал, что произошедшее у станции «Глизе-33» подломило бывшего законника – Хьюз все чаще впадал в раздражительную хандру, все чаще заводил разговоры о том, насколько ему все надоело.
Последним членом группы Гарина был Рэй, он же Рэйквон Одегард, еще один абордажник с «Полыни». Потомственный викинг, сын норвежских переселенцев, чернокожий рыжеволосый здоровяк и, пожалуй, единственный настоящий друг и помощник Юрия.
Остальные друзья остались в другой жизни Гарина. Той жизни больше нет, и вряд ли уже будет.
Юрий приказал модулятору развернуть обзорную «вуаль» и заскользил глазами по транслируемой с внешних камер картинке.
Болотоходы остановились в небольшой роще куцых, уродливых деревьев, похожих на воткнутые в бугристую грязь снопы шипастых хлыстов. Среди растопыренных корней виднелись кольчатые спины гигантских слепых червей, вылезших под дождь – верный признак того, что неподалеку есть островок твердой почвы. На нем, на толстой подушке из армированного пенобетона, расположился поселок Рамо.
Гарин переключился в аналитический режим, картинка расцвела маркерами, графиками и рекомендациями.
– Входящий вызов, – оповестил модулятор.
– Включай, – разрешил Гарин и тут же произнес, – Кэн, ты тоже их видишь?
– Вижу, – откликнулся Кэнджун. – Они не сильно преуспели в маскировке.
– Они и не пытались, – отметил Юрий.
Сенсоры отмечали впереди засаду, нехитрую и бестолковую, с парой бойцов и одним тяжелым плазмометом. Она представляла опасность лишь для подслеповатых и неповоротливых тягачей местных жителей, но никак не для штурмового отряда регулярной имперской армии.
– Фальшивка? – предположил Кэнджун.
– Потрепали их хорошо, – поделился мнением Гарин. – Они понимают, что в прямом бою проиграют. Единственный шанс убраться живыми – заманить нас в ловушку, быстро уничтожить и дать деру.
– Думаешь?
– Я бы так сделал.
– Я бы тоже, – согласился командир отряда оперативного реагирования.
– А заложники? – вмешался молчащий до того Виктор Иклеба.
Юрий пожал плечами.
– Ненадежный аргумент. Тем более, что никто с предложением обмена к нам не спешит.
Иклеба согласно хмыкнул.
– Значит, нам приготовили фланговый огонь, – вернулся в разговор Кэнджун. – Хотят взять в клещи. Я послал «скаутов», они будут сканировать и передавать картинку прямо на боевые панели. По сообщениям, у диверсионной группы были легкие автоматические пулеметные установки и «детонаторы».
Юрий поморщился – роботы-камикадзе размером с кулак, выпущенные в темные воды, могли преподнести неприятные сюрпризы.
– Обойдем? – предположил командир болотоходов.
– Здесь единственная дорога в поселок, – в голосе Кэнджуна слышалось разочарование этим фактом. – Западнее – метановая топь. С востока скальная гряда, не залезем.
– Надо жарить, мужики, – уверенно произнес Гарин.
– Надо жарить, – подтвердил Кэнджун. – Но неглубоко, чтобы не повредить строения поселка.
– Жарить – так жарить, – легко согласился Иклеба. – Сейчас или когда на позиции выйдете?
– Когда выйдем, – принял решение Кэнджун, фактически руководящий полевой частью операции. – Юрий?
– Мы уже вылезаем, – откликнулся Гарин и свернул «вуаль».
На него уже ожидающе смотрели, грея в руках оружие.
– К машине, – скомандовал Юрий. – Сейчас будет красиво.
Иклеба «жарил» от души, со всем имперским размахом. Армейские болотоходы обладали довольно внушительным арсеналом и теперь высыпавшие наружу бойцы с восхищением наблюдали, как на фоне ало-сизых плазменных разрывов и длинных трассеров реактивных снарядов куцый подлесок перемалывался в однородную грязь и разлетался во все стороны.
Оставалось надеяться, что подобная артподготовка уничтожит большую часть «детонаторов» и загонит оставшихся в живых диверсантов обратно в поселок. Впрочем, по информации с зависшего над головами «скаута», сигнатуры живых целей по курсу движения отсутствовали.
Гарин положил на сгиб руки «свистуна» – простой и надежный автомат УМАС-3, состоящий на вооружении контракторов «Сфорца», нашел глазами притаившуюся в стороне группу Кэнджуна. Если бы те не отмечались светлыми силуэтами, то разглядеть их, одетых в скафандры-хамелеоны, было бы крайне затруднительно. Что бы ни говорили флотские, пренебрежительно называющие войска планетарной обороны «грунтовыми», а для рутинной работы на поверхностях имперская пехота была приспособлена куда как лучше самых лихих десантников. Если последние с гиканьем и свирепыми воплями обрушивались на головы врагов с орбиты, чтобы занять нужный плацдарм или героически погибнуть, то «грунтовые» воевали медленно, но методично, словно завладевший добычей удав. Собственно, а куда спешить, если планеты все равно круглые и бежать врагам особенно некуда?
По сравнению с бойцами Кэнджуна, рейтары группы Гарина были экипированы куда как скромнее – тяжелые боевые костюмы из тех времен, когда толщина брони еще что-то значила, оружие, лишенное интеллекта и систем анализа целей, обычная связь, а не шифрованные ментальные каналы. Впрочем, контракторам категории S на другое рассчитывать и не приходилось – они были самым дешевым пушечным мясом корпорации.
Особенно такие, как Юрий – без гражданства, без врожденной нейронной сети, без генетических улучшений и положительных аугментаций. Человек, потерявший дом, и пытающийся не потеряться в новом мире.
Бывший разведчик с исчезнувшего в глубинах космоса корабля поколений миссии «Ковчег». Ныне – рейтар на службе Императора Млечного Пути.
И одни лишь отцы-духовники знали, что его ждало в будущем.
Орудийные установки болотоходов смолкли, выплюнув напоследок россыпь гранат с дымовой завесой. Остатки леса заволокло сизой мерцающей пеленой.
– Славься Нгаи, – буднично возвестил в наушниках Иклеба. – Так сказать, чем богаты.
– И на том спасибо, – откликнулся Гарин.
– Продвигаемся вперед до следующей контрольной точки, – скомандовал Кэнджун. – Дистанция сто.
– Вперед, – махнул своим Гарин. – Огонь без команды.
И они пошли, словно ледоколы, проламывая бронированными телами запекшуюся от плазменного залпа грязевую корку на поверхности болота. Обходя стороной разбитые, но все еще нервно дергающиеся «детонаторы», добрались до места, где пряталась незадачливая засада. Здесь Иклеба «порезвился» особенно рьяно, поэтому разобрать что-либо в месиве из грязи, обломков железа и кровавых тряпок было совершенно невозможно.
– Внимание, – появился в эфире Кэнджун. – Обнаружили еще одну наблюдательную точку с планшетом управления турелями. Оператор отсутствует.
– Оператора, должно быть несколько разбросало, – заметил Боб.
– Приняли к сведению, – ответил командиру пехотинцев Гарин. – Идем до линии периметра?
– Так точно, – утвердил Кэнджун и отключился.
Оператор обнаружился спустя несколько минут, когда закованные в броню бойцы вышли из дымовой завесы прямо к периметру поселка. Извилистый след убегающего человека четко выделялся в маслянистой воде, вел к зарослям острой и высокой травы, над которыми торчал серый купол барака с узкими, тяжелыми ставнями окнами. Отчего-то приоткрытыми…
– Ложись! – рявкнул Гарин и контракторы плюхнулись в грязь прежде, чем их срезала длинная очередь тяжелого пулемета, установленного в глубине здания. Крупные бронебойные пули с гулом прошелестели над головами, закручивая в спирали сизый дым завесы. Ухнула в ответ базука Рэнта, вместе с ним открыла огонь группа Кэнджуна, разворотив вражескую амбразуру бронебойными. Запоздало подключился со своим рельсовым пулеметом Одучи, посылая длинные плевки электромагнитных снарядов.
Хотя местные постройки и отличались хорошим запасом прочности, все же не были сконструированы для военных целей. Поэтому после такого жесткого ответа на необдуманные выстрелы барак лишился одной стены и части крыши, выпустив наружу полупрозрачное облако внутренней атмосферы. В траву скатился мертвый стрелок с отсутствующей правой частью тела.
– Переговоры! – прохрипел незнакомый голос по открытому каналу.
– К черту переговоры, – воинственно хохотнул по внутренней связи Рэнт. – Я только вошел во вкус.
– А я не успел! – вставил Одучи, чью реплику озвучил встроенный в гортань урсулита переводчик.
– Прекратить стрельбу! – скомандовал Кэнджун. – Закрепиться на позициях.
Гарин бросил на карту группы схему развертывания и контракторы расползлись широкой цепью, стараясь не выделяться на фоне воды. В этом плане пехотинцам Кэнджуна было проще, их и так вряд ли видели.
Над головой, среди ливня, коротко мигнуло – это «скауты» ушли за поселок, наблюдать, чтобы диверсанты не попытались незаметно выбраться с другой стороны. Хотя, им через топи не пробраться.
– Виктор, – позвал Гарин. – Что там база? Делаем переговоры?
– На базе Чеснока с орбиты встречают, – отозвался из своей «коробочки» Иклеба. – Кто бы еще знал чего нашему тяжелопогонному куратору всралось именно сейчас с инспекцией нагрянуть. Так что, пока никто никаких решений принимать не будет – все ковры расстилают.
– Значит, действуем по ситуации, – подытожил Кэнджун.
– Так ситуация вот она, – усмехнулся Юрий. – Нужно действовать.
– Предложения?
Гарин буквально ощутил, как командир пехотинцев посмотрел в его сторону.
– Развалить поселок к чертям да и дело с концом, – бросил Иклеба. – Все равно на этих «пиявок» всем плевать. Сопутствующие жертвы.
– Нас не затем послали, – не согласился Ли.
– Нужно идти на переговоры, – твердо сказал Юрий. – Мы сейчас хозяева ситуации, у нас получится диктовать свои условия.
– Зачем идти? Сейчас усилители включим и по громкой связи прикажем выходить наружу, – хмыкнул Иклеба. – Но я все же предложил бы дать моим бомбардирам поразвлекаться.
– Не знал, что ты такой кровожадный, Виктор, – чувствовалось, что Кэнджун улыбается.
– Я не кровожадный. Я просто хочу вытянуть ноги и хотя бы дней десять поспать.
Все понимающе засмеялись.
– Они не выйдут, – наконец сказал Юрий. – Они испуганы, загнаны в угол. Им внутри спокойнее, особенно, в окружении заложников. Так что, кому-то нужно пойти внутрь и все решить на месте.
– У кого-то есть опыт переговоров? – скептически откликнулся Иклеба. – У меня точно нет.
– У меня отсутствует соответствующий модуль в инбе, – нехотя признался Ли. – Как-то ни к чему было. У моих парней, думаю, тоже.
Юрий хмыкнул – граждане империи на удивление неуверенно себя чувствовали без «костылей» в виде закачанных в индивидуальную базу данных – инбу – знаний, когда дело касалось чего-то незнакомого.
– Я пойду, – сказал Гарин. – Я знаю, как с ними говорить.
С ним не стали спорить – Иклеба все равно не вылез бы из своего командирского болотохода, а Кэнджун посчитал, что решение в сложившейся ситуации разумное.
И только Рэй все воспринял со свойственной проницательностью, когда Юрий перешел в общий канал и сообщил о решении.
– Опять голову в пасть суешь? – недовольно вздохнул Одегард, повернувшись к снимающему амуницию Гарину. – Снова смерти ищешь?
Юрий молча отстегнул от груди крепление автомата, стараясь не смотреть в непрозрачное забрало шлема товарища.
– Командир, пойти с тобой? – предложил Рэнт и его поддержал возгласом Одучи.
– Оставайтесь на местах, – велел Юрий, наконец, освободившись от тяжелой «упряжи» и оставшись в одном бронескафандре и с пистолетом на боку. – Я скоро.
– Может, у Боба есть опыт в переговорах? – не сдавался Рэй. – Все же, бывший полицейский.
– Я все переговоры вел только после хорошего «шила» в мозг задержанного, – хмыкнул Хьюз с другого конца тропинки. – Как бы, не та ситуация.
Юрий поднялся в полный рост, включил на плече аварийный маячок в режим постоянного мерцания и пошел в поселок. Позади длинно выругался Рэй.
Гарин шагал размеренно и спокойно, не спуская взгляда с вырастающих впереди построек. Если он неправильно просчитал ситуацию, то вместо переговорщика представляет собой замечательную цель. Диверсантам не составит труда разворотить ему голову точным выстрелом или срезать короткой очередью. Даже если защита скафандра и погасит большую часть урона, то с каждым шагом все меньше шансов на то, что группа сможет вытащить из-под огня своего контуженного командира.
Но страха не было. Как не было и остроты момента. Юрий просто шел вперед, рассматривая сквозь забрало шлема входной шлюз в поселок и слушая собственное дыхание.
Возможно, виной всему усталость. Или, возможно, прав Одегард, когда говорил про голову и пасть. Вот только задумываться об этом не следовало. Задумываться об этом значило признать проблему. Обрисовать контуры и вытащить на свет. А Юрий не готов к этому. Ему пока так лучше, не знать, что именно творится в голове.
Потому что единственное, заставляющее его просыпаться по утрам, это робкое ощущение того, что еще жива надежда. И страшно копнуть, обнаружить ее давно истлевшим мифом.
Страшно, что он все это время принимал свет надежды за блеск клыков отчаяния.
Но все это, как говорил Глебович, лирика. Гарину была чужда беспричинная рефлексия, он никогда себя не жалел и другим не позволял. Да, у него внутри все было непросто, да, порой растущее давление стравливалось ночными кошмарами, которые с трудом подавляли успокаивающие импульсы модулятора. Но это не было поводом идти у проблем на поводу. Особенно тогда, когда нужно делать свою работу.
Например, как сейчас.
По правую руку остался расстрелянный барак. Среди обломков что-то искрило под тяжелыми каплями ливня, дымился задранный в небо ствол пулемета. Одиноко висела на обломке стены бледная голокартинка с видами далекой солнечной планеты.
Юрий поднялся на опущенный пандус ворот, обстучал о серый бетон грязные подошвы. Над шлюзом нехотя зажегся силовой козырек, отсекающий надоедливый дождь, створки медленно поехали в стороны.
Поселки на Ракуде строились по примеру термитников, все дома здесь соединялись в единую систему ходов и коридоров, превращаясь в замкнутую экосистему. В каждом из поселков были свои порядки, но незыблемым правилом было поддержание порядка, потому что едкая атмосфера планеты всеми силами старалась пробраться внутрь.
Перешагнув высокий порог, Юрий наступил в маслянистую лужу, вытекающую из-под сваленных в кучу банок с техническими маркировками. Над головой тоненько сипел грубо перетянутый монтажным скотчем гидравлический шланг. Начинающийся сразу за шлюзом санитарный коридор не работал, между распылителями на стенах змеились черные узоры плесени.
– Иди вперед, – скомандовал из невидимых динамиков голос.
На полу засветилась путеводная линия, кажущаяся прерывистой из-за грязи и мусора.
Судя по показаниям, воздух внутри поселка вполне пригоден для дыхания, хотя и не рекомендован для длительного употребления. Что, ж длительного пребывания Юрий не планировал.
Диверсантов было двенадцать, не считая лежащего у стены мужчину с окровавленными бинтами на груди. Судя по всему, мертвого. Сами диверсанты больше походили на ополченцев, чем на регулярное подразделение – на всех разная амуниция, один и вовсе в стандартном для местных жителей защитном костюме, прозванным «лягушачьей кожей». Оружие серьезное, но какое-то бестолковое – неподходящая под местную погоду оптика, слишком тяжелые обвесы, больше подходящие для позиционной войны. Лишь у одного, в подогнанном боевом скафандре с «правильным» камуфляжем, хорошая штурмовая винтовка с профессиональным устройством интеллектуального наведения. Да и выглядел он серьезнее своих товарищей. И держался чуть впереди.
Главарь?
Заложники находились тут же, словно овцы в загоне из сдвинутых скамеек. Больше двух десятков, мужчины и женщины. Типичные «пиявки» в своих обтягивающих «мокрых» костюмах, поблескивающих под светом ламп. Бледные лица, скрюченные позы, яркие пятна на висках и шеях, куда они до кровавых ран втирали наркотическую слизь. Судя по равнодушным и отстраненным взглядам, далеко не все понимали, что с ними произошло. Впрочем, их особенно и не охраняли.
Внимание Юрия вернулось к диверсантам. Те заметно нервничали, но старательно это скрывали за показной бравадой, за наглыми ухмылками и расслабленными позами. Они хотели казаться настолько уверенными в себе, что даже не держали контрактора на мушке. А зачем, если они сейчас контролируют ситуацию?
Гарин никогда не вел подобных переговоров, но очень хорошо знал как вести себя с хищниками. В нем еще не успел окончательно исчезнуть разведчик, способный выживать в самых кошмарных местах Изнанки.
Диверсанты походили на хищников. На стаю, сбившуюся в своем логове вокруг вторгшегося чужака. Драться в одиночку со стаей практически невозможно. Но есть один способ, который если и не заставит хищников отступить, то уж точно немного осадит.
– Сними шлем, – грубо скомандовал главарь, многозначительно дергая дулом автомата.
Гарин стремительно выхватил пистолет и выстрелил от бедра.
Нужно убить вожака.
Выстрел тяжелого армейского пистолета прозвучал оглушительно. Диверсанты от неожиданности дернулись, вскинули оружие, пытаясь трясущимися руками прицелиться в застывшего в центре зала контрактора. Но Юрий уже бросил пистолет на пол, поднял руки вверх. Медленно огляделся, поводя тупорылой маской шлема из стороны в сторону.
В любой другой ситуации он бы никогда не поступил так, как поступил. Но здесь он четко понял ситуацию. И сейчас удовлетворенно наблюдал, как мелкие хищники, еще недавно готовые разорвать любого, оставшись без лидера, растерялись и испуганно смотрели друг на друга, выискивая того, кто скажет, что делать дальше.
Гарин не дал им такой возможности, заговорил первым:
– Будете слушать меня – останетесь в живых. Я – ваш единственный шанс спастись.
– У тебя осталось девять патрон в пистолете, – подал кто-то голос, храбрясь.
– Остальных я буду просто руками рвать, – с максимальной уверенностью ответил Юрий. – А не получится, так мои ребята вас на атомы развеют. Вместе с этими наркоманами.
Он кивнул в сторону заложников.
– Вы ведь не солдаты, я вижу, – продолжил Гарин. – Просто люди, которых наняли делать некую работу. И, скорее всего, просто бросили на произвол судьбы. Так?
Он видел, как между горе-диверсантами разворачивалось тяжелое ментальное сражение. Как они переглядывались, как их пальцы нервно заиграли на оружии, как внутри каждого желание жить боролось с недоверием к упакованному в броню и такому бесцеремонному имперцу.
Конечно, никакие они не солдаты. Бандиты, преступники, просто жадные до денег местные – кто угодно, но не рхейские диверсанты. Рхейцы, как известно, в плен не сдаются. Это, скорее всего, обычные наемники, одноразовые исполнители, призванные запугивать и дестабилизировать, а, по возможности, наносить ущерб немногочисленному гарнизону. Разменная монета, которую не жалко и потерять.
Самым забавным было то, что они, судя по всему, начали это понимать только сейчас.
– Что ты предлагаешь? – выступил вперед один из диверсантов с длинными, обвислыми усами.
– Ничего нового – сдаться. Это не позорно, это разумно.
– И какие у нас гарантии?
– Ваши гарантии – ваши поступки, – ответил Гарин. – Империя не казнит тех, кто добровольно сложил оружие.
Его оппонент задумчиво дернул губой.
Пусть Гарин и блефовал, но был недалек от истины – эти неудачники не успели причинить значительный вред инфраструктуре колонии, а, значит, не попали в ранг особо опасных или военных преступников. Ну, постреляли дроидов и чего? Ерунда, почти хулиганство. Только главное внедрить эту мысль в их полные страхов и сомнений головы.
Потому что, на самом деле, их ждет расстрел. Как-никак, военное положение в стране.
– Хорошо, – наконец даже с каким-то облегчением выдохнул усатый, устанавливая свое оружие на предохранитель. – Но у нас есть условие…
– Внимание, ворота! – раздался над головой хриплый голос робота.
По залу пробежал нехороший шорох. Диверсанты, миг назад почти сложившие оружие, разом напряглись и недобро уставились на Гарина.
Юрий недовольно сжал губы, включил внутреннюю связь.
– Какого хрена?
– Вы отстранены от переговоров, – раздался резкий голос Гарнаги. – Я принимаю ответственность на себя.
Гарину пришлось приложить усилия, чтобы не выругаться вслух.
– Впусти, – процедил кому-то усатый, длинно сплюнув в сторону Юрия.
Если Гарина сейчас расстреляют, словно мишень в тире, это будет выглядеть закономерно.
По полу и стенам запрыгали разноцветные блики, диверсанты испуганно присели за мебель, ощерившись оружием. Гарин лишь терпеливо вздохнул.
В зал медленно вплыл робот активного подавления, больше известный как «каракатица». Огромная торпеда из композитных материалов со сложенными восьмерками «щупальцами»-манипуляторами, по которым пробегали зеленые и оранжевые огоньки. Вооружения видно не было, да оно было и не нужно – робот сейчас выполнял другую функцию.
– С вами говорит шеф-командующий базой «Ракуда» майор войск планетарной обороны Гарнага, – раздался из внешних динамиков «каракатицы» голос майора, важный и почти что торжественный. – Я уполномочен вести переговоры от лица высшего гарнизонного командования.
Диверсанты были удивлены и озадачены.
Гарин на полном серьезе размышлял, сможет ли он быстро заткнуть «каракатицу».
– Во избежание потерь среди гражданских, – продолжил вещать Гарнага, – Мной принято решение предоставить вам «зеленый» коридор из поселка.
Юрий не выдержал, развернулся всем корпусом к роботу, сдержанно произнес в микрофон шлема.
– Господин майор, они уже собирались сложить оружие и сдаться…
Но его попросту заткнули, словно непослушного щенка. Кто-то из операторов-связистов заглушил сигнал Гарина, выдав в ответ дежурный сигнал «Внимание на командира!».
– Если вы оставите гражданских здесь, живыми и невредимыми, – гремел майор из динамиков. – То я гарантирую вам неприкосновенность. Вам не будут чинить препятствия и преследовать. Слово офицера!
– Какой же ты придурок, – только и смог выдавить из себя Юрий, отходя в сторону и освобождая выход.
Ему было плевать, слышат ли его другие или нет.
Спуск с орбиты генерала Чеснокова превратил базу в напряженно гудящий улей, поэтому возвращение штурмовых групп прошло практически незаметно. Пехотинцев Кэнджуна тут же погнали готовиться к смотру, по рейтарам особых распоряжений не поступило. Дежурный офицер, начищенный и подтянутый, буркнул: «По распорядку» и продолжил вглядываться в дальний конец коридора, откуда могла появиться высокая комиссия. Гарин махнул своим, чтобы выгружались, потопал в сторону казармы, на ходу отстегивая шлем. Его догнал Рэй, сровнялся и пошел рядом.
– Надо было завалить их на выходе, – убежденно сказал он Юрию. – Вон, у Одучи как раз лапа дергалась.
– Дергалась, – подтвердил сзади урсулит, похлопывая по пулемету. – И чесалась.
– Ушли и ушли, – ворчливо вставил Боб. – Вам не плевать?
– Мне не плевать, – возразил норвежец. – Я туда не на прогулку ездил, а с врагами своей страны сражаться.
Хьюз саркастически усмехнулся, но промолчал.
Контракторы, лязгая броней и источая горьковатый запах дезинфицирующих средств, миновали шлюзовые двери и вошли в свое расположение. За время их отсутствия блок почти полностью преобразился, превратившись в настоящую армейскую казарму с прямым фронтом кроватей, серой стандартизированной мебелью и обезличенными солдатами, блуждающими тут и там. Когда появились рейтары, гомон в расположении смолк, даже перестали стучать тренажеры в импровизированном спортзале. Солдаты взглядами, в которых смешались страх и зависть, провожали закованных в боевые костюмы рейтаров, уделяя особенное внимание огромным Одучи и Рэнту.
Урсулит гордо приосанился. Что-то насмешливое промычал Хьюз.
Гарину было не до щенячьих восторгов молодых парней, ему хотелось одного – упасть в койку и исчезнуть.
Армейцы отгородили свою часть бокса металлизированными шторами, отчего спальные места контракторов оказались в полумраке и еще больше стали напоминать лежбища бездомных.
«Надо будет порядок навести», – подумал Юрий, открывая оружейную комнату. – «Перед соседями неудобно».
Предчувствующий близость отдыха организм начал сдаваться, каждое движение приходилось контролировать, преодолевая ватную вязкость. Гарин дольше, чем обычно, вылезал из скафандра, не сразу нашел сенсор управление силовыми петлями. Магниты вздернули костюм вверх по стене, расправляя и растягивая. В открывшуюся у пола нишу Юрий убрал шлем и перчатки.
– Чего Чесноку не сидится на своей орбите? – проскрипел себе под нос Боб, прицепляя к скафандру сервисный гофр. – Я бы на его месте жопу из рекреационной зоны не вытаскивал. У них же есть там рекреаторы?
– Даю руку на отсечение, что Гарнага перед Чесноком выделывался, – сказал Одегард. – Чего бы он еще туда полез?
– Смотрите, я тут главный, – скривившись, изобразил шефа-командующего Боб. – У меня все под контролем и даже заложников я освобождаю лично. А хотите, лобызну вас в задницу?
– Наконец спать, – прошептал под нос Глебович.
И испуганно вжал голову в плечи, когда над головой истошно заорал ревун общей тревоги.
– Внимание! Нападение на базу! – заботливо прокомментировал модулятор в голове.
– Твою мать! – воскликнул Рэнт.
– К оружию, – выдохнул Юрий хрипло, болезненно прикрывая глаза.
– Учебная? – с надеждой предположил Одучи.
Он, в отличии от людей, не успел снять броню, вытащил из шкафчика убранный пулемет.
– Это все из-за этой проверки! – в сердцах воскликнул Боб. – Грёбаный Чеснок! Никуда я не пойду!
– К оружию, – тверже повторил Гарин, поднимая на Хьюза покрасневшие глаза. – На выход!
Группа измотана почти до предела, Юрий это понимал. Он и сам на грани, но это не повод давать слабину. Потому что когда давление нарастает, для катастрофы хватит и одной трещины.
Контракторы, матерясь и намеренно грохоча амуницией, облачились в броню и вывалили в кубрик. Гарин вышел вперед, нахлобучил шлем, включая тактический экран. Махнул рукой:
– За мной!
До установленных боевым расчетом позиций рейтары добежали даже с опережением графика, рассредоточились по периметру полукруглой стены ангара. Над головой с металлическим шелестом пролетело звено «каракатиц», скрывшись в темноте. С запозданием пришла оперативная картинка со спутника – множество тепловых сигнатур в районе ворот.
– Хм, – озадаченно хмыкнул Одегард. – Ты тоже это видишь?
Юрий видел «это» – враги, из-за которых базу подняли по тревоге, не использовали штурмовых построений, не пытались окружить или атаковать малыми группами. Они просто толпились на въездной платформе перед пропускным пунктом, хоть и вооруженные, но разрешенным гражданским оружием.
– Местные, – раздраженно сказал Боб, выглядывая из-за своего бруствера. – Какого хера им надо?
– Давайте расстреляем их и пойдем спать, – кровожадно предложил Рэнт.
– Откусим им лица! – поддержал Одучи.
– Долбанем из излучателя, чтобы обгадились…
– Отставить, – Юрий прервал начавшийся обмен остротами.
Время шло. Ситуация нисколько не прояснилась, коммуникатор выдавал «Ждать дальнейших указаний», поэтому Гарин решил вызвать Кэнджуна – его пехотинцы должны прикрывать штабной корпус.
Кэнджун ответил сразу:
– У нас здесь гражданские из поселков Харуба и Либерталь. Требуют командование.
– Что-то случилось?
– Диверсанты, которые покинули Рамо, напали на конвой и захватили три ховера. Погибло несколько гражданских.
Гарин выругался сквозь зубы.
– Как планируют решать проблему?
– С ними говорит генерал, обещает наказать виновных, – ответил Ли. – На поиски и уничтожение диверсантов с орбиты брошены дополнительные роботизированные отряды.
Как далеко смогут уйти эти бестолковые бандиты на краденных ховерах, прежде чем их разнесут «каракатицы»? На самом деле уже не интересно. А вот кого именно будет наказывать генерал…
– Уходят, – сообщил по внутреннему каналу Рэй. – Отбой тревоги.
Местные действительно уходили, садились в свои куцые вездеходы и разъезжались по поселкам. Несмотря на неприятный инцидент, никто из них не хотел портить отношения с военными.
Оцепление держали на позициях еще полчаса и разрешили сняться лишь после того, как стреловидный катер унес генерала Чеснокова обратно на орбиту. Возвратившиеся в казарму рейтары переодевались в молчании, лишь ворчал себе под нос Хьюз, да порыкивал Одучи, ударившийся лапой о край металлического шкафа.
Из расположения «грунтовых» раздались голоса, кто-то кого-то раздраженно отчитывал. К своему неудовольствию, Гарин узнал надрывные нотки Гарнаги.
– …Меня не интересуют отговорки, шеф-сержант, – вещал шеф-командующий. – К вечеру завтрашнего дня системы ПРО должны быть развернуты на дальнем рубеже. Враг не будет ждать пока ваши солдаты акклиматизируются, и войдут в рабочий ритм… А это что за свинарник?
– Спальные места рейтаров, шеф-командующий, – отчеканил штаб-сержант.
Гарин посчитал необходимым выйти из оружейной и, растолкав угрюмо стоящих контракторов, подойти к расположению.
– Не удивлен, – встретил его холодный тон Гарнаги.
Должно быть, майору хорошо досталось от генерала, выглядел он злым как никогда. Налитые кровью глаза командующего окружали синеватые тени, под бледной кожей играли острые желваки.
– Что за вид, рей-сержант? – прошипел он, презрительно осматривая рабочий комбинезон Гарина.
– Не успел переодеться, шеф-командующий, – со всем возможным спокойствием ответил Юрий.
– Что значит «не успел»? Не сметь произносить при мне такие слова!
Гарин молчал. Он уже в достаточной мере успел усвоить особенности общения между начальником и подчиненным в вооруженных силах Империи.
Гарнага отодвинул в сторону сопровождающего его шеф-сержанта, который днем распекал солдат в расположении, указал на «лежбище» контракторов.
– Что это за блошиный рассадник, рей-сержант?
До сегодняшнего дня подобных вопросов у майора не возникало. Как и не возникало мыслей о том, почему поступившие в его распоряжение рейтары до сих пор не обеспечены нормальными спальными местами и прочим необходимым. Зато не было никаких противоречий с тем, чтобы использовать приданные силы по любому доступному поводу, отчего график работы контракторов не поддавался никакой разумной систематизации.
Этот вопрос, как и необходимость Гарина оправдываться были частью игры, незамысловатой и старой. Очевидно, что майору досталось от Чеснокова, теперь майор хотел излить на кого-нибудь свою обиду и злость, искал повод и жертву.
Только вот Юрий жертвой быть не привык. И в игры играть не собирался – слишком устал. Поэтому он просто стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за тем, как Гарнага сам себя раззадоривает.
– Вы должны понимать, должны вбить в свои головы, что для вас честь стоять в одном ряду с солдатами Императора, – майор с легкостью запрыгнул на любимого «конька». – Вы должны из кожи вон лезть, чтобы соответствовать высоким требованиям Войск планетарной обороны. Но вы даже не стараетесь!
Гарнага пнул спальный мешок Одучи, отчего урсулит угрожающе зарычал, с омерзением перешагнул через импровизированную подушку Боба. Оказался прямо перед Юрием и вперил в него полный плохо сдерживаемого гнева взгляд.
– Вы – никчемный руководитель, рей-сержант Гарин, – выплюнул командующий. – Я буду ходатайствовать о том, чтобы ваши хозяева сделали соответствующие выводы. Я недоволен ни вашей работой, ни вашим отношением к службе. Слышите, господин Гарин? Отвечайте, когда я спрашиваю!
– Слышу, господин шеф-командующий, – Юрий позволил себе кривую полуулыбку.
Глаза майора вспыхнули, брови сбились над переносицей:
– Вы вообще должны быть благодарны за то, что я не стал сообщать о ваших «подвигах» в поселке Рамо командованию. Из-за ваших непрофессиональных действий диверсанты оказались на свободе, один на один с гражданским конвоем…
Юрий ударил коротко и резко. Гарнага ойкнул, схватился за живот, закачался на подкосившихся ногах, тщетно пытаясь поймать ртом воздух. Рэй торопливо заслонил собой шеф-сержанта, как раз отвлекшегося на вернувшихся из караула солдат.
Гарин ухватил командующего за воротник, притянул к себе и тихо сказал:
– Не смей вешать на моих людей свое дерьмо. Раз ты еще в погонах, то думаю, что ты не сказал генералу кто на самом деле наломал дров, верно? А то у меня твоя речь в поселке от начала до конца записана.
Майор что-то возмущенно засипел, однако Юрий встряхнул его и Гарнага заткнулся.
– Просто. Не мешай. Работать, – раздельно сказал Гарин и отстранился.
Командующий, с расширенными от ярости ноздрями, выпрямился. С ненавистью посмотрел на Юрия, развернулся на пятках и деревянным шагом пошел прочь, даже не удосужившись поправить задранный воротник.
– Ох, чую, припомнит он нам, – проводил взглядом майора Боб.
– А что было? – Рэй состроил невинное лицо. – Я лишь видел, как шеф-командующему стало плохо, а рей-сержант его поддержал. У меня и инба ничего не записала, давно барахлит.
– Я смотрел в окно, – выдал Ярвис.
– Я тоже туда смотрел, – поддакнул Одучи.
– По мощам и елей, – подытожил Глебович.
Юрий покосился на подчиненного, но Тихомир уже отвернулся, копаясь в карманах куртки.
Опускаясь на старенький матрас с побледневшим бактерицидным покрытием и клеймом Имперских вооруженных сил в изголовье, привычно настраиваясь на казарменный гул как на снотворное, Гарин попытался мысленно вернуться домой, в свою маленькую комнату на дрейфующем среди звезд ковчеге.
У него ничего не получилось. Воспоминания выползали из темноты памяти старыми двумерными декорациями, серыми и драными. Холодными. Чужими.
Юрий зажмурился, сжав зубы, зарылся лицом в пахнущую пылью подушку и лежал так, пока тяжелый сон не забрал его с собой.
Несмотря на опасения Хьюза, ни на следующий день, ни через неделю никаких карательных мер в отношении контракторов не последовало. Если, конечно, не считать таковыми приказы орбитального генерала Чеснокова, который для профилактики личного состава ввел на наземных базах состояние «боевой бодрости». Теперь «грунтовые» перемещались исключительно бегом, демонстрируя подобающие серьезность и суровость, а на вопросы отвечали исключительно злобной, но аккуратной руганью, отплевываясь и отмахиваясь.
Не остались без дел и рейтары. Поскольку диверсантов из Рамо догнали и уничтожили в пузырящихся трясинах роботы-охотники, а поиском новых наймитов рхейцев были заняты более высокотехнологичные армейские отряды, контракторам осталась будничная рутина по охране базы, сопровождению конвоев поселенцев и обеспечению безопасности специалистов фирмы, обслуживающей атмосферные генераторы. Работу осложняла окончательно испортившаяся погода, предвещающая скорый приход гигантского циклона, поэтому зачастую вместо боевого охранения рейтары занимались вытаскиванием всевозможной техники из грязи.
За все это время Юрий видел шеф-командующего лишь пару раз, да и то мельком. Майор почти не покидал штабного бокса, отдавая приказы через виртуальные сообщения или с другими офицерами. Одегард считал это хорошим знаком, но Юрий был убежден, что майор просто затаился – Гарнага не походил на того, кто забывает обиды.
Зато внезапно наладились взаимоотношения с соседями по казарме. В один из дней Юрий заставил контракторов навести порядок в расположении группы. Пока Глебович боролся с приземистым роботом-уборщиком, норовившим укатиться прочь, а Одучи и Ярвис, вооруженные чистящим спреем, ушли чистить спальные мешки и матрасы, к Юрию подошел военный в чине штаб-сержанта.
– Рэй-сержант Гарин, – не то удостоверился, не то спросил армеец.
– Штаб-сержант Клубков, – в том же тоне ответил Юрий.
Штаб-сержант Клубков, худой и невозмутимый, был заместителем командира роты дальней связи, именно он наставлял солдат в первый день пребывания на Ракуде. Несмотря на то, что между рядовым составом и контракторами сложились в целом дружелюбные отношения – рейтары периодически охраняли полевые выходы связистов, руководство армейцев держалось с людьми Гарина отстраненно.
– Имеется три модуля парных кроватей, – отчеканил Клубков, глядя Юрию в глаза. – И сухой душ.
Гарин удивленно хмыкнул, не зная, что ответить.
– Пришлю солдат, скажешь куда ставить, – подвел итог недолгого разговора штаб-сержант, развернулся на каблуках и пошел прочь.
– Спасибо, – пробормотал себе под нос Гарин.
Не успел Клубков скрыться в другой части казармы, а в сторону контакторов уже спешили два рабочих робота, навьюченные мебельными гофрами, за которыми, приветливо улыбаясь, вышагивало трое солдат.
В качестве ответного жеста Юрий отправил к «грунтовым» Глебовича – у тех сломался вирт-бокс и теперь вместо развлекательных передач транслировал в головы отдыхающих солдат унылые помехи. Глебович справился блестяще, даже немного перестарался – снял командирский блокиратор с порноархива, чем вызвал настоящий ажиотаж среди солдат. Нахмуренный Клубков не заставил себя долго ждать, поэтому пришлось расталкивать успевшего заснуть на новенькой кровати Тихомира, и отправлять его все исправлять.
Вечером того же дня, проводив Хьюза и Ярвиса на ночное дежурство, Юрий уединился в тихой прохладе оружейной комнаты. Вытащил из пирамиды свой «УМАС», разложил его на широком столе и принялся за чистку оружия.
Он неторопливо перебирал детали, вытирая их тряпкой с наносмазкой, оценивал на свет чистоту трубок и ствола, осторожно размыкал цепи электронного мозга автомата. Юрия расслабляло это привычное, почти медитативное действие, успокаивало, только здесь он мог размышлять еще о чем-то, кроме работы.
В последнее время оставаться наедине с самим собой становилось все сложнее – прошлое настойчиво лезло во все мысли. И хотелось того или нет, прошлому приходилось уделять внимание.
Интересно, он совсем не помнит момента, когда перестал ощущать себя частью другого мира. Мира, в котором не верили в другие миры, в котором свой маленький клочок пространства считали единственным существующим, называя «Землей».
Не знающих, что они всего-навсего потомки колонистов, запертые на умирающем звездолете.
На ковчеге дети рождались под определенные функции, заменяя выбывших членов экипажа, и функцией Гарина была разведка. Разведчик на звездолете, где большая часть палуб покрыта мраком и населена смертоносными существами, это больше чем просто специалист по добыче информации. Разведчики «Земли» уходили в темное зловоние Изнанки за жизненно необходимыми медикаментами, фильтрами, запчастями, прокладывали новые маршруты среди ядовитых отсеков и затопленных радиоактивной водой уровней. Но главной задачей разведки был поиск пульта управления кораблем, без которого невозможно завершить главную миссию – спасти человечество.
Когда-то Гарин был одним из лучших разведчиков. Поиск командирской рубки был для него смыслом существования, заложенным со вкусом «материнской» питательной смеси. Он, как и все живущие на «Земле» был рожден для подвига. В этом не было пафоса, не было хвастовства. И Юрий очень гордился тем, что делает. Тем, что должен был сделать.
С каким же исступлением Юрий жил в те дни! Насколько опьяняюще сладкой было осознание значимости!
Как все обстояло на самом деле, он узнал много позже, оказавшись в мире Империи Млечного пути.
Действительно, больше трех сотен лет назад по земле шагала «эпоха Ящера», которой предшествовала глобальная техногенная катастрофа. Рушились экономики, распадались государства, вспыхивали новые военные конфликты. Человечество, не погибшее от бомб и не зачахшее от новой пандемии, панически искало способы выживания. Тогда-то и появился проект «Ковчег», призванный спасти генофонд землян, а заодно найти пригодные для переселения планеты. В 2162 году с орбиты было запущено три огромных корабля поколений, разлетевшиеся в разные стороны Вселенной. Они действительно были последней надеждой человечества, отчаянной попыткой вырваться из смертельного коллапса.
Спустя восемь лет после старта ковчегов на Землю вернулся один из четырех экспериментальных звездолетов миссии «Эмпирей», посланных ранее для исследования глубокого космоса. Похожий на мятый огарок корабль пилотировал единственный выживший участник экспедиции – профессор Суратов. Его жена и дочь в виде изуродованных останков покоились в баулах на внешней обшивке. В навигационных картах Суратова обнаружились точные данные планеты земного типа, позже названной Террой, а сам ученый-исследователь приобрел способность силой мысли создавать межпространственные порталы – Арки.
Все это походило на сказки. Гарин был до мозга костей материалистом, он даже отцов-духовников поминал больше по привычке, поэтому не верил в чудеса и волшебство. Но факт оставался фактом – никто кроме Суратова не умел делать Арки. И природа этого явления до сих пор оставалась неизвестной.
Человечество было спасено. Началась активная экспансия к другим мирам. Произошел первый контакт с представителями иных миров. Создалась Империя, во главе которой поставили Суратова.
А «Пилигримы» все удалялись и удалялись прочь, неся на себе утратившее актуальность бремя.
Естественно, ни Гарин, ни другие обитатели корабля об этом не знали. Все жили своим чередом, встревоженные темпом разрушения звездолета. Собираясь в очередной поход в Изнанку, Юрий вновь планировал прорваться к капитанской рубке, прокладывая маршрут между заполненными ядовитыми газами отсеками и затопленными радиоактивной водой уровнями. Однако, в тот раз все пошло не по плану.
Был опасный спуск в лишенные света нижние палубы. Была гибель друзей и бегство от мьютов, попытка спрятаться в заброшенном медицинском блоке и ужас, когда его, запертого в санитарном модуле, вышвырнуло в черную пустоту космоса.
Юрий хлопком вогнал последнюю деталь автомата на место, поставил «свистуна» на приклад, окинул оценивающим взглядом. Вздохнул, уложил оружие на стол и вновь принялся его разбирать.
Удивительно, как он тогда вообще остался жив. И большая удача, что его вышвырнуло не в одиночестве.
Вместе с Элли.
Гарин хорошо помнил момент, когда он, внезапно оказавшийся с обратной стороны свой «Земли», судорожно цепляющийся за ручку запертого входного люка, вдруг увидел, как медленно отплывает в сторону крышка загадочного саркофага и девушка, которую он считал мертвой, вдруг открыла глаза.
Элли. Испуганная, лишенная памяти, безоговорочно доверившаяся ему девчонка. Страдающая пугающими припадками, шепчущая странные слова по ночам. Получившая имя в честь героини одной старинной бумажной книги, найденной среди медицинского мусора.
Как она смотрела на него своими большими чистыми глазами! Должно быть, влюбилась, милая наивность. Он же относился к Элли как к младшей сестренке, которую нужно оберегать и защищать невзирая ни на что.
Что Гарин и сделал после того, как аджайские повстанцы-радианты атаковали гражданскую колонию на планете Канкри-55. Бегство с планеты было хаотичным и трагическим, под огнем атакующих катеров и под обломками рушащихся зданий. Юрия тогда спасло чудо в виде маленького медицинского модулятора, раз за разом запускающего сердце задыхающегося человека. В итоге все, кто знал Гарина, посчитали его погибшим, а Юрий не стал никого разубеждать. Посчитал, что так будет лучше для Элли – он принял решение во что бы то ни стало найти свою дрейфующую среди звезд Родину, но не хотел тащить Элли по этим дорогам бесплодных надежд.
Забыла ли она его? Не важно. Лишь бы у нее все сложилось хорошо. С каждым днем Гарин убеждался в правильности своего поступка – на пути поиска ковчега было вдоволь и разрушенных надежд, и обманутых ожиданий.
Он скучал по Элли, отдавая себе отчет в том, что с каждым днем девушка все больше превращалась в теплый, светлый, но эфемерный образ, живущий лишь в его голове. Боялся того дня, когда и этот образ рассеется, оставив его один на один со зверем, поселившимся в темной пещере грудной клетки. Тот зверь угрожающе рычал и все чаще скалился.
Зверя звали гнев.
Юрий сильнее, чем нужно вогнал пустой магазин в рукоять автомата, вскинул оружие к плечу и взял на мушку висящий в дальнем конце комнаты комбинезон. Сымитировал выстрел, слушая, как шелестит спусковой механизм.
Гнев рос в Гарине давно, сначала незаметно, потом не скрываясь. Лишь один раз Юрий дал ему волю, когда чуть не погиб от рук банды Примы. Тогда он переломал много костей, изменил много судеб. Ни о чем не жалел, но запомнил насколько может быть неуправляемым. Это пугало.
Он был рожден для вполне конкретного подвига. Но оказалось, что в подвиге нет нужды. Он пообещал защищать свой народ, но даже не знал где его народ теперь находится. Он должен вернуться домой и рассказать правду, но у него ни черта не выходит!
А вокруг болото и груз служебной ответственности давит к поверхности сильнее гравитации. На «Полыни» были хоть какие-то шансы встретить ковчег, звездолет корпорации бороздил космические просторы в том же секторе. А как быть здесь, среди грязи и вечного дождя?
Может, дезертировать? Захватить катер? Попытаться пробиться через орбитальную оборону?
Глупо. Бессмысленно.
Юрий прикрыл глаза и глубоко вдохнул.
Когда ты рожден для подвига, очень тяжело просто жить.
– Хандришь?
В дверном проеме возник Одегард.
– Что-то случилось? – спросил Гарин, с трудом выныривая из своих размышлений.
Покосился на лежащий на столе модулятор – пропущенных сигналов вызова не было.
– Ничего не случилось, – Рэй не стал дожидаться предложения войти, протиснулся в комнату. – Увидел свет в оружейке, решил проверить. Чего такой угрюмый? Случилось чего?
– Все в порядке, – Юрий натянул кривую улыбку. – Просто задумался.
Он встал, убрал «УМАС» в шкаф.
– Задумался, – эхом повторил норвежец. – Ясненько… Что-то про своих узнал?
Одегард был в курсе душевных терзаний Юрия, тот еще на «Полыни» рассказал ему кто такой и зачем пошел в контракторы.
– Откуда бы я узнал, – угрюмо ответил Гарин. – Все новости про войну.
– Мало ли, – пожал плечами Рэй. – Может опять экспедицию готовят.
Юрий хмыкнул. С тех самых пор, как его вытащили из медицинского бокса, он пытался вернуться обратно на ковчег. Искал помощь везде, где мог. Но много ли кто захочет искать затерянный в космосе звездолет, когда их каждый год пропадает десятками? Единственный раз Гарину повезло, когда знакомый аджай записал его рассказ и отправил в одну из академий Метрополии. Какой-то научный авантюрист решился было организовать спасательную экспедицию, но началась война и все отодвинулось на неопределенный срок.
– Тебя Клубков искал, – сменил тему норвежец. – Спрашивал, когда еще раз можно будет Тихомира одолжить.
– «Одолжить», – передразнил Гарин. – Он что, перчатки от скафандра? Зачем он ему?
– Да все для того же, в чем наш Глебович лучше всех – починить непочиняемое или разобрать неразбираемое.
Это была правда – молчаливый контрактор обладал просто феноменальными способностями по части техники. Несмотря на то, что инба у Глебовича была даже слабее, чем внешний модулятор Гарина, Тихомир одинаково хорошо ремонтировал и микроскопические айкью-чипы для инбы, и гигантские «крылья» солнечных батарей. Собственно, эта любовь к электронике и довела его до «Сфорца» – Глебович работал в подпольной техничке, что-то незаконно перепаивал, в итоге схлопотал уголовное предупреждение. Нормальной работы не нашел, подался в контракторы.
– Я тут обратил внимание, эти солдатики по каждой ерунде пилюли глотают, – кивнул в сторону находящейся за стеной казармы чернокожий контрактор. – Блок связи поставить – пилюля. Синта замотивировать – пилюля. Будто своих знаний в голове совсем нет.
– Дело в опыте, – пояснил ему Юрий. – Знания без практики мертвый груз, тем более из этих экспресс-пилюль или баз данных. Сам же знаешь, в том же боевом костюме мало знать, за что какие кнопки отвечают. Нужно еще прочувствовать силу рывка двигателей, инерцию после прыжка, настроить шлем под себя. Понюхать вакуум, как сказал бы мичман Биттон.
Одегард хохотнул.
– Вспомнил тоже! Он же тот еще жук, который вряд ли в костюм вообще залезал.
Юрий тоже улыбнулся, вспоминая толстого, обвешанного медалями хвастливого мичмана с «Полыни».
Интересно, живой ли?
– Да, опыт – дело большое, – отсмеявшись, протянул Рэй. – Так и я о чем, Юра. Покрутились мы среди этих «грунтовых», поосмотрелись. И знаешь что? Это ни разу не профессиональные военные. У них дорогущие синтетические импланты, высокоскоростные инбы и прочие навороты, но нет ни специфических генетических изменений, ни характерных аугментаций. У одного так вообще декоративная подсветка кожи.
Рэй принялся тыкать себе в лицо, на руки, показывая, где и что именно светится. Продолжил, доверительно подавшись вперед:
– Я так думаю, дружище, что наши соседи-связисты, либо резервисты, либо студенты-добровольцы. И это, если честно, мне совсем не нравится.
– Почему?
– Потому, что раз уж таких стали на фронт привозить, то дела наши не столь радужные.
– От нас до фронта три прыжка через Арки, – возразил Юрий, в глубине души понимая, что в словах друга есть резон. – Сколько это тысяч световых?
– Когда идет война, фронт везде, – покачал головой Рэй. – Да, согласен, у нас тут далеко не передовая, но все же… Уж не знаю, как там у вас, откуда ты пришел, но здесь для войн есть специальные люди – военные, генетически выращенные, аугментированные и особым образом обученные. Но эти связисты, ну совсем какие-то недотепы…
– Рэй, но ты ведь тоже воевал, – вспомнил Юрий.
– То совсем другое дело! – воскликнул Одегард. – Я был в отряде самообороны, мы отбивались от террор-групп Европейского Халифата. В Скандинавском секторе до сих пор у каждого дома оружие имеется.
Рэй замолчал, переводя дух. Прочистил горло, кашлянув в кулак, продолжил:
– Или вот мы. Ты же не хочешь сказать, что в шкуре «блохи» стал профессиональным военным?
– Нет, не стал.
– Правильно. Такие, как мы, прошлый век. А в случае с тобой так и вовсе лютая древность.
Рэй улыбнулся, показывая, что не хотел обидеть товарища. Гарин согласно кивнул.
– Ведь современный солдат это кто? – продолжил рассуждать Одегард. – Не тот, кто быстро бегает и метко стреляет. Это тот, у которого генетический код собран в соответствии с требуемыми стандартами, вместо мышц биопротезы, а в голове такая инба, что за ней мозга не видно. Не то что…
Норвежец пренебрежительно указал на модулятор Гарина. Юрий, словно защищая свою собственность, накрыл серебристый лепесток ладонью.
– К нам как-то прилетали в колонию спецы из разведки, – Рэй запустил пятерню в бороду, почесался. – Мы сначала решили, что они вовсе не люди, а какие-то навороченные синты, до того странно выглядели. Головы такие угловатые, глаз нет, руки многосуставчатые…
Одегард жестами продемонстрировал как именно выглядели жуткие разведчики, многозначительно выпучивая глаза. Потом выдохнул, сдулся, посмотрел на Юрия. Произнес поучительно:
– Так что вот поверь, наши соседи-связисты на этом фоне выглядят именно как гражданские, нацепившие форму.
Гарин не стал спорить. Рэй, как всегда, немного преувеличивал – далеко не все военные походили на ходячие машины смерти. Возможно десант, может быть специалисты узкого профиля, кто-то из пилотов или штурманов, пожелавших усилить свои способности, но что во флоте, что среди «грунтовых» преобладали вполне обычно выглядящие люди и дистанты.
– Нужно попросить Кэнджуна чтобы привлекал нас к занятиям, – задумчиво проговорил Юрий. – А то закисли совсем.
– Что? – удивился Рэй. – Да я не к тому!
– А я к тому. Если ты прав и на фронте все сложно, то новый опыт нам не повредит. А если не прав и связисты – всего лишь программа повышения квалификации резервистов, то все равно мы должны повышать свой уровень подготовки. А то закисли совсем.
Одегард молча смотрел на командира, пытаясь понять, шутит тот или нет. Прищурился, спросил с подозрением:
– Тебе про резервистов кто сказал?
– Иклеба.
– А чего молчал? Я тут распинаюсь…
– Ты так увлеченно рассуждал, было жаль перебивать.
Рэй беззлобно выругался, махнув рукой. Спросил, глядя исподлобья:
– Про Боба тоже знаешь?
Гарин нахмурился, покачал головой.
– У него через месяц контракт заканчивается, – пояснил Одегард.
– Это я знаю.
– Он продлевать не хочет.
– Почему?
– Что-то личное. Ты бы поговорил с ним.
– Поговорю, – утвердительно кивнул Гарин. – Само собой.
Посмотрел на проекцию часов на запястье. Пора отдыхать – через несколько часов полевой выход.
– И еще, – уже на выходе обернулся Рэй. – Тихомир сказал, что на коммуникатор дальней связи пришла загрузочная метка с маркером «Сфорца». Так что скоро жди информационного пакета из конторы. Интересно, чего это они вдруг о нас вспомнили?
* * *
Майор Гарнага представлял себя на капитанском мостике сверхтяжелого линкора, направляющим непобедимый флот в атаку на обреченную звездную систему. Источающая агрессию армада разворачивалась в боевые порядки на фоне играющей протуберанцами звезды, кинжальным огнем встречая бессмысленную вражескую контратаку. После массированной артподготовки на позицию выползала огромная мортирная платформа, которая по велению руки майора выдвигала похожие на черные трубы генераторы антиматерии, тремя залпами разваливала тщетно обороняющуюся планету.
Гарнага вздрогнул, с сожалением отгоняя наваждение. Моргнул, убирая всплывший отчет хозвзвода об итогах проверки складского оборудования. Встал из неудобного пластикового кресла, раздвинул проекционное окно и уставился на черно-бурый ландшафт по ту сторону защитного периметра. Ландшафт навевал уныние. Гарнага раздраженно скривил губы и переключился на вид с верхней точки базы, откуда открывался вид на дальнюю часть базы. Там, в свете прожекторов, несколько суетливых оранжевых мультиботов монтировали новый жилой модуль.
Майор с самого детства мечтал стать офицером флота. Но глупая ошибка в генетической сборке привела к неспособности длительного пребывания в невесомости, что поставило крест на карьере будущего флотоводца.
В голове заиграла тихая мелодичная мелодия, тыльная сторона ладони ощутила легкий зуд. Судя по вспорхнувшей перед глазами пиктограмме, вызов шел из штабного корпуса.
– Гарнага, – сухо откликнулся майор.
Над столом возникло объемное изображение подтянутого военного.
– Дежурный по штабу офицер второго класса Фальк, – доложил армеец. – Шеф-командующий, получено два информационных пакета – с маркером «Сфорца» и с маркером «Имперский флот, особое».
– Перешли их мне, – не дожидаясь ответа, майор смахнул образ офицера и раскрыл список входящих сообщений. Взглядом открыл флотский пакет.
«Капитан крейсера поддержки «Грох», капитан 3 ранга Асатрян. Всем гарнизонам на маршруте следования заявителя необходимо представить свободный личный состав пехотных или штурмовых подразделений для усиления десантного контингента крейсера «Грох». Приоритет заявки – особый».
Гарнага развернул вокруг сообщения ворох гиперссылок, вызвал маршрутный лист крейсера – тот следовал в приграничную звездную систему с длинным цифровым кодом, известную также как Лилия Восемь. По сводкам система проходила как «система с высокой вероятностью инцидента». Но раз из группировки выдернули целый крейсер, который по дороге собирает всех, кого сможет, то ситуация на Лилии Восемь переросла слово «инцидент» и превратилась в «боевые действия».
Майор на всякий случай просмотрел структуру системы. Ничего примечательного – угасающая звезда, пара газовых гигантов, одна единственная колонизированная планета с наземным космодромом. Пара пограничных станций.
Но это все – территория Империи. И если туда вторглась Рхея, то армия будет драться и за звезду, и за газовые пузыри, и за планету с архаичным космодромом. Проблема была в том, что лишних людей у Гарнаги не было. Ему нужно в кратчайшие сроки возвести укрепленный пункт дальней связи и раскидать по окрестностям объекты планетарной обороны.
Майор вывесил флотский запрос на границу зрения, отложив решение на потом. Открыл сообщение частной военной компании.
«ЧВК «Сфорца», дирекция кадров. В рамках ротации личного состава группа контракторов, согласно прилагаемому списку, поступают в распоряжение капитана корвета «Полынь» рей-капитана 2 ранга Кимуры. Замена действующей группы прибудет с ближайшим транспортным конвоем».
Гарнага пробежался глазами по фамилиям в списке. Из всего рейтарского отряда в нем присутствовало трое – Гарин, Хьюз и Одегард.
Майор вспомнил лицо Юрия, нависающее над ним словно каменная маска, обидную стальную хватку, поднявшую его, шеф-командующего базы, словно безвольного котенка. И голос, в котором угрозы было больше, чем в словах.
Гарнага по-настоящему ненавидел этого паршивца, этого отброса класса S. Гарин был пугающе неуправляем, слишком непредсказуемым и опасным. За внешней спокойностью командира рейтаров прятались острые зубы раскрытого капкана.
Майор не собирался прощать Гарину своего унижения. Даже задумывался о том, как именно отомстить ему и его людям, но пока ничего подходящего не подворачивалось. Поэтому возможность убрать ублюдочных рейтаров с глаз долой пришлась как никогда вовремя.
– Дежурный, – громко сказал шеф-командующий, разглядывая лица контракторов.
– Дежурный по штабу офицер второго класса Фальк, – немедленно откликнулся штабной корпус.
– Я сейчас перекину запрос и персоналии. Немедленно приступайте к подготовке соответствующих документов.
Он сам не заметил, что улыбается.
