17
Банда Шебета была в полном сборе. Подобного наплыва гостей в «Поступи мерина» не было никогда.
— Добрый вечер, барышни, — бросил Псарь, лишь отворив дверь. — Меня ждете?
— Милсдарь псарь! — воскликнул корчмарь. — Я отправлял мальчишку предупредить вас.
— Не видел никакого мальчишки, — ответил ему наемник. — Плесни пива.
За столом спиной к двери сидел старик с зачесанными назад седыми волосами. Шебет был одет без изысков, но аккуратно. Он не оборачиваясь поднял руку и жестом пригласил вошедшего за стол. Иво удовлетворил его желание и присел. Здесь было по меньшей мере человек восемь, и еще десяток ожидал развязки на улице.
— Меня зовут Маркус, — произнес старик. — Но они зовут меня Шебетом. — Налив себе и наемнику водки, он тут же выпил. — Уважишь?
— Уважу, но сперва ты скажешь, зачем пришел. — Иво не спешил пить. — Ты тот самый Маркус, с которым некогда водился Кац?
— Тот самый. Не смотри ты так на водку, я не собираюсь травить тебя.
— Откуда мне знать?
— Просто поверь. Если я захочу убить тебя, я сделаю это руками своих парней, вон их у меня сколько.
— Твои парни…
— Вы уже успели познакомиться. Да, мне обо всем рассказали, — Шебет нервно постукивал ногтями по поверхности стола. — Мне очень стыдно за этот инцидент. Не хотелось бы, чтобы об этом узнал твой хозяин. Знаешь… Мы же с Кацем давние приятели.
— Я не стану болтать о том, что на тебя работают идиоты.
— Но-но. Псарь, я должен быть уверен в том, что ты будешь держать язык за зубами.
— Тебе придется просто поверить мне.
Эти слова рассмешили Каца.
— А ты вполне себе толковый мужик. Не боишься меня. Я не умею верить, Псарь.
Услыхав о делах, хозяин постоялого двора схватил своего мальчишку за ухо и поспешил удалиться. Подальше от греха, так сказать. Никто из людей Шебета не помешал ему. Наемник ожидал, что, стоит хозяину уйти, бандиты тут же накинутся на съестное и выпивку, но этого не произошло.
— Ты извинишь моих парней, и мы забудем об инциденте, — сказал Маркус Шебет. — Не бесплатно, само собой. Вот, — он выложил на стол аккуратную стопку монет, — двадцать крон, и мы в расчете.
— Как пожелаешь.
— Но это не все.
— Ну, конечно.
— Не язви, Псарь. Птичка напела мне, что ты ищешь для Марка пропавших людей.
— Да.
— Та же птичка пела о том, что ты ищешь паскуд, которые ломают наши склады.
— Что же это за птицы таки, а?
— Вороны. Не забывай, где находишься. Это мой город и тут все мое.
Иво ухмыльнулся:
— Продолжай, раз начал.
— Хочу узнать обо всем раньше Марка.
— Зачем?
— Минувшей ночью обнесли еще один склад…
— Не слыхал, — нахмурился Псарь, понимая, к чему идет разговор. — За день я видел Марка дважды, и ни о чем таком он не рассказывал, а, поверь, он любит нагрузить ненужными деталями.
— Мой склад, — произнес Шебет. — Потому и не говорят. Убили несколько парней.
Он потянулся к футляру, а Иво уже знал, что увидит. Он слышал о первых контрактах Псарни, которые заключил Кац еще до его прихода в цех. Первая грамота с купцом Юреком, вторая — с бандитом Маркусом и третья — с королем Гриммштайна, отцом короля Рудольфа. Те грамоты Кац подписывал кровью.
— Ты хочешь знать, чьих это рук дело? — спросил Псарь. Но Шебет не ответил. Он медленно открыл футляр и извлек из него лист пергамента. Аккуратно развернул и положил на стол.
— Читай, что пишет твой хозяин.
— Я, Кац из ростовщической конторы Каца, обязуюсь оказать всестороннюю поддержку и посильную помощь в любых делах господина Маркуса… — Иво поднял глаза и уставился на собеседника. — Могу не дочитывать до конца?
— Можешь не дочитывать.
Иво все-таки выпил. О том, чтобы покрывать Лукаша и его шайку, не могло быть и речи. Как человек Янтарный Скорпион был симпатичен Гончей, но сейчас это не имело никакого значения. Цех кормил его и его племянницу. Важнее цеха не было ничего.
— Твой склад ограбили Янтарные Скорпионы.
— Так, — Маркус напрягся. — Те, которые вместе с Алой Десницей и Пурпурной Саламандрой?
— Да.
— Тихо, — оборвал его Шебет. — Ты хочешь сказать, что выродки Трефов в городе?
— Не все.
— Псарь, ты понимаешь, что делаешь достаточно громкое заявление?
— Да.
— И ты, работая на Гнездовье, не подумал об этом сообщить? Тебя повесят, ты же понимаешь? Если это вскроется, тебя удавят.
— Да.
— И? Сердце-то не ёкает?
— Нет.
— Слышь, эти люди — насильники и убийцы.
Гончая обвел взглядом собравшихся. Медленно. Чтоб Шебет проследил направление его взгляда.
— Не вижу здесь никого, кто бы хоть сколько-нибудь не подходил под описание.
Шебет захохотал, а вместе с ним и его парни. В этом смехе было нечто такое, отчего даже у Иво мороз пробежал по коже. Иво не знал, что в молодости Маркус командовал Миглардским конным разъездом. Не знал, что своим замечанием попал в самую точку, и не хотел знать. Старожилы банды Шебета, как и сам Шебет, в прошлом — дезертиры, и их свидание с петлей отложилось на столь продолжительный срок, что, посчитай, отменилось насовсем.
— Я сколотил дельце в своем квартале в то же время, когда твой Кац открыл ростовщическую контору в Златограде. Люди из цеха Каца… Как бы это точнее сказать… Забыл слово, — он провел указательным пальцем по подбородку. — Вспомнил слово. Люди из цеха Каца — псы. Поганые собаки. Как там король говорил, а? Почему на твоем плече собака нашита?
— Я вожу смерть на привязи, и смерть моя сука, — напомнил Шебету Псарь. — Не помню дословно.
Маркус обратился к своим:
— Что отличает хорошую псину от паскудной?
Парни молчали.
— Хорошую псину от плохой отличает…
— Так.
— То, что хорошая собака кусает, только когда ей велят.
— Выпьем за хороших собак, — процедил Маркус Шебет и разлил водку по стаканам. — Ты явно хороший пес. Выкладывай все, что знаешь о Скорпионах.
— С тебя пергамент, перо и чернила.
— Ты карту рисовать собрался?
— Нет, я собрался взять с тебя расписку. Ты напишешь благодарность Кацу за оказанное содействие.
— А если нет?
— Хер ты тогда узнаешь, где искать обидчиков. Псари не работают бесплатно и леваков не берут. У твоей грамоты есть номерок. Этот же номер есть в книге Каца.
— Бюрокра-а-а-ты.
— А куда деваться.
Чуть погодя, когда водка кончилась, а хозяин «Поступи мерина» уже клевал носом, спиной подпирая стену своего заведения, грамота была составлена, и Иво начал свой рассказ об элитном подразделении Трефов. О том, что по имеющимся у Гончей сведениям те осели в брошенной усадьбе в двух днях пути от Гнездовья. Слушал Шебет внимательно и не перебивая, а когда рассказ подошел к концу, грязно и грубо обматерил каждого партизана:
— Я убью каждого из них. От действий этих выродков во время войны пострадало много простых людей, и нескоро Вранов край забудет обиду. Что до Лукаша, если его действительно так зовут, мнится мне, что он уже покинул Гнездовье, но на всякий случай, Иво, оглядывайся по сторонам.
— С чего ты решил?
— С того, что на его месте я бы тебя грохнул.
— Я не о том.
На улицах шепчутся, дескать, одного десятника нашли мертвым. Если верить твоим словам, это и есть командир интересующего нас нелюдя. Скорее всего, шпика раскрыли, и он заметает следы.
— Когда это случилось?
— Убитого нашли днем, и он уже успел остыть.
— Одна просьба, Маркус.
— Говори.
— Ты привезешь мне их головы, а ответственность за содеянное Псарня возьмет на себя.
— Принял, буду нем как рыба.
На том они и порешили.
