2

Он брёл сквозь непроглядную завесу дождя, не разбирая пути, не разжимая рукоять клинка с причудливой гравировкой. Он падал, и лужи окрашивались в алый. Без надежды на спасение, без желания сдаваться. Он огляделся по сторонам, и его тонкий слух уловил звон шутовских бубенцов.

Кровь и не думала останавливаться.

— Ну, братцы, — он натужно улыбнулся и отнял руку от вспоротого живота, — вы не знаете, с кем связались.

Безмолвный город замер в ожидании очередной смерти. Дождь душил тусклое свечение фонарей.

— Вы можете запугать Гнездовье! — его голос сорвался на крик, когда он увидел, как тени выползают из подворотен и воздух вновь наполняется свечением тысячи золотых песчинок. — Вы можете запугать хоть диавола, но вам не запугать Псарню!!! Псарня учит бояться, но сама не умеет! Ясно вам, курвины дети?!

Тени обретали очертания ряженых в шутовские одежды тварей. Блестели обитые сталью дубинки. Сквозь непроницаемую стену дождя он разглядел тусклый огонёк и сообразил, что в этот роковой час он не одинок. На чердаке ювелирной лавки некто зажег свечу, и только понимание ситуации и помогло несчастному побороть желание отступить. Он зло сплюнул.

Преследователи не спешили завершить начатое, но медленно сужали вокруг своей добычи кольцо.

Путь в лавку ювелира ещё не был отрезан. Ему показалось, нет, он был готов поклясться — в замке провернулся ключ и дверь слегка приоткрылась.

— Прячься, — прорычал он, — прячься!!! Запри дверь, ты нужен мне живым!!! — И дверь тут же захлопнулась. Свеча на чердаке погасла.

Войцех, а именно так звали этого человека, истратив последние силы на крик, упал на брусчатку. Сабля стала слишком тяжела для него и с характерным звуком упала в багряную лужу дождевой воды.

— За меня отомстят, — произнёс он. — Вы умоетесь в крови.

Времени оставалось все меньше. Выхватив короткий кривой нож из скрытых под поясом ножен, он быстрым движением засучил рукав изодранной в бою куртки и вырезал на запястье одну закорючку, потом еще одну чуть ниже первой и четыре вертикальные линии. А после выудил из нагрудного кармана скомканный клочок ткани и кое-как проглотил.

Твари в шутовских одеждах обступили его. Замерли, будто ожидая команды.

Он проглотил клок ткани через силу. И, поднявшись с земли, дважды коснулся щеки лезвием.

— Войцех, мальчик мой, — насмешливый голос привёл шутов в движение, — ты первый, кому получилось сбежать из Ржавой Ямы. Я впечатлён.

— Отсчитывай дни, Кухар, — Войцех поднялся и, пошатываясь на ватных ногах, выставил перед собой нож, — наслаждайся последними деньками.

Удар обитой сталью дубины пришёлся сзади и стал первым среди града ударов, оборвавших жизнь наёмника из златоградской артели.

К утру дождь иссяк и серое предрассветное небо нависло над Врановым краем траурным саваном по человеку, чья смерть стала началом конца одного из самых страшных явлений, когда-либо существовавших в Гриммштайне.