Глава 15. Передышка
Я так и не поняла, откуда он возник. Ни одного нового следа не появилось на тропе, и туман над трясиной не был потревожен. Ни всплеска на болоте, ни звука, только тянутся над топью цепи синих огней.
– Ох, и далеко же вы забрели! Что найти-то надеялись в этом забытом месте? Смерть Кощееву?
Охотник стоял позади нас, скрестив руки на груди, с любопытством осматриваясь вокруг. Он не выглядел ни недовольным, ни испуганным, скорее удивленным. Недоумевал, как у нас хватило дурости забраться в настолько гиблое место.
– Золотое царство, – мрачно буркнул волк. Охотник довольно расхохотался:
– В другой стороне золотое царство, вы же в самое сердце Нави зашли, где даже духи нечистые не живут, откуда даже навьи разбегаются!
Я не прислушивалась к их разговору. Какая разница, что там он о нас думает, когда у него на поясе висит берестяная фляга! Ох, надеюсь в ней достаточно воды…
Уловив алчный и нездоровый блеск глаз, охотник тыльной стороной ладони коснулся моего лба и тихо присвистнул:
– Ну и горишь же ты, девка! Никогда не слышал, чтоб в Навьем царстве живых лихорадило! – Флягу, между тем, отцепил и передал мне. Я схватилась за нее, руки тряслись. Наверное, я напоминала запойного алкоголика, дорвавшегося до заветной бутылки, но мне было плевать. Наконец-то можно было утолить жажду.
Когда воды осталось меньше половины, я заставила себя оторваться от фляги и вернуть ее охотнику. Под взглядом волка в горле запершило, и я едва сдержала кашель. Он смотрел на меня с беспокойством, а на охотника старался не смотреть вовсе. Я могла его понять – из ничего только нечисть возникает.
– Что же с тобой случилось? – поинтересовался охотник, принимая ополовиненную флягу.
– Меня ранили. Нечисть притворилась сестрой, а когда я ее раскусила, она попыталась раскусить меня.
Охотник побледнел, и на мгновение мне показалось, что на его лице отразился панический ужас.
– Когда это случилось? Покажи укус! – Резко и достаточно грубо потребовал он, тряхнув меня за плечи и так сдавив рану, что я взвыла не хуже волка. Догадавшись, куда пришелся укус твари, охотник одним рывком разорвал на мне рубаху и, не обращая внимания на мое возмущение, принялся осматривать плечо. Сама я туда предпочитала не смотреть, мне и одного взгляда вскользь хватило, чтобы снова начало мутить.
Ранки действительно были мелкие, только вот кожа вокруг них вздулась и почернела, пошла мелкими нарывами и гнойниками. Омерзительное зрелище.
Охотник выдохнул сквозь зубы, неразборчиво выругался себе под нос и начал аккуратно прощупывать плечо кончиками пальцев. Волк придерживал меня сзади, чтобы от очередной вспышки боли я не потеряла сознание.
– Плохо, – наконец лаконично высказался охотник, поднимаясь на ноги.
– И насколько? – похолодевшими губами попыталась улыбнуться я, но вышла какая-то безобразная гримаса. Охотник проигнорировал мой вопрос, он смотрел только на волка. Его едва заметно потряхивало и, перед тем, как заговорить снова, он запнулся, словно решаясь на безрассудный поступок.
– Надо выбираться отсюда. Я вас выведу. Сможешь ее нести?
– Смогу, – серьёзно кивнул волк и сразу же подхватил меня на руки. Он же мельче меня, мелькнула паническая мысль, но спутник легко держал мой вес, словно я была не тяжелее собственного плаща. Мне было бы спокойно в жестких надежных руках волка, если бы я не слышала, как он хрипло, через силу дышит, сдерживая кашель, разъедающий его изнутри.
– Иди сразу за мной, шаг в шаг, – деловито наставлял охотник. – Ничего не бойся. Я проложу для вас новую тропу.
Эти его слова снова заставили меня задуматься: с кем же я связалась? Кого попросила о помощи? Браслет безмолвствовал, не спешил вонзать в кожу иглы боли. Но разве мог человек возникнуть из ниоткуда посреди болота? Разве мог он легко идти по самой трясине, не проваливаясь, оставляя позади себя не черные следы с гнилой водой, а ровную белую тропу?
Нет.
Но охотник мог. И это пугало.
– Как тебе это удается? – в голосе волка сквозило напряжение. Да, он помнил, что именно благодаря охотнику мог безбоязненно оборачиваться человеком, но доверять всё равно не спешил.
– Я охотник, – наш провожатый пожал плечами, не оборачиваясь. – А это не только то, как я добываю себе пропитание. Я заключил договор с лесом – и лес меня не трогает. Ради этого пришлось кое-чем поступиться.
– И чем же? – теперь в голосе волка звучала неприкрытая враждебность. А я все пыталась сосредоточиться, понять, что в охотнике мне кажется странным. Но жар и лихорадка мешали связно мыслить.
Охотник на мгновение обернулся, приподнял капюшон, чтобы тень перестала скрывать его затянутые бельмами глаза. Полностью белые, без радужки и зрачка, они не пугали, не вызывали омерзения, скорее, напоминали неподвижные мутные шарики, вставленные в глазницы. Вот только взгляд охотника ощущался остро и живо, словно бельма вовсе не мешали ему видеть.
– Как же ты видишь? – через силу выдохнула я.
Охотник снова пошел вперед, прокладывая тропу. Она стелилась шелковой лентой, не проседала под ногами и не засасывала, и этим пугала еще больше. Казалось, что шагаем мы прямо по топи, а тропа – не более чем обман зрения, мастерски наведенный морок. После сегодняшних галлюцинаций я бы ничему не удивилась. Но волк тоже видел тропу.
– Не глазами, но лучше, чем ими, – немного резко отозвался охотник, и я решила больше его не расспрашивать. Похоже, тема ему неприятна, так зачем его мучить? Бросит еще посреди болота…
Я решила не задумываться о странностях охотника и попыталась расслабиться. Жар досаждал уже меньше. Мысли путались, дышалось тоже тяжело, но тошноты и всепоглощающей слабости не было. Да и теперь я верила: все будет хорошо.
На руках волка я чувствовала себя в безопасности. Пожалуй, даже в большей безопасности, чем могла бы себе обеспечить сама. Это было непривычное ощущение: полагаться на кого-то, доверять настолько, что позволить себе зависеть от него. Раньше я не могла позволить себе этой роскоши. И не была уверена, что когда-либо позволю еще.
– Зря вы вообще пошли в серебряное царство. О безумии его княгини уже давно ходили весьма подробные и правдивые слухи. И дорога от ее терема шла одна – к самому сердцу Нави. Говорят, княгиня мечтала однажды пройти по тропе до конца и невредимой ступить на алатырь-камень и объявить себя властительницей всего Навьего царства, чтобы нечисть сама пришла и склонилась перед ней…
– Алатырь-камень… это на нем мы сидели?
Охотник расфыркался, пытаясь сдержать хохот.
– Вы даже до конца тропы не дошли! На ваше счастье. Оттуда уже возврата нет, и не смог бы я вас спасти.
Я прикрыла глаза и прижалась щекой к меховой жилетке волка. От него пахло мокрой шерстью, зверем и лесными травами, но за последние дни этот запах уже стал для меня привычным и почти родным. В голове вертелась какая-то мысль насчет охотника, но я все никак не могла ухватить ее за хвост.
– Отсюда же выбраться можно только водой. Вернее, – охотник вздохнул, – под водой.
Я почувствовала, как поежился волк, но смолчал. Он был умен, несмотря на свой юный возраст, понимал, когда спорить можно, а когда – нет. Интересно, сколько же времени он просидел в избе Яги?
– Как именно под водой?
– До чистой воды дойти нам нужно. Она вся течениями связана, ключами пронизана. В любом озере выйти сможем, в любом притоке. Так и попадем к золотому царству, что на берегу могучей реки стоит.
У него менялся стиль речи. Вот что меня тревожило и волновало все это время. В нашу первую встречу речь охотника была архаична, он пересыпал ее просторечными словами. Сейчас же он говорил, как современный человек… пока не вспоминал, что нужно изображать из себя местного жителя. Неужели он тоже был живым? Это бы прекрасно объяснило и его стремление помочь нам, и прекрасное знание мелких секретов, которые скрыла Яга. Взять хоть тот же талисман для волка! Откуда мне знать, может на груди охотник носит такой же?
Я наконец успокоилась. Терзавшая меня мысль была поймана и обдумана, все сомнения развеяны. Жар почти унялся, да и боль в руке отступила в тень и ощущалась, только когда я о ней вспоминала. Хотелось закрыть глаза и, наконец, выспаться.
…Интересно, а как это будет, путешествовать под водой?..
Очнулась от того, что меня немилосердно трясли за плечо. Хорошо хоть – за здоровое. Местность изменилась: нас окружал густой лиственный лес, светлый и чистый. Где-то даже птичка пела. Тропа сбегала вниз, вдоль обрыва, к песчаной отмели.
Сначала я решила, что мы на берегу моря. Противоположный берег реки не был виден, только угадывался по плотной утренней дымке.
– Какая же она огромная, – зачарованно выдохнула я. Это место дышало свежестью и жизнью, насколько это вообще было возможно для царства смерти. Здесь было спокойно, и в этом спокойствии не чувствовалось подвоха.
– Огромная? – усмехнулся охотник, помогая мне подняться на ноги. – Судить так только те могут, кто реку Смородину не видел.
В памяти мелькнули обрывки прочитанных сказок и баллад, и я решила, что не хочу увидеть реку Смородину.
Чувствовала я себя на удивление хорошо – для отравленной неизвестной тварью. Во всяком случае, я снова могла идти сама. На заплетающихся ногах я сделала пару шагов к обрыву, с наслаждением расправила плечи, не обращая внимания на короткие вспышки боли. Разорванная у ворота рубаха все пыталась сползти. Постоянно поправлять ее было больно, и я только плотнее куталась в плащ. Мужчины смотрели на меня с тревогой, волк неслышно следовал по пятам, готовясь в любой момент подхватить.
– Если вы готовы, то идите за мной, – приказал охотник, первым сбегая к воде. Мы поспешили за ним. За рекой медленно вставало солнце, окрашивая небо и воду в светлые, акварельные тона. Тропа упиралась в воду и уводила вглубь, на дно.
– Прошу об одном – не бойтесь, не пытайтесь всплыть, не пытайтесь дышать. Дайте воде увлечь вас на дно, к чистым ключам и белому песку.
– При всем желании – плыть бы у меня не вышло, – я демонстративно схватилась за раненую руку. Охотник ободряюще улыбнулся:
– Не волнуйся. Во владениях морского царя ты отыщешь помощь.
Мы медленно ступили на воду, и она замерла под нашими шагами, затвердела, словно стекло. Тропа уводила вдаль, к середине реки, прямо навстречу восходящему солнцу. Оно слепило глаза, и я болезненно щурилась, оглядываясь вокруг, боялась пропустить что-то важное.
Нас отделяло от берега шагов сто, под нами зеленела глубина, когда неведомая сила прекратила нас держать, и мы рухнули в воду. Мигом намокшая плотная одежда камнем потянула ко дну. Даже помня о советах охотника, я не смогла побороть инстинкты. Я дернулась, нервно пытаясь вдохнуть, и наглоталась горьковатой воды.
Наверное, это меня и удержало от попытки выплыть. Пока я беспорядочно бултыхалась, водоросли оплели мои ноги и мягко, но неуклонно потянули вниз. Мне оставалось только смотреть, как изо рта вырываются пузыри воздуха и поднимаются вверх, где уже виднеется восходящее солнце, зеленоватое из-за толщи воды.
Удушье петлей захлестнула горло, грудная клетка спазматически сжалась от невозможности вдохнуть. Воздуха! Воздуха! Все слова, все наставления померкли и отступили вглубь. Тело хотело жить, тело хотело к солнцу и теплу и судорожно, неровными гребками рвалось к поверхности, но только погружалось все ниже и ниже, в леденящую темноту дна. Паника, закованная в клетку ребер, заставляла дергаться, бороться, глотать воду, обжигающую носоглотку. Она отступила лишь, когда при очередном бесполезном вздохе вместо воды я втянула в себя воздух – или то, чем можно было дышать.
Река светлела. Зелень осталась наверху, и чем ниже я опускалась, тем чище и прозрачнее становилась вода – если бы не легкое колебание, можно было бы решить, что мы вернулись на сушу, и кругом воздух. Водоросли плавно опустили меня на песок, среди мелких ракушек и камней. Рядом уже стояли охотник и волк – им погружение далось проще.
– Не бойся, дыши, – ласково посоветовал охотник. Его голос звучал странно, как сквозь трубу, колебался и менялся. Интонации приходилось угадывать не по голосу, а по мимике.
Только после его слов я поняла, что снова задержала дыхание, как перед погружением. Сделать первый осознанный вдох оказалось неимоверно сложно – все инстинкты кричали, что нужно оттолкнуться от дна, рвануться ввысь, к свету и солнцу, чтобы уже там вдохнуть полной грудью. Когда обходиться без воздуха стало невозможно, я закашлялась, в ужасе ожидая, что вода снова хлынет мне в нос и горло.
Она действительно хлынула – как воздух, так же легко и естественно, и при выдохе вышла обратно, едва колеблясь у моего лица. Пришлось заставить себя сделать пару глубоких вдохов, чтобы убедиться – захлебнуться мне не грозит. Паника, недовольно ворчащим зверьком, отступила вглубь, в темноту, готовая в любой момент снова вцепиться в горло.
Стоило мне успокоиться, как укус снова напомнил о себе – ледяным покалыванием и головокружением. На пару мгновений тошнота перекрутила внутренности, перед глазами мелькнули красные круги, и все прошло. Никто даже не заметил короткого приступа.
– Оглянись, – улыбнулся охотник, указывая куда-то мне за спину. Я обернулась так плавно, как никогда не могла двигаться на суше. За моей спиной виднелся высокий терем, сложенный из бревен, камней и песка. Он почти полностью копировал подворье княгинь за одним исключением – здесь было удивительно чисто.
Ворота стояли нараспашку, и никто не удивился, когда мы вошли во двор, как к себе домой.
У самого дна сновали мелкие рыбки, серебристые и черные. Те, что покрупнее, степенно плавали у самой крыши. Огромный сом лежал чуть в стороне у врат, у собственного, маленького терема, словно цепной пес у конуры.
Меня одолела робость. Было очень неловко вламываться в чужой двор без приглашения. Нам на встречу вышла статная дама в тяжелом кокошнике и когда-то красивом расшитом бисером сарафане. Сейчас и от сарафана, и от нижней рубахи остались одни лохмотья. Прорехи обнажали лилейно-белую гладкую кожу.
– Здравствуй-здравствуй, гость дорогой, – улыбнулась она охотнику, блеснув ровненькими, как жемчужинки, зубами. – Долго же ты нас не радовал, в гости не заглядывал. Али дорогу к моему порогу позабыл?
– Что ты, хозяюшка, – разулыбался охотник. – Ради глаз твоих ясных я и с другого края земли бы пришел, да дела неотложные не отпускали, на иных дорогах держали.
– Ох, и льстец же ты, – довольно улыбнулась хозяйка, щуря яркие зеленые глаза, – зачем же сейчас пожаловал?
– Спутнице моей помощь нужна – в зубы нечисти попалась, ядовитые клыки в ране остались. А сам я не лучший целитель.
Водяница окинула меня оценивающим взглядом, особенно долго задержавшись на разодранном вороте, не сочла достойной соперницей и благодушно улыбнулась.
– Что ж, проходите, дорогими гостями будете, – она посторонилась, пропуская нас в терем, и легко взбежала по ступеням резного крыльца.
В тереме было светло и чисто. Пахло не гнилью и илом, а грозовой свежестью и нагретым на солнце деревом. Водяница поманила меня за собой, а охотника и волка окружили служанки-утопленницы – зеленоволосые и зеленоглазые, с перепонками между пальцев.
– Давай посмотрим, чем помочь могу, – мягко промолвила водяница, усаживая меня на широкую лавку в горнице. Ледяными кончиками пальцев она ощупала моё плечо, от них словно стрелочки мороза разбегались, унимая ноющую боль. Раздвинув ткань и оглядев нарывы, водяница только языком недовольно поцокала.
– Везучая же ты, девица. Яд безлицей смертоносен, меньше, чем за оборот солнца убить, изнутри выжечь может. Не попала бы ты ко мне, к полудню сама бы тварью стала, имя своё бы забыла, да жертв в лесу поджидала.
Меня передернуло от такой перспективы. Водяница деловито взрезала нарывы бритвенно-острыми когтями, промыла гнойники водой густой и темной из пузатой бутылки, наложила на раны компресс, пропитанный зеленоватой мазью. Из самой глубокой раны она медленно и аккуратно выдавила сломанный полупрозрачный зуб твари, сокрушенно покачала головой.
– Плохо твое дело, далеко яд пошел, до сердца скоро доберется.
Я прикусила губу, пытаясь сдержать слезы.
– Сколько у меня времени осталось? – голос прозвучал на удивление жалко, я даже сама удивилась. Водяница грустно улыбнулась, погладила по растрепанным волосам, поправила мне сбившийся обруч.
– Не спеши себя оплакивать – в золотом царстве хранится запас живой и мертвой воды. Источники их давно иссякли, ручьи – обмелели, да сама вода волшебная осталась. Если успеешь к золотой царице добраться да сможешь убедить ее водой поделиться, то потеряет силу яд, в крови растворится.
– Что ж, – улыбнулась я, приободряясь. – Еще один повод добиться встречи с золотой царицей! – И уже тише, себе под нос. – Хотя после знакомства с ее сестричками и не хочется.
Водяница все равно услышала и только головой покачала.
– Не стоит золотую царицу бояться. Отроду про нее дурного не слышала.
Повертев полый зуб твари в пальцах, она швырнула его мелкому щученку, вертевшемуся под ногами. Ловко схватив подачку, тот стрелой выскользнул из горницы, унося гадкую вещь подальше.
– Пора вернуться к твоим друзьям, – с улыбкой поманила водяница. – Верно, заскучали они в обществе служанок моих.
Я осторожно встала. Рука слушалась меня с трудом, онемев от холода. Ох уж эта сказочная анестезия!
– А все твои слуги – утопленники? – полюбопытствовала я.
– Конечно, милая! А кому еще на дне прислуживать?
– Ну… – я замялась, припоминая речную нечисть. – Русалкам?
Водяница довольно расхохоталась, искренне и раскатисто.
– Ох, милая, – она смахнула выступившие от смеха слезинки, – не видела ты русалок! Что с них взять, с девок глупых и легкомысленных! Им лишь бы хороводы водить да мужиков щекотать и на дно утягивать! Только в этом от них и польза – слуг моему муженьку поставляют!
Я поежилась, мигом вспомнив, с кем имею дело. Водяница, хоть и дружелюбная, но нечисть. Странно тогда, почему амулеты Яги о себе не напомнили, позволили под водой и с тропы сойти (за ее неимением), и помощь у подводных жителей принять.
Словно почувствовав мои сомнения, водяница ободряющее сжала мою ладонь и поспешила меня утешить:
– Под водой ничего и никого не бойся. В чистой воде все мысли, все намерения видны. Здесь нет места злу и обману, лесному дурману. Ты и помощь нашу принять можешь, и имени своего не скрывать, и удара в спину не бояться. Чистая вода свободна от скверны Навьего царства.
Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, что она мысли мои читала, но подумала и только зубами клацнула. Похоже, на подводный мир жуткие законы леса не распространялись. Вот благословенное местечко!
– Не ликуй раньше времени, – разом посерьезнев, предупредила меня водяница, – Не то рискуешь стать одной из моих служанок. Многие приходили сюда отдохнуть от ужасов леса, многие здесь оставались, в сон погружались да утопленниками просыпались. А им, поверь, жизнь – тоска зеленая, их глаз зеленей. Где вам, людям, отдых, нам, подводным тварям, скука.
– Почему ты мне это рассказываешь? Разве тебе не выгодно так количество слуг пополнять?
– Глупенькое дитя, – водяница погладила меня холодной ладонью по щеке, я ощутила легкое покалывание, как будто на мороз вышла. – В чистой воде и помыслы чисты. Ну зачем мне тебя на вечную тоску обрекать? Ты ведь не от хорошей жизни в лес ушла, да с охотником столкнулась.
– Не от хорошей, – согласилась я.
Мы как раз вошли в общий зал, где на лавках у стола устроились мои спутники. Утопленницы вертелись вокруг них, угощение подносили, волосы перебирали, чуть ли не на колени лезли. Волк сжался, зыркал подозрительно на пересмеивающихся девиц, но не сопротивлялся. Охотник же сидел, расслабившись, позволив стянуть с себя плащ и заплести волосы в мелкие косицы. Я, наконец, увидела его без глубокого капюшона, скрывающего лицо, и удивилась его внешности. Он не был похож на живого человека – скорее, на статую, вышедшую из-под резца безумного и гениального скульптора. Я даже усомнилась в своих выводах: а был ли он когда-то живым человеком.
Я поспешила отвернуться. Кому-то может и доставляет удовольствие любоваться на бездушный камень, я же предпочитаю видеть перед собой обычного человека. Даже черты волка, грубоватые, суровые, но живые, гораздо приятнее глазу.
Сев рядом с волком и отогнав от него хихикающую утопленницу, снова обратилась к водянице, поясняя свою мысль:
– Я ищу свою сестру, которую похитил Финист. Говорят, золотая царица почти всеведуща, и я надеюсь, что она подскажет, где мне искать этого мерзавца.
– Вот как? – удивленно приподняла брови водяница, задумчиво поглядывая то на меня, то на охотника. – Давненько я ничего о нем не слышала, но у царицы и глаз зорче, и слух тоньше. Если кому и ведомо, как Сокола отыскать, то только ей.
– Значит, отдохнем да и двинемся в путь, – рассудил охотник, отмахиваясь от особо навязчивой утопленницы. – Надеюсь, тебе легче и силы твои скоро восстановятся.
– Не всё так просто, – нахмурилась водяница, нервно покусывая нижнюю губу. Она побарабанила пальцами по столешнице. – Так, девки, все вон, не для ваших ушей разговор!
Утопленницы недовольно загомонили, но разбежались, бросая тоскливые взгляды на остающихся мужчин.
– Во-первых, вашей подруге мертвая вода нужна, пока яд до сердца не дошел, – не тратя время и слова на моральную подготовку, рубанула с плеча хозяйка. – Иначе сама безлицей тварью станет, заблудших караулить будет.
Охотник побледнел, с такой силой вцепился в столешницу, что на дереве вмятины остались.
– И сколько времени у нас есть?
Водяница задумалась. Прошлась по залу, что-то бормоча себе под нос.
– Прошлой ночью луна народилась. После того, как она округлится, что-то изменять станет поздно. А в полнолуние превращение завершится…
Охотник облегченно выдохнул и улыбнулся, просветлев лицом.
– Успеем! Твой супруг откроет же нам путь? Если верно помню, до златого царства идти недолго. В прошлый раз от золотых ворот сюда дошел я дней за пять. Но шел я не по течениям, по простым путям…
Водяница покачала головой.
– Течения сейчас закрыты, как и прямые пути. Огромный водоворот их спутал в клубок, завертел и разорвал. Там не пройти – чистая вода там смешана с песком, буря бушует, что ни рыбе не проплыть, ни человеку не пройти. А кружным путем добираться вам до следующего новолуния.
Я похолодела. Кажется, шансов у меня всё-таки нет. Не успела я погрузиться в отчаяние, как в глубине души вспыхнула ослепительно яркая искра злости. Не для того я выжила на болоте, не для того убила лже-Марью, чтобы сейчас опустить руки и ждать обращения в нечисть! Должен же быть третий путь!
Кажется, последнее я выкрикнула вслух.
Волк ободряюще обнял меня, утешая и успокаивая. Охотник хмурился, что-то напряженно обдумывал, отколупывая от стола длинную щепку. Водяница одарила меня понимающим и сочувственным взглядом:
– Третий путь есть, но не лучше он водоворота. Тот хоть вас сразу разорвет, кровь в воде растворит, а черные воды вас закружат, дорогу спутают, до смерти блуждать заставят. Так в черноте и темноте похоронят.
– Но шанс пройти есть? – серьезно уточнила я, усилием воли заставляя себя выглядеть абсолютно спокойной.
– Есть, – со вздохом согласилась водяница. – Даже быстрее управитесь – время там по-иному течет, а выводят они – если выводят – всегда туда, куда вам надобно. Муженек мой был одним из тех, кто прошел черными водами невредимым. Да только с тех пор он бел, как лунь, и в безлунные ночи только зазря огонь колдовской жжет.
– Ясно, – усмехнулась я, приподняв уголки губ. – Или пан, или пропал, – я выдохнула, набираясь решимости сказать вслух то, что для себя я уже решила: – Я рискну. Тем более, выбора у меня нет. Раз помирать, то зная, что все средства испробовал, а не сидеть сложа руки, ожидая, когда у меня клыки полезут!
– Нет, – отрезал охотник. – Ты так рисковать не будешь!
Я даже дар речи потеряла от возмущения! Не хватало еще, чтобы каждый встречный за меня решал! Но пока я набирала в грудь воздуха для гневной и громкой отповеди, охотник спокойно продолжил свою мысль:
– Черные воды опасны и непредсказуемы. Ты не угадаешь, с чем столкнешься. Можешь просто вечно блуждать в черноте, искать верный путь. Можешь пройти их легко и быстро, даже не заметив ничего опасного. А можешь столкнуться с тварями, для которых и названия-то нет. Никто не знает, кто может обитать в черной воде. Не так ли, хозяйка?
Водяница кивнула. Она искусала губы до яркого кораллового цвета, явно жалея, что вообще речь про третий путь завела. Охотник продолжил:
– Водоворот можно пересилить…
– Нельзя! – Отрезала водяница, побледнев, в уголках глаз заблестели крупные слезы. – Даже мой муженек его унять не может, даже совет водяных его только сдерживает! Нельзя там выжить!
– Можно, – мягко произнес охотник, – Ты же знаешь, милая, что можно. Конечно, придется чем-то пожертвовать, чего-то лишиться… Но шанс есть. Верный шанс, хоть и придется дорого за него заплатить.
– Чем? – Я вздрогнула, когда над ухом раздался резкий и хриплый, похожий на карканье ворона, голос волка.
Охотник удивленно на него взглянул, словно не веря в недогадливость волка.
– Жизнью, – тихо подсказала водяница, уже даже не пытавшаяся скрыть, что плачет. – Разумом. Душой. Стать частью водоворота, чтобы пропустить сквозь него тех, кто тебе дорог. Но это действительно верный шанс.
– Верный шанс на смерть! – возмущенно перебила ее я. – Я не позволю кому-то жертвовать своей жизнью ради меня.
– В водовороте погибнет один, в черных водах – все, – попытался убедить меня охотник, но я даже не пожелала к нему прислушаться.
– Во-первых, я никого не зову за собой, – я с вызовом вскинула подбородок. – Вы вольны сами выбирать свою судьбу, а мне и так помирать! Это ведь только мне важно попасть к золотой царице в считанные дни!
– Ты просто не понимаешь! – в отчаянии схватился охотник за голову, словно мир у него под ногами рушился, а он ничего с этим поделать не мог.
– А во-вторых, – я перебила его, повысив голос, – я просто не хочу, чтобы ради меня чем-то жертвовали. Тем более жизнью и прочим по списку.
Охотник тяжело поднялся из-за стола, опираясь на руки, навис надо мной, глядя сверху вниз.
– Ты хоть знаешь, куда лезть собралась? – Я поежилась под тяжелым взглядом белых глаз. – Черные воды – это не подводный мир, не часть леса и Навьего царства. Это уже подземный мир, дура!
Я нехорошо прищурилась. Сейчас я решила не обращать внимания на оскорбление, но позже, когда я не буду зависеть от охотника, я ему это обязательно припомню!
– В чем разница? Или подземный мир уже не царство смерти?
– Догадался? Молодец, – в улыбке охотника не было ничего доброго, – Это в лесу водятся твари и навьи, нечисть и нежить, люди и ведьмы. А в подземном мире ничего нет, кроме древних богов. Кощей – Кощный бог, Морана – тебе, девочка, говорят о чем-то эти имена? И ведь это только те, о ком помнят! Поверьте, я не хочу на своей шкуре узнавать, кто еще может спать в подземном мире.
Повисла тяжелая тишина. В пылу спора мы не заметили, что хозяйка покинула зал, предоставив нам возможность препираться в свое удовольствие. Десяток секунд я молча смотрела на охотника, перекатывая слова во рту, выстраивая и подбирая правильные, хоть и понимала, что все напрасно. Даже если он был живым человеком, лес давно изменил его, съел и перемолол, вылепив из остатков чудовище. Теперь охотник не видит проблемы в том, чтобы пожертвовать чужой жизнью ради своих целей. Вот только своих ли? Какое ему дело, выживу я или нет, отыщу сестру или нет?
– Это только моё дело, – решительно произнесла я, глядя в глаза охотнику. – Я никого не зову с собой и не прошу мне помогать!
– Подумай хотя бы о сестре, ты же ее ищешь! Неужели возможность спасти ее не стоит чужой жизни?!
Я вспомнила сестру. Замкнутого, вечно недовольного подростка, со злым взглядом и грубой речью. Вспомнила наши вечные споры, ее стремление делать все назло. Вспомнила, как она глухо плакала в подушку, когда думала, что я не слышу.
Отдала бы я свою жизнь за шанс ее спасти? Конечно! Но разве я вправе просить кого-то пожертвовать собой?
– Чужой – нет, – твердо произнесла я, поднимаясь и показывая, что разговор окончен. – У меня мало времени. Если не идешь со мной, то хотя бы не отнимай его.
Охотник скрипнул зубами и молча вышел из зала, разве что дверью не хлопнул. Я выдохнула и устало опустила плечи – было ощущение, что я только что выдержала серьезную битву, а победа не принесла мне ни пользы, ни удовлетворения. Не было сил даже обратно на лавку сесть – я так и стояла, повесив руки и бездумно глядя в пол.
Волк встал рядом, развернул к себе и заставил посмотреть в глаза.
– Я все равно пойду с тобой. Я обещал.
Я благодарно улыбнулась, не зная, какие подобрать слова – их попросту не существовало ни в одном языке.
– Тогда не будем терять времени.
