ОРАНЖЕВАЯ ПАПКА
Реттгер сидел рядом с шофером. Позади, вместе со своим новым, угрюмым конвоиром Кребсом, находился Рынин. Автомобиль остановился около каменной пристройки к скале. У входа стоял часовой. Кребс торопливо вышел первым и почтительно распахнул переднюю дверцу, помогая Реттгеру выбраться из машины. Вышел и Рынин.
Одновременно из пристройки выскочили два эсэсовца. Они широко открыли дверь в проходную и, пропуская Реттгера, взяли «на караул». Изнутри, встречая штандартенфюрера, в проходную уже входил технический руководитель строительства, инженер Вильгельм Штейн — тучный эсэсовец, с короткими волосатыми руками, с железным крестом на груди.
— Встречайте, инженер Штейн, знакомого! — пригласил Реттгер. — Судя по нашему последнему разговору, вы его должны помнить.
— Доктор Рынин?! Рад вас приветствовать! — осклабился Штейн.
Реттгер поморщился, но ничего не сказал, Наблюдая, как сухо поздоровался Рынин с инженером. Затем, через короткий тоннель, все прошли в просторный вестибюль, а оттуда двинулись по коридору, с ковровой дорожкой посередине и дверями по обеим сторонам.
У последней двери остановились. Штейн привычно всунул в замок плоский ключ и распахнул дверь. Открылся небольшой кабинет с бетонированными стенами, окрашенными в белый цвет.
— Входите, господа! — пригласил Штейн, тревожно поглядывая на Реттгера.
— Нет, инженер Штейн! — сказал Реттгер. — Прежде посмотрим, что у вас тут случилось. А потом уже зайдем к вам и я сделаю свои указания.
— Пожалуйста, пожалуйста! — поспешно согласился Штейн и захлопнул дверь.
От кабинета Штейна коридор под прямым углом заворачивал налево. Все направились по нему. Примерно от середины коридора свернули в узкий тоннель, который вывел в небольшой полукруглый вестибюль, где у широкой двери сидел дежурный эсэсовец. При виде высокого начальства он вскочил и торопливо распахнул обе половины двери.
— Вы, доктор Рынин, можете пройти первым, — пригласил Реттгер.
Рынин спокойно шагнул вперед и остановился, широко раскрыв глаза. Он очутился в огромном гроте, уходящем далеко вперед. Цепочки электрических лампочек, освещающих грот, яркими бликами отражались в черной воде. И в этом просторном, искусственном подземном водоеме, посередине его, стояла подводная лодка с вооруженным часовым на мостике.
— Ну как, доктор Рынин, нравится вам это сооружение? — самодовольно спросил Реттгер. — Солидно? Производит впечатление?
— Я знаю лучшие, — коротко ответил Рынин, стараясь подавить охватившее его волнение.
Теперь ему было ясно, какое строительство имел в виду Реттгер. Стало быть, здесь, на неизвестном острове Арктики, немцы сооружают секретную базу для подводных лодок, чтобы отсюда совершать нападения на караваны, идущие в Советский Союз и из Советского Союза.
— Ну, что же вы молчите, доктор Рынин? — продолжал Реттгер, явно довольный впечатлением, которое грот произвел на Рынина. — Вот здесь и понадобятся ваши знания и опыт.
Рынин прищурился. Лицо его вновь стало бесстрастным.
— Показывайте дальше, полковник.
Реттгер оживился.
— Инженер Штейн! Показывайте, что у вас здесь стряслось?..
— Прошу за мной! — пригласил Штейн.
Они находились на площадке, замыкающей грот. От площадки по обеим сторонам грота, вдоль высоких бетонированных стен, тянулись широкие платформы с рельсами, на которых стояли вагонетки, с ложами для торпед и скамейками для людей.
Все уселись на скамейку пустой вагонетки, и она, управляемая дежурившим здесь эсэсовцем, медленно покатилась, рождая ровный гул под просторными сводами.
Вагонетка двигалась осторожно, и Рынин заметил, что через небольшие интервалы в стенах грота имелись металлические двери. Одна из них была открыта, и он увидел полуосвещенный зал, по бетонному полу которого от двери также были проложены рельсы, уходившие куда-то в глубь зала.
По стенам тянулись оцинкованные провода и трубки разной толщины. На высоте человеческого роста встречались неглубокие зарешеченные ниши, с рубильниками и кнопками.
Вагонетка медленно докатилась до конца пути. Здесь на рельсах стояла легкая ферма из дюралюминиевых трубок. Внутри фермы вилась лесенка, ведущая наверх. Такая же ферма стояла и на рельсах противоположной платформы грота. Вверху, под сводами, обе фермы соединялись подвесным мостиком. Все это сооружение можно было передвигать по рельсам вдоль грота, обеспечивая возможность осмотра и ремонта свода в любом месте.
Вагонетка остановилась, и все вышли на платформу.
— Мы в устье, если можно так выразиться, — сказал Штейн. — Тут ворота в океан…
Действительно было слышно, как набегающие волны плескались, ударяясь о тяжелый металлический щит, запирающий выход из грота в бухту.
— Показывайте то, что надо! — приказал Реттгер. — Океан меня сейчас не интересует. Я хочу видеть, что здесь у вас случилось!..
— Вот, смотрите! — Штейн указал вверх. Там, в сводах, зияло отверстие, более полуметра в диаметре. — Обрушилось…
Реттгер долго всматривался в темную глубину отверстия.
— Это опасно для подлодки? — спросил он обеспокоенно. — Может быть, ее надо вывести отсюда?
— Нет, господин штандартенфюрер! В данном случае никакой опасности для лодки нет! — заявил Штейн. — Эту дыру мы быстро заделаем.
— Когда случился обвал?
— Два часа назад. Я позвонил вам немедленно.
— А не распространится этот обвал на соседние области свода?
— Сейчас такой опасности нет. Но что может быть в Дальнейшем, — сказать не могу.
— А кто может сказать?
— Это надо глубоко исследовать…
— Кто должен это сделать?
— Забираться в такие отверстия лично я не могу, господин штандартенфюрер. С моей комплекцией это трудно.
Реттгер сердито посмотрел на Штейна. Тот добавил:
— Наш остров, господин штандартенфюрер, вулканического происхождения и сложен из пород разных эпох. Карстовые образования, типичные совсем для других районов, здесь широко распространены. Множество пещер, целые лабиринты их имеются в возвышенностях острова. В этих вопросах я разобраться не могу и не знаю, что предпринять, чтобы предотвратить опасность обвалов в наших сооружениях. Вот если бы господин Рынин взялся осмотреть это, тогда все было бы ясно!
— И у вас имеются основания опасаться распространения обвалов в будущем? — беспокойно спросил Реттгер.
— Да. На новом строительстве обвалы участились. Вчера задавило многих.
— Сколько? — спросил Рынин.
— Ну кто же здесь ведет счет мертвецам! — пренебрежительно махнул рукой Штейн.
— Пустое, Рынин! — вмешался Реттгер. — Нехватки в людях не будет! Это не страшно. Страшны сами обвалы.
Рынин отвернулся и, успокаивая себя, стал рассматривать подводку цепей и тросов к щиту. Он даже нагнулся над водой, заглядывая вниз.
Реттгер поморщился.
— Можете, Рынин, даже нырнуть. Глубина здесь достаточная, чтобы не вынырнуть. Вы лучше смотрели бы и слушали то, что касается вас.
Не обращая внимания на грубый юмор Реттгера и его недовольство, Рынин продолжал внимательно разглядывать систему управления щитом, стараясь разобраться в ней и запомнить ее.
Реттгер повернулся к Штейну:
— Продолжим разговор в вашем кабинете!
— Пожалуйста, пожалуйста, господин штандартенфюрер!
Обратный путь прошел в молчании. Молча вошли в кабинет.
— Вот что, инженер Штейн! — мрачно заговорил Реттгер, усаживаясь за стол инженера. — Покажите нашему гостю оранжевую папку.
Штейн встал, прошел к сейфу и неуверенно начал возиться с ключами…
— Ну, доктор Рынин, с чего вы думаете начать? — спросил Реттгер.
— Я начну с исследования. С сегодняшней дыры, пожалуй… Но, прежде чем начать, я должен договориться с вами кое о чем.
— Это что, предварительные условия, что ли?
— Может быть, полковник…
— Говорите, что вы хотите.
— Мне будет нужна рабочая сила.
— Этого добра вы получите сколько надо!
— Не то, полковник! Мне нужно будет немного — человек пять.
— Ив чем же дело?
— Эти люди должны быть одни и те же. Им предстоит кое-что освоить. Они должны быть постоянными.
— Хорошо. Эти люди будут прикреплены к вам на постоянную работу. На какой срок?
— Месяца на три.
— Сегодня же люди будут у вас. Кого вы хотите? Англичан, французов?..
— Этих людей укажу я, полковник!
— Мы русских сюда не допускаем! — со злобой сказал Реттгер.
— Вы забываете, полковник, что я русский!
Реттгер промолчал. Потом с раздражением сказал:
— Очевидно, вы хотите облегчить положение каких-то ваших знакомых. Вероятно, с этого судна…
— Может быть, полковник. Ну и что, это для вас так разорительно?
Реттгер прищурился.
— Ладно. Но предупреждаю: они будут при входе и выходе тщательно обыскиваться и находиться постоянно при конвоире. Утром-доставляться сюда, а на ночь — обратно в лагерные казармы.
— Против этого я не возражаю, полковник.
— Напишите мне их фамилии.
Рынин повернулся к Штейну:
— Разрешите… листочек бумажки и карандаш.
— Пожалуйста.
Рынин взял бумагу и написал: «Шерстнев, Кузьмин, Муратов, Степанов, Парменов».
Реттгер принял бумажку и спросил:
— Что еще?
— Больше ничего.
— А относительно себя?
— Лично мне ничего не нужно.
— А о вознаграждении вы не желаете условиться заранее?
— Нет.
— Учтите, Рынин, и у меня тоже есть условие: около вас всегда будет охрана.
Рынин промолчал.
Теперь Реттгер повернулся к Штейну:
— Ну что вы там возитесь, черт возьми?!
Штейн, с толстой папкой в плотном оранжевом переплете, поспешно подошел к столу.
— Передайте папку доктору Рынину! — приказал Реттгер.
Штейн растерялся.
— Господин штандартенфюрер! Осмелюсь напомнить, что материалы эти строго секретные.
— Выполняйте мое распоряжение! — раздраженно сказал Реттгер. — И учтите: доктор Рынин будет здесь работать, а чтобы сделать все по-настоящему, он должен знать, что и как сделано до него.
Немец все еще стоял не двигаясь, почтительно слушая.
— Разве я не ясно выразился? — наливаясь яростью, поднялся Реттгер из-за стола. — Секреты здесь охраняете, а своды начинают рушиться!..
Испуганный Штейн торопливо сунул Рынину оранжевую папку и, тяжело отдуваясь, застыл в ожидании дальнейших распоряжений.
Реттгер направился, к двери.
— Я уезжаю! — сердито бросил он на ходу. — За вами, Рынин, машина придет к восьми часам. А вы, инженер Штейн, поставьте ему стол для работы в вашем кабинете. Персональная охрана его также будет здесь!
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер!
Штейн грузно бросился провожать Реттгера. Рынин остался один. Он взглянул на оранжевую папку, которую держал в руках. На обложке стояла лаконичная надпись:
«ОПЕРАЦИЯ ЖЕЛЕЗНЫЙ КЛЮВ»
Гриф над этой надписью гласил: «Секретные документы государственной важности». Рынин знал, что эта формула означала высшую степень секретности в немецком делопроизводстве. Но какое значение это имело, когда физическое уничтожение Рынина, по миновании надобности в нем, Реттгер заранее предрешил?..
«Раскрывая папку с этими материалами, я подписываю себе смертный приговор, — подумал Рынин. — Ноя должен все знать, чтобы лучше действовать…»
Рынин открыл папку, а в кабинет вошел его угрюмый — конвоир и молча уселся на стуле у двери.
