ГЛАВА 40
Я выворачиваюсь, ныряю за пистолетом Тори, но меня останавливает острая, пронзительная боль: голова словно взрывается, я падаю и сворачиваюсь в клубок.
— Вот почему мы следим за следопытами, — произносит женский голос. — Им нельзя доверять, обязательно что-нибудь напутают. Нынешним молодым людям недостает ни целеустремленности, ни собранности.
Шаги ближе… останавливаются… чья-то рука касается моих волос. Боль такая сильная, что мне удается лишь открыть глаза и посмотреть в бледно-голубые глаза того, кто стоит передо мной.
Глаза Нико. Глаза, завораживавшие меня когда-то, властвовавшие надо мной.
Но теперь это в прошлом.
— Бедняжка. Видишь, там? — Он кивает в сторону двери, где стоит, держа в руках какое-то устройство, Астрид. — Тот, кого зачистили, навсегда им останется. Стоит лишь набрать номер чипа у тебя в голове, нажать кнопку и — бинго! Боль или даже смерть.
На полу шевелится Тори.
— Позвольте провести небольшую демонстрацию. — Астрид легонько стучит по устройству, и Тори вскрикивает, бьется в конвульсиях и затихает.
Словно ей мало этого, Астрид еще раз трогает кнопку, и в мою голову как будто втыкается раскаленный штырь. В глазах мутнеет. Все разговоры лордеров о втором шансе для Зачищенных — ложь. Мы по-прежнему в тюрьме. В любой момент, когда только пожелают, они могут сразить нас, поставить на колени.
— Пока хватит, — говорит Нико. — Она отрубится. — Он поднимает меня на диван. Бена держат два лордера, Тори и Скай неподвижно лежат на полу.
Боль немного спадает, и я поворачиваю голову и смотрю на Нико. Во рту пересохло, и язык едва ворочается. Я с усилием сглатываю:
— Почему ты здесь? Ты же ненавидишь лордеров.
— Дорогуша, любовь и ненависть не имеют никакого отношения к победе. Я всегда был на стороне Астрид. На стороне сильных.
Он наклоняется. Я пытаюсь отодвинуться, отвернуться, но сил не хватает. Нико целует меня в щеку.
Мысли прорываются через боль. Вступил ли Нико в некий своекорыстный союз с Астрид или все время был лордером? Но ведь Нико бежал от лордеров, когда те выследили меня и атаковали АПТ; Коулсон и впрямь охотился за Нико. Или то была всего лишь игра? Если Нико на самом деле лордер, тогда понятно, почему все планировавшиеся им и Катраном атаки закончились ничем.
Часы на каминной полке показывают 18.08. Передача идет вовсю! Мне нужно задержать лордеров здесь. Задержать разговорами. Собравшись с силами, поворачиваю голову к Астрид:
— Это ведь вы подстроили так, чтобы они забрали меня в десять лет.
Она улыбается — мягко, по-доброму, как заботливая бабушка. По спине бегут мурашки.
— Конечно, дорогая. В День памяти Армстронгов тебе было поручено славное задание. Увы, ты его провалила.
Славное задание! Стать бомбисткой-самоубийцей?
Сосредоточься. Задержи ее.
— Значит, я не случайно оказалась в семье, с которой была там в тот день?
— Конечно, нет. Потребовалось лишь незначительное вмешательство, чтобы все устроить.
— Как же вы могли так поступить со Стелой? Отнять меня у нее?
Лицо Астрид каменеет:
— Моя дочь посмела передавать информацию, минуя меня, и угрожала разглашением — ей следовало преподать урок. А потом она еще и приняла тебя в Кезик, не сообщив об этом мне!
Она возмущенно качает головой.
— Значит, вы действительно организовали убийство премьер-министра и его жены?
Астрид улыбается:
— Первое правило: уничтожай тех, кто против.
— Как вы узнали, что я у Стеллы?
Она пожимает плечами:
— Было очевидно, что Стелла скрывает что-то, а после получения определенных сведений вывод последовал сам собой.
— Стеф и мои зеленые глаза.
Астрид удивленно вскидывает бровь:
— Да, верно. Вычислить это оказалось нетрудно, как и то, что у приюта в тот день ты была с Финли.
Как она смогла узнать о Финли?
Должно быть, заметив ужас у меня на лице, Астрид улыбается.
Внутри все холодеет. Если ей известно, что Финли был там и помогал мне, то он уже мертв. Все, что она говорит сейчас, означает одно: живой мне отсюда не уйти. Никому из нас не уйти. Мы все слишком много знаем. И все же есть еще одно, что мне нужно знать больше всего на свете.
— Почему я? Кто я? Почему?
Астрид смеется:
— Хватит семейных воспоминаний, дорогая. А теперь скажи-ка мне, где твоя камера?
— Моя камера? — Я хмурю брови. — Не знаю.
— Тогда вот цена отказа сотрудничать. — Она перекладывает на ладонь устройство, тычет пальцем в кнопку, и я внутренне напрягаюсь, готовясь к болевому удару.
Но никакого удара нет, хотя кто-то вскрикивает.
Я поворачиваюсь — Бен, скрючившись, лежит на полу.
Пытаюсь сообразить. Насколько важна эта камера? На ней всего лишь запасная копия. На часах 18.12. Передача уже заканчивается.
Астрид снова подносит руку к пульту.
— Подождите. Камеру у меня забрал Бен. Посмотрите у него.
Астрид кивает одному из лордеров. Тот шарит у Бена по карманам и находит камеру.
Задняя дверь открывается… я слышу шаги в кухне.
— Ага, вот и твои дружки наконец-то подтянулись, — говорит Нико.
Дверь из кухни открывается, и несколько лордеров втаскивают в комнату и бросают на пол двух пленников.
Мак и Эйден. Оба избиты и в крови.
У Эйдена рука висит под неестественным углом.
— Нет!
— Да, похоже, мы их остановили, так что премьеры фильма тебе сегодня не видать. И всех приглашенных, всех этих повстанцев, мы тоже взяли. Некоторые из них уже в тюрьме, но ты не беспокойся, долго они там не задержатся.
Им не жить.
И мне тоже.
Один из лордеров передает мою камеру Астрид.
Она откладывает устройство, этот свой пульт, и берет камеру.
Но ведь теперь это уже неважно, да?
Я стараюсь набраться решимости, собираюсь с силами, вспоминаю, чему научилась в тренировочном лагере АПТ. Прежде чем все кончится, мне нужна еще одна доза адреналина.
Нож Тори, тот, который Бен выбил из ее руки.
Он лежит в стороне, под стулом возле Астрид.
И я прыгаю за ним.
