ГЛАВА 30
Мне тепло, я в некоем теплом, сонном, счастливом месте. Что меня разбудило? Какой-то звук? Щелчок? Поворачиваюсь и… вспоминаю, где я.
Быстро сажусь. Из-под штор в комнату просачивается свет. Бен стоит спиной ко мне и кладет что-то в шкаф.
— Бен?
Он вздрагивает и оборачивается. Улыбается.
— Ты такая прелесть, когда сонная.
— Сейчас утро? Я же не собиралась спать! Мне нужно срочно выбраться отсюда, пока никто не заметил.
Бен пожимает плечами.
— Оставайся. Кому какое дело? — Он берет меня за подбородок, целует, но я отстраняюсь.
— Мне. — Прохожу к двери, тихонько открываю. Студент снаружи спит как убитый.
— Вот тебе и стража, — шепчет Бен. — Такой все проспит. — Он целует меня в щеку. — Увидимся здесь вечером?
Его глаза не отпускают, и слова срываются без всякого моего желания.
— Да, хорошо.
Иду по коридорам, никого не встречая до самой моей двери. Открываю.
За письменным столом сидит Уэнди. Оборачивается и встречает меня усмешкой.
— Ну как, хорошо побегала вчера с Беном?
— Мы просто разговаривали, а потом я уснула!
Она смеется и подмигивает.
— Ну конечно. Я тебе верю. И не беспокойся — чужие тайны не выдаю.
Щеки вспыхивают. Я еще пытаюсь протестовать, потом иду в душ. Можно ли на нее положиться? Сохранит ли она мой секрет? Но разве это важно? Почему я так не хочу, чтобы кто-то узнал, что меня не было всю ночь? Что-то не дает покоя, что-то скребется внутри. Прежде всего, я не хочу, чтобы узнал Эйден. Он привел Бена сюда и должен знать, как я отношусь к нему. Однако же Эйдену не понравится, если он узнает, где я пробыла всю ночь. Он старается защитить меня и будет беспокоиться. И после всего, что Эйден сделал для меня, я меньше всего хочу доставить ему какие бы то ни было неприятности. Вот и все объяснение. Или не все?
Время идет. Флоренс берет с собой на запись еще нескольких свидетелей, на этот раз взрослых. Их истории не столь трагичны, как последняя, но все равно рвут что-то внутри. Бена с нами нет — его повезли к доктору, который проведет сканирование, не задавая лишних вопросов. И после каждого свидетеля я говорю себе: только бы продержаться этот день.
А потом я смогу побыть с Беном.
Наконец мы с Флоренс возвращаемся в колледж и идем через двор. Глядя на башню святой Марии, где хотел побывать Бен, я спрашиваю:
— А туда можно подниматься?
— Конечно. Если там есть кто-то из служителей, достаточно поулыбаться и показать студенческий билет. Тринадцатый век. Взгляни на горгулий. Оттуда открываются отличные виды.
Мы идем в офис, и я нетерпеливо топчусь у стола, пока Флоренс переносит записи с моей камеры на компьютер.
— Что с тобой? — спрашивает она.
— Ничего.
Флоренс вскидывает бровь, но, прежде чем успевает что-то сказать, дверь открывается — Эйден.
— Кайла? Закончила? На пару слов.
Флоренс возвращает мне камеру:
— Все. Готово.
Эйден придерживает дверь. Я переступаю порог и с тревожным чувством выхожу в коридор. Уж не узнал ли что-то про прошлую ночь? Вроде бы нет. Глаза у него сверкают.
— Быстрее собирайся. Возьми, что понадобится до завтра, — нас ждет приключение.
— Куда мы едем?
— На встречу с доктором Лизандер.
— Но как…
— Времени нет — вопросы потом. Никому ни слова! Встречаемся через пять минут. Все, иди!
Бегу в комнату, складываю кой-какие вещи. Уэнди нет, так что попросить ее передать Бену, что я вынуждена уехать, не могу. Оставить записку тоже нельзя — в ушах все еще звенит предупреждение Эйдена: «Никому ни слова!» И забежать к нему я тоже не успеваю, даже если он у себя.
Торопясь на встречу с Эйденом, спрашиваю себя: что подумает Бен?
— И как ты собираешься попасть к доктору Лизандер? Ее же всегда охраняют.
— Немножко повезло. Ди-Джей узнал, что завтра она выступает на одной медицинской конференции. У нас есть кое-какие связи в конференц-центре, благодаря которым мы сможем попасть туда, где она остановится. Насколько известно, охрану она дальше порога не пускает, так что они останутся за дверью. Мы уже проверили комнату — ни скрытых камер, ни «жучков» нет.
— И как все будет?
— В комнату мы проведем тебя сегодня вечером. Доктор Лизандер прибывает рано утром. До начала конференции у нее запланирован небольшой, несколько часов, отдых.
— Тогда-то я и появлюсь.
— Точно. Имей в виду, мы мало что сможем сделать, если она подаст сигнал тревоги.
— Не подаст. Но я до сих пор не понимаю, зачем нам идти на риск и тратить столько сил на то, чтобы узнать обо мне. Даже если доктору Лизандер известно что-то о моем происхождении, в чем я сомневаюсь, — какая от этого польза?
— Не имею ни малейшего понятия. Вообще-то на этом настаивает Ди-Джей, а мы только подыгрываем.
— Кто он?
Эйден бросает взгляд искоса.
— Даже я не знаю его настоящее имя.
— Я не это имею в виду. Как он попал в ПБВ? Я так поняла, что он просто помогал менять личность, как было со мной. Но это ведь не все, да? Есть что-то еще?
Эйден смеется:
— У нас тут такой принцип: каждый знает только то…
— …что его касается. — Я закатываю глаза и пробую другой подход: — Он из Ирландии?
— Это видно по его акценту, так что, пожалуй, я не выдам никакой тайны, если скажу «да». — Эйден замолкает в нерешительности. — ПБВ пользуется международной поддержкой, не только от Объединенной Ирландии. О том, что здесь происходит, они знают от тех, кого мы переправляем туда из Соединенного Королевства. Есть определенное международное давление, имеющее целью остановить нарушения прав человека. Вот почему атака лордеров на наши компьютерные системы была столь несвоевременной. Все зависло.
Я смотрю в окно. Почему люди в других, далеких от нас странах заботятся о правах человека, когда здесь едва ли не все предпочитают ничего не замечать?
— Думаю, не это самое важное. Главное — открыть людям глаза здесь. Показать им, что происходит в их собственной стране, у них под носом, чтобы мы могли сами все поправить.
— Важно и то, и другое. Но правда в том, что мы не в состоянии сделать все одни, пока власть целиком и полностью в руках лордеров. Иногда бывает так, что без помощи не обойтись.
Эйден сворачивает в небольшую деревушку и паркуется рядом с фургоном за административным зданием.
— Здесь мы расстаемся до завтра. Уверена, что хочешь это сделать?
— Да. Возможно, у нас с Ди-Джеем разные причины, но цель одна: узнать тайну моего происхождения.
— Будь осторожна. — Он как будто хочет сказать что-то еще, но дверца фургона со стороны водителя открывается и из кабины выходит незнакомый мужчина.
— Привет. — Он кивает, открывает заднюю дверцу и протягивает мне сумку. — Одежда. Переоденься. — Я машу рукой Эйдену и забираюсь в фургон.
Вскоре фургон уже катит по дороге, а я переодеваюсь в форму, похожую на ту, что носят горничные.
Комплектов было несколько, все разных размеров, один из которых подошел настолько, что вроде бы не должен привлекать внимание. Окон сзади нет. Едем миль, наверно, тридцать, потом сворачиваем на круговой съезд. Фургон останавливается, и я уже нервничаю. Что это за место? Я до сих пор не знаю, что буду делать. Если меня спросят о чем-то или…
Дверца открывается.
— Ну вот, красавица. Прежде всего ни о чем не беспокойся, все получится. Я доставлю тебя на место сегодня вечером, и ты останешься там одна до завтрашнего утра. Пальто и все остальное лучше оставить здесь.
Я снимаю пальто, достаю из кармана камеру. Может, ее стоило оставить в колледже, но что-то подсказывает, что она еще пригодится для разговора с доктором Лизандер. В форме есть карман, и я кладу камеру в него.
Потом иду за ним через подземную парковку к лифту. Ждем недолго, считаные секунды. Поднимаемся в кабине.
— Войти никто не должен, но, если кто-нибудь все же войдет, кивни и ничего не говори. Я сам управлюсь.
Я задерживаю дыхание, но лифт идет до назначенного этажа без остановок. Наконец кабина останавливается, створки расходятся. Мой спутник выглядывает наружу и жестом приглашает следовать за ним.
Выходим в роскошный холл. Поперек каждой двери — проводок.
— Что это?
— Электронная система безопасности. Комнаты проверены, убраны и опечатаны. Недавно. — Он открывает дверь в самом конце. Дальше — узкий коридор с небольшими дверцами по всей длине. Он считает их, останавливается. — Это люк техобслуживания в комнату твоей подруги. Обычно их используют для завтрака и всякого такого. Слушай очень внимательно. Открыть этот люк электронным способом невозможно, не включив при этом тревожную сигнализацию. — Он смотрит на часы. — Электроника отключится на одну минуту — больше нельзя, иначе сработает тревожная сигнализация. Этого должно быть достаточно, чтобы открыть люк и пробраться в ее комнату. Ты маленькая, а вот я пролезть бы не смог. В комнате устраивайся поудобнее — в шкафу есть одеяла и подушки. Твоя подруга прибудет между семью и половиной восьмого. Позаботься о том, чтобы не попасться на глаза, когда она войдет и когда принесут ее багаж. Поговори с ней и в восемь возвращайся тем же путем. Электроника отключится ровно в восемь на одну минуту. Вот тебе часы. Показывают ровно то же время, что и часы в отеле. Все понятно?
— Да, — говорю я, надевая браслет. Они — цифровые, показывают часы, минуты и секунды, пульсирующие на циферблате зеленоватым цветом.
Он смотрит на свои часы и торопливо объясняет, как работают люки техобслуживания. Говорит, чтобы я не трогала в комнате окна и двери — они все под сигнализацией.
— Пора. — Мой спутник дергает напоминающие мини-лифт дверцы люка. Я проползаю в небольшой бокс, пытаюсь открыть дверцу с другой стороны. Места мало, повернуться трудно, но у меня все же получается.
— Поспеши.
Проползаю дальше.
Дверца закрывается.
— Удачи, малышка. — Голос с другой стороны едва слышен.
Сердце колотится слишком быстро — провернуть весь фокус за минуту оказалось нелегко. Я сижу на мягком ковре в номере, предназначенном для доктора Лизандер, и уже жалею, что не задала несколько важных вопросов. Например, можно ли включать свет? И есть ли тут какая-нибудь еда?
Обхожу на ощупь темную комнату. Большая кровать. Письменный стол. Стул. Платяной шкаф. Открываю, шарю внизу и обнаруживаю под обещанными одеялами и подушками что-то холодное и продолговатое с переключателем. Фонарик. Включаю.
— Спасибо тебе, таинственный незнакомец, — шепчу я про себя.
Обследую комнату еще раз, теперь уже с фонариком, и решаю, что единственное безопасное место — это, собственно, сам шкаф, оказавшийся на редкость просторным. Что, если я усну и не проснусь до ее прибытия?
Раскладываю на полу подушки, расстилаю одеяло. Закрываю дверцу, но чувствую себя, словно в камере, и приоткрываю.
В том, что проснусь до ее прихода, я не сомневаюсь; вопрос в другом — смогу ли вообще уснуть.
Какое-то время смотрю на стенку, думаю, что сказать доктору Лизандер, чтобы убедить ее рассказать все, что она знает, повторяю слова, репетирую сцену. И наконец закрываю глаза. Что там поделывает Бен? Прикусываю губу. Надеюсь, он не думает, что я избегаю его или не хочу быть с ним. Скажут ли ему, где я, если он спросит?
Засыпаю нелегким, беспокойным сном. Снятся шкафы: те, что у Стеллы, полные фотографий и завернутых в ткань воспоминаний; узкие и тесные колледжские, в которых не спрячешься.
Щелк…
