– Расскажи мне о ноже, – попросил Джонатан.

– Что вы хотите узнать? – уточнил Джейкоб.

– Ну, прокурор будет утверждать, что ты купил его, потому что тебя травили в школе. Обвинение станет настаивать, что это твой мотив. Но ты сказал родителям, что купил его просто так.

– Я не говорил, что купил его просто так. Я сказал, что купил его потому, что мне захотелось его купить.

– Да, но почему тебе захотелось его купить?

– А почему вам захотелось купить этот галстук? Неужели вы всё, что покупаете, покупаете с определенной целью?

– Джейкоб, нож – это не совсем то же, что и галстук, ты не находишь?

– Нет. Все это просто вещи. Наше общество так устроено: сначала ты тратишь всю свою жизнь на зарабатывание денег, чтобы потратить их на всякое барахло, а потом…

– Его у тебя больше нет?

– …а потом идешь и зарабатываешь еще денег, чтобы купить еще барахла…

– Джейкоб, ножа больше у тебя нет?

– Да. Папа его забрал.

– Энди, нож у вас?

– Нет. Его больше нет.

– Вы от него избавились?

– Это опасная вещь. Нечего такому ножу делать в руках у ребенка. Это не игрушка. На моем месте любой отец…

– Энди, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто пытаюсь воссоздать четкую картину происшедшего.

– Простите. Да, я от него избавился.

Джонатан кивнул, но никак мои слова не прокомментировал. Мы сидели за круглым дубовым столом в его кабинете – он единственный был достаточного размера, чтобы вместить всю нашу семью. Его молоденькая помощница Эллен тоже при этом присутствовала, старательно делая пометки в своем блокнотике. Мне вдруг подумалось, что она присутствует при разговоре в качестве свидетеля, чтобы при необходимости защитить Джонатана, а не ради того, чтобы помочь нам. Он вел протокол на тот случай, если вдруг возникнут разногласия с клиентами и зайдет спор о том, что ему говорили, а что нет.

Лори наблюдала за происходящим, сложив руки на коленях. Ее собранность, когда-то такая естественная, теперь требовала от нее усилий. Она чуть меньше говорила, была чуть менее вовлечена в разработку всех этих юридических стратегий. Такое впечатление, что жена берегла энергию для того, чтобы просто держать себя в руках.

Джейкоб дулся. Он ковырял дубовую столешницу ногтем, в своей дурацкой подростковой гордыне задетый за живое тем, что Джонатан не выказал никакого интереса к его соображениям относительно основ капитализма.

Адвокат погладил бородку, поглощенный своими мыслями:

– Но в тот день, когда был убит Бен Рифкин, нож был еще у тебя?

– Да.

– Он был у тебя при себе в парке в то утро?

– Нет.

– Он был у тебя при себе, когда ты выходил из дома?

– Нет.

– А где он был?

– В ящике комода в моей комнате, как всегда.

– Ты в этом уверен?

– Да.

– По дороге в школу было что-нибудь такое, что выбивалось бы из обычного порядка?

– По дороге в школу? Нет.

– Ты пошел в школу обычной дорогой? Через парк?

– Да.

– Значит, место, где убили Бена, находилось прямо на твоем привычном пути через парк?

– Наверное. Я как-то никогда не думал об этом в таком ключе.

– Перед тем как найти тело, ты видел или слышал в парке что-нибудь?

– Нет. Я просто шел, и вдруг он там лежит.

– Опиши его. Как он лежал, когда ты его увидел?

– Просто лежал. Ну, на животе, на склоне, в куче листьев.

– Листья были сухие или мокрые?

– Мокрые.

– Ты в этом уверен?

– Вроде бы да.

– Ты так думаешь? Или тебе так кажется?

– Я не слишком хорошо это помню.

– Так зачем тогда ты ответил на этот вопрос?

– Сам не знаю.

– А теперь отвечай на все вопросы абсолютно честно, хорошо? Если точный ответ «я не помню», то именно так и говори, понял?

– Понял.

– Значит, ты увидел тело, лежащее на земле. Кровь там была?

– Я тогда ее не видел.

– И что ты сделал, когда подошел к телу?

– Ну, я стал его звать. «Бен, Бен. С тобой все в порядке?» Что-то в этом духе.

– Значит, ты сразу же его узнал?

– Ну да.

– Каким образом? Если я не ошибаюсь, он лежал лицом вниз, головой под уклон, а ты смотрел на него сверху.

– Ну, наверное, я просто узнал его по одежде, ну и по виду вообще.

– По виду?

– Ну да. По тому, как он выглядел.

– Ты же мог видеть только подошвы его кроссовок.

– Нет, я видел и остальное тоже. Я просто сразу понял, что это он, понимаете?

– Ладно, значит, ты нашел тело и стал звать: «Бен, Бен». Что дальше?

– Ну, он ничего не отвечал и не шевелился, поэтому я решил, что, наверное, сильно ударился, ну и стал спускаться, чтобы посмотреть, что с ним.

– Ты звал на помощь?

– Нет.

– Почему? У тебя был мобильный телефон?

– Да.

– Значит, ты находишь жертву кровавого убийства, в кармане у тебя лежит телефон, но тебе не приходит в голову набрать девять один один?

Джонатан тщательно следил за тем, чтобы все вопросы звучали заинтересованно, как будто он просто пытался прояснить для себя всю картину. Это был допрос, но не враждебный. Не неприкрыто враждебный.

– Ты умеешь оказывать первую помощь?

– Нет, я просто подумал, что сперва надо посмотреть, все ли с ним в порядке.

– Тебе не приходило в голову, что произошло преступление?

– Наверное, приходило, но я не был до конца уверен. Это мог быть и несчастный случай. Например, он мог упасть или что-нибудь в этом роде.

– Упасть? Откуда? Почему?

– Нипочему. Я просто сказал.

– Значит, у тебя не было никакой причины считать, что он упал?

– Нет. Вы все выворачиваете на свой лад.

– Джейкоб, я лишь пытаюсь понять. Почему ты не позвал на помощь? Почему не позвонил отцу? Он юрист, работает в прокуратуре. Он подсказал бы тебе, как действуют в таких случаях.

– Просто… не знаю, я просто не подумал. Все произошло так неожиданно. Я был, наверное, не готов к этому. Не знал, что надо делать.

– Ну, ладно, и что произошло потом?

– Я спустился по склону и присел рядом с ним.

– Ты имеешь в виду, опустился на колени?

– Наверное.

– Прямо на мокрую листву?

– Не помню. Может, я остался стоять.

– Ты остался стоять. Значит, ты смотрел на него сверху, верно?

– Нет. Я не очень помню. Теперь, когда вы так сказали, мне кажется, что я, наверное, опустился на одно колено.

– Дерек видел тебя в школе через несколько минут после этого, и он ничего не говорил про то, что у тебя были грязные или мокрые брюки.

– Наверное, тогда я стоял.

– Ладно, стоял. Значит, ты стоишь над ним и смотришь на него сверху вниз. Что дальше?

– Ну, я уже сказал, я вроде как перевернул его, чтобы посмотреть.

– Перед этим ты что-то ему говорил?

– Вроде нет.

– Ты видишь своего товарища, который лежит ничком без сознания, и переворачиваешь его, ни слова ему не говоря?

– Нет, то есть, наверное, я что-то говорил, я точно не помню.

– Когда ты стоял над Беном там, внизу, тебе не бросилось в глаза ничего такого, что наводило бы на мысль о преступлении?

– Нет.

– По склону тянулся длинный кровавый след от ран Бена. Ты его не заметил?

– Нет. Ну, то есть я распсиховался, понимаете?

– Каким образом распсиховался? Что вообще это значит?

– Не знаю. Ну, запаниковал.

– Почему запаниковал? Ты же вроде как не понял, что произошло, не думал о преступлении. Ты решил, это мог быть несчастный случай.

– Знаю, но он лежал там неподвижно. Мне стало страшно.

– Когда Дерек увидел тебя несколько минут спустя, ты не психовал.

– Нет, психовал. Я просто этого не выказывал. Психовал внутри.

– Хорошо. Значит, ты стоишь над телом. Бен уже мертв. Он истек кровью из трех ран на груди, и по склону тянется кровавый след, который ведет к телу, но ты ни капли крови не видишь и понятия не имеешь, что произошло. И психуешь, но только внутри. Что дальше?

– Такое впечатление, что вы мне не верите.

– Джейкоб, позволь мне кое-что тебе сказать. Не имеет никакого значения, верю я тебе или нет. Я твой адвокат, а не твои мама с папой.

– Все равно. Мне не очень нравится, как вы все это представляете. Это моя история, так ведь? А вы представляете все так, как будто я вру.

Лори, которая все это время сидела молча, произнесла:

– Пожалуйста, Джонатан, давайте прекратим. Извините. Давайте просто прекратим это. Вы донесли до нас свою точку зрения.

Джонатан, смягчившись, умолк.

– Ладно, Джейкоб, твоя мама права. Пожалуй, нам и в самом деле лучше на этом остановиться. Я не хотел тебя расстраивать. Но прошу подумать вот о чем. Вся эта твоя история могла казаться тебе вполне убедительной, когда ты рассказывал ее в своей голове, когда был один в своей комнате. Но на перекрестном допросе все выглядит совершенно иначе. И честное слово, то, что мы сейчас делаем здесь, – это детский лепет по сравнению с тем, что устроит тебе Нил Лоджудис, если ты выйдешь давать показания. Я на твоей стороне, а Лоджудис – нет. К тому же я славный малый, а Лоджудис – ну, в общем, он будет делать свое дело. Короче говоря, полагаю, ты намерен рассказать мне, что, наткнувшись на тело, лежащее ничком и истекающее кровью из трех ран в груди, ты каким-то образом умудрился подсунуть руку под тело так, что оставил один-единственный отпечаток на толстовке Бена с изнанки. При этом, когда ты вытащил руку из-под него, на ней не оказалось никаких следов крови. Несколько минут спустя ты появился в школе, и никто не заметил ничего подозрительного. Так вот, на месте присяжных что бы ты сказал о подобной истории?

– Но это правда! Не подробности – с подробностями вы наврали. Он лежал не совсем ничком, и вокруг не было крови. Все совсем не так. Вы просто играете со мной в какие-то игры. Я говорю правду.

– Джейкоб, мне жаль, что я тебя расстроил. Но я не играю ни в какие игры.

– Клянусь Богом, это правда.

– Ясно. Понимаю.

– Нет. Вы пытаетесь выставить меня лжецом.

Джонатан ничего не ответил. Для лжеца открыто бросить вызов усомнившемуся в его честности – это последняя возможность сохранить лицо. Но еще хуже было то, что в голосе Джейкоба я уловил пугающую нотку – то ли намек на угрозу, то ли признак того, что он до смерти напуган и вот-вот расплачется.

– Джейк, все в порядке, – вмешался я. – Джонатан просто делает свое дело.

– Я знаю, но он мне не верит!

– Это не важно. Он будет твоим адвокатом независимо от того, верит он тебе или нет. Адвокаты – страшные люди.

Я подмигнул Джейкобу.

– А что будет на суде? Как я буду давать там показания?

– Ты и не будешь их давать, – пообещал я. – Никаких показаний. Ты будешь сидеть за столом защиты, и единственное, для чего ты откроешь рот, – это чтобы сказать им «всего доброго», перед тем как вечером уйти домой.

– Думаю, это разумная тактика, – вставил Джонатан.

– Но каким образом тогда я расскажу мою историю?

– Джейкоб, ты сам-то себя слышал? Лоджудис от твоих показаний камня на камне не оставит.

– Но каким образом тогда мы изложим версию защиты?

– Мы не обязаны ее излагать, – объяснил Джонатан. – Бремя доказывания лежит не на нас. Оно лежит на обвинении. Мы будем цепляться за нестыковки в версии обвинения, Джейкоб, пока она не развалится. Это наша тактика.

– Папа?

Я заколебался:

– Джонатан, не уверен, что этого будет достаточно. Версию обвинения так просто не развалить. У Лоджудиса в распоряжении есть отпечаток пальца и свидетель, который утверждает, что у Джейкоба был нож. Нам придется пойти дальше. Нужно дать присяжным что-то взамен.

– И что вы предлагаете мне сделать?

– Думаю, что нам стоит попытаться представить им альтернативную версию.

– Я с радостью. У вас есть какие-то предложения? Пока что, насколько я вижу, все улики указывают в одном направлении.

– Как насчет Патца? Присяжные должны хотя бы услышать о нем. Дайте им настоящего убийцу.

– Настоящего убийцу? О господи. Как мы это докажем?

– Наймем детектива, пусть копает.

– Копает под кого? Под Патца? Ничего там не накопаешь. Когда вы работали в прокуратуре, в вашем распоряжении была полиция штата, все местные отделения полиции, ФБР, ЦРУ, КГБ, НАСА.

– У нас куда меньше возможностей, чем это представляют себе адвокаты.

– Возможно. И тем не менее тогда их у вас было больше, чем сейчас, и вы так ничего и не обнаружили. Что такого способен сделать частный детектив, с чем не справились десятки полицейских?

Крыть мне было нечем.

– Послушайте, Энди, вы прекрасно знаете, что бремя доказывания лежит не на стороне защиты, но, по-моему, вы в это не вполне верите. Так это выглядит с другой стороны. Мы не выбираем себе клиентов и не можем взять и отказаться от дела, если улики не в нашу пользу. Вот это вот – наше дело. – Он махнул на разложенные перед ним на столе бумаги. – Какие карты нам выпали, с теми мы и играем. Другого выбора у нас нет.

– Значит, нужно раздобыть где-нибудь новые карты.

– Откуда?

– Не знаю. Достать из рукава.

– Насколько я вижу, – протянул Джонатан, – на вас рубашка с короткими рукавами.