Бен

Я не могу оторвать от нее глаз. Она повисла под куполом цирка, на высоте ста футов, но я прекрасно вижу выражение ее лица. Это не испуг. Скорее, злость. Бог знает, что она думает о нас.

Внезапно она начинает раскачиваться словно маятник, вперед и назад. Блестки ее костюма искрятся в лучах прожекторов. Этакий живой зеркальный шар, отбрасывающий на арену яркие блики. Даже ее длинные черные волосы кажутся живыми. Они как будто исполняют свой танец, и свет отражается от их сверкающих волн. Она так легко и проворно порхает под куполом, что у меня перехватывает дыхание.

Все вокруг меня также пребывают в восторженном возбуждении. Мать, отец, Фрэнсис, даже телохранители, никто не в силах усидеть на месте. Они ликующе подпрыгивают, и я чувствую, как пол содрогается под моими ногами.

Я снова смотрю на девушку. Теперь она безо всяких усилий шагает по тросу. А затем и вовсе начинает приплясывать, будто стоит на ровном полу. Она поднимает то одну ногу, то другую, быстро кружится волчком, и ее движения сливаются в размытое световое пятно.

Кто-то подает ей табурет. Я не могу поверить своим глазам, но она садится на него. Покажи такое по телевизору, я бы ни за что не поверил. Подумал бы, что это просто монтаж, спецэффект, умелая работа оператора. Она сидит на табурете. Табурет стоит на проволоке.

Она поднимается. Неужели она хочет встать на табурет? Именно так. Она уже стоит на нем. Такого просто не может быть. Как это ей удается?

Она вращается на одной ноге вокруг своей оси. Все вскакивают с мест, топают и хлопают в ладоши. Зал взрывается бурными аплодисментами.

Однако на ее лице нет улыбки, ее темные брови презрительно выгнуты дугой. Она так близко, что я вижу огонь в ее глазах. Опустив ресницы, она с ненавистью смотрит на толпу.

Я умолкаю.

Никогда раньше не видел ничего подобного. Я не могу оторвать глаз от ее лица. Я вижу, как она скосила свои миндалевидные глаза. Вижу, как они расширяются от ужаса. Вижу, как она соскальзывает назад. Вижу, как она падает…