Бен
Привет, я Бен Бейнс, думаю, вы уже это знаете. У меня мало времени. Очень скоро это уберут из Сети. Они не сообщат об этом, как будто я никогда ничего не говорил. Но если в данную минуту вы смотрите этот эфир, запомните мои слова. Задумайтесь над ними. Передайте их дальше. Шепните другим. Не забывайте. Не дайте им убедить вас, что это неважно, что это все ерунда. Потому что это важно.
Меня никто не похищал, я убежал сам. Я ушел из дома. Я сделал свой выбор.
Все, что вам говорят, — ложь. Отбросы, живущие вокруг вас, в тени вашей жизни: они не злобные и не порочные. Они не злодеи, они не грязные. Это люди. Такие, как вы. Такие, как я.
Здесь, в цирке, не просто убивают людей; их избивают, их калечат, мучают — снова и снова, а мы платим за то, чтобы смотреть на это.
Разве это правильно?
Может быть, это заставляет вас чувствовать себя неуютно? Может быть, вы избегаете цирка и думаете, что это не ваша вина, вы не совершаете ничего плохого. Что вы можете сделать, чтобы, все изменить? Почему это ваша проблема? Вы ведь не те, кто творит зло, не так ли? Нет, конечно, нет. Вы просто сидите и позволяете этому происходить. Что еще можно сделать?
Я пристально смотрю в объектив видеокамеры. Я должен сделать все правильно.
Время пришло. Мы должны бороться за правое дело. Мы должны сопротивляться. Это ваша проблема; это наша проблема, и это наша общая ответственность.
Надеюсь, Прия сейчас видит меня. Надеюсь, что она гордится мною.
Думайте сами, своей головой. — Я прижимаю руки к вискам. — Судите сами. Решайте сами. Слушайте свой разум и сердце, слушайте, что они вам говорят.
Я говорю не только о цирке. Наше общество прогнило насквозь. Наше правительство и наша страна загнали тысячи людей в бедность и рабство. Отказали им в образовании, отказали им в пище, лишили их крова. Мы дали им убедить себя, что Отбросы заслужили такое отношение. Но это неправда. У них есть сердце, душа, разум, как и у нас. Слишком долго ложь застилала наши глаза. Пора взять на себя ответственность.
Я, не моргая, смотрю в камеру. Пусть все посмотрят правде в глаза.
Каждый из вас, кто слышит меня в эти минуты, вы, кто, узнав о казни очередного Отброса или об очередной смерти артиста, погибшего на арене цирка, невольно начинаете задаваться вопросами. Вы, кого грызут подспудные сомнения о том, все ли правильно устроено в этой жизни, вы, кто слишком напуган и боится думать. Я разговариваю с вами. Пришло время заявить об этом вслух. Пришло время бросить вызов. Подвергнуть существующий порядок сомнению.
Да, это опасно. Да, это страшно. Но если мы этого не сделаем, если мы закроем глаза на зло и допустим, чтобы угнетение этих людей, надругательства над ними продолжились, вина за это ляжет именно на нас.
Моя мать… — Тут мой голос слегка дрожит, хотя я пытаюсь унять эту дрожь. — Моя мать, премьер-министр, полиция, все они не правы. Они творят зло. Их нужно остановить, мы должны отстоять правду. Мы не можем…
Картинка на экране теряет четкость. Мое лицо исчезает.
— Они вырубили тебя, — улыбаясь, говорит Джек. — Впрочем, это неважно, тебя видели, тебя слышали. Молодец, парень! Сказал все, что нужно сказать, и даже больше.
Он хлопает меня по спине.
— Ты сделал это, старина Бен! За пять минут ты сделал больше, чем мы за пятьдесят лет!
Я вздрагиваю. Наверное, я должен гордиться собой, но, увы, никакой гордости я не чувствую. Зато мне страшно. Страшно и одиноко.
