«Н М»

— То, что вы сейчас увидите, господин президент, является государственной тайной номер один, — сказал министр федерального спокойствия, когда после двухчасового полета над скалистыми гребнями вертолет начал снижаться. — Между нами говоря, такие вещи не показывают иностранцам. Но для вас, лидера дружественной страны, мы решили сделать исключение…

Генерал Хуан-Педро Тинилья, диктатор небольшой тропической республики, известной своими бананами, яркой расцветкой почтовых марок и частыми государственными переворотами, с чувством пожал пухлую руку министра. Изобразив на лице самую сердечную улыбку, на какую он только был способен, генерал заявил, что глубоко тронут оказанным ему доверием и, разумеется, никогда не забудет этих счастливых дней, проведенных им в гостях у правительства державы, преданным другом и союзником которой он, Тинилья, всегда был, есть и будет.

Вертолет сел на широком, удивительно ровном каменном уступе, нависшем над глубокой пропастью. «Пожалуй, на эту чертову кручу иначе чем по воздуху и не заберешься», — вылезая из кабины и с опаской посматривая на торчавшие далеко внизу острые зубья скал, подумал генерал. Кругом, куда ни глянь, громоздились горы. Непроницаемой тишиной веяло от выжженных солнцем голых утесов, от далеких снежных вершин, смутно вырисовывающихся на западе.

— Нам пора, ваше превосходительство, — профессор Пфукер, флегматичного вида блондин с кулачищами боксера, тронул высокого гостя за локоть.

Обернувшись, Тинилья широко раскрыл глаза от удивления. Прямо перед ним в скале чернело отверстие пещеры. Тинилья готов был поручиться, что минуту назад на этом месте была гладкая, без единой трещинки гранитная стена. Но, вспомнив слова министра о государственной тайне, он решил, что не следует удивляться этим неожиданным превращениям.

Часовые у входа, отдав честь, почтительно расступились. Миновав обширное сводчатое подземелье, освещенное мягким матовым светом, министр и его спутники вошли в совершенно пустынный коридор. Несколько минут они шагали по нему в полном молчании. Неожиданно коридор круто повернул налево и закончился тупиком. Перед ними была монолитная стальная плита без какого-либо намека на дверь.

— Не подходите близко! — раздался рядом предостерегающий голос министра. — Эта штука кусается.

Тинилья отметил про себя, что глава федерального спокойствия держится весьма странно. Он стоял и внимательно рассматривал указательный палец своей правой руки. Убедившись, что палец в полной сохранности, министр тщательно вытер его платком и сунул в маленькое, похожее на замочную скважину отверстие, которое Тинилья сначала даже не заметил. В следующую секунду гигантская стальная заслонка бесшумно скользнула куда-то вверх, открыв проход.

— Внушительно, — промолвил генерал, когда, пропустив их, броневая махина снова опустилась на свое место. — Значит, достаточно просто сунуть палец…

— Но далеко не каждый, — улыбнулся министр, чуть замедляя шаг. — В стране есть всего шесть пальцев, которые могут открывать эту дверь. Даже перст нашего дорогого Пфукера не обладает таким могуществом, хотя профессор и занимает весьма ответственный пост в Национальном Управлении по выявлению подозрительных намерений. Учтите, я не нажимал сейчас никакой кнопки. Я просто показал этой машинке кожный узор на подушечке своего указательного пальца, — а она в тысячную долю секунды сравнила его с той полудюжиной отпечатков, которые введены в ее электронную память…

Подземный коридор был по-прежнему пустынным. За новой стальной стеной, которую министр федерального спокойствия отомкнул тем же способом, оказалась маленькая кабина. «Лифт», — догадался Тинилья.

Они спускались минуты две. Лифт остановился, и через распахнувшуюся дверь генерал и его спутники вошли в большую светлую комнату. Двое высоких парней в белых халатах, игравшие на диване в карты, моментально вскочили и вытянулись перед министром по стойке «смирно». Глава федерального спокойствия сказал им чтото вполголоса, — и оба сразу засуетились, доставая из белоснежного шкафа какие-то блестящие инструменты.

— Сейчас нам наденут специальные поглотители, — объяснил профессор. Тут, знаете ли, носятся всякие летучие токи, пагубно действующие на незащищенные головы.

Генерала усадили в высокое кресло, напоминающее по виду зубоврачебное, и один из парней, став за его спиной, принялся что-то прилаживать у него на голове. Он возился довольно долго. Наконец все было готово. Подойдя к зеркалу, генерал увидел, что его голова облачена в толстый белый шлем, опутанный наподобие чалмы тонкими проводами. Точно такие же сооружения красовались на министре и профессоре.

Все трое надели белые халаты. Оглядев своих спутников, глава федерального спокойствия открыл массивную дверь. Генерал переступил порог и застыл от неожиданности.

Они стояли в огромном зале, конца которого не было видно. Продолговатые плафоны дневного света на высоком потолке сливались вдали в непрерывную световую дорожку. Словно гигантский, залитый светом тоннель уходил куда-то в бесконечность.

Но самым поразительным были стены зала. Они состояли из бесчисленного множества разноцветных светящихся кружочков. Подойдя поближе, генерал увидел, что это маленькие лампочки, смонтированные на широких белых щитах, покрывающих всю поверхность стен от потолка почти до самого пола. На щитах виднелись и какие-то приборы — циферблаты, графики, крутящиеся диски со вспыхивающими рядами цифр, но все они терялись среди мириадов мерцающих огоньков.

Зал был почти безлюден. Лишь несколько человеческих фигур в белых халатах виднелось в отдалении. Неожиданно откуда-то сбоку появился плечистый мужчина с короткими черными усиками и военной выправкой.

— Позвольте, господин президент, представить вам полковника Ундерса, возглавляющего этот подземный бастион нашей демократии, — сказал министр.

— Удивительное совпадение! — воскликнул Тинилья, обмениваясь рукопожатием с полковником. — Вы знаете, что посол вашей страны в моей республике — тоже Ундерс? Замечательный человек, должен вам сказать! Вы с ним случайно не родственники?

— Просто однофамильцы, — улыбнулся полковник. Голос у него был резкий и немного надтреснутый. «Точь-в-точь как у нашего Ундерса», — с растущим удивлением констатировал генерал. Именно таким голосом посол обычно делал ему внушения, когда бывал недоволен экспортными ценами на бананы или каким-нибудь принятым без его ведома законом.

— Кстати, Ундерс, что у вас нового за эту неделю? — осведомился министр.

— Подключено еще девятнадцать тысяч, — отрапортовал полковник. — Желтый и красный продолжают преобладать, но мы уже добились некоторого сокращения. К сожалению, и у нас пришлось произвести небольшую чистку: вчера нокаутировало сержанта номер восемь и рядового номер сорок один. На их место взяты двое парней из резерва Верхней Пещеры.

— Отлично, — кивнул головой министр. — А теперь вам предстоит быть нашим гидом. Господин президент хочет ознакомиться с работой установки.

Генерал и его спутники медленно двинулись по залу.

— Вы, очевидно, уже обратили внимание на эти светящиеся кружочки, заговорил Ундерс. — Всего их здесь несколько десятков миллионов — а точнее на сегодняшнее утро 83 миллиона 643 тысячи 257 штук… впрочем, давайте лучше начнем с некоторых общих данных. Я думаю, господину президенту интересно будет узнать, что длина этого зала вместе со столовой, бильярдной, комнатой для молитв и спальнями личного состава…

— Не то, Ундерс, — перебил его министр. — Вы начинаете с середины. Давайте-ка я сам сделаю предисловие.

Все уселись в мягкие кресла возле одного из сверкающих разноцветными огоньками щитов и закурили предложенные полковником сигары.

— Я надеюсь, высокий гость извинит меня за небольшой исторический экскурс, — начал министр, пустив к потолку облачко синеватого дыма. — Мне просто хотелось бы напомнить, что с тех пор, как некая предприимчивая порода обезьян ухитрилась превратиться в людей, у нас, полицейских, всегда было работы по горло. Да, господин президент, политическая полиция поистине один из древнейших человеческих институтов. Между прочим, мне на днях показывали перевод найденного под какой-то знаменитой пирамидой папируса, где рассказывается, как наши древнеегипетские коллеги искореняли подрывные настроения у подданных фараона. И знаете, что самое любопытное?

Министр вкусно затянулся и, сбив пепел с кончика сигары, продолжал:

— Самое любопытное, что их методы работы, оказывается, мало чем отличались от тех, которые до самого последнего времени применяли мы, полицейские двадцатого века. Да, да, как это ни парадоксально звучит, но факт остается фактом: методика полицейского дела за минувшие три тысячелетия не претерпела существенных изменений. Еще каких-то пятнадцать лет назад, когда ваш покорный слуга был скромным полицейским капитаном и заведовал пунктом распечатывания писем при Бендбордском почтамте, — нашим людям приходилось довольствоваться такими примитивными дедовскими приемами, как вербовка осведомителей, подслушивание телефонных разговоров да случайное фотографирование подозрительных сборищ. Правда, у нас тогда уже появились некоторые новинки вроде, скажем, установки замаскированных магнитофонов в жилищах неблагонадежных лиц, — но, согласитесь, господин президент, что в век атома все это выглядело жалким примитивом.

Генерал, на родине которого полиция пользовалась гораздо более древними методами, тем не менее солидно кивнул головой, соглашаясь, что магнитофоны — это, конечно, примитив.

— Наконец, несколько лет назад положение стало в полном смысле слова критическим. В силу ряда причин нам пришлось так основательно увеличить численность полиции, что она стала больше армии и флота, вместе взятых, а расходы на ее содержание начали поглощать около двух третей всего федерального бюджета. Скажу вам по секрету: мы стояли на грани государственного банкротства… Но, к счастью, электроника, кибернетика и электроэнцефалография достигли к этому времени таких успехов, что оказалось возможным начать работы в направлении полной автоматизации полицейской службы.

Глава федерального спокойствия сделал паузу и заключил:

— Ну а остальное расскажет Ундерс.

Полковник в этот момент отдавал какие-то приказания группе людей в белых халатах. Быстро отпустив их, он вернулся к гостям и продолжил рассказ шефа.

— Итак, господин президент, все началось с того, что было создано удивительно миниатюрное устройство, получившее название «Наставник мысли», или сокращенно «Н М». Минуя скучные технические подробности, могу вам сказать, что этот крошечный прибор, будучи помещен на затылке, с поразительной точностью улавливает все нелояльные мысли, возникающие в голове данного субъекта. Все основано на мгновенной расшифровке биоэлектрических импульсов мозга. Сигналы наших малюток принимаются специальной электронной аппаратурой, которой набито это подземелье. И, таким образом, здесь, на щитах, перед нами как на ладони все крамольные мысли, появляющиеся в головах граждан государства.

— Всех граждан?! — не удержавшись, воскликнул потрясенный генерал, который был так захвачен этим рассказом, что даже раскрыл рот, утратив срою обычную солидную невозмутимость. — Неужели всех?!

— О, разумеется, меня не следует понимать буквально, — полковник широко улыбнулся, показав полный комплект крепких, ослепительно белых зубов. Прежде чем приступить к подключению, мы выявили некоторое количество абсолютно благонамеренных людей. В основном таковыми оказались лица с состоянием от десяти миллионов и выше. Вместе с обитателями сумасшедших домов и врожденными кретинами это составило в общей сложности около шестисот тысяч человек. Все остальные жители, начиная с четырнадцатилетнего возраста, подключены к нашей аппаратуре.

Подойдя к стене, Ундерс обвел широким жестом переливающиеся мириадами светящихся точек щиты.

— Как видите, огоньки часто меняют свои цвета. Вот, например, некоторая, к сожалению пока небольшая, часть кружочков светится зеленым светом. Это означает, что у лиц, которых олицетворяют эти лампочки, в данный момент отсутствуют какие-либо нелояльные мысли или — что то же самое — вообще нет никаких мыслей. Давайте познакомимся с кем-нибудь из этих достойных людей.

Полковник передвинул маленький рычажок под одним из зеленых кружков.

Послышалось легкое потрескивание, и вслед за этим металлический голос негромко, но отчетливо произнес:

— Роберт Брэдмайер, агент по продаже подержанных автомобилей. Гленвиль, округ Аргония. Скончался позавчера утром.

Полковник был явно смущен.

— Понимаете, наша аппаратура в таких случаях фиксирует лишь отсутствие мыслей… — проговорил он после неловкой паузы. — Но обратимся теперь к желтым. — Голос полковника обрел прежнюю деловитость. — Желтизна означает наличие неблагонамеренных мыслей, не носящих опасного характера. Как видите, это пока преобладающий цвет на наших стенах. В частности, вот на этих щитах перед вами. Здесь у нас мелкие предприниматели и служащие.

Он наугад ткнул рукой в скопление желтых огоньков, передвинув первый попавшийся рычажок.

— Поль Флавини, — отрекомендовался металлический голос. — Владелец мастерской по ремонту электрических засовов. Порт-Мерн, Западное побережье. Легкое брюзжание по поводу увеличения косвенных налогов.

— Обычная история, — презрительно скривил губы полковник. — Вся эта публика только и делает, что брюзжит… Но больше всего беспокойства нам причиняют вот эти. — Он показал на россыпи красных огоньков на левой стене. — Цвет опасной неблагонадежности. Рабочие, разумеется… А правее — видите, желтизна с алыми вкраплениями — это фермеры. За ними идут лица свободных профессий, а еще дальше — домохозяйки и школьники. Армия и флот — это уже в самом конце зала, отсюда не видно.

Генерал не мог прийти в себя от изумления и восхищения. Глаза его горели.

— Потрясающе!.. — выдохнул он. — Но каким образом удалось их всех, как вы выражаетесь… подключить?

— Предоставим слово автору этой операции, — проговорил министр, знаком предлагая полковнику пока помолчать.

Профессор Пфукер самодовольно ухмыльнулся.

— Вы, наверно, слышали, ваше превосходительство, о компании «Автоматическая стрижка»? Ну да, та самая, которую прозвали «грозой парикмахеров». В первый же год существования она смела со своего пути всех конкурентов, полностью монополизировав все парикмахерское дело в стране. Ни одна живая душа не способна стричь, брить и завивать так быстро и дешево, как это делают автоматы компании. Так вот, господин президент, могу вам по секрету сообщить, что, обрабатывая головы, эти милые машинки попутно производят еще одну операцию. В общем, данная компания имеет некоторое отношение к нашему ведомству… Все делается под идеальным местным наркозом. Клиент преспокойно жует резинку или листает иллюстрированный журнал, а тем временем у него на затылке взрезается кожа и под скальп помещается наш аппаратик. Это крошечный цилиндрик размером с пшеничное зернышко. Затем с помощью особого состава все мгновенно заживляется, — так что, поднявшись со стула, подключенный не может ничего заметить, кроме малюсенького бугорка на затылке. Его можно принять за самый обыкновенный прыщик. А через несколько часов после операции цилиндрик сам собой безболезненно внедряется в затылочную кость — и прыщик исчезает…

— Поразительно! Гениально!! — генерал бурно выражал свой восторг. Значит, вы теперь в любой момент безошибочно знаете, кого надо хватать!

— Мы давно уже никого не хватаем, — усмехнулся глава федерального спокойствия. — Сейчас полковник вам все объяснит. Только побыстрее, Ундерс. А то мы можем опоздать на обед, который дает сегодня в честь высокого гостя наш уважаемый премьер.

— В тех случаях, когда недовольство абонента носит характер легкого брюзжания, — заторопился полковник, — в его мозг автоматически посылается предупредительный импульс, который воспринимается нервной системой как удар кулака по затылку. Иногда это повторяется несколько раз подряд. До тех пор, пока не загорится зеленый свет.

Полковник перевел дух и продолжал в том же темпе:

— Если же лампочка становится красной, объект подвергается электронаказанию, примерно эквивалентному по эффекту нокауту в боксе. Получив указанный удар, абонент обычно падает и лежит без сознания от десяти до пятнадцати секунд. Основательно, не правда ли?

Высокий гость сердечно попрощался с полковником.

— Признаюсь, я просто потрясен всем увиденным, — растроганно заявил он. — Ваше волшебное подземелье — поистине бастион государственного спокойствия.

В «гардеробе» — как мысленно окрестил Тинилья комнату у лифта дежурные, которых они застали за прежним занятием, в одну минуту сняли с министра и его спутников шлемы. Вскоре все трое уже шагали по верхнему коридору. Генерал молчал, предаваясь мечтам. Будущее рисовалось ему отныне в самом радужном свете.

— Знаете, — признался он министру, — я невольно думаю сейчас о том, как было бы великолепно, если бы мое правительство имело у себя нечто подобное. Тогда бы я мог наконец вздохнуть спокойно…

— Полагаю, что вам стоит затронуть этот вопрос во время предстоящих переговоров с премьером, — проговорил министр, уже влезая в кабину вертолета. — Я лично думаю, что мы могли бы построить вам такую установку в порядке помощи развивающимся странам.

«Если только опять не надуете меня, как в тот раз с гнилой пшеницей», подумал Тинилья, грузно усаживаясь рядом с министром. В то же мгновенье искры посыпались из глаз президента: кто-то изо всей силы треснул его кулаком по затылку. Побагровев от ярости, генерал вскочил на ноги и грозно обернулся. Но сзади была только стенка. Оба его спутника сосредоточенно смотрели в окно. Вертолет быстро набирал высоту.

Страшное подозрение мелькнуло в голове Тинильи. Сорвав с себя украшенную золотым шитьем генеральскую фуражку, он лихорадочно стал ощупывать голый затылок. Так и есть! На самой макушке отчетливо прощупывался крошечный твердый бугорок величиной с пшеничное зернышко.

Генерал издал пронзительный вопль и в ужасе схватился за голову. Министр и профессор повскакали со своих мест, спрашивая, что с ним случилось. Но Тинилья не мог выговорить ни слова. Он только с ужасом показывал пальцем на затылок.

Ощупав указанное место, глава федерального спокойствия энергично выругался.

— Клянусь честью, это работа тех двух негодяев внизу, — констатировал он. — Даю вам слово, господин президент, они жестоко поплатятся за свою дерзость, даже если это сделано не преднамеренно, а просто по халатности. Как только мы прибудем в столицу, я немедленно свяжусь с полковником Ундерсом и прикажу ему лично наказать виновных…

Генерал слушал его, продолжая держаться за голову. Когда министр кончил, он некоторое время молчал, ожидая, что тот еще что-то скажет. Но глава федерального спокойствия безмолвствовал, всем своим видом выражая искреннее сочувствие высокому гостю.

— А как же… я? — наконец нарушил молчание генерал.

Министр вздохнул.

— К сожалению, извлечь аппаратик нельзя. Это грозит серьезными осложнениями в мозгу… Но стоит ли слишком расстраиваться из-за такого пустяка? Ведь совершенно очевидно, господин президент, что «Н М» вас никогда ничем не потревожит. Уж кто-кто, а генерал Тинилья, наш преданный друг и союзник, разумеется, навсегда гарантирован от каких-либо нелояльных мыслей! А присутствие аппаратика в голове, говорят, даже поднимает общий тонус…

Только сейчас генерал осознал всю бесповоротность случившегося. Слезы выступили у него на глазах. Значит, ему теперь никогда нельзя будет даже мысленно ослушаться этих проклятых…

Новый удар по затылку прервал его мысли. В следующую секунду министр схватил Тинилью за плечи и изо всех сил начал трясти. Затем лицо министра вдруг исказилось и превратилось в усатую морду полковника Ундерса. «Вставай!» — потребовал полковник неожиданно тонким голосом.

Генерал попытался его оттолкнуть… и открыл глаза.

— Да вставай же наконец! — нетерпеливо повторяла жена, тряся его за плечо — Ундерс велел тебя немедленно поднять. Говорит, что ты ему срочно нужен. Он уже больше минуты ждет у телефона…

— Полковник Ундерс?!! — генерал как ужаленный вскочил с постели. Значит, это не сон?!!

— Что с тобой? — изумилась жена. — Какой еще там полковник? Говорю тебе, звонит Ундерс, посол…

При этих словах генерал наконец пришел в себя. — Ах да… — облегченно вздохнул он, торопливо ища ногами ночные туфли. — Но какое удивительное совпадение!..

— Боже мой, Хуан — вдруг всплеснула руками жена, заметив на затылке супруга свежий синяк. — Ты что, стукнулся головой о спинку кровати?

— Мне приснилось, что они меня подключили… — пробормотал генерал, смахивая со лба капли холодного пота.

И, не успев накинуть пижаму, он опрометью помчался к телефону.