Некондиционные сардины
«Избавить мир от зла? Чепуха! Зло нужно культивировать, холить и лелеять. Мир в невообразимом долгу перед злом. Подумайте! Алчность – незаменимый катализатор амбиций. Без тщеславия искусство становится пустыми мечтами. В отсутствие жестокости человеколюбие вырождается. Стыдясь предрассудков, мы учимся самодостаточности – и кто испытывал бы интерес к лучшему пониманию вещей, если бы на свете не было глупцов?»
– Магнус Ридольф
Магнус Ридольф лежал в шезлонге под предохранявшим его от жгучих лучей африканского Солнца зонтом из зеленых и оранжевых секторов. У него под рукой, на столике, дымился окурок сигары, валялся перевернутый выпуск «Обсуждения последних событий» Шеммлерса, стоял стакан со льдом и выжатой половиной лимона – другими словами, трудно было бы представить себе более идиллическую картину безмятежного отдыха… Из квартиры послышался звонок трансграфа.
Некоторое время Ридольф боролся с дремотой, но заставил себя встать, зашел внутрь и взял из лотка сообщение, распечатанное аппаратом. Сообщение заключалось в следующем:
«Дорогой Магнус!
Мой повар докладывает, что завтра на ужин подадут жареных куропаток с трюфелями и компотом из вишен «маршизан», салат «Королева Персис» и артишоки с Пятой планеты Сириуса. Могу прибавить от себя, что будут предлагаться вина с трех планет, в том числе поразительный кларет «Фражанс», а также, в качестве последнего блюда, консервированные сардины.
Если у Вас появится свободное время, я хотел бы узнать Ваше мнение об этом меню – в частности, о необычайных сардинах.
Джоэл Карамор».
Магнус Ридольф вернулся к шезлонгу на веранде, перечитал приглашение, сложил его вчетверо и бросил на столик. Погладив короткую белую бородку, он откинулся на спинку шезлонга и полузакрыл глаза, по всей видимости сосредоточив внимание на бороздившей темно-синие воды озера Сахара небольшой парусной лодке, белизной не уступавшей стенам Марракеша.
Встрепенувшись, он быстро встал, прошел к себе в кабинет, сел напротив мнемифота и ввел в строку поиска слово «сардины».
Просмотр информации, появившейся на экране, занял несколько минут. Ридольф не нашел почти ничего существенного; отсутствовали также какие-либо его собственные записи на эту тему. Мнемифот сообщил, что вид sardinia pilchardus относится к тому же семейству рыб, что и сельдь, что сардины плавают многочисленными косяками и питаются микроскопическими океаническими животными. Приводилась также подробная информация о конфигурации чешуи сардин, об их повадках, относящихся к размножению, об их разновидностях и естественных врагах.
Магнус Ридольф решил принять приглашение; он набрал адресный код Джоэла Карамора и опустил в прорезь трансграфа подтверждавшую это решение записку.
Карамор, рослый здоровяк с мясистым носом, массивным подбородком и ежиком седеющих темных волос, был честным человеком и вел свои дела искренне и просто, на основе взаимного доверия. Магнус Ридольф, привыкший наблюдать в людях неистребимую склонность к очковтирательству и корыстолюбию, ценил редкую возможность откровенного общения.
Ужин подавали в столовой с обшивкой трех стен из твердых пород конголезского дерева; в тенях под высоким потолком висели примитивные маски. Четвертая стена, стеклянная, позволяла любоваться великолепным видом на погруженные в прозрачно-голубые сумерки предгорья Тибести, вздымавшиеся в тридцати километрах к югу.
Два старых приятеля сидели за столом из полированного железного дерева; посреди стола между ними красовалось резное изделие из малахита, в котором Магнус Ридольф распознал «работу трех поколений» с побережья Гондваны на планете Мугх – отец, сын и внук затратили на изготовление этой вещицы ровно сто лет.
Ужин превзошел безукоризненные стандарты Карамора. Сочные куропатки были прожарены точно в меру на открытом огне, салат оказался просто исключительным. Мягкие, искусно подобранные вина оставляли ароматное послевкусие без оскомины. На десерт подали фруктовый шербет, сыр и сухое печенье из муки грубого помола.
«А теперь, – сказал Карамор, с хитрецой поглядывая на Ридольфа, – перейдем к сардинам и кофе».
Магнус Ридольф послушно изобразил на лице ожидаемое от него легкое отвращение: «Кофе, по меньшей мере, я буду приветствовать. Что касается сардин… для того, чтобы они вызвали у меня интерес, сардины должны быть поистине выдающимися».
Карамор многозначительно кивнул: «Они весьма необычны». Он встал, отодвинул панель стенного шкафа и вернулся к столу с плоской жестяной баночкой, украшенной выпуклыми красными, синими и желтыми эмблемами.
«Сардины в вашем распоряжении», – Карамор сел, наблюдая за реакцией гостя.
На баночке было написано: «Высококачественные отборные сардины в растительном масле. Изготовитель: Чандарийская консервная фабрика, Чандария».
Магнус Ридольф поднял тонкие белые брови: «Рыбу импортируют с Чандарии? Далековато».
«Это лучшие сардины из всех доступных! – заверил его Карамор. – Лучше всех, какие производятся на Земле – первоклассный деликатес. Само собой, они дороже обычных».
«На первый взгляд может показаться, что импорт сардин с далекой планеты – не слишком выгодное дело», – с сомнением заметил Ридольф.
«И в этом вы ошибаетесь! – заявил Карамор. – Следует учитывать, разумеется, что затраты на производство консервов невелики, это позволяет компенсировать стоимость перевозки. По сути дела, космическая доставка грузов обходится не так уж дорого. Мы извлекаем вполне достаточную прибыль».
Ридольф снова рассмотрел жестяную баночку: «Мы?»
«Джордж Доннелс, мой партнер в консервном бизнесе, и я. Я финансировал предприятие и занимаюсь сбытом. Доннелс руководит консервной фабрикой и рыбным промыслом».
«Понятно», – довольно-таки безразлично отозвался Ридольф.
«Несколько месяцев тому назад, – нахмурившись, продолжал Карамор, – Доннелс предложил выкупить мою долю в предприятии. Я ответил, что еще подумаю об этом. После чего…» Карамор указал на жестянку пренебрежительным жестом: «Откройте ее».
Магнус Ридольф наклонился над баночкой, приподнял ярлычок и нажал на маленькую кнопку, высвобождавшую крышку… Раздался громкий хлопок. Крышка выскочила, как пробка из бутылки шампанского, а содержимое жестянки разлетелось во все стороны.
Ридольф снова поднял брови, откинулся на спинку стула и провел пальцами по своей бородке, вычищая из нее кусочки рыбы. «Впечатляющий эффект, не могу не признать! – произнес он. – Какие еще эксперименты вы хотели бы поставить с моим участием?»
Карамор поднялся на ноги и принялся расхаживать вдоль стола: «Поверьте мне, Магнус, я был удивлен не меньше вашего. Не ожидал ничего подобного…»
«А чего вы ожидали? – сухо поинтересовался Ридольф. – Что из банки вылетят птички?»
«Нет, нет! Вы же знаете, Магнус, я ни за что не стал бы устраивать такие глупости ради забавы!»
Вытирая лицо салфеткой и облизывая губы, Магнус Ридольф полюбопытствовал: «Так чем же объясняется этот… скажем так, феномен?»
Карамор снова сел за стол: «Не знаю. Меня это беспокоит. Хочу понять, в чем дело. На протяжении последней недели я открыл дюжину банок с сардинами. Примерно с половиной из них все было в порядке. А другие… другие были так или иначе испорчены, причем намеренно. В одну банку кто-то положил, внутри сардин, кусочки тонкой проволоки. В другой рыба пахла нефтью. Из третьей банки омерзительно воняло. Ничего не понимаю! Кто-то явно вознамерился подорвать репутацию Чандарийской консервной фабрики».
«Как давно наблюдается этот саботаж?»
«Насколько мне известно, пострадала только последняя партия. До сих пор наша продукция заслуживала только похвальные отзывы».
«Кого вы подозреваете?»
Карамор развел большими руками: «Понятия не имею! Доннелсу это очевидно невыгодно – если только он не решил, что может таким образом заставить меня уступить ему долю предприятия. Но я не думаю, что он настолько глуп. Надеюсь, вы согласитесь провести расследование – в моих интересах».
Магнус Ридольф задумался. «Что ж, – сказал он наконец, – в настоящее время я ничем не занят».
Карамор повеселел: «Экспортные пломбы, кстати, в целости и сохранности».
«Ящики запечатывают перед отправкой с фабрики?»
«Разумеется».
«В таком случае очевидно, что саботаж имеет место на производстве».
Магнус Ридольф прибыл на пассажирском пакетботе в Город Тысячи Красных Свечей на Родопе, четвертой планете Фомальгаута, и остановился в гостинице «Эрнст Делабри».
Он с удовольствием поужинал в тихом кафе под открытым небом, после чего нанял прогулочную весельную баржу и катался по каналам до наступления ночи.
На следующее утро Ридольф изменил внешность. Расставшись с белой блузой, расшитой голубыми узорами, он надел поношенный коричневый рабочий комбинезон и натянул на взлохмаченную белую шевелюру серую матерчатую кепку. Затем, перейдя по мосту через Королевский канал и оставив позади Паналазу, он углубился в Старый Город и повернул по грязноватой улочке туда, где находилось Центральное бюро трудоустройства.
Очереди в этом учреждении не было. За ползущими по экрану строками объявлений о вакансиях апатично наблюдали несколько людей, пара непрерывно дрожащих вибрантов, тесная группа соединивших конечности антропоидов из системы Капеллы, один желтокрыл и полдюжины туземцев-родопийцев. На стене висела заметная табличка, не привлекавшая, однако, почти никакого внимания присутствующих:
~ КОНСЕРВНОЙ ФАБРИКЕ НА ЧАНДАРИИ ~
~ СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ РАБОТНИКИ! ~
Магнус Ридольф подошел к окошку для выдачи направлений. Бархатнокожий клерк-родопиец вежливо втянул голову, выдвинул ее и прошепелявил: «Слушаю вас, сударь?»
«Я хотел бы устроиться на Чандарийском консервном заводе», – сказал Ридольф.
Родопиец бросил на него взгляд темно-коричневых тюленьих глаз: «В каком качестве?»
«Какие вакансии там открыты?»
Родопиец просмотрел список: «Электрик – триста валюнтов. Механик по обслуживанию подающего накопителя – триста двадцать. Сварщик – двести девяносто валюнтов. Разнорабочий – двести».
«Хм! Канцелярской работы нет?» – спросил Ридольф.
«В настоящее время нет».
«Я мог бы работать электриком».
«Понятно, сударь, – отозвался родопиец. – Не могли бы вы предъявить удостоверение члена профсоюза квалифицированных электриков?»
«Какая жалость! Я забыл взять его с собой».
Родопиец слегка оскалил тупые розовые зубы: «Я могу выдать вам направление разнорабочего. Профсоюзный уполномоченный определит круг ваших обязанностей непосредственно на производстве».
«Что ж, придется сделать так», – вздохнул Магнус Ридольф.
Завербованных рабочих на Чандарию перевозило грузовое судно – тряская металлическая посудина, насквозь пропитанная запахами раскаленного масла, пота и аммиака. Ридольфа и дюжину других «пассажиров» разместили в пустом трюме. Они ели в кают-компании вместе с командой; ежедневно каждому выдавали по два литра воды для мытья. Курить на борту было запрещено.
Трудно было бы сказать об этой поездке что-нибудь еще. Впоследствии Магнус Ридольф старался вытеснить ее из памяти. Когда, наконец, рекруты спустились вереницей на поверхность Чандарии, моргая от непривычного света, Ридольф уже выглядел как настоящий безработный – пожилой субъект с неопрятной грязноватой бородой и слипшимися поникшими волосами, он мало отличался от своих спутников.
На первый взгляд ландшафт производил впечатление унылого, бескрайнего водного пространства под блуждающими клочьями тумана, подсвеченного бледным красновато-коричневым заревом. На Чандарии, древней планете древнего красного солнца, так называемая «суша» – мрачноватая плоская трясина, затянутая непрерывно моросящей, медленно ползущей дымкой – почти не возвышалась над уровнем моря.
Несмотря на почтенный возраст Чандарии, скудная туземная флора ограничивалась тростниками и несколькими разновидностями древовидных папоротников. Моря кишели простейшими организмами, и, не встречая никаких хищников или естественных конкурентов, двадцать тысяч сардин, первоначально выпущенных в местные воды, размножились с поразительной быстротой.
Как только новоприбывшие вышли из трюма грузового судна, их встретил молодой человек с землистой «лошадиной» физиономией, очень широкими плечами и очень узкими бедрами.
«Возьмите свой багаж и следуйте за мной!» – сказал он.
Рекруты послушно побрели по хлюпающей под ногами почве. Тропа вела в туман – на протяжении полукилометра вокруг ничего нельзя было различить, кроме луж застойной воды и редких трухлявых деревьев, протягивавших из дымки тени голых ветвей.
Через некоторое время туман слегка рассеялся – впереди показалась группа длинных приземистых зданий; за ними раскинулись бескрайние топи, заросшие тростниками и блестевшие заводями.
«Вот спальный барак для тех, кому нужно спать, – сообщил молодой человек людям и антропоидам, ткнув большим пальцем в сторону одного из строений. – Заходите, зарегистрируйтесь у администратора. Желтокрыл, портмар и родопиец, вам отвели другие помещения – пойдемте, я покажу».
Поднимаясь по прогнившим ступеням крыльца, Магнус Ридольф горестно покачал головой. Пожалуй, его профессиональная карьера достигла точки, противоположной зениту. Копаться в рыбьих кишках за двести валюнтов в месяц? Ридольф скорчил гримасу и зашел в спальный корпус.
Он нашел незанятую каморку, бросил на койку походную сумку и прошел в «комнату отдыха», где от всего и от всех разило рыбой. Вдоль стен, обшитых некрашеной фанерой, тянулись тусклые алюминиевые стропила. На дешевом телеэкране в конце помещения полногрудая молодая женщина пела и кривлялась, уделяя телодвижениям не меньше внимания, нежели пению.
Магнус Ридольф снова вздохнул и осведомился о местонахождении администратора.
Его назначили потрошильщиком №4. Обязанности потрошильщика были просты. Примерно каждые три минуты он нажимал на рычаг, поднимавший заслонку. Вместе с бурным потоком воды, поступавшей снаружи из пруда-накопителя, тысячи сардин беспомощно спускались по желобу во внутреннюю полость машины, где механические пальцы, прорези и воздушные струи сортировали их по размерам и подталкивали к блестящим разделочным ножам. В конечном счете промытые чистой водой сардины сбрасывались на несколько конвейерных лент, с которых стоявшие строем расфасовщики подбирали все еще похлопывающие хвостами тушки и засовывали их в жестянки.
Расфасовкой занимались главным образом баншу с находившейся неподалеку 12-й планеты системы Таддеуса – существа с шишковатым серым торсом и дюжиной трехпалых щупалец, одноглазые, с дополнительными мыслительными органами на концах щупалец.
После расфасовки жестянки заполняли маслом, закрывали крышками, выдерживали в нескольких последовательных печах с электронным управлением и, наконец, складывали в ящики. Ящики, готовые к экспорту, запечатывали пломбами.
Внимательно изучив производственный процесс, Ридольф пришел к выводу, что последовательность операций была достаточно эффективна и хорошо организована. Единственным не механизированным этапом оставалась расфасовка сардин работниками-баншу. Наблюдая за стремительными движениями их щупалец над конвейерной лентой, Ридольф убедился в том, что в этом отношении никакой механизм не сравнился бы с баншу в проворстве и ловкости.
Ридольф не забывал, что где-то, на какой-то стадии этого процесса кто-то испортил и, возможно, продолжал портить сардины. Где и как? В данный момент ответа на этот вопрос не было.
Магнус Ридольф пообедал в соседнем кафетерии. Там кормили сносно – предварительно приготовленные на Земле блюда подогревали в запечатанных лотках. Возвращаясь на рабочее место потрошильщика №4, Ридольф заметил дверь, ведущую из цеха на дощатый настил.
Не торопясь приступить к работе, Магнус Ридольф вышел наружу. Настил держался на сваях, вбитых в дно трясины, и продолжался вокруг всей фабрики. Ридольф повернул к океану, надеясь взглянуть на рыболовный флот консервного предприятия.
Туманная дымка в какой-то мере рассеялась, открывая вид на бесконечные грязевые отмели, заросшие тростником – где-то вдали тускло блестели застойные воды морского залива. Островки суши можно было отличить от отмелей только благодаря редким цикадофитам, распустившим темные перистые листья навстречу огромному мрачноватому солнцу. Унылый пейзаж вызывал неизъяснимую подавленность: в этом мире не было никакой радости, никакой надежды.
Ридольф обратил внимание на пруд-накопитель – мелководный бетонный бассейн метров пятнадцать в длину и метров шесть в поперечнике, с метровым проемом в стене, обращенной к морю. Подойдя поближе, Ридольф увидел, что проем этот был затянут сетчатой мембраной из прозрачных щетинок с направленными внутрь острыми концами – щетинки позволяли сардинам заплывать в бассейн, но преграждали им обратный путь.
Ридольф наблюдал. Тусклая поверхность заводи начала рябиться. На ней поблескивали тысячи маленьких плавников – в бассейн юркнула одна рыбка, за ней еще сотня, за ними – тысячи и тысячи; весь пруд-накопитель словно вскипел, наполненный трепещущими живыми существами.
Магнус Ридольф почувствовал, что за ним кто-то следит. Подняв глаза, он увидел стоявшего с другой стороны пруда широкоплечего молодого человека с продолговатым землистым лицом. На нем были краги, высокие мягкие сапоги из нейластика и желтовато-коричневая куртка; он решительными шагами направился к Ридольфу: «Что вы здесь делаете? Разве вам не полагается быть на рабочем месте?»
«Я здесь работаю, совершенно верно, – успокоительным тоном ответил Ридольф. – Я, как бы это выразиться… управляю потрошильной машиной. В данный момент я решил прогуляться, потому что только что пообедал».
Рот молодого человека покривился: «Свисток прозвучал полчаса тому назад. Здесь не дом престарелых – вас сюда везли три световых года не для того, чтобы вы любовались видами!»
«Как вы справедливо заметили, свисток уже прозвучал, и я сейчас же вернусь на рабочее место. Кстати… Не могу ли я поинтересоваться, с кем имею честь разговаривать?»
«Моя фамилия – Доннелс. Я плачý вам за работу».
«А! Понятно, понятно! – кивая на ходу, Магнус Ридольф направился к потрошильной машине.
Работа потрошильщика была неутомительной, но однообразной. Заслонка открывалась и закрывалась, снова открывалась и снова закрывалась – иногда, если перед сепараторами скапливалось слишком много лихорадочно плещущих серебристых рыбок, приходилось расчищать затор. У Ридольфа было более чем достаточно времени для размышлений.
Тем не менее, ситуация не изменилась – ничто не позволяло объяснить таинственную порчу консервов. Легче всего заниматься саботажем было бы Джорджу Доннелсу, но, насколько мог судить Ридольф, фабрика функционировала безотказно. Верно, Доннелс хотел выкупить долю капитала предприятия, принадлежавшую Карамору, но почему бы он ставил под угрозу репутацию своей собственной продукции?
Тем более, что он располагал сырьем несравненного качества – Магнус Ридольф не мог не отметить, что чандарийские сардины были крупнее и упитаннее экземпляров, изображенных на экране мнемифота. По-видимому, местные условия особо благоприятствовали этой рыбе – или, возможно, Доннелс заселил чандарийские моря исключительно отборными особями.
Заслонка открывалась и закрывалась. Ридольф начинал замечать в потоке сардин, поступавшем из накопителя каждые три минуты, некую повторяющуюся закономерность. Сначала проскальзывала одна рыбка – пожалуй, покрупнее остальных; затем, словно лихорадочно соревнуясь, к ножам сепаратора бросалась толпа других. При этом не было никаких колебаний или задержек – сардины каждый раз проявляли полное единомыслие. Как только открывалась заслонка, в сепаратор поспешно проникал вожак косяка, а вслед за ним возбужденно устремлялись тысячи последователей.
В количественном отношении персонал консервной фабрики состоял прежде всего из баншу; второе место занимали антропоиды с планет Капеллы, третье – люди, и последнее – ториклы с Кордована. Представители различных рас пользовались отдельными спальными корпусами и трапезными помещениями, хотя заполненные теплым бульоном баки, где отдыхали баншу, или герметизированные ячейки для уроженцев системы Капеллы можно было назвать «спальными» лишь с некоторой натяжкой.
Приняв душ и поужинав, Магнус Ридольф забрел в «комнату отдыха». Телеэкран на какое-то время выключили; за парой столов работники развлекались игрой в карты. Ридольф присел на скамью рядом с коренастым лысым субъектом с пухлыми щеками и голубыми свинячьими глазками – тот просматривал послеполуденную распечатку сводки новостей.
Вскоре сосед Ридольфа отложил распечатку в сторону, потянулся, разводя в стороны толстые руки, и громко рыгнул. Сохраняя самое серьезное выражение лиц, Ридольф вежливо предложил ему сигарету.
«Не прочь закурить, благодарствуем!» – радостно откликнулся коренастый тип.
«Тут скучновато, не правда ли?» – завязал разговор Магнус Ридольф.
«Это уж точно! – новый знакомый Ридольфа выпустил струю дыма в уже довольно-таки удушливую атмосферу. – Я собираюсь унести ноги из этого болота на следующем корабле».
«Казалось бы, компания могла бы позаботиться о более разнообразных развлечениях для персонала», – сказал Ридольф.
«О, они делают деньги! Их больше ничего не интересует. Никогда еще не работал в таких паршивых условиях. Оплата по минимальной ставке, разрешенной профсоюзом – и никаких премиальных, ничего такого».
«Меня озадачивает одно обстоятельство…» – начал было Ридольф.
«Меня в этой жизни многое озадачивает!» – не преминул поделиться лысый субъект.
«Что привлекает рыбу в накопитель?»
«А! – сосед сосредоточенно выпустил облако дыма. – Предполагается, что в пруд засыпáют приманку. Сардин слишком много – они такие голодные, что набрасываются на все, что угодно. Доннелс экономит таким образом – получает рыбу задаром, можно сказать. Рыба размножается на воле, он не платит ни гроша за ее разведение и ловлю».
«А где он живет, этот Доннелс?» – поинтересовался Ридольф.
«У него уютный маленький коттедж за лабораторией».
«Ах да, за лабораторией… – Магнус Ридольф понимающе кивнул и погладил белую бородку. – Где эта лаборатория? Я ее что-то не приметил».
«Недалеко, в конце тропы, если идти вдоль берега».
«Понятно».
Через некоторое время Ридольф поднялся на ноги и бесцельно побродил по «комнате отдыха», после чего выскользнул из барака под ночное небо.
Чандарию не сопровождали луны, а из-за плотного тумана с поверхности планеты невозможно было различить звезды. Магнус Ридольф сделал десять шагов и оказался в кромешной тьме. Включив карманный фонарик и осторожно выбирая путь среди трясин, он нашел, наконец, тропу, ведущую к лаборатории – выложенную гравием дорожку, сухую и плотную.
Вступив на эту дорожку, Ридольф потушил фонарик и остановился, напрягая слух. Издалека, со стороны фабрики, доносились голоса; где-то раздавалось тихое пискливое верещание – антропоиды слушали музыку.
Нащупывая гравий ступнями, Ридольф продолжал идти по дорожке, часто останавливаясь и прислушиваясь. Прошло довольно много времени; мрак был настолько густым, что, казалось, нехотя расступался, обвевая лицо при ходьбе. В тумане появился ряд мутно светящихся окон. Магнус Ридольф подошел как можно ближе к одному из окон, встал на цыпочки и заглянул внутрь.
Он увидел оборудование, типичное для биологической лаборатории. Доннелс и худощавый темнокожий человек в белом халате стояли и разговаривали около контейнера, формой напоминавшего вертикально поставленный гроб.
Ридольф смотрел во все глаза. Доннелс взял большие кусачки и разрéзал металлические ленты обвязки контейнера. Боковые стенки из волоконного пластика откинулись. Доннелс сорвал упаковочную прокладку – под ней стоял новый, явно еще ни разу не использованный водолазный костюм: полужесткая оболочка с прозрачным шлемом, генератором кислорода и двигательным ранцем.
Отбросив мусор носком сапога, Доннелс любовался полученным скафандром с очевидным удовлетворением. Магнус Ридольф пытался расслышать хоть несколько слов, чтобы понять, о чем шел разговор, но тщетно – в окне было установлено изостекло. Ридольф пробежался ко входной двери и приоткрыл ее.
Послышался лениво-протяжный голос Доннелса: «Будем надеяться, что эта штука не подведет – она обошлась мне в четыреста пятьдесят валюнтов».
«Подойдет ли нам скафандр? Вот в чем вопрос».
«Подойдет! – ответ Доннелса прозвучал уверенно, даже заносчиво. – Течения здесь практически нет. Я смогу обогнуть всю колонию за пять минут – и, прежде чем они поймут, чтó происходит, стессонит перебьет их, как мух».
«Ха-хм! – техник прокашлялся. – Они вас заметят… ха-хм!.. так же, как в прошлый раз, когда вы попытались их взорвать».
«Черт возьми, Нэйл! Нельзя же быть таким пессимистом! – настаивал Доннелс. – Я подберусь по дну. Скафандр гораздо труднее заметить, чем лодку. Причем скафандр движется быстро – не медленнее, чем они плавают. Никто никого не успеет предупредить. В любом случае, я попробую. Попытка – не пытка, не так ли? Как продвигается тренировка твоих подопечных?»
«Неплохо, совсем неплохо. Две особи в аквариуме D готовы к занятиям по пятой таблице, а особо крупный экземпляр в аквариуме H уже перешел к восьмой».
Магнус Ридольф слегка выпрямился, но тут же нагнулся, прислушиваясь еще внимательнее.
«По методу Барнетта? – донеслись слова Доннелса. – Как насчет рыбешки, которая плавает одна?»
«А! Сметливая тварь! – отозвался Нэйл. – Иногда мне кажется, что она понимает больше, чем мы».
«Вот она-то и сделает нас обоих миллионерами! – обычно монотонный голос Доннелса приобрел какую-то выразительность. – Если, конечно, мне удастся выкупить долю Карамора».
Наступило молчание. Магнус Ридольф услышал звук шагов и метнулся за угол – как раз вовремя. Появилась широкоплечая фигура, Доннелс покинул лабораторию.
Нэйл подошел ближе к окну, сделал несколько шагов в сторону и наклонился, приоткрыв рот и наблюдая за чем-то, что находилось за пределами поля зрения Ридольфа. Магнус Ридольф прикусил губу, поглаживая бородку. В его уме формировались гипотезы, но их неизбежные последствия заставляли его отвергать их одну за другой. Нэйл вышел из лаборатории через дверь в дальнем углу помещения. По всей видимости, он жил в пристройке.
Ридольф встрепенулся: необходимо было получить дополнительные сведения. Решительно направившись ко входной двери, он спокойно зашел в лабораторию – так, будто это было в порядке вещей.
Его окружало стандартное оборудование: позитронный проектор со смотровым экраном, регулируемый источник радиоактивного излучения, микроскопы – оптический и квантовый, прецизионные весы, автоматический диссектор, генетические калибраторы, мутационные боксы. Ридольф почти не обратил внимания на приборы. Рядом стоял водолазный костюм. «Главное – прежде всего», – подумал Ридольф. Он тщательно изучил устройство скафандра.
«Превосходный аппарат! – говорил себе Магнус Ридольф. – В высшей степени удачная конструкция, высококачественные материалы. Жаль, что его придется испортить». Пожав плечами, Ридольф протянул руку и отсоединил головку герметизирующей застежки – небольшой, прецизионно обработанный металлический компонент, без которого скафандр не мог сохранять водонепроницаемость.
В углу мелькнуло движение: Нэйл! Магнус Ридольф бесшумно шагнул к выходу – но лаборант успел заметить его.
«Эй! – закричал техник в белом халате. – Чем вы тут занимаетесь?» Нэйл бросился вдогонку: «Стойте, идите сюда!» Но Ридольф уже скрылся в ночной мгле Чандарии.
Туман вспыхнул молочным сиянием – яркий луч фонаря, направленный вдоль гравийной дорожки, сосредоточился на силуэте Ридольфа.
«Эй, там!» – взревел Нэйл. Магнуса Ридольфа удивила способность субъекта столь тщедушного телосложения так громко кричать. Послышался топот ног неугомонного лаборанта, оказавшегося вдобавок энергичным и проворным.
Топот приближался – Ридольф спрыгнул с дорожки в болото и тихо застонал, погрузившись по колено в холодную липкую грязь. Тем не менее, он пригнулся и лег в трясину плашмя. Луч фонаря Нэйла промелькнул у него над головой, поспешные шаги удалились. Снова наступила темнота.
Магнус Ридольф выбрался из болота на дорожку и стал осторожно возвращаться к баракам.
В навязчивом тумане, как во сне, появились размытые огни – до барака оставалось еще метров сто. На фоне огней сновала какая-то тень. Нэйл?
Ридольф повернул налево и пробежал как можно быстрее – насколько позволяли его старые ноги – и как можно дальше. Теперь он мог незаметно подойти к заднему крыльцу барака. Сразу направившись в душевую, он промыл грязную одежду.
Вернувшись в «комнату отдыха», он нашел лысого коренастого знакомого там же, где тот находился прежде. Ридольф уселся рядом. «Насколько я понимаю, – сказал он, – Доннелс производил какие-то взрывные работы в море».
Лысый ветеран консервного производства хохотнул: «Было такое дело! Какого черта это ему понадобилось, не могу сказать. Иногда мне кажется, что у него – не все время, а так, приступами – не все дома. Вспыльчивый он какой-то, легко раздражается».
«Надо полагать, он глушил рыбу?» – предположил Ридольф.
Его знакомый пожал плечами и затянулся сигаретой: «Море кишит сардинами! Каждый день в накопитель набиваются сотни тонн рыбы, причем добровольно! А ему мало, он еще и глушить ее собрался? Вряд ли. Доннелс еще не настолько спятил».
«А где и что он взрывал?»
Собеседник сосредоточил на лице Ридольфа голубые свинячьи глазки: «Что ж, я вам скажу – хотя не вижу, какое это может иметь значение. Взрывы раздавались неподалеку от берега – там, где оконечность мыса выдается в океан. На мысу растут три высоких дерева, примерно в полутора километрах отсюда».
«Странно!» – пробормотал Магнус Ридольф. Вынув из кармана небольшой металлический компонент, он повертел его в пальцах: «Странно!» Сардины сами бросаются, сломя голову, в консервные банки. Доннелс и Нэйл применяют в аквариумах какой-то «метод Барнетта». Доннелс желает взорвать и погубить нечто, обитающее в океане. Не говоря уже об испорченных консервах…
Когда на следующий день Ридольф вернулся к выполнению обязанностей потрошильщика, где-то на закраинах его ума уже брезжила – подобно силуэту древовидного папоротника, проглядывающему сквозь чандарийский туман – теория, способная объяснить происходящее. Ридольф наклонился над желобом с плещущей рыбой; глаза его горели под белыми бровями, он даже позволил себе – впервые за много лет – немного взволноваться.
Заслонка открылась – в сепаратор хлынула рыба. Заслонка закрылась. Заслонка открылась – по желобу струился блестящий поток серебристых сардин. Заслонка закрылась. Заслонка открылась – в сепаратор проскользнула первая рыбка, за ней – сотни, тысячи других. Заслонка закрылась.
Магнус Ридольф заметил, что первой в желобе непременно появлялась одинокая рыбка, а за ней уже следовал целый косяк других. Приглянувшись внимательнее к устройству потрошильной машины, Ридольф обнаружил почти незаметный боковой канал, по которому первая рыбка ускользала, пока ее сородичи плыли на верную смерть.
Магнус Ридольф задумчиво поискал вокруг, нашел тряпку, нагнулся, протянув руку в недра механизма, и заткнул тряпкой боковой канал. Заслонка открылась. Головная сардина плюхнулась в желоб, за ней слепо последовала масса глазастых голов, трепещущих плавников и хвостов. Рыбка-предводительница бросилась к боковому каналу и стала лихорадочно тыкаться в тряпку. Поток других сардин подхватил ее. Отчаянно работая хвостом, первая сардина пыталась плыть против течения, но исчезла под ножами. Заслонка закрылась. Заслонка открылась. Первую рыбку, неспособную проникнуть в заткнутый тряпкой боковой канал, унесло вместе с другими навстречу неминуемой смерти.
Шесть раз повторялась та же последовательность событий. Затем, когда Магнус Ридольф снова открыл заслонку, поток сардин прервался. Сепаратор опустел. Ридольф нагнулся, удалил тряпку из бокового канала и присел на табурет, невинно разглядывая желоб.
Через некоторое время к нему поспешно подошел бригадир: «В чем дело? Что случилось?»
«По-моему, сардины о чем-то догадались и опасаются подплывать к заслонке», – наивно предположил Магнус Ридольф. Бригадир смерил его презрительным взглядом: «Открывайте заслонку, как положено и поменьше рассуждайте!» Бригадир отвернулся.
Через десять минут, когда Ридольф открыл заслонку, поток сардин снова ворвался в желоб. Бригадир подошел поближе, понаблюдал за происходящим пару минут, убедился в том, что рыба поступает в потрошильную машину, и удалился. Магнус Ридольф снова заткнул боковой канал тряпкой. По окончании шести циклов желоб сепаратора опустел. Ридольф тут же вынул тряпку.
Прибежал бригадир. Магнус Ридольф скорбно покачал головой, изобразив извиняющуюся улыбку.
«Это недопустимо! Так нельзя! – воскликнул бригадир, разводя руками. – Что тут делается?»
Он убежал и скоро вернулся вместе с исключительно недовольным Доннелсом.
Доннелс нагнулся, глядя в желоб, нащупал рукой боковой канал. Выпрямившись, он с подозрением покосился на Ридольфа – тот ответил непонимающим взглядом.
«Подбросьте в накопитель еще один выводок, – сказал бригадиру Доннелс. – И проследите за ними. Узнайте, чтó происходит».
«Будет сделано!» – бригадир убежал.
Доннелс повернулся к Ридольфу. Его землистое лицо словно окаменело, уголки рта заметно опустились: «Вы прибыли на последнем корабле?»
«Кажется, с тех пор других не было, – отозвался Магнус Ридольф. – Отвратительные условия перевозки, надо сказать! В трюме было не продохнуть, да и кормили какой-то тухлятиной».
Тонкие губы владельца предприятия слегка задрожали: «Где вы получили направление?»
«На Родопе. Прекрасно помню, как это было – я…»
«Хорошо, хорошо!» – прервал его Доннелс. Помолчав немного, он заметил: «Возникает впечатление, что вы человек сообразительный».
«Хм! – Ридольф изобразил оживленный интерес. – Если вы предлагаете продвижение по службе, я не прочь был бы занять более ответственную должность. Какая-нибудь канцелярская работа меня вполне устроила бы».
«Как человеку сообразительному, – продолжал Доннелс сдержанным, но слегка угрожающим тоном, – настоятельно рекомендую вам сосредоточиться на выполнении непосредственных обязанностей и не интересоваться ничем другим».
«Как прикажете», – с достоинством ответил Ридольф.
Бригадир вернулся. Доннелс подал знак Ридольфу. Заслонка открылась, желоб снова наполнился рыбой.
Доннелс стоял за спиной Ридольфа не меньше двадцати минут, а бригадир продолжал наблюдать за желобом еще минут десять после того, как директор предприятия ушел.
Магнус Ридольф безукоризненно выполнял порученные ему функции до конца смены – хотя, исключительно для развлечения, он время от времени запускал руку в желоб и награждал рыбку-предательницу болезненным щелчком; та скоро научилась держаться от него подальше. Вскоре, однако, Ридольф прекратил это занятие – он устал нагибаться и ловить момент, когда можно было бы наказать безнравственную сардину.
Магнус Ридольф сидел на влажной скамье перед спальным корпусом и разглядывал окрестности. Ничего интересного вокруг не было. Огромное красное солнце, время от времени почти исчезавшее за пеленой испарений, висело над самым горизонтом. Впереди простирались грязевые отмели и отливающий свинцовым блеском океан; слева теснились корпуса консервного завода и склады. Справа, в двухстах метрах ходьбы по гравийной дорожке, можно было видеть лабораторию.
Ридольф опустил руку в карман, чтобы достать сигару, но вспомнил, что не взял с собой сигары, когда отправлялся на Чандарию; сигареты, которые продавали в здешней лавке, скорее оскорбляли, нежели удовлетворяли его потребность в курении.
Рядом с лабораторией что-то происходило. Ридольф выпрямился на скамье. Доннелс и Нэйл вышли в сопровождении двух работников-антропоидов; антропоиды несли водолазный костюм.
Магнус Ридольф поджал губы. По-видимому, никто не обратил внимания на поврежденную застежку скафандра.
Два человека и два антропоида приблизились и повернули к пристани консервной фабрики; проходя мимо, Доннелс бросил на Ридольфа пристальный взгляд.
Как только эта группа скрылась за углом, Магнус Ридольф встал и бодро направился по дорожке, ведущей к лаборатории. Никто не позаботился закрыть дверь на замок – Ридольф зашел внутрь и сразу приблизился к той стене, которую он раньше не мог увидеть через окно.
Вдоль стены стояли застекленные резервуары, полные сардин. Одни мирно плавали туда-сюда, другие держались поближе к стеклу и напряженно всматривались наружу. Различия между отдельными особями были очевидны.
У некоторых сардин были гипертрофированные хвосты, а форма их голов напоминала о рептилиях. Другие походили скорее на головастиков – их рудиментарные хвостики, соединенные с непомерно развитыми черепными коробками, едва шевелились. Выпученные глаза разглядывали Ридольфа – глаза-пузыри, огненно-красные глаза, угольно-черные глаза. За одной из рыбок волочилась целая цепочка плавников, у другой росли рожки на лбу.
Магнус Ридольф бесстрастно изучал мутантов. Он уже видел подобные эксперименты – уродливые искажения различных характеристик – в других биологических лабораториях, в том числе в печально знаменитой клинике на Пандоре… Ридольф сосредоточился на текущем расследовании: он искал одинокую рыбку, о которой Нэйл отозвался как о «сметливой твари».
Она плавала в угловом аквариуме – нормальная во всех отношениях сардина, разве что голова у нее была покрупнее.
«Так-так! – пробормотал Магнус Ридольф. – Посмотрим!» Наклонившись к стеклу аквариума, он разглядывал сардину – та отвечала немигающим, невыразительным взором рыбьих глаз. Ридольф отвернулся, поискал вокруг… Ага! На столе лежал сборник из двадцати таблиц с длинным заголовком: «Установление связи с разумными существами нечеловеческого происхождения по методу Барнетта».
Ридольф развернул первую таблицу и подошел к угловому аквариуму – рыбка подплыла поближе к стеклу.
«Первоначальное установление связи». Ридольф прочел инструкции и подал соответствующий сигнал. Рыбка нырнула на дно аквариума, подобрала ртом кусочек металла, вернулась к стеклу и постучала по нему: раз, два раза, еще раз.
Ридольф не стал сверяться с таблицей; ошибочно истолковать этот код было бы невозможно. «Продолжай!» – сообщала рыбка.
Ридольф наклонился над таблицей, тщательно выбирая коды, и стал постукивать по стеклу, часто задерживаясь, чтобы убедиться в том, что рыбка его понимает: «Человек-инструктор… желать… использовать… тебя. Цель… ущерб… твоя категория. Я… (отрицание) знать… метод».
Сардина простучала по стеклу: 5—3—5; 4—3—2; 5—6—1; 2—6—3—4.
Ридольф расшифровал коды с помощью таблицы: «Моя категория… существовать… место (неопределенность, вопрос)?»
Ридольф просигналил ответ: «Крупный (усилительное значение) … протяженность… вода… существовать… извне. Множество (усилительное значение) … твоя категория… существовать. Категория… человек-инструктор… убивать… твоя категория… употреблять в пищу… твоя категория».
«Цель (вопрос) … твоя?» – кратко поинтересовалась рыбка.
«Сложная, – просигналил Ридольф. – Конструктивная. Ты… желать (вопрос) … покинуть… аквариум… присоединиться… множество… твоя категория?»
Рыбка нерешительно постучала по кусочком металла: «Пища (вопрос)?»
«Множество, – ответил Ридольф. – Плавать… протяженность (усилительное значение) … (отрицание) препятствие».
Рыбка развернулась, блеснув плавниками, и спряталась в темном углу аквариума. Через некоторое время, когда Магнус Ридольф уже начинал беспокоиться, сардина снова подплыла к стеклу и два раза стукнула по нему.
Ридольф нашел в лаборатории ведро и опустил его в аквариум – сардина испуганно метнулась в сторону. Волей-неволей, однако, ей пришлось оказаться в ведре, и Ридольф вынес ее из лаборатории, предварительно засунув в карман таблицы Барнетта.
Он быстро прошел по гравийной дорожке и повернул было к пристани, но тут же заметил шагавших навстречу Доннелса и Нэйла; землистая физиономия Доннелса хмурилась, словно разделенная морщинами на отдельные сегменты. Магнус Ридольф предусмотрительно поставил ведро у стены барака и мирно сидел на скамье, когда Доннелс и Нэйл проходили мимо.
«Вчера вечером все было в порядке, застежка работала, как положено – я в этом совершенно уверен!» – говорил Нэйл. Доннелс раздраженно качал головой.
Как только они удалились, Ридольф взял ведро и снова направился к пристани.
Скафандр стоял на краю причала и был бы готов к погружению, если бы не отсутствие компонента застежки. Рядом лодырничали два антропоида из системы Капеллы, не проявлявшие никакого интереса к происходящему.
Магнус Ридольф погладил подбородок: водолазный костюм был под рукой, застежку он мог починить – почему нет? Сначала он хотел просто выплеснуть рыбку из ведра в океан, но теперь передумал. Вместо этого он подошел к скафандру и внимательно осмотрел его. На нагрудной пластине находились два прибора с циферблатными индикаторами: один контролировал подачу воздуха в оболочку, другим регулировался струйный привод скафандра. Просто и удобно!
Ридольф присоединил похищенную головку к герметизирующей застежке и, покосившись на двух антропоидов, залез в водолазный костюм и застегнул его. Антропоиды тревожно переминались с ноги на ногу – будучи разумными существами, они понимали, что творится что-то неладное, но им никто не приказывал предотвращать такое вмешательство. Спохватившись в последний момент, Ридольф расстегнул оболочку и переместил таблицы Барнетта в наружный карман водолазного костюма, после чего снова застегнулся.
На поясе скафандра висели нож, топорик и переносной фонарь. Еще один фонарь был закреплен на макушке прозрачного шлема. Приподняв нагрудную пластину, Ридольф убедился в том, что приборы работали безотказно, и включил генератор воздуха.
Обернувшись через плечо, он заметил движение вдали, около лаборатории. Опустив ведро в вяло плещущую под пристанью воду, Ридольф неуклюже спустился с причала. Бросив последний взгляд на берег, он увидел, что к пристани бежал Джордж Доннелс – лицо директора фабрики было искажено яростью. За ним поспевал вприпрыжку Нэйл в развевающемся белом халате.
Магнус Ридольф постучал по ведру – он не был уверен, что правильно запомнил код, но надеялся, что не ошибся: «Плавать… близко… мне» – и тут же перевернул ведро. Сардина выскользнула и поплыла в море. Ридольф опустился под воду и включил струйный двигатель.
Ранец скафандра всасывал воду спереди и выталкивал ее сзади. Ридольф плыл под водой головой вперед. Раздался приглушенный хлопок: что-то прошипело, вспенивая воду рядом с прозрачным шлемом.
Ридольф повернул регулятор двигателя до отказа – оболочка костюма стала вибрировать под напором воды.
Через две-три минуты Ридольф замедлился и всплыл на поверхность. Пристань была уже метрах в четырехстах позади; на причале виднелась широкоплечая фигура Доннелса. Ридольф усмехнулся.
Слева вдавался в океан мыс, на котором росли три высоких дерева. Включив головной фонарь, Ридольф зафиксировал направление с помощью компаса, закрепленного на воротнике шлема, погрузился под воду и поплыл, подгоняемый струйным приводом.
Изумрудно-зеленая толща воды была прозрачнее, чем казалось с причала. Ридольф плыл в огромном подводном лесу, среди морских деревьев с изящной серебристой листвой и тонкими длинными стеблями, среди вертикально поднимавшихся из глубин светлых морских лоз, местами украшенных светящимися шарами.
«Скорее всего, это не растения, – думал Магнус Ридольф, – а группы полипов, подобные земным морским анемонам». Вспомнив о жалящих щупальцах «португальских корабликов» и прочих медуз, он держался подальше от светящихся шаров.
Всюду плавали сардины, косяк за косяком – миллионы сардин – луч головного фонаря скафандра высвечивал их серебристую чешую подобно лунному свету на ряби потревоженного ветром озера.
Время от времени Ридольф оглядывался – не появилась ли поблизости освобожденная гениальная рыбка? Даже если она была где-то рядом, он не мог отличить ее от других сардин.
Ридольф плыл дальше и дальше, подвешенный между зеркальной поверхностью моря и мутным мраком глубин, мимо покрытых илом отрогов подводных возвышенностей, над внезапно разверзающимися безднами, сквозь рощи морских деревьев.
Он еще раз поднялся на поверхность и откорректировал курс. Консервный завод превратился в беспорядочное скопление угловатых силуэтов на далеком сером берегу. Ридольф погрузился в воду и продолжил свое плавание.
Впереди белела какая-то стена. Ридольф повернул в сторону, замедлился и увидел, что ему преградила путь подводная дамба – нечто вроде протянувшегося по дну океана мощного крепостного вала из фельзита или кварцита. Магнус Ридольф осторожно подплыл поближе к стене и поднялся к ее плоскому каменному краю – здесь от поверхности залива его отделяли примерно пять метров.
Задумавшись, Ридольф почти неподвижно повис в воде. Где-то здесь – возможно, чуть дальше – Джордж Доннелс устраивал взрывы. Ридольф повернулся и медленно поплыл в желтовато-зеленом пространстве над плоским «парапетом» светлой каменной стены. Через некоторое время он снова остановился и повис в неподвижности.
Под ним к светлому камню словно прилипли десятки пузырей – довольно крупных, выстроившихся упорядоченными рядами сфер. Они казались упругими и слегка покачивались под воздействием случайных слабых течений. Внутри пузырей Магнус Ридольф заметил какие-то небольшие сложные устройства; некоторые устройства перемигивались зловещими бликами.
Ридольф внезапно почувствовал, что на него давит плотный косяк рыбы – он никогда еще не видел, чтобы рыба сгрудилась так тесно. Сардины медленно, но настойчиво толкали его. И теперь, глядя на их гипертрофированные черепные коробки, выпученные глаза и точные, слаженные, целенаправленные движения, Магнус Ридольф понял, наконец, что он раскрыл тайну Чандарийской консервной фабрики.
Кроме того, он ощущал нарастающее беспокойство. Зачем группа сардин подтаскивала к нему утяжеленный балластом пузырь?
Ридольф выхватил таблицы Барнетта из кармана водолазного костюма, нашел первый код и сообщил жестами о своих дружелюбных намерениях.
Несколько сардин подплыли ближе, внимательно наблюдая за его движениями. Одна из них – на взгляд Ридольфа ничем не отличавшаяся от множества других – приблизилась к шлему скафандра и постучала по нему: 1 – 2 – 1, «установить связь».
Магнус облегченно вздохнул и стал указывать символы, изображенные на таблицах: «Я… приходить… цель… помогать… ваша категория».
«Сомнение… Твоя категория… разрушать (вопрос)?»
«Моя категория… в доме… (отрицание) мои друзья. Я… конструктивно… друг… ваша категория».
«Твоя категория… цель… убивать… наша категория».
Магнус Ридольф затруднялся выразить самые элементарные концепции. Таблицы были чрезвычайно полезны, но чинить часы с помощью разводного ключа было бы проще, чем точно передавать осмысленные сообщения с помощью кодов Барнетта.
«Сложная… мысль… Моя категория… принести… вас… это место… Строить… думать… вас… сильнее».
По косяку сардин пробежала неожиданная волна, серебристые бока рыбок одновременно заблестели. Ридольф прислушался: где-то шумел винт лодочного мотора. Ридольф поднялся на поверхность: действительно, не дальше, чем в ста метрах от него двигалась весельная лодка с подвесным мотором. Человек в лодке заметил Ридольфа, повернулся и поднял одной рукой длинную трубу с прикладом. Ридольф тут же погрузился в воду.
Мотор шумел ближе, громче. Черное днище небольшой лодки нависло над головой Ридольфа.
Магнус Ридольф повернул до упора регулятор привода. Струи воды вырвались из ранца скафандра, распугивая рыбу, и Ридольф отплыл от лодки по диагонали.
Лодка быстро повернула, не отставая от него. Мотор выключился, лодка замедлилась. Под поверхность воды просунулась труба, направленная на Ридольфа. Труба вздрогнула, и к Ридольфу устремился небольшой снаряд, оставлявший за собой хвост пузырьков.
Магнус Ридольф срочно бросился в сторону – струи привода скафандра подхватили снаряд и слегка изменили его траекторию. Позади раздался чудовищный взрыв – Ридольфа оглушило, как ударом кувалды. Лодка снова переместилась и нависла прямо над ним.
Часто моргая, Магнус Ридольф тряс головой. Развернувшись в воде, он стал подниматься к лодке по диагонали. Оказавшись у днища, Ридольф занял позицию под бортом, упираясь в корпус лодки шлемом, и включил привод скафандра на полную мощность – легкая лодка перевернулась. В воде неуклюже барахталась темная фигура, выпавший гранатомет быстро утонул во мраке морских глубин. Наполнившись водой, лодка опускалась туда же.
Поднявшись на поверхность, Магнус Ридольф безмятежно наблюдал за тем, как Нэйл плыл к берегу. Лаборант плохо плавал, а до берега было не меньше полутора километров. Даже если бы Нэйлу удалось выбраться на сушу, ему предстояло пробираться несколько километров по болотам, прежде чем он смог бы вернуться к консервной фабрике. Уже через несколько секунд Магнус Ридольф нырнул и вернулся к огромной белой стене подводной крепости.
Джоэл Карамор расхаживал взад и вперед, заложив руки за спину и нахмурив лоб. Магнус Ридольф удобно устроился в старомодном кожаном кресле с бокалом хереса в руках. Они находились в коммерческом управлении Карамора, на верхнем этаже небоскреба «Французский павильон» – одной из достопримечательностей Трана, «города чудес» на берегах озера Сахара.
«Да! – ворчал Карамор. – Но где был Доннелс все это время? Где он теперь?»
Осторожно прокашлявшись, Ридольф провел пальцами по белой бородке, на этот раз аккуратно подстриженной. «А, Доннелс! – задумчиво произнес он. – Вы ценили его как партнера?»
Карамор застыл, уставившись на детектива: «Что вы имеете в виду? Где Доннелс?»
Магнус Ридольф сложил вместе кончики пальцев: «Позвольте мне продолжить отчет. Я вернулся к причалу – к тому времени солнце уже зашло, наступили мрачные, тусклые сумерки. Скорее всего, за мной наблюдали. Кроме того, меня сопровождали в большом количестве разумные сардины, руководствуясь какими-то собственными побуждениями – я у них не спрашивал.
Я ожидал, что Доннелс будет стоять на пристани, вооруженный и взбешенный до такой степени, что он застрелил бы меня прежде, чем я успел бы предъявить ему подписанную вами доверенность. Кажется, я уже упоминал о том, что со стороны моря получить доступ к консервной фабрике можно было только поднявшись на пристань – берег в этих местах представляет собой непроходимую трясину.
Находясь на причале, Доннелс мог безраздельно контролировать ситуацию. Мне нужно было каким-то образом выйти на сушу так, чтобы Доннелс меня не заметил».
Карамор возобновил передвижение по кабинету. «Да-да, – пробормотал он, – продолжайте».
Магнус Ридольф попробовал херес: «Мне пришла в голову удачная мысль. Поймите, Джоэл – я не мог, не рискуя жизнью, просто-напросто взобраться на причал».
«Прекрасно вас понимаю. Что же вы сделали?»
«Я проплыл через проем-ловушку пруда-накопителя. Тем не менее, если бы я вылез из воды в бассейне, меня все равно заметили бы, так что…»
«Что?»
«Я подплыл к заслонке желоба, подождал, пока она не открылась, и пролез в подающий желоб потрошильной машины».
«Ха! – фыркнул Джоэл Карамор. – Хорошо, что я не нашел вас в жестянке с сардинами! Консервированный Магнус Ридольф!»
«В потрошильной машине мне практически ничто не угрожало, – возразил белобородый мудрец. – Желоб там пологий… Оператор механизма, разумеется, был весьма удивлен моим появлением. К счастью, это был антропоид из системы Капеллы, превосходно выполнявший монотонные обязанности, но не проявлявший никакой инициативы, так что он не стал кричать и поднимать скандал, когда я вылез из желоба.
Я снял водолазный костюм, сообщил антропоиду, что проверял угол наклона желоба – каковое объяснение, по-видимому, его удовлетворило – и направился к пристани.
Как я и предполагал, Доннелс стоял на причале и смотрел на залив. Он не заметил меня – как правило, я не произвожу никакого шума при ходьбе. Я понимал, что с моей стороны вести переговоры с атлетически сложенным, вооруженным молодым человеком холерического темперамента в сложившейся ситуации было бы невыгодно. Так что я столкнул Доннелса в воду».
«Вот как! И что случилось после этого?»
Магнус Ридольфа придал своей физиономии выражение глубокой скорби.
«Так что же случилось, черт побери?» – взревел Карамор.
«Трагедия! – Ридольф покачал головой. – Если бы я хорошенько подумал, я мог бы догадаться, что так оно и будет. Косяки сардин следовали за мной на всем обратном пути от их подводной дамбы до пристани – надеюсь, вы не забыли об этом».
Карамор остановился, неподвижно глядя на Ридольфа: «И что же?»
«Доннелс утонул, – сказал Ридольф. – Рыбы утопили его. Одна сардина – маленькое и слабое существо, но, собравшись в плотную массу, тысячи сардин оттеснили Доннелса от причала и увлекли его под воду. Пренеприятнейшее зрелище. Я очень огорчился».
Карамор еще пару раз прошелся по кабинету и бросился в кресло напротив Ридольфа: «Несчастный случай, надо полагать? Бедняга Доннелс, ему не повезло? Так, что ли? Проблема в том, Магнус, что я слишком хорошо вас знаю. Вы рассказали слишком складную историю. Эти… как бы их назвать… разумные сардины, – рот Карамора иронически покривился, – заранее не имели никакого представления о том, что кто-нибудь столкнет Доннелса с причала?»
«Понимаете ли… – задумчиво ответил Ридольф. – Я сообщил им, что Доннелс, скорее всего, будет ждать меня на пристани, не спорю. Причем таблицами Барнетта, при всей их полезности, не гарантируется полное взаимопонимание. Можно предположить – и в этом нет ничего невозможного – что рыбы допустили…»
«Ладно, забудем об этом!» – устало пробормотал Карамор.
«Взгляните на это с другой точки зрения, – без малейшего смущения предложил Магнус Ридольф. – Если бы Доннелс не пытался взорвать или отравить колонию сардин, рыбам не пришлось бы его топить. Если бы Доннелс не послал Нэйла запустить в меня гранату и не ждал возможности застрелить меня на причале, я, скорее всего, не столкнул бы его в воду».
«Да, – сказал Карамор. – И если бы вы не украли его скафандр, он, скорее всего, не стремился бы вас прикончить».
Магнус Ридольф поджал губы: «Рассматривая вопрос об ответственности со всей возможной беспристрастностью, в данном случае можно было бы утверждать, что в первую очередь юридическую ответственность за поступки Доннелса несете вы, будучи его коммерческим партнером».
Карамор вздохнул: «С чего все это началось?»
«С эволюции, – сказал Ридольф. – Населяя моря Чандарии сардинами, Доннелс и Нэйл выбирали наилучших особей. Затем, в лаборатории, ожидая размножения рыб, они способствовали возникновению мутаций, пытаясь дополнительно усовершенствовать генетический состав популяции.
Одна из этих мутаций оказалась необычно сообразительной – что, насколько я понимаю, навело Доннелса на блестящую мысль: почему бы не вывести разумную породу сардин, которых можно было бы научить работать на него, Доннелса? Так же, как овчарки работают на пастухов – или, что еще лучше, как работает предатель-козел, ведущий стадо овец на бойню?
Доннелс и его лаборант занялись стимуляцией мутаций и скрещиванием разновидностей – и, действительно, им удалось вывести породу чрезвычайно сообразительных сардин. Те из них, которые соглашались сотрудничать, оказывали Доннелсу исключительно выгодную услугу: сардины сами приплывали на фабрику и буквально бросались в банки, вашему партнеру не приходилось тратить время и деньги на рыбную ловлю.
Группа самых умных сардин, однако, предпочла свободу и основала колонию за сооруженной ими подводной дамбой. Доннелс вскоре узнал о существовании этой колонии, так как все разумные сардины, кроме самых раболепных, уплывали в море и присоединялись к вольнице своих сородичей.
Укрощение этих рыб, их обучение – трудоемкий процесс, и Доннелс решил уничтожить колонию сардин. Он опасался также того, что популяция разумных сардин может стать более многочисленной, чем популяция обычных рыб, и что в какой-то момент большинство сардин откажется набиваться вслепую в пруд-накопитель. Он пытался применять взрывчатку и яд, плавая в лодке над колонией рыб, но не добился успеха – сардины заблаговременно замечали его приближение. Тогда он заказал водолазный костюм, доставленный с Родопа.
Тем временем сардины приступили к контратаке. У них не было оружия, они не могли напасть на Доннелса как такового. Но они понимали назначение консервного завода – там рыбу упаковывали в банке, чтобы люди могли употреблять ее в пищу.
Сардины научились выращивать на дамбе упругие пузыри – пользуясь выделениями желез, насколько я понимаю – и приготовили ряд веществ, наносящих ущерб продукции консервной фабрики. Затем они выловили большое количество обычных безмозглых сардин, заправили их своими саботажными химикатами и заманили послушных сородичей на фабрику, чтобы содержимое экспортируемых консервов вызвало возмущение потребителей».
Джоэл Карамор резко поднялся на ноги и снова принялся расхаживать по навощенному паркетному полу: «А что случилось с лаборантом?»
«Он добрался до фабрики на следующий день. Нэйл был не более чем послушным помощником директора завода».
Карамор покачал головой: «Надо полагать, всю фабрику придется списать в убыток. Вы организовали эвакуацию персонала?»
Магнус Ридольф удивленно поднял брови: «Ничего подобного я не делал. Разве от меня это ожидалось?»
«Я наделил вас неограниченными полномочиями! – отрезал Карамор. – Вы должны были этим заняться».
Прозвучал звонок. Карамор нажал кнопку. Тихий голос произнес несколько слов. Седеющие жесткие волосы Карамора поднялись дыбом: «Груз консервированных сардин? Минутку!» Повернувшись к Ридольфу, он спросил: «Кто отправил сардины? Что тут происходит? Точнее, что происходит на Чандарии?»
Магнус Ридольф пожал плечами: «Консервная фабрика функционирует по-прежнему – под новым руководством. Пользуясь предоставленными мне полномочиями, я принял соответствующие меры. Ваша доля прибылей не пострадает».
Карамор, намеревавшийся сделать шаг, забыл поставить ногу на пол: «Даже так? И кто стал моим новым партнером? Нэйл?»
«Ни в коем случае! – возразил Ридольф. – Ему нечего предложить вашему предприятию».
«Кто же?» – взревел Карамор.
«Это же очевидно! Упомянутая мной колония разумных сардин».
«Как вы сказали?!»
«Вы не ослышались, – кивнул Ридольф. – Вы заключили коммерческий договор с косяком сардин и сформировали с их участием совместное предприятие, компанию „Сардины и Карамор“».
«Черт знает что! – прохрипел Карамор. – Черт знает что!»
«Преимущества такого бизнеса очевидны, – продолжал Ридольф, – он выгоден всем заинтересованным сторонам. Вы можете быть уверены в эффективном руководстве предприятием, и поставки высококачественного сырья гарантируются. А сардинам будут предоставляться любые желательные, с их точки зрения, материалы и устройства, полезные цивилизованному сообществу».
Несколько минут Карамор молчал, после чего, прищурившись, взглянул на Ридольфа, сохранявшего безмятежное спокойствие: «Во всей этой махинации не обошлось без Магнуса Ридольфа. Для нее характерны полная беспринципность, расчетливое нарушение общепринятых традиций…»
«Ай-ай-ай! – покачал головой Ридольф. – Зачем же так выражаться! Вы преувеличиваете!»
Карамор фыркнул: «Вы отрицаете, что вся эта программа – ваших рук дело?»
«Как вам сказать? – Магнус Ридольф осторожно выбрал слова. – Не могу не признаться, что я указал сардинам на преимущества такого сотрудничества».
