Глава 2

Что есть закон, если его соблюдение некому контролировать? Что есть правило, если некому его тебе навязать?

Как только социум, как единый механизм, перестает существовать, вместе с ним исчезают условности, которые держат каждого отдельного представителя в рамках отведенной ему функциональной роли.

Правила, законы, традиции, насаждаемые социумом, возникающие под лозунгом заботы о человеке, в реальности же работающие либо на развитие и процветание социума в целом, как единого организма, либо, что бывает гораздо чаще, – на выгоду устанавливающих правила, без следа растворяются в наполненном ужасом и эгоизмом сознании тех, кто инстинктивно адаптируется к новой реальности.

Продолжающие же из-за страха перед неизвестным или от маразматичной принципиальности цепляться за эфемерные социальные гарантии, не способные осознать всю глубину погружения в хаос окружающего мира и свою абсолютную в нем беззащитность, просто подыхают как табун лошадей, несущийся к пропасти. Мысли, что «так надо», «так правильно», «так все делают», не дают возможности остановиться и оценить реальное положение вещей.

Для выживания не существует законов, правил, запрещенных приемов, оно не связано с подлостью и благородством. Мораль, правила дорожного движения, система товарно-денежных отношений – все эти условности требовали постоянной поддержки, рекламы и продавливания со стороны социальной машины, выдавая за благо набор самоограничений. А их соблюдение или несоблюдение даже в то время не гарантировало конкретных последствий.

Зато вот никто и никогда не будет вешать на край каждой крыши огромную надпись «НЕ ПРЫГАТЬ!», никто не напишет инструкцию по пользованию падающим кирпичом, в которой будет надпись размером с полстраницы, что, мол, не стоит пытаться ловить его лбом, и что вероятность смертности, бля, растет прямо пропорционально высоте, с которой этот кирпич летит. Потому что это здравый смысл. И на вопрос «а почему нельзя?» нет необходимости долго объяснять, что, мол, неправильно, что ай-ай-ай, аморально и неправомерно. Почему нельзя? Можно, вперед. Похороны за свой счет.

Проводить в помещении с одним выходом не больше пяти минут, спать по очереди с готовым к бою оружием, мыться при первой возможности. Не потому, что грязный, потому что жить хочется. Все это теперь является здравым смыслом, который на таком базовом приземленном уровне не терпит маргиналов.

А вот не совать нос в город – это как раз из серии условностей, которые нарушаются при реальной необходимости. Только там все еще можно найти необходимую экипировку, оружие, медикаменты, даже продукты, под которыми обычно понимаются консервы, пусть даже с истекшими сроками хранения.

И все бы замечательно, если бы не тот факт, что любой город сейчас был похож на спящий осиный улей, очень чутко спящий улей.

Мы крадучись пробирались по узкому переулку между двухэтажками. Пришлось идти в обход, старый маршрут оказался непригоден для использования, какие-то дебилы, видимо, с песнями и плясками недавно пытались там пройти. Ну как еще объяснить десяток зомбаков над тремя трупами в забаррикадированном со всех сторон дворе? Это ж надо было умудриться притащить с собой всю эту дохлятину…

Зомби жрали обычно долго и вдумчиво, человека за один «присест» до конца съедали, только если их было очень много. В остальных случаях они могли несколько раз возвращаться к убитому, постепенно обгладывая его до кости. И судя по виду этих трех счастливчиков, лежали они здесь не дольше суток. Ох и повезло нам не пойти через город вчера.

Вообще, ситуация с питанием у зомбаков довольно странная, и дело даже не в том, что сама возможность работы пищеварительной системы у этих тварей вызывает массу вопросов. По поводу любой системы их организма возникает такая же масса вопросов, ответить ни на один из которых без вскрытия, соответствующих исследований и образования, чтобы интерпретировать результаты, не представляется возможным.

Вопреки распространенным в первое время у напуганных до усрачки выживших бредовым историям на тему того, что дохлятину интересуют исключительно человеческие мозги, зомбаки жрали практически все. Причем круг их гастрономических интересов не ограничивался людьми. Любые животные могли стать жертвой. Лично наблюдал зомбака, с удовольствием уплетавшего целую колонию гусениц. Другой вопрос, что большую часть крупных животных, в отличие от относительно медлительного человека, было не так-то легко поймать. Кошки, собаки, крысы и разных видов птицы, которые продолжали населять город и окрестности в приличных количествах, дохлятину чуяли за версту, а так как последняя никакими навыками в плане коллективной охоты не обладала, животным обычно не составляло труда избежать опасной встречи. На зуб попадали разве что раненые или больные, впрочем, зомбаки совершенно не гнушались даже падалью.

Инстинкт пожрать работал даже у той дохлятины, которая, по идее, не смогла бы пищу переварить, разорванное пузо и волочащиеся по земле кишки совершенно не препятствовали аппетиту.

При этом нельзя сказать, что питание было для зомбаков обязательной регулярной процедурой. Они могли не есть, как минимум, неделями, при этом становясь разве что чуть более вялыми.

Еще более странной была история с питьем. Вода зомбакам была явно необходима, причем чаще, чем мясная диета. Тем не менее, мне ни разу не приходилось наблюдать, как они пьют. Вместо этого у них было что-то вроде купания, заходили в водоем по колено, падали, проводили под водой пару минут и выползали на берег. Величина водоема принципиального значения не имела, это вполне могла быть лужа посреди улицы. Вероятно, по этой причине большая часть дохлятины в городе рано или поздно скапливалась в местных подвалах, где всегда было сыро и могло скопиться много воды. Во время дождя часть зомбаков выбиралась наружу, иногда часами отмокая на одном месте. Последнее обстоятельство с учетом сегодняшней погоды меня довольно сильно напрягало, но тянуть дальше с вылазкой мы не могли себе позволить.

Смоукер добрался, наконец, до выхода из переулка, за которым начиналась широкая улица, присел и, выглянув за угол, через плечо показал два пальца и направление. Две твари за углом слева. Как раз там, где должна была располагаться конечная точка нашего маршрута.

После перестрелки на окраине у супермаркета у нас было практически все необходимое. Кроме боеприпасов. Оказалось, что патронов для снайперской винтовки осталось всего восемь штук, полтора магазина для «Вала» и один магазин для «Беретты». Дробовик оказался пустой, а девочка-снайпер, кроме винтовки, ничего при себе не имела. Короче, выбора у нас не было.

Впрочем, у дождя были свои плюсы. Я взглянул вверх. Темно–серое с редкими белесыми проплешинами небо монотонно поливало водой мертвый город, скрадывая и без того блеклые цвета, звуки, запахи. Казалось, что даже наши непромокаемые накидки насквозь промокли, хотя тогда мы бы уже давно подыхали от переохлаждения.

Смоукер снова медленно высунулся за угол. Замер. Я мельком осмотрелся.

– Чш, Чш, – Смоукер привлек мое внимание, похоже, хотел посоветоваться.

Человеческая речь неплохо отделяется от посторонних звуков даже на приличном расстоянии, поэтому, когда пытаешься привлечь внимание напарника, не стоит кричать ему: «Эй, Вася, иди сюда!» – обычно это плачевно заканчивается и для кричавшего, и для Васи.

Медленно переступая на полусогнутых, приблизился к Смоукеру, присел, облокотившись на стену дома, боком к напарнику.

– Короче, смотри, оружейка через дом за углом, – почти не шевеля губами, произнес он, – один задохлик у первого дома, и один чуть дальше по улице, метров сто.

Смоукер при этом смешно жестикулировал одной только кистью левой руки. «Вал» покоился у него на сгибах локтей, и ладонью правой напарник похлопывал по рукояти в такт словам.

– Я обойду первого и пойду по центру, между ними, войду, осмотрюсь, дернутся – свиснешь, патроны не трать, просто сориентируй. Ты, вроде, в прошлый вот там заседал, – он мотнул головой в направлении развалин на противоположной стороне улицы, – там еще черная хрень какая-то болтается, тент, или что-то вроде того, не помню ее там. Глянешь?

– Угу, это тент, да, я его как подстилку использовал, ветром сдуло, зацепился за что-то, видать, – сказал я.

Мы поменялись местами. Я положил винтовку на колени, вытащил «Беретту», на которую сменил «Ярыгина», потому как патронов к обоим стволам было почти равное количество, но у первого они были дозвуковые и имелся глушитель, после чего выглянул за угол.

Широкая улица тянулась в обе стороны минимум на полкилометра. От некоторых зданий остались только руины, остальные красовались огромными дырами и выбоинами на фасадах, обрушившимися балконами, разбитыми стеклами в окнах и витринах, следами от попаданий пуль. Асфальт потрескался и местами напоминал вспаханное поле. Тут и там валялись человеческие останки и останки останков. Здесь почти четыре года назад был бой. С тяжелой техникой, крупнокалиберными пулеметами и прочей свистопляской. По этой улице из города эвакуировали последних людей «без признаков инфицирования». Эта формулировка в медицинской карте была покруче взявшего джек-пот лотерейного билета. Впрочем, как и в случае с лотереей, такую запись в карту получить людям «с улицы» было довольно затруднительно.

Первый зомбак был совсем близко, метрах в тридцати, но не смотрел в мою сторону, точнее, не смотрела. Когда-то это была женщина. Впрочем, перестав считать их хоть в какой-то степени людьми, я поймал себя на том, что почти прекратил обращать внимание на их пол и возраст. Второго заметил не сразу, он стоял за автобусной остановкой у подъезда с противоположной стороны улицы.

Присутствие этих двоих могло свидетельствовать о присутствии людей поблизости, но вряд ли бы тогда зомби стояли столбом посреди улицы. Скорее, эти как раз вышли на прогулку для «искупаться». Нам еще повезло, тварей могло быть значительно больше.

Так, ну теперь моя позиция. Почти полностью разрушенное здание, от которого остался только фасад первого этажа и небольшая часть стены с окнами второго. Весь остальной дом представлял собой холм из обломков бетонных стен и торчащей арматуры.

– Дай бинокль, – я, не глядя, протянул руку.

Подняв бинокль к глазам, прошелся взглядом по всем возможным снайперским позициям, до которых мог бы додуматься, почти на всех я уже побывал, когда мы в прошлый раз заходили в этот магазинчик «за покупками», и оставил на каждой хотя бы по одному «флажку», видному издали. Камень или разбитые бутылки на подоконнике, дырявое полотенце яркой расцветки, в общем, нечто, привлекающее внимание или мешающее вести огонь. И сейчас я видел, что все мои «флажки» на месте. Это значит, что либо здесь никого нет и не было, либо я проебал какую-то из возможных точек, и тогда нам вполне вероятно настанет полный и непоправимый пиздец. Но если об этом постоянно думать, можно стать параноиком. Себе жизненно необходимо верить безоговорочно.

Я сунул «Беретту» в кобуру, бинокль – Смоукеру и снова взял в руки винтовку.

– Ну, что скажешь? – он флегматично докуривал первую за утро сигарету.

– Пойдет, – одобрил я план Смоукера. – Я, правда, от этой точки никогда не был в восторге, руки-ноги там переломать – как два пальца обоссать, но для обзора реально лучший вариант. Как перейду дорогу и буду у обломков – проверка связи. Дальше как обычно.

Смоукер затушил бычок и показал «о’кей».

Я вышел из переулка и медленно двинулся в сторону развалин. Дождь делал меня почти бесшумным, но не невидимым. Не успел пройти и двадцати метров. Зомбак развернулся и посмотрел прямо на меня. Я замер. Тварь продолжала стоять на месте, но старательно нюхала воздух. Хуй тебе, сука, нет здесь обеда, давай, проваливай.

Скосил глаза на Смоукера. Тот уже прицелился в мертвую башку и поглядывал на меня с немым вопросом. Я очень медленно жестом показал ему «нет». Положить гниду всегда успеем. Смоукер еле заметно пожал плечами, мол, как знаешь, но «Вал» не опустил.

Я стоял еще две минуты в одной позе, не шевелясь, почти не дыша, и был-таки вознагражден за терпение, зомбак повернулся в другую сторону и уставился в свое отражение в одной из немногих уцелевших витрин.

Добравшись до развалин, я нашел себе укрытие и включил рацию.

– Смоукер Хантеру, – привычно запросил я, понизив голос.

– На приеме.

– Проверка связи.

– На пятерку.

Я вздохнул и полез вверх. Ноги скользили по мокрому камню, винтовку пришлось перевести за спину, надо было работать обеими руками, цепляясь за все, что можно. Продвигался я довольно медленно, помимо опасений насадить себя пузом на какую-нибудь арматурину, боялся повредить гребаную винтовку, болтавшуюся на спине поверх пустого рюкзака. Таскать его с собой даже на короткую вылазку – это было своего рода оптимистичной традицией.

Поскользнувшись в очередной раз и приложившись локтем об бетон, я сквозь зубы выругался. Смоукер наверняка оборжался, наблюдая это «покорение Эвереста».

Дождь усилился. Прошло минут пять, прежде чем я, наконец, добрался до места. Несмотря на плохую погоду, обзор для организации прикрытия отсюда был более чем приемлемый. Оружейный магазин был на первом этаже в здании прямо напротив. Слева от него, судя по вывеске, был книжный, а справа несколько невысоких жилых зданий, протянувшихся почти до самого перекрестка. С прошлого нашего прихода сюда почти ничего не изменилось, разве что тел на улице стало слегка больше. После беглого осмотра достопримечательностей я вернулся к обследованию своей временной позиции.

Здесь тоже кардинальных перемен не случилось. Куски бетонных блоков были навалены практически вровень с сохранившимся подоконником, что позволяло более-менее комфортно устроиться лежа. Висящий на торчащей арматурине колышущийся на ветру тент подал мне идею. Под дождем в качестве подстилки от него вреда больше, чем пользы.

Придавив его края камнями в двух местах и закрепив тем самым на месте, я получил навес и маскировку одновременно. На фоне тента я теперь выделялся значительно слабее, чем на фоне неба. Рюкзак снял и положил рядом, лямки мешали свободно держать руки перед собой.

– Слышь, может тебе еще туда чаю с бутербродами принести? – по голосу чувствовалось, что Смоукер лыбится.

– Как меня видно? – я проигнорировал его прикол и перешел к делу.

– Скрылся нормально, обзор как?

– Норма, высовываться раньше времени не буду, так что правый от меня сектор твой, пока к оружейке не повернешь.

Все эти меры предосторожности, ставшие в нашей жизни чем-то вроде чистки зубов по утрам, простым ритуалом, доведенным до автоматизма, были направлены совсем не против зомбаков, однако уже не раз спасали нам жизнь. А уж в городе это было даже не столько предосторожностью, сколько пресловутым здравым смыслом, потому как словосочетание «людное место» в последнее время приобрело самый негативный из возможных оттенков.

– Принял, – отозвался Смоукер и начал движение.

Лежать на мокром бетоне было холодновато, я попеременно дышал на руки, следя за улицей, уходящей налево, на север, и краем глаза наблюдая за передвижениями моего напарника.

Он с приличным запасом обошел первого зомбака и двинулся к оружейке. Теперь и южное направление было моим. Я высунулся из окна, чтобы посмотреть направо. Стоп. А эта тварь где? Второго зомбака под навесом не было. Я нащупал тангетку выносного микрофона на плече.

– Смоук, второ… – договорить я не успел.

Со стороны перекрестка прозвучали выстрелы. Короткие очереди, два-три ствола. Подо мной взвизгнули по асфальту рикошетами пули. Смоукер! Тот уже скрылся внутри оружейки, за ним забежал зомбак.

– Люди, человека три, перекресток на юге, расстояние сто пятьдесят, – скороговоркой выдал я.

Все, работаем. Переместился для стрельбы в правый сектор. Вытащил винтовку. Сошки. Предохранитель. Патрон в патроннике. Снял заглушки с прицела. Выставил винтовку перед собой, временно, закрыв полой накидки прицел.

Справа дали еще пару очередей по витрине, пули гулко отскакивали от пуленепробиваемого стекла, не оставляя под таким углом даже следа от попадания.

– Смоук, статус, – запросил я, готовясь к любому варианту развития событий.

– Норма, – успокоил меня напарник, – сам в порядке, два зомбака в минусе.

Значит, внутри еще один был. Круто сориентировался.

– Что с улицей? – Смоукер все же сильно нервничал, и я его в этом отлично понимал.

– Нормально пока. Из-за угла, похоже, ствол торчит, вход смотрит. Явно не засада, иначе меня бы сначала накрыли. Просто напоролись случайно.

Теперь осталось выяснить – кто на кого здесь напоролся.

– В принципе, задача не изменилась, давай за покупками, главный вход мой, – сказал я.

– Умный, да, поменяться со мной не хочешь? – огрызнулся Смоукер.

На самом деле, он все понимает. Несмотря на блядские обстоятельства, а скорее даже из-за них, нам теперь боеприпасы нужны не меньше, а может и больше, чем две минуты назад.

– Ладно, дай мне пять минут, здесь где-то был черный ход, уйду через него. Где встретимся? – Смоукер наконец оставил в покое лирику.

– Двор с зомбаками помнишь?

– Угу.

– С северного входа арка, там вроде в подвал вход. Вот не заходя внутрь, на лестнице.

– Херовая идея, если подвал не закрыт…

Я не услышал конца его фразы. Три человека в «урбан» камуфляже заканчивали перебегать улицу рядом с тем самым перекрестком справа. Заканчивали, блядь. Я отвлекся, пока говорил со Смоукером, и понял это только сейчас.

Коротко глянул на маячивший с моей стороны улицы ствол. Тот был на месте. Значит минимум четверо.

– Смоук, трое перешли улицу, главный вход все еще простреливается.

– Ясно.

Сначала я подумал, что эти трое сорвались перекрыть черный ход, но ошибся. Все было прозаичнее. Ублюдки незамысловато и нагло перли к парадному, куда полторы минуты назад забежал Смоукер. Они были охерительно вооружены и экипированы.

Последние модели АК, удобные рюкзаки с нижней подачей магазинов. С нажатием кнопки выщелкиваешь магазин, на его место встает следующий, и так до 10 раз.

Бронекомплекты, судя по виду, пятого или шестого класса, но самые современные, то есть относительно легкие, чтобы выдержать средней длины марш. Попадание в грудь или живот даже из моей нынешней винтовки пробитие не гарантировало.

Двигался противник четко, быстро и слаженно, хотя, судя по всему, с вооруженными людьми они уже давно не сталкивались. Один перемещался практически по центру улицы. Остальные двое шли друг за другом по противоположной от меня стороне, но к домам не прижимались. Такая формация была хороша против зомби, когда у тебя огнестрел. Как можно больше открытого пространства между собой и дохлятиной, валить которую, если аккуратно, можно хоть дивизиями. Но сейчас, ребята, не тот случай.

До оружейки троице оставалось метров пятьдесят. Я убрал полу накидки с прицела и быстро поймал в перекрестье первого из двойки у домов. Выстрел. Пуля попала точно в промежуток между бронежилетом и бедренной пластиной. Ногу вывернуло, и боец рухнул набок.

Не досмотрев, как он упадет, я немедленно по памяти навелся на то место, где был шедший следом. Никого. По центру тоже. Вот это, бля, реакция. Один, видимо, за угол зашкерился, второй наверняка за бетонным блоком, преграждавшим проезд. Шустрый засранец, до блока было метров семь, не меньше. Раненый воин быстро осознал горечь своего положения и завыл со всей скорбью, катаясь по земле.

Очень эффективная в плане деморализации противника тактика в нынешних условиях стала еще более устрашающей. Теперь раненый не столько даже давил на психику товарищей по оружию своим видом и задерживал группу, которой его бы пришлось тащить на себе, сколько привлекал криками и запахом крови дохлятину.

Со стороны бетонного блока прозвучал одиночный выстрел, и кричавший с простреленным забралом успокоился насовсем. Круто, намек понял. Но от зомбаков это вас уже…

Из-за блока далеко вперед по улице вылетела граната. Секундой позже еще одна в переулок на моей стороне улицы. Мне, чтобы уйти из зоны поражения, достаточно было опустить голову. Прозвучали три громких хлопка, совсем не похожих на разрыв гранаты, третий где-то в глубине переулка, куда скрылся один из живых пока еще бойцов. Что за херня? Я мельком высунулся и глянул влево, на предполагаемое место взрыва. Все, что я увидел, – оседающее красное облачко.

Ни разу не видев ничего подобного, я мгновенно понял назначение этих «гранат». Взрывпакеты с кровью. Отвести от себя зомби такой более чем реально. Блядь, ребята, кто ж вы такие? Быстро проверив, не высунулся ли кто из укрытия, я бегло через оптику рассмотрел убитого. Белая нашивка на рукаве. Твою мать, приехали.

Держа палец на спусковом крючке, левой рукой дотянулся до микрофона.

– Смоук, у нас «черепа» в гостях. Один минус, двоих пока прижал на улице. Поторопись.

– Бля, пиздец, – только и смог выдохнуть Смоукер.

Он знал, кто такие «черепа».

Сформированное в срочном порядке подразделение специального назначения состояло в основном из боевых офицеров разведки и привлекалось по большей части для проведения наиболее сложных операций по эвакуации кого следовало в наводненном зомбаками городе. Но на что эти ребята действительно способны, стало понятно, когда они с незначительными потерями подавили восстание в военной части, находившейся в черте города. Мало того, что они пригнали туда пару вертушек, которые разнесли все по кирпичику, так после этого, окружив территорию части, прошерстили все вдоль и поперек, отстреливая выживших. Эти же товарищи проводили «зачистки» гражданского населения на «зараженных территориях». В общем, это подразделение могло заставить обосраться кого угодно одним видом этих самых нашивок с изображением человеческого черепа.

Напоролись здесь именно мы, и причем крайне жестко.

Тут и там начали появляться зомбаки, парочка из них уже вылизывала асфальт в месте взрыва «кровяной гранаты». Еще немного, и здесь будет не протолкнуться.

Из-за угла, за которым должен был находиться один из «черепов», высунулась «змея» гибкой видеокамеры. Сбить эту хрень сложновато, патронов мало, видеокамера у засранца может быть не одна. Не вариант.

С другой стороны, оставалось секунд десять максимум, прежде чем меня засекут. Затем один прикроет огнем, второй саданет разок из подствольника, и эти развалины станут моей ебаной могилой.

Решение надо было принимать немедленно. Я переполз вправо, укрывшись от видеокамеры за стеной. Привстал на полусогнутые, и продолжил движение в том же направлении, туда, где когда–то располагалась южная стена здания. План приходилось рожать на ходу. Пока двигался мимо проемов окон, пару раз глянул вниз, но никакого движения не заметил. Все правильно, еще секунд двадцать у меня есть, пока проводят повторный осмотр. Потом высунутся и начнут обрабатывать остатки дома из ГП. И это при условии, что нет второй группы, которая заходит мне в спину. Даже думать об этом не хотелось.

Наконец добрался до края, каким-то чудом не переломав себе ноги на этих блядских развалинах. Поднял винтовку, глянул через оптику. Видеокамера как раз скрывалась за углом!

Вскочил, перехватил винтовку левой, правой снял с пояса гранату, одним движением отщелкнул предохранитель, удерживавший чеку, вторым вытащил саму чеку и, размахнувшись, изо всех сил швырнул гранату в сторону бойцов за укрытиями. В локте тут же заныло, похоже, растяжение, но сейчас было не до этого. До «черепов» около полусотни метров, только бы долетела. Граната была еще в воздухе, когда я уже снова вскидывал винтовку.

Мне повезло трижды. Граната упала всего в нескольких метрах от бетонного блока на стороне укрывшегося за ним «черепа». Он подскочил, перекатился через блок и оказался с другой стороны боком ко мне. Я выстрелил почти одновременно с грохотом взрыва. Меня не задело осколками, а вот моя цель оседала на асфальт. Пуля прошла через руку, раздробив плечевую кость, и попала в тело чуть ниже подмышки, где из брони только армированная ткань. Он еще шевелился, но слышимых с моей позиции звуков не издавал, видимо, пробито легкое. Не жилец, отлично.

Навелся на угол дома, за которым оставался последний из этой троицы. Тот не торопился превращать себя в мишень и не высовывался.

Меня снова посетили мысли о второй группе. Давно пора было выбираться отсюда, но я не мог оставить Смоукера без прикрытия.

– Смоук, у меня второй минус, ты какого хера еще не ушел? – прошипел я в микрофон.

– Здесь ебаная стальная дверь, и она, бля, закрыта на три замка, – Смоукер еле сдерживался, чтобы не орать, – взломать уже пробовал, сейчас взорву нахер стену по периметру. Работай, сколько сможешь, потом уходи. Все, не отвлекай, мне обе руки нужны, – отрезал он.

Я отпустил микрофон и прислушался. Не показалось. Где-то справа вдалеке работали движки. Мелковаты для серьезной техники. Бля, ну не с газонокосилками же они воевать пришли?! Звук постепенно становился громче, и, наконец, я краем глаза уловил движение на перекрестке.

Все. Вот и пиздец. По перекрестку на север легкой рысью двигались два четвероногих силуэта.

– Смоук, два «Бульдога» прут с южного перекрестка, расстояние меньше двухсот.

Я понимал, что подгонять его нет необходимости, скорее просто сообщал ему, что максимум минуты через полторы нас обоих можно будет в качестве дуршлага использовать.

«Бульдогов» вживую я видел только один раз, лет шесть назад, на выставке старой военной робототехники. Этих тварей изначально конструировали как переносчиков грузов, сопровождающих пешие отряды, но проект не пошел, финансирование прекратили. Вспомнили о них значительно позднее, когда многие военные операции почти на сто процентов стали проводиться дронами на удаленном управлении и полностью автоматизированными роботами. «Бульдоги» были переоборудованы для ведения боя против живой силы, зачистки территории от партизан. Почти трехметровое тело, больше всего похожее на сильно сплющенную в горизонтальной плоскости сигару, специально спроектированное, чтобы под большинством предполагавшихся углов обстрела вызывать рикошет. Из наплывов на корпусе в верхней части торчали два крупнокалиберных пулемета, которые, поворачиваясь, могли простреливать всю верхнюю полусферу и большую часть нижней. Слепая зона была под «брюхом» в паре метров от центра, но туда еще попробуй доберись.

Встроенные гироскопы позволяли им держать равновесие гораздо лучше человека. Глушилки против них не помогали, где падали или останавливались почти все беспилотники ранних поколений, «бульдоги» продолжали работать, переключаясь на автономные алгоритмы. Единственное, чего, пожалуй, они не умели – это одновременно двигаться и точно стрелять. Собственно поэтому их рекомендовали использовать в парах. Один перемещается, другой ведет огонь.

При всем этом я даже попробовать не мог по ним пальнуть. Нутром чуял, что гад за углом с видеокамерой уже знает, где я нахожусь, и стоит мне только направить оружие в другую сторону…

Сердце бешено колотилось в груди. Адреналин не давал по–настоящему испугаться, хотя по ситуации давно можно было начинать паниковать.

«Бульдоги» замедлились, до них оставалось меньше сотни метров. У ближайшего пулеметы начали разворачиваться в мою сторону. Идей у меня больше не было.

Быстро навелся на первого робота и, почти не целясь, выстрелил. Пуля срикошетила от корпуса машины и ушла куда–то в сторону. Из-за угла высунулся «череп», я только и успел, что отскочить от окна и упасть ничком на пол.

С внешней стороны стены шарахнул взрыв. Таки саданул из подствольника, сука. На меня посыпалась бетонная крошка, в ушах зазвенело. Я кое-как попытался отползти от фасада. Перед глазами плыли разноцветные круги, полз почти наугад, подтаскивая левой рукой винтовку, а правой ощупывая пространство перед собой. Сквозь звон в ушах послышался грохот пулеметов, похоже, «бульдоги» обрабатывали то окно, где я был десяток секунд назад.

– Времени нет совсем! Меня накрыли! – проорал я в микрофон, почти не слыша свой голос.

Смоукер что-то ответил. Даже если бы я разобрал – что именно, было уже неважно. Теперь каждый сам по себе.

На случай, если нам требовалось разделиться, была договоренность встретиться у схрона на окраине города, где мы оставляли большую часть содержимого наших рюкзаков, чтобы не тащить все на себе в город. И это был первый раз, когда пришлось воспользоваться нашим «планом Б».

Круги перед глазами плыть перестали, но в голове еще шумело. Один из «бульдогов», судя по звукам, перенес огонь на оружейку, доносился звон разносимой витрины, на крупный калибр она рассчитана не была.

Значит, второй робот все еще охотится за мной.

Я кое-как поднялся и начал лихорадочно искать глазами пути к отступлению.

Узкая улочка за развалинами, на которых находился я, несколько невысоких домов рядом и сумасшедшее количество дохлятины. Они были везде. Десятка три, не меньше. Обходили мои развалины справа и слева, направляясь к главному месту действа, ошивались на этой узкой улочке, выходили из домов, вылезали из каждой щели как тараканы. Парочка из них безуспешно, но с маниакальным упорством пыталась забраться ко мне на второй этаж.

Быстро проверил, что кроме этих двух больше никто мной не интересуется, достал «Беретту» и аккуратно успокоил обоих выстрелами в голову.

Я, естественно, не знал, сколько времени понадобится «черепам» с их металлическими зверушками, чтобы меня достать, и это только подгоняло. Сзади стрельба пошла во всех направлениях, работали не только пулеметы, били еще несколько АК. И хотя, по идее, гребаным «черепам» было теперь не до меня, расслабляться нельзя было ни в коем случае. «Бульдоги» легко разберутся с дохлятиной, а за мной может уйти группа людей. Начинать с ними перестрелку, не имея ни малейших преимуществ, было равноценно самоубийству.

Взяв короткий разбег, я сиганул через здоровую дыру между плитами, чтобы оказаться на краю этажа. Оставалось бы только спуститься вниз. Новый взрыв грохнул в самый момент приземления. Я потерял равновесие, и, едва успев сгруппироваться, кубарем скатился к «подножью» развалин.

Зажатая в руке винтовка противно звякнула оптикой о камни и на этом наверняка потеряла гордое звание снайперской.

Секунда ушла на то, чтобы сообразить – все конечности в наличии, и арматурой я себя ни в каком месте не проткнул.

Поднял глаза. Надо мной стоял зомбак. Среагировал инстинктивно, раньше, чем оценил ситуацию. Направил на него винтовку и нажал на спуск. Пуля прошила живот насквозь, зомбак пошатнулся, но устоял на ногах. Идиот, бля! Пистолет тебе на что? Но поздно, сразу несколько мертвецов развернулись в мою сторону.

Не дав нависавшему надо мной гаду опомниться, я повторно выстрелил навскидку. На этот раз пуля попала точно ему в глаз, разнеся вдребезги затылок на вылете.

Подскочил и, перепрыгнув через распластавшееся на земле тело, рванул по узкой улочке на север, в сторону от возможной второй группы охотников за моей головой.

Оставшиеся три патрона расстрелял почти сразу, расчищая себе дорогу, и тут же без сожаления выкинул винтовку. Со сдохшей оптикой и без патронов она стала восьмикилограммовой гирей, которая мешала мне выполнить главную в данную секунду задачу – выжить.

На бегу выхватил из кобуры «Беретту». Двенадцать патронов. Двенадцать раз смогу продлить себе жизнь, если буду использовать их с умом. Конечно, в ножнах на груди покоился нож, но толку от него против такого количества дохлятины будет немного. Все-таки не спец я по рукопашке совсем.

Успел пробежать всего метров пятьдесят, зомбаков становилось все больше, меня то и дело успевали ухватить за штаны, за куртку, от накидки я избавился практически сразу. Вырваться удавалось, но улочка и без того неширокая сужалась, и дальше уже было не пройти. Плюнув, свернул в первый попавшийся переулок. Мать твою, тупик. Сзади топот дохлятины. Куда?

Черный ход в одно из зданий. Дверь металлическая, но замок вшивый. Попробовал с разбегу высадить ногой. Дверь чуть с петель не сорвалась, открыта оказалась, гадина.

Сходу влетел внутрь темного, узкого и довольно длинного коридора, в конце которого маячил свет. Хорошо хоть не подвал. В светлом проеме появилась человеческая фигура. Один из зомбаков был внутри и перекрыл мне дорогу. Назад поворачивать смысла не было, я отлично знал, что меня там ждет. Только вперед.

Уже на бегу выстрелил. Мимо. Еще выстрел. В голову не попал, только в горло. Тем же движением, что вламывался в дом, влетел ногой в грудь мертвеца. Тот, не сумев сохранить равновесие, рухнул на пол, а я оказался стоящим на нем. Наступил на горло, выстрелил в голову. Тот как бы нехотя затих, а я тут же присел и замер, прислушиваясь и осматриваясь.

Похоже, я был в какой-то мастерской, коридор по идее служебный, там наверняка были боковые двери в подсобки, которые в темноте и суматохе я не заметил. Свет пробивался через три больших окна, наскоро заколоченных досками. Не пролезу. Станки, столы, инструменты. Запах плесени и затхлости. Ну, бля, куда дальше?

Наконец, в конце зала я заметил лестницу, ведущую наверх.

Шаги со стороны коридора были все громче, дохлятина спешила на обед. Впереди никаких звуков слышно не было, а потому я устремился к лестнице. Проскочив через тамбур, оказался на лестничной площадке первого этажа. Направо дверь на улицу, и в нее, сука, уже скребутся твари. Да вы самонаводящиеся там что ли?

Попробовал пнуть дверь напротив. Без шансов, закрыта намертво, высаживать разве что со стеной вместе.

Слева наверх вела лестница, но героически сдохнуть на крыше пока совсем не входило в мои планы. На площадке между этажами в окно не пролезть, слишком узко. Внутри похолодело. Что, бля, допрыгался? Куда теперь? Зомбаки уже в тамбуре. Рефлекторно взлетел на площадку между этажами. Дохлятина, отталкивая друг друга, полезла за мной.

– Хантер Смоукеру.

Он выбрал идеальный момент, чтобы выслушать мою последнюю волю.

Схватившись за перила, я ударил ногой ближайшего зомбака, сразу после несколькими выстрелами выключил еще двоих. Они покатились вниз, увлекая за собой остальных.

– Хантер, ответь Смоукеру.

– Да занят я, твою мать! – заорал я, не прикоснувшись к тангетке.

Куча-мала из мертвецов скатилась почти до входной двери.

Это был мой последний шанс. Снял с пояса единственную оставшуюся гранату и, сорвав чеку, закинул вниз. Сам залег на

лестнице, уходящей вверх, зажал ладонями уши и открыл рот пошире. Помогло мало.

Жахнуло так, что я на пару секунд потерял сознание. Когда пришел в себя, ощущение было, будто моей черепушкой играли в футбол. Совсем недавний близкий выстрел из ГП, а теперь еще взрыв гранаты в помещении отзывались в голове непередаваемыми ощущениями адской боли.

Я не вышел – выполз обратно на лестничную площадку.

– Некисло херануло, – прошептал я, увидев последствия внизу.

Весь подъезд был красно-бордовым внутри. Зомбаки, иссеченные осколками, один или два с оторванными конечностями, огромной окровавленной массой шевелились на полу. Меня вырвало, то ли от кошмарного запаха, то ли от контузии.

Внизу в дверном проеме была видна часть улицы, на которой валялась вышибленная взрывом входная дверь, придавившая собой одного из зомбаков. Вторая дверь на первом этаже потеряла часть своей деревянной отделки, практически изогнулась дугой, но выдержала.

Хватаясь за поручни, чтобы не поскользнуться на разбросанных повсюду потрохах, я побрел вниз. Куча из дохлятины слегка оживилась и потянула ко мне клешни. Добив особо упорных из «Беретты», выщелкнул обойму. Один патрон. Еще один в стволе. Отвоевался.

Шатаясь, вернулся обратно в мастерскую. Нашел монтировку и принялся отдирать приколоченные доски от оконной рамы. За это время меня не побеспокоил ни один херов зомбак. Я бы удивился, если бы не мое состояние. Впрочем, позже я понял, в чем дело. Организм у этих тварей в общем и целом работает так же, как и у нормальных людей, так что оглушить их могло ничуть не хуже. А намазанные толстым слоем остатки дохлятины по всему подъезду почти наверняка перебили мой запах.

– Хантер, ебать тебя в кадык, нажми гребаную кнопку и ответь, пока я не разозлился.

Слух начал возвращаться, и сквозь колокольный перезвон в голове прорезался голос Смоукера. Переживает он за меня, видите ли.

– Нормально все, – прохрипел я в микрофон. – Пустой почти, где-то западнее от оружейки.

Я тяжело перевалился через подоконник и оказался в переулке по другую сторону здания.

– У тебя голос странный, ты там срешь что ли?

– Нет, – у меня даже не было сил послать его по матери.

– Короче, выйди на проспект к северу от тебя. Только аккуратно, «черепа» идут в том же направлении. Как доберешься, на северо-востоке увидишь гостиницу «Атлантис», надпись есть на крыше, тридцать пять этажей, в этом районе выше только пара-тройка зданий, не ошибешься. Вот дуй туда, восемнадцатый этаж, номер восемнадцать тридцать два.

– Принял.

Я не подал вида, но даже контузия не помешала мне слегка охренеть от услышанного. Смоукер не повел бы меня в капкан, в этом я был уверен на все сто, но он бы никогда не выбрал себе резиденцию в гостинице, даже на пару часов. Теперь становилось понятно, как он выбрался из оружейки. Кто-то вытащил его оттуда и привел в отель. Смоукер направил меня туда же, значит, западни он не подозревает. В чем же тогда подвох? Он ведь должен быть, я не сомневался. Ну хоть дохлятины больше не предвидится, с этими ублюдками я наобщался на пару лет вперед.

С севера доносилось редкое стрекотание автоматов. «Черепа» шли дальше, даже не попытавшись всерьез мне отомстить. Это было совсем на них не похоже.

Собственно, следы боя на улице с оружейкой – это были следы столкновения на выходе из города конвоя «черепов» со взбунтовавшейся военной частью. Единственный раз, когда они потеряли за один бой больше двадцати человек. Я знал это потому, что мы со Смоукером стояли в оцеплении на карантинном КПП, том самом, через который вырвался из города «покусанный» конвой. Нам повезло поделиться сигаретой и переброситься парой слов с одним из «черепов», пока шла химпроверка.

«В асфальт закатаем», – сухо процедил тогда он сквозь зубы. И ведь закатали, практически в прямом смысле слова, насколько я знал, из той военной части живым не ушел никто, вырезали всех, от генералов до солдат.

Отсюда вывод получается только один – на меня просто решили не тратить время и силы, имелась гораздо более приоритетная задача.

Переулок кончился выездом на широкий проспект, и вдалеке на северо-востоке действительно возвышалось здание с огромной синей надписью «Атлантис». Я, вздохнув, с трудом разлепил пальцы на рукояти «Беретты» и ткнул его в кобуру. Оставшиеся два патрона надо было приберечь до гостиницы.