Текли секунды, годы, века. Для Бесконечности это не имело никакого значения. Где-то во Вселенной мчался корабль — металлическая коробка с полутрупом человека внутри. Загорались в темноте и гасли снова галактики — гигантские звездные системы; на белых спиралях «Мысли» мерцали лучи пролетающих звезд, позади таяли шлейфы гигантских газовых туманностей… Так было долго, очень долго…

А Джон-Эй неподвижно лежал, откинувшись в кресле. Глаза его были закрыты, челюсти крепко сжаты.

Действительность проходила мимо. Человеческий дух спал в лабиринте парализованного тела.

Но вот настало пробуждение. В темноте зазвенела струна. Она прозвучала едва слышно, но это были звуки жизни, что держалась в немощном теле. Тихие аккорды становились громче, вызвали в сознании другие звуки. Лавина мелодии нарастала. Затем покатилась еще одна лавина. Вторая! Третья! Они встретились в необъятном пространстве, сплелись в огненном клубке. Гром! Удар! Во все стороны полетели искры. Горячее стало от тех искр, в мозгу запекло, и Джон-Эй открыл тяжелые веки…

Это вернулось сознание…

Джон-Эй долго не мог понять своего положения, смотрел на пустое кресло рядом. Но вот взгляд его упал на ряд фотографий товарищей слева от пульта. Показалось, будто глаза Георгия блеснули веселой, бодрящей улыбкой. И штурман все вспомнил. Вспомнил трагическое путешествие «Мысли» от Земли к царству машин.

Вместе с сознанием вернулась воля. Джон-Эй посмотрел на перископы. Снаружи была тьма! Значит, антиполе включено? Кто это сделал? Наверное, он сам, когда был в состоянии обморока!

Штурман решительно включил автоматы. В иллюминаторах засияли звезды. Они объединялись в серебряный трепетный шар, который висел в пространстве левее курса корабля. Но это не родная Галактика! Куда залетела «Мысль»?

Взглянув на атомные часы, Джон-Эй ужаснулся. Корабль летел около трех часов по относительному времени. На Земле за этот же отрезок времени прошли тысячелетия. Быстро проведя с помощью счетной машины расчеты, штурман оцепенел от неожиданности. «Мысль» пролетела не менее пяти миллионов световых лет! Где же она находится? Куда летит? Как найти верное направление?..

Страх начал закрадываться в мужественное сердце Джон-Эя, сжал его холодными лапами. Конец! Смерть! А может, это и есть смерть — полет, бесконечный полет в металлическом гробу среди пустыни пространства?!

Джон-Эй посмотрел на портрет Георгия, и будто силы влились в его измученное тело. Нет! Надо бороться! Надо во что бы то ни стало довести «Мысль» к Земле! Он здесь не просто одинокий человек среди Космоса, он посланник далекой Родины в будущее, он — воин великой армии Разума!..

Перед взором штурмана проплыли далекие, волшебные воспоминания — образы родной Земли. Ярко вспомнилось прощание и заплаканное лицо матери. Ее уже нет на Земле! Но разве слезы ее прошли, любовь ее умерла? Нет! Нет! Она в сердце Джон-Эя, она в его воле, в предстоящих делах, в решимости довести «Мысль» к Земле!..

Штурман включил все телескопические установки. Заработали автоматы, анализируя данные телескопов. Один результат, второй, третий! Мерцает на экране сигнал. Джон-Эй тревожно и напряженно читает его. Нет! Нет! Ни одной знакомой системы! В какую же даль он залетел? Где родная Галактика?

Джон-Эй запустил запоминающую машину, пытаясь отыскать путь «Мысли» от Большого Магелланова Облака. Но и здесь его ждало разочарование. Запоминающая машина не имела этой информации. Она не была включена во время полета.

Остановив автоматы, Джон-Эй в изнеможении опустил руки. Да! Надо смотреть правде в глаза. Оптимизм не поможет! Он не имеет возможности найти путь назад. Не имеет!!!

Насмешливо моргали звезды впереди, чуть заметно передвигались туманности сбоку. «Мысль» летела в непонятную, неведомую даль.

Джон-Эй заскрежетал зубами, закрыл глаза. Он пытался овладеть собой. Надо было что-то делать. Но что? Невольно пришла мысль: звездолет — это колоссальный научный центр с бесценной информацией. Надо довести его до любого разумного мира. Может, люди других миров помогут кораблю найти родную Галактику…

Да! Складывать оружие еще рано! Пока жизнь и мысль не угасли, надо бороться!

Не колеблясь, штурман включил двигатели, дал приказ автоматам. Звездолет послушно повернул назад по огромной кривой. По команде автопилота мощная энергия реактора хлынула к мезоно-торов. Оболочка аппарата стала невесомой, антиполе окутало звездолет, отрезав его от внешнего воздействия.

И снова биллионы километров поглощались аппаратом в стремительном, бешеном темпе. Молниеносно пролетели десятки галактик.

Прошло несколько часов. Джон-Эй включал поле, жадно запускал телескопические установки. Автоматы сверяли изображение окружающих галактик с фотографиями систем, близких к родной Галактики. Но все было напрасно!

И снова тысячи, миллионы парсеков слепого полета, неясная надежда, лихорадочные опыты. Безумная жажда успеха, желание вернуться на родную, теплую, украшенную цветами Землю, непобедимость жизни заставляли Джон-Эя лететь все дальше и дальше в страшную бездну…

И вот наступило неумолимое мгновение. Анализатор показывал, что скоро остановятся все узлы корабля. Истощилось ядерное топливо в реакторе, обслуживавший энергетическую систему «Мысли». Центральный реактор, от которого работало антиполе и двигатели, не мог пригодиться — он не имел связи с ядерной энергостанцией.

Мысль Джон-Эя кружила в узком кругу возможностей. Выход был только один — найти планету в какой-либо системе, посадить звездолет и попробовать раздобыть уран. Хотя бы урановую руду! На «Мысли» есть обогатительная установка. Только бы найти! Найти!..

Рядом была спиральная галактика. Крайние звезды сияли на расстоянии десяти парсеков. Джон-Эй выбрал желтую звезду типа Солнца и решительно направил «Мысль» к чужой системе.