Книга: Значимые фигуры
Назад: 22. Неполны и неразрешимы. Курт Гёдель
Дальше: 24. Отец фракталов. Бенуа Мандельброт

23. Машина останавливается. Алан Тьюринг

 

По словам коллеги Тьюринга по Блетчли-парку Джека Гуда, Алан страдал сенной лихорадкой. Он ездил в контору на велосипеде, и каждый июнь вынужден был надевать респиратор, чтобы защититься от пыльцы. С велосипедом у него тоже что-то было не в порядке, и время от времени цепь слетала. Поэтому Тьюринг всегда возил с собой банку масла и тряпку, чтобы привести себя в порядок после очередной починки.
Со временем, устав от бесконечного надевания цепи, он решил подойти к проблеме рационально. Он начал подсчитывать, сколько раз успевают провернуться педали велосипеда от одной поломки до следующей. Это число оказалось замечательно стабильным. Сравнив его с числом звеньев в цепи и числом спиц в колесе велосипеда, он пришел к выводу: цепь слетает всякий раз, когда цепь и колесо находятся в некоторой определенной конфигурации. После этого он постоянно вел подсчет оборотов, чтобы заранее знать, когда цепь соберется слететь в очередной раз; тогда он предпринимал некий маневр, который позволял ему удержать цепь на месте. Ему больше не нужно было возить с собой масло и тряпку. Со временем он выяснил и подлинную причину: такой эффект давала слегка погнутая спица в сочетании с поврежденным звеном цепи.
Это был триумф рациональности, но любой другой на месте Тьюринга просто отдал бы велосипед в мастерскую, где мастер быстро обнаружил бы неисправность. С другой стороны, тем, что он этого не сделал, Тьюринг сэкономил на ремонте – и сделал так, что никто, кроме него самого, не мог ездить на его велосипеде. Как и во многих других случаях, у него были свои соображения; просто они не походили на соображения всех остальных.
* * *
Отец Алана Тьюринга Юлиус работал в Индийской гражданской службе. Его мать Этель (урожденная Стоуни) была дочерью главного инженера Мадрасских железных дорог. Супруги хотели, чтобы их дети воспитывались в Англии, поэтому переехали в Лондон. Алан был младшим из двух сыновей. В шесть лет он поступил в школу в прибрежном городке Сент-Леонард, где директор сразу же обратила внимание на необычайно умного мальчика.
В 13 лет Алан поступил в Шерборнскую школу – независимую «публичную» школу, как замысловато именуются в Англии частные платные школы, в которых обучаются преимущественно дети из богатых семей. Как в большинстве подобных школ, упор в ней делался на классические дисциплины. У Тьюринга был плохой почерк, он не отличался хорошей грамотностью, да и в любимом своем предмете – математике – предпочитал собственные ответы тем, что требовали учителя. То ли несмотря на это, то ли благодаря этому он выигрывал все математические конкурсы. Кроме того, ему нравилась химия, но и здесь он предпочитал искать собственный путь. Его классная руководительница писала: «Если ему суждено заниматься исключительно наукой, он напрасно теряет время в частной школе».
Чистая правда.
Школа была не в курсе, что в свободное время Тьюринг читает статьи Эйнштейна о теории относительности и книгу Артура Эддингтона о квантовой теории «Природа физического мира». В 1928 г. Алан сдружился с Кристофером Моркомом, который учился на класс старше и разделял его интерес к науке. Однако не прошло и двух лет, как Морком умер. Тьюринг был безутешен, но продолжал упрямо учиться – и выиграл возможность изучать математику в Кембриджском Королевском колледже. Там Алан продолжал читать учебники, намного опережавшие учебный план – или вообще не входившие в него. В 1934 г. он закончил колледж.
Тьюринг был неисправимо неряшлив. Даже если он надевал костюм, то костюм этот редко был отглажен. Говорят, что иногда он подвязывал брюки галстуком или просто бечевкой. Его смех звучал громко и неприятно. У него был дефект речи, не то чтобы заикание, а внезапные паузы в речи, когда он некоторое время мог тянуть «э-э-э-э-э…», подыскивая подходящее слово. Он не слишком придирчиво относился к бритью, и к концу дня у него на лице обычно видна была легкая щетина. Тьюринга часто изображают нервным, социально не адаптированным чудиком, но на самом деле он был довольно популярен и легко осваивался в любой компании. Его очевидная эксцентричность происходила в основном от оригинальности не того, о чем он думал, а того, как он думал. Работая над задачей, Тьюринг находил такие ее аспекты, о существовании которых никто даже не подозревал.
Через год после выпуска Тьюринг учился в аспирантуре по основаниям математики у Макса Ньюмана; именно там он узнал о программе Гильберта и о ее разрушении Гёделем. Тьюринг понял, что Гёделева теорема о неразрешимости на самом деле говорит об алгоритмах. Вопрос разрешим, если существует алгоритм получения ответа на него. Разрешимость конкретной задачи можно доказать, отыскав такой алгоритм. Понятие неразрешимости глубже, и работать с ним сложнее: необходимо доказать, что таких алгоритмов не существует. Бесполезно и пытаться, если у вас нет точного определения алгоритма. Гёдель, по существу, разобрался с этим вопросом, рассматривая алгоритм как доказательство в рамках аксиоматической системы. Тьюринг же начал размышлять о том, как формализовать алгоритмы в целом.
* * *
В 1935 г. он стал членом Королевского колледжа за независимое открытие центральной предельной теоремы в теории вероятностей, которая обеспечивает некоторое логическое обоснование широкому использованию «колоколообразной кривой», или нормального распределения, в статистическом анализе. Однако в 1936 г., с публикацией основополагающей статьи «О вычислимых числах применительно к Entscheidungsproblem» (проблеме разрешимости), на передний план вышли его мысли о теоремах Гёделя. В этой статье Тьюринг доказал теорему о неразрешимости для формальной модели вычислений, которую сегодня называют машиной Тьюринга. Он доказал, что ни один алгоритм не может решить заранее, остановится ли расчет с получением ответа. Его доказательство проще, чем Гёделево, хотя оба они требуют предварительных ухищрений для организации контекста.
Хотя мы говорим о машине Тьюринга, название это относится к абстрактной математической модели, представляющей идеализированную машину. Тьюринг называл ее а-машиной, где «а» означает «автоматическая». Машину эту можно представить в виде ленты, разделенной на последовательные ячейки, которые могут либо быть пустыми, либо содержать какой-нибудь символ. Лента – это память машины, она ничем не ограничена, но конечна. Если вы подошли к концу, добавьте еще несколько клеток. Некая головка, размещенная над начальной ячейкой, считывает находящийся в ней символ. Затем она сверяется с таблицей, в которой размещены правила перехода (программа, заданная пользователем), записывает в клетку какой-нибудь символ (заменяя им то, что было там до этого) и сдвигает ленту на одну ячейку вперед. Затем, в зависимости от таблицы и символа, машина либо останавливается, либо выполняет инструкции, которые таблица предписывает для символа в ячейке, на которую она передвинулась.
Вариантов существует множество, но все они эквивалентны между собой в том смысле, что могут вычислять одно и то же. Мало того, эта рудиментарная машина способна, в принципе, вычислять все то же, что и цифровой компьютер, сколь угодно быстрый и продвинутый. К примеру, машина Тьюринга, использующая символы 0–9 и, возможно, еще несколько символов, может быть запрограммирована на вычисление числа π до любого заданного числа десятичных знаков, причем машина запишет их в последовательные ячейки ленты и после этого остановится. Такой уровень общности может показаться удивительным для столь простого устройства, но все тонкости вычислений изначально зашиты в таблице с правилами перехода, которые могут быть очень сложными, – в точности как все действия компьютера зашиты в программном обеспечении, которое на нем работает. Однако простота машины Тьюринга, помимо всего прочего, делает ее очень медленной в том смысле, что даже простое вычисление требует гигантского числа шагов. Она совершенно непрактична, но из-за простоты отлично подходит для разбора теоретических вопросов об ограничениях, связанных с вычислениями.
Первая важная теорема Тьюринга доказывает существование универсальной машины Тьюринга, при помощи которой можно смоделировать любую конкретную машину. Программа конкретной машины зашифрована на ленте универсальной машины еще до начала вычислений. Правила перехода сообщают универсальной машине, как следует переводить эти символы в инструкции и исполнять их. Архитектура универсальной машины – важный шаг по направлению к реальному компьютеру, где программа размещается в памяти. Мы не строим для каждой задачи новый компьютер с жестко, на уровне «железа», заданной программой – ну разве что для каких-то совершенно особых задач.
Вторая его важная теорема – вариация на тему теорем Гёделя; она доказывает, что задача останова для машины Тьюринга неразрешима. В этой задаче требуется найти алгоритм, который мог бы решить, получив на вход программу для машины Тьюринга, остановится ли машина когда-нибудь, получив ответ, или будет работать до бесконечности. Предложенное Тьюрингом доказательство, что такого алгоритма не существует – то есть что задача останова неразрешима, – предполагает его существование, а затем применяет результирующую машину к ее собственной программе. Однако она при этом хитроумно преобразуется таким образом, что модель останавливается в том, и только том случае, если первоначальная машина этого не делает. Это приводит к противоречию: если модель останавливается, то она не останавливается; если она этого не делает, то она это делает. Мы видели, что доказательство Гёделя в конечном итоге кодирует утверждение вида «это утверждение ложно». Доказательство Тьюринга проще и больше напоминает карточку, на двух сторонах которой написано:
Утверждение на другой стороне этой карточки истинно.
Утверждение на другой стороне этой карточки ложно.
Каждое утверждение за два шага приводит к отрицанию самого себя.
Тьюринг представил свою статью в журнал Proceedings of the London Mathematical Society, не зная, что несколькими неделями раньше американский специалист по математической логике Алонзо Чёрч опубликовал статью «Нерешаемая задача в элементарной теории чисел» в American Journal of Mathematics. В ней он предложил еще одну альтернативу Гёделеву доказательству неразрешимости арифметики. Доказательство Чёрча было чрезвычайно сложным, но он опубликовал его первым. Ньюман убедил журнал все же опубликовать статью Тьюринга, поскольку его доказательство было намного проще – и концептуально, и структурно. Тьюринг переработал статью, включив в нее ссылку на статью Чёрча, и в 1937 г. она вышла. У этой истории счастливый конец, поскольку после этого Тьюринг отправился в Принстон готовить докторскую диссертацию под руководством Чёрча. Его диссертация была опубликована в 1939 г. и называлась «Логические системы, основанные на ординалах».
* * *
Не слишком удачный 1939 г. был отмечен началом Второй мировой войны. Понимая, насколько велика вероятность войны, и прекрасно зная, какую серьезную роль в современной войне играет криптография, глава Секретной разведывательной службы (Secret Intelligence Service, SIS, или MI6) приобрел поместье, которое как нельзя лучше подходило для организации шифровальной школы. Блетчли-парк представлял собой особняк, выстроенный в странной смеси архитектурных стилей, на территории в 235 га. Дом был предназначен под снос, на его месте планировалось построить жилой район. Он стоит до сих пор, вместе с хозяйственными постройками и времянками военных лет; сегодня Блетчли-парк – туристический объект с тематической экспозицией, посвященной работе военных дешифровщиков.
Алистер Деннисон – руководитель Правительственной школы кодов и шифров (Government Code and Cypher School, GC&CS) – перевез своих ведущих криптоаналитиков – специалистов по вскрытию шифров – в Блетчли-парк. Среди них были шахматисты, кроссвордисты и лингвисты; один из криптоаналитиков был специалистом по египетским папирусам. Когда возникла необходимость расширить число специалистов, Деннисон начал искать «людей профессорского типа». Войска Оси все чаще использовали для шифрования сообщений специальные машины, основанные на сложных системах вращающихся шестеренок и ежедневной смене шифров путем изменения конфигурации специальных соединительных проводов. Поэтому ясно было, что без специальных знаний тоже не обойтись, а это означало, что нужны математики. В команду их вошло несколько, в том числе Ньюман и Тьюринг. Все работали в строжайшей тайне, включая технический персонал и управленцев. На пике активности, в начале 1945 г., в Блетчли-парке насчитывалось до 10 000 сотрудников.
Державы «оси» в основном пользовались машиной «Энигма» и машиной, реализующей шифр Лоренца. Обе системы шифрования считались невзламываемыми, но в математике алгоритма шифрования было несколько слабых мест. Они усугублялись, когда пользователи нарушали правила, для того чтобы упростить себе работу: к примеру, использовали одни и те же установки на протяжении нескольких дней, отправляли одно и то же сообщение дважды или начинали сообщения стандартными словами и фразами. Тьюринг был ключевой фигурой в группе, которая пыталась взломать шифр «Энигмы»; руководил этой группой Дилли Нокс из GC&CS. В 1939 г. поляки сумели раздобыть машину «Энигма»; они сообщили британцам, как она работает – как в ней соединяются роторы. Кроме того, польские криптоаналитики разработали методы взлома шифра «Энигмы», основанные на привычке немцев ставить перед кодовым сообщением короткий кусок текста, позволяющий оператору проверить машину. К примеру, сообщение, которое представляло собой продолжение предыдущего сообщения, нередко начиналось с FORT (Fortsetzung, «продолжение»); следом ставилось время отправления первого сообщения, причем это время повторялось дважды и завершалось буквой Y. Польские криптоаналитики изобрели машину, которая позволяла ускорить анализ, и назвали ее bomba.
Тьюринг и Нокс поняли, что немцы, скорее всего, устранят этот недочет, и занялись поисками более устойчивых методов дешифровки; они решили, что им тоже нужна машина, и заранее назвали ее bombe. Тьюринг составил спецификации «бомбы», в которой реализовывалась бы та же общая методика дешифрования на основе понятной части текста. Эту методику можно пробовать в тех случаях, когда о смысле некоторой части шифрованного сообщения можно догадаться – к примеру, это может быть сегмент FORT. Типичными ключами такого рода криптоаналитикам служили немецкие фразы со смыслом «ничего нового» и «прогноз погоды [время]». Как ни поразительно, начальник службы снабжения фельдмаршала Эдвина Роммеля начинал каждое послание своему начальнику идентичным формальным вступлением.
Проект машины, разработанный Тьюрингом, в «железе» реализовал инженер по имени Харольд Кин, работавший в компании British Tabulating Machine Company (что-то вроде британской IBM). Задачей машины было быстро-быстро перебирать варианты, чтобы методом проб и ошибок определить некоторые базовые установки «Энигмы», которые (как правило) менялись ежедневно. Машина проверяла все возможные варианты по очереди в поисках противоречия. Если таковое обнаруживалось, машина переходила к следующему варианту, перебирая все 17 576 комбинаций одну за другой, пока не находила что-нибудь правдоподобное. В этот момент она останавливалась, и установки можно было считать. Тьюринг улучшил процесс перебора, введя в него некоторый статистический анализ. Кроме того, он разобрался с более сложной версией «Энигмы», которую использовали в германском военном флоте. В 1942 г. он был прикомандирован к миссии Британского объединенного командования в Вашингтоне, где должен был инструктировать американцев по своим машинам и их использованию. Его методика позволила снизить число необходимых машин с 336 до 96, ускорив, соответственно, их производство.
Возможность читать зашифрованную переписку «оси» поставила перед командованием союзников стратегическую проблему: если бы враг догадался, что союзники в состоянии это делать, режим секретности был бы усилен, а процедуры ужесточены. Так что, даже когда союзники знали о вражеских намерениях, любые действия, направленные на их пресечение, поневоле должны были быть непрямыми и предприниматься не слишком часто. Тем не менее способность читать шифрованные сообщения врага, используемая хитро и с бесконечными дезинформирующими предосторожностями, помогла союзникам выиграть немало крупных сражений, в первую очередь Битву за Атлантику. Усилия Тьюринга и его коллег помогли сократить длительность войны, вероятно, года на четыре.
После окончания войны выяснилось, что германские криптоаналитики сознавали, что код «Энигмы» может, в принципе, быть взломан. Они просто не верили, что кто-то сможет потратить на это те безумные усилия, которые необходимы для получения результата.
* * *
Криптографическая работа велась интенсивно и последовательно, но жизнь в Блетчли-парке имела и свои светлые моменты. Тьюринг отдыхал за шахматами и спортивными занятиями, общался с коллегами в то ограниченное время, которое отводилось для этого. В 1941 г. он крепко сдружился с Джоан Кларк – блестящей женщиной-математиком, оставившей ради работы в Блетчли-парке подготовку к экзаменам на степень бакалавра математики в Кембридже. Они вместе ходили в кино и вообще наслаждались обществом друг друга. Отношения становились все ближе, и в конце концов Тьюринг сделал Джоан предложение. Та немедленно согласилась.
Надо сказать, что Тьюринг не скрыл от невесты своих гомосексуальных наклонностей, но это ее не смутило, возможно, потому, что у них было достаточно общих интересов – шахматы, математика, криптография… Мало кто из мужчин в те годы захотел бы взять в жены математического вундеркинда, но для Тьюринга это не было проблемой. Как не была проблемой и его гомосексуальность, по крайней мере вначале. В то время респектабельность для многих людей была важнее сексуальной ориентации, а главной задачей жены, по мнению общества, было вести дом. Однако Тьюринг создал у Джоан впечатление, что его гомосексуальность всего лишь склонность, а не реальная сексуальная практика. Молодые люди познакомили друг друга с родителями (никаких проблем при этом не возникло), и Тьюринг купил для Джоан обручальное кольцо. Джоан не носила кольцо на работу, и среди коллег только Шон Уайли официально знал, что они помолвлены; остальные, правда, тоже что-то подозревали.
Но время шло, и Тьюринг начал сомневаться. Молодые люди провели недельный отпуск, путешествуя по Северному Уэльсу то пешком, то на велосипедах, но отдых обернулся проблемами с бронированием отелей, к тому же Тьюринг забыл оформить временные продуктовые карточки, чтобы можно было покупать еду. Вскоре после возвращения он решил, что брак этот не принесет пользы никому из них, и помолвка была расторгнута. Он сумел сделать это так, чтобы не дать Джоан почувствовать себя отвергнутой; они даже продолжали работать вместе, хотя и не так часто, как прежде.
Тьюринг был хорошим атлетом и прекрасно бегал на длинные дистанции, где характерный для него недостаток скорости более чем компенсировался необычайной выносливостью. Как член Королевского колледжа, он часто пробегал кольцевой маршрут длиной 50 км от Кембриджа до Эли и обратно, а во время войны бегал из Лондона в Блетчли-парк или наоборот на встречи. В 1946 г. журнал Athletics назвал его победителем трехмильной гонки Уолтонского атлетического клуба; три мили (4,82 км) он пробежал за 15 минут 37,8 секунд – хорошее время. Он занимался и кроссовым бегом, и в следующем году пришел третьим в Кенте, в 20-мильном (32,18 км) дорожном забеге с результатом 2 часа 6 минут и 18 секунд – на 4 минуты больше, чем у победителя; затем он пришел пятым в марафонской гонке Атлетической любительской ассоциации Англии и Уэльса (AAA) с результатом 2 часа 46 минут и 3 секунды. Секретарь клуба записал: «Мы его скорее слышали, чем видели. Во время бега он издавал жуткие хрюкающие звуки, но, прежде чем мы успели ему что-то сказать, он промчался мимо нас как пуля». В 1948 г., когда Британия была хозяйкой Олимпийских игр, Тьюринг пришел пятым на отборочных состязаниях в британскую команду марафонцев. Время золотого медалиста Олимпиады было всего на 11 минут меньше личного рекорда Тьюринга.
* * *
После войны Тьюринг перебрался в Лондон, где занимался разработкой одного из первых компьютеров ACE (Automatic Computing Engine) в Национальной физической лаборатории. В начале 1946 г. он представил проект компьютера с хранимой в памяти программой – намного совершенней, чем представленный чуть раньше американским математиком Джоном фон Нейманом проект EDVAC (Electronic Discrete Variable Automatic Computer). Реализация проекта ACE застопорилась из-за официального режима секретности, связанного с Блетчли-парком, поэтому Тьюринг вернулся на год в Кембридж и написал неопубликованную статью о машинном интеллекте – по следующей своей крупной теме. В 1948 г. он стал заместителем директора Лаборатории вычислительных машин в Университете Манчестера и занял должность, примерно соответствующую должности доцента. В 1950 г. он написал «Вычислительные машины и разум», где предложил ставший знаменитым тест Тьюринга для определения разумности машины; если коротко, для этого вы должны иметь возможность долго беседовать с машиной на любую тему по вашему желанию и при этом не понять, что общаетесь не с человеком (если, конечно, вы не видите собеседника). Этот тест, хотя и не лишенный противоречий, был первой серьезной попыткой продумать данный вопрос. Кроме того, Тьюринг начал работу над шахматной программой для гипотетической машины. Он пытался запускать ее на Ferranti Mark 1, но память этого компьютера была слишком мала, так что он имитировал работу программы вручную. Машина проигрывала. Но всего лишь 46 лет спустя компьютер Deep Blue фирмы IBM победил шахматного гроссмейстера Гарри Каспарова, а еще через год доработанная программа выиграла у него же матч со счетом 3½:2½. Тьюринг всего лишь обогнал свое время.
В период с 1952 по 1954 г. он обратился к математической биологии, в первую очередь к морфогенезу – формированию формы и закономерностей в строении растений и животных. Он изучал филлотаксис – замечательную склонность растений следовать в своем строении числам Фибоначчи 2, 3, 5, 8, 13 и т. д., где каждое следующее число является суммой двух предыдущих. Самым существенным его достижением в этой области стали дифференциальные уравнения, моделирующие формирование этой закономерности. Построено здесь все на идее о том, что химические вещества, условно названные морфогенами, закладывают в зародыше некую шифрованную «предструктуру», которая служит шаблоном для распределения красящего пигмента, появляющегося по ходу развития существа. Предструктура создается сочетанием химических реакций и процессов диффузии, при которых молекулы распространяются от клетки к клетке. Математика таких систем показывает, что они могут образовывать паттерны посредством механизма, известного как нарушение симметрии и вступающего в дело в том случае, если однородное состояние (все химические концентрации везде одинаковы) становится нестабильным. Тьюринг так объяснил этот эффект: «Если стержень подвешен в точке, которая располагается чуть выше его центра тяжести, он находится в состоянии устойчивого равновесия. Однако если мышь взбирается по стержню наверх, то в какой-то момент равновесие становится неустойчивым и стержень начинает раскачиваться». Раскачивающийся стержень находится в менее симметричном состоянии, чем стержень, висящий вертикально.
Однако биологи предпочли другой подход к вопросу роста и формирования зародыша, известный как позиционная информация. Здесь тело животного рассматривается как своего рода карта, а его ДНК работает как инструкция по изготовлению. Клетки развивающегося организма смотрят на карту и выясняют, где находятся, а затем смотрят в инструкцию и выясняют, что они должны делать в данной локации. Координаты на карте определяются по химическим градиентам: к примеру, концентрация некоего химического вещества может быть высокой в задней части животного и постепенно спадать по направлению к его передней части. «Измерив» эту концентрацию, клетка может определить, где находится. В поддержку теории позиционной информации выступают данные экспериментов с трансплантацией, в которых ткань растущего зародыша перемещается в другое место. К примеру, зародыш мыши начинает формировать своеобразную полосатую структуру, которая со временем превращается в пальцы на ее лапках. Пересадка части этой ткани позволяет лучше разобраться в химических сигналах, которые она получает от окружающих клеток. Экспериментальные результаты хорошо согласуются с теорией позиционной информации и большинством специалистов интерпретируются как ее подтверждение.
Однако в декабре 2012 г. команда исследователей под руководством Рушикеша Шета провела серию более сложных экспериментов. Они показали, что на число пальцев, развивающихся на лапке мыши, влияет конкретный набор генов. Если действие этих генов снижается, у мыши вырастает больше пальцев, чем обычно, – как у человека иногда развивается шесть или семь пальцев вместо пяти. Результаты этих экспериментов не согласуются с теорией позиционной информации и химических градиентов, но вполне ложатся в теорию Тьюринга с его химическими реакциями и диффузией. В том же году группа под руководством Джереми Грина показала, что структура гребней во рту мыши контролируется процессом Тьюринга. Задействованные в этом процессе морфогены – Фактор роста фибробластов и Звуковой ёж, получивший название потому, что лабораторные плодовые мушки, у которых отсутствует мушиная версия этого морфогена, имеют на своих телах лишние щетинки.
* * *
Тьюринг был геем, а в 1952 г., когда он завязал отношения с 19-летним безработным по имени Арнольд Мюррей, активная гомосексуальность была вне закона. Кто-то из знакомых Мюррея ограбил дом Тьюринга, и в результате полицейского расследования вскрылась гомосексуальная связь между ними. Тьюринга и Мюррея обвинили в грубом нарушении общественных приличий. По совету адвоката Тьюринг признал свою вину, в результате чего Мюррей был условно освобожден от ответственности. Тьюрингу был предложен выбор между тюрьмой и испытательным сроком в сочетании с гормональной терапией синтетическим эстрогеном. Племянник Тьюринга юрист Дермот Тьюринг в книге «Проф: Алан Тьюринг расшифрован» утверждает, что приговор был «вынесен с процедурными нарушениями, частично незаконен и неэффективен». В частности, с другими нарушителями того же закона, оказавшимися под судом в одно время с Тьюрингом, обошлись более мягко, а человек, связь с которым, собственно, и вменялась в вину Тьюрингу, фактически вообще ушел от наказания. Тьюринг выбрал испытательный срок и гормональную терапию, пророчески сказав при этом: «Несомненно, я выйду из всего этого другим человеком, но кем именно, я пока не выяснил». Он оказался прав. Он стал импотентом, и у него выросла грудь.
Судя по всему, суровость приговора объясняется паникой, царившей тогда в официальных кругах. Не так давно выяснилось, что Гай Берджесс и Дональд Маклин были агентами КГБ, и это открытие резко обострило страхи, связанные с тем, что агенты Советов могут вербовать гомосексуалистов, угрожая им разоблачением. Управление правительственной связи (Government Communications Headquarters, GCHQ), образованное из GC&CS, поспешило лишить Тьюринга допуска к секретным материалам, а Соединенные Штаты отказали ему во въезде. В результате Алан Тьюринг – человек, математический гений которого помог завершить Вторую мировую войну раньше, и не на один год (за это он был награжден орденом Британской империи и заслуживал рыцарского звания), – стал персоной нон грата по обе стороны Атлантики.
В июне 1954 г. экономка Тьюринга обнаружила его мертвым. При вскрытии выяснилось, что причиной смерти стало отравление цианидом. Рядом лежало недоеденное яблоко, и следствие решило, что оно и было источником цианида, хотя – как ни странно – экспертиза не проводилась. Вердикт коронера гласил: самоубийство. Судя по всему, другая возможность даже не рассматривалась – а она была. Тьюринг мог вдохнуть пары цианида, образовавшиеся в ходе гальванического эксперимента, который он проводил в свободной комнате. Он обычно съедал яблоко перед сном и нередко оставлял его недоеденным. Никаких признаков депрессии из-за гормонального лечения у него не было, к тому же он только что составил список дел, которые ему нужно будет сделать в офисе после праздников. Так что его смерть вполне могла быть случайной.
В 2009 г., после кампании в интернете, премьер-министр Гордон Браун принес публичные извинения за «ужасающее» обращение с Тьюрингом. Продолжение кампании привело к тому, что в 2013 г. королева Елизавета II посмертно его помиловала. В 2016 г. британское правительство объявило, что все гомо- и бисексуальные мужчины, осужденные по отмененным статьям за сексуальные преступления, будут помилованы во исполнение парламентского акта, неофициально известного как «Закон Тьюринга». Однако некоторые из протестующих продолжают настаивать на извинениях, а не на помиловании, на том основании, что помилование подразумевает совершенное преступление.
Назад: 22. Неполны и неразрешимы. Курт Гёдель
Дальше: 24. Отец фракталов. Бенуа Мандельброт