Для того чтобы быть человеком в подлинном смысле этого слова, необходима свобода выбора, возможность сформировать свои собственные представления о том, что в жизни ценно, что в жизни важно, возможность самому для себя понять, что я в жизни хочу, как этого добиваться и как к поставленным целям, к принятым задачам идти. Конечно, и смысл этот может быть несовершенным, и цели порой могут быть ошибочными, и задачи — неправильно понимаемыми. Но тем не менее если всего этого у человека в принципе нет, то и человека как такового нет. Что есть? Есть просто некая форма биологического, душевного существования.

Да, человек прежде всего характеризуется свободой своего выбора. И ее невозможно осуществить, не имея желаний, стремлений, не ставя перед собой целей и задач. Когда человек говорит: «Я в принципе ничего не хочу» или «я не знаю, чего хочу», то это не признак бесстрастия — это признак полной апатии, отсутствия воли, надломленности или неразвитости человеческой личности.

Гораздо проще иметь дело с человеком, которого обуревают очень сильные желания. Эти желания могут быть неправильными, даже греховными, но помочь такому человеку, дать ему хотя бы какую-то основу для борьбы со своими страстями гораздо проще, нежели помочь человеку, который вообще ничего не хочет. Преподобная Мария Египетская была обуреваема различными сильными желаниями, но в какой-то момент они претворились в одно — желание быть с Богом. А вот случаев, когда человек апатичный, безвольный и не знающий, чего он хочет, обращался бы к Богу пламенно, всерьез и глубоко, в житиях святых мы не увидим… Среди святых мы найдем многих грешников, которые хотели чего-то дурного, а потом раскаялись и обратились к Богу. А людей, о которых в народе говорят: «ни рыба ни мясо» и которые при этом явили бы пламенное покаяние и любовь к Богу, мы не ведаем — о них не рассказывают нам ни история Церкви, ни жития. И сама жизнь говорит о том, что такое состояние — еще тяжелее, чем страстность.