Зависимость возникает тогда, когда человек, не имея четкой, правильно определенной иерархии ценностей и, самое главное, не имея подлинной веры в Бога и любви к Богу, ищет, что бы могло заполнить ту пустоту, которую на самом деле ничто и никто, кроме Бога, заполнить не может. Когда в какой-то момент ему начинает казаться, что эту пустоту заполняет другой человек, тогда-то и возникает зависимость, тогда человек для человека становится идолом, в плясках вокруг которого проходит вся его жизнь.

Тогда человек начинает в другом человеке болезненно нуждаться. Он может восхищаться качествами, которые ему действительно присущи, или же наделять его ими вопреки реальности, — это, в сущности, даже не важно в данной ситуации. Самое главное — человек без другого человека не будет мыслить себя и свою жизнь, ощущая, что он им «живет», «дышит», «питается» и «насыщается». И, безусловно, это будет подпадать под то пророческое определение, которое мы регулярно прочитываем или слышим: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою (Иер. 17, 5).

Это проклятье потому, что такая надежда — действительно грех, и против Бога, и против своего собственного естества, против того, какими мы созданы. Но это еще и проклятье в смысле мучения, страдания. Почему? Потому что человек никогда не сможет дать тебе то, что дает один только Господь, и твое отношение к человеку как к Богу обязательно обернется самым мучительным, тяжелым для тебя образом: либо в какой-то момент ты этого человека лишишься, либо он тебя предаст или разочарует, либо что-то вас разлучит.

Может быть иначе: ты зависишь от другого не потому, что для тебя так высока его ценность, что ты поставил его на «пьедестал», на котором, кроме твоей веры в Бога, ничего быть не должно, а просто потому, что ты — собственник. Ведь собственник на самом деле зависит от того, чем он обладает. Кажется, что это ты властвуешь над тем, что имеешь, но чаще всего наоборот: ты держишься за свою собственность, боишься «отпустить» ее, страшишься ее лишиться. И, таким образом, обладая, сам становишься обладаемым.

Бывает и так, что обладание человеком становится для кого-то потребностью. «Обладатель» ощущает его/ее (друга или подругу, жену или мужа, ребенка или подчиненного) как «свое». И это отношение является в высшей степени антихристианским, даже в каком-то смысле бесовским, потому что любовь заставляет жертвовать, отдавать самого себя, а подобное отношение вынуждает, наоборот, «схватить в охапку» другого человека и не «отдавать» его уже никому, владеть им — душевно, физически или как-то иначе.

И это прочнейшая и тяжелейшая форма зависимости. Зависимости материальные — от вещи, от пищи, от средств, на которые все это можно приобрести, от обладания движимым и недвижимым имуществом — это достаточно простые виды несвободы. Зависимость человека от человека гораздо сложней и многогранней, потому что и человек сложнее, глубже, шире всего того, что есть в этом мире. Это может быть зависимость от человека как от личности, потому что он интересен, незауряден (или просто потому, что ты представляешь себе его таким). Она сопрягается с чувством острой нужды в том, что этот человек может тебе дать, будь то в плане интеллекта или в плане душевного тепла. Это может быть зависимость от человека в силу его красоты, привлекательности, обаяния или в силу того, что он является для тебя источником материальных средств. Можно болезненно нуждаться в том, кто способен тебя защитить, взять на себя ответственность за твою жизнь. Бывает, впрочем, и совершенно иначе: у тебя самого есть потребность кого-то защищать, опекать, и ты чувствуешь себя полноценным, настоящим человеком, только когда рядом находится кто-то, кто, как тебе кажется, слабее тебя. И существует еще множество вариантов — всех не перечислить.