Вернемся вновь к теме, к сожалению, неизменно актуальной: к разговору о «стандартных» зависимостях — алкогольной, наркотической, никотиновой. До этого мы в основном говорили о тех видах несвободы, которые не сразу бросаются в глаза, затрагивая упомянутые патологии лишь в общем. Алкогольная зависимость в глаза бросается очень сильно, ее не скроешь, не замечать ее, когда она берет верх, уже не получается. Но, с одной стороны, Россия занимает одно из первых в мире мест по количеству алкозависимых, с другой — мы к этому как будто… привыкли: да, в России выпивают, что поделаешь? Какого-то серьезного осуждения в обществе это не вызывает — скорее сочувствие: хорошенько выпить в праздники, даже напиться до беспамятства не считается зазорным. Почему так? Почему нет страха, нет отторжения?

Если говорить об этой беде как таковой, то, наверное, нужно провести определенную черту между разными народами. Есть такая вещь, как культура употребления алкоголя, и она совершенно естественна для тех народов, которые на протяжении многих столетий занимаются виноделием, — греков, испанцев, итальянцев, французов. И, как правило, у этих народов, во-первых, гораздо более правильное отношение к употреблению алкоголя, а во-вторых, алкоголь травмирует их гораздо меньше. Это действует как на биологическом, генетическом уровне, так и на уровне традиции употребления алкоголя — как некоего дополнения к пище, утешения в праздничные дни, и это обычно не приводит к тотальной зависимости.

Что же касается тех народов, которые исторически формировались вне винодельческой культуры, в жизнь которых алкоголь в массовом количестве оказался привнесен в какой-то определенный момент — преимущественно это северные народы, — их, безусловно, употребление алкоголя разрушает в значительно большей степени. Некое предельное выражение этого можно увидеть на примере народов Крайнего Севера: первое знакомство с алкоголем очень часто сразу рождает зависимость от него и фактически убивает представителей этих народностей.

Если говорить о русском народе, он все-таки занимает среднее положение — мы и не народ Крайнего Севера, но и не народ винодельческой культуры. И у нас действительно алкоголизм уже давным-давно превратился в национальное бедствие. И природа прогрессирования этой зависимости точно такая же, как и в случае любой другой зависимости. Как правило, человек пьет не потому, что ему так нравится алкоголь, не потому, что это такое замечательное, вкусное лакомство. Человек пьет оттого, что либо ощущает какую-то страшную пустоту, ненаполненность своей жизни, ее бесцельность, либо боится жизни, либо ему просто настолько плохо, что он хочет, чтобы ему стало хорошо или чтобы он мог, по крайней мере, забыться. И человек пьет — ради изменения своего внутреннего состояния. И изменение действительно привычно наступает: человек выпивает какое-то количество алкоголя и чувствует сначала теплоту, потом — веселье, радость. Правда, зачастую эта «радость» быстро переходит либо в состояние отупения, либо в состояние озлобления, либо в депрессию — у всех по-разному. И поскольку эффект оказывается совсем не такой, какой бы человек хотел получить, то за этим следует то состояние, которое люди называют запоем. Человек пьет один день, и ему становится «очень хорошо», но затем становится очень плохо, и он снова берется за бутылку, желая вернуться к состоянию «очень хорошо», которое неизменно снова сменится состоянием «очень плохо». И так — по кругу. Человек попадает в циклическую зависимость, из которой ему очень трудно вырваться. А потом уже и организм его оказывается отравлен, так что потребность в алкоголе становится постоянной. Из этого замкнутого порочного круга человека выкидывает уже совершенно опустошенного, непохожего на себя, если прежде такая жизнь его просто-напросто не убивает. Но природа этой зависимости, повторюсь, та же самая: ощущение неудовлетворенности жизнью, пустоты, страха, тоски, подавленности, из которых человек пытается таким диким образом выкарабкаться.

И естественно, что количество алкоголя, «достаточное» человеку, постепенно увеличивается.