Преподобный Леонид стал основателем оптинского старчества. В поисках подвижнической жизни он сменил не одну обитель. Сначала удалялся от многолюдства, а затем — от славы и молвы, которая сопровождала старца по мере того, как раскрывались его духовные дарования. Последним пристанищем подвижника стала Оптина пустынь, где когда-то, еще в юности, он начинал монашескую жизнь. Здесь он стал мудрым наставником для монашествующих и множества посетителей, ищущих духовного назидания, а также воспитал преемников — будущих знаменитых оптинских старцев.

Отец Лев (в миру Лев Данилович Наголкин) родился в 1768 году в Орловской губернии. В молодости занимался торговлей, служил в приказчиках у одного купца. Был он высокого роста, обладал большой физической силой, поднимал мешки до двенадцати пудов.

И вот однажды с ним произошел такой случай. Когда он проезжал лес, на него напал волк и вырвал из ноги кусок мяса. Юноша засунул руку, сжатую в кулак, в глотку волка, а другой рукой сдавил глотку. Так и спасся. После этого случая отец Лев хромал всю свою жизнь. В 1797 году, в 29 лет, он оставил мирскую жизнь и поступил в монастырь — Введенскую Оптину пустынь.

Через два года перешел в Белобережскую обитель и принял иноческий постриг с именем Леонид. Известны несколько случаев из жизни преподобного в Белобережской пустыни.

Однажды накануне храмового праздника братия, недовольная чем-то, отказались совершать службу. Настоятель не захотел уступить и позвал отца Леонида с другим братом пропеть праздничную службу. Преподобный весь день возил с хутора сено. Усталый, покрытый пылью, он как раз собирался передохнуть, когда ему передали волю настоятеля. Без всякого ропота отправился он в церковь и вдвоем с товарищем пропел всю всенощную.

Другой случай показывает великое человеколюбие отца Леонида. Был в пустыни брат, впавший в прелесть. Поднялся он однажды на колокольню и закричал: «Смотрите! Смотрите! Я вергнусь низу и не разобьюсь — ангелы Божии приимут мя на руки свои!» Отец Леонид в это время трудился на послушании. Услышав голос, он бросил работу и побежал на колокольню. Едва успел он схватить за край одежды прельщенного брата. Отец Леонид не только спас его от смерти, но и позаботился о душе чуть не погибшего брата — разъяснил его заблуждение и со временем тот пришел в себя.

В 1804 году его избрали настоятелем, но отец Леонид все больше тяготился начальственной должностью, стремясь к созерцательной жизни. В 1808 году, сложив с себя настоятельство, он поселился в уединенной келье с двумя другими послушниками, где жили они в трудах, посте и молитве, здесь отец Леонид был келейно пострижен в схиму с именем Лев.

Но и эта удаленная келья со временем стала местом паломничества множества богомольцев. Желая укрыться от славы и многолюдства и обрести уединенное место для спасения, подвигов и сосредоточенной молитвы, отец Лев со сподвижниками отправились на север — в Валаамский монастырь.

Его пребывание на Валааме дало толчок возникновению старчества в этой древней обители, которая процвела в дальнейшем целым сонмом своих подвижников.

На Валааме старцев постигло искушение. Их свободное, искреннее обращение с братией, готовность помочь в духовных нуждах породили в настоятеле игумене Иннокентии подозрение в посягательстве на руководство братией. После разбирательства, в котором старцев даже подвергли письменному допросу, стала очевидна истинная причина гонения на них. Хотя истина восторжествовала и после этих событий старцы оказались в еще большем почете они решили не оставаться на Валааме. В 1817 году отец Леонид и старец Феодор отправились в Александро-Свирский монастырь. После кончины старца Феодора отец Леонид с учениками хотел сразу уйти из Свирского монастыря в более уединенное место — так им заповедал старец. Но несколько лет его удерживали в обители.

Вскоре, в 1829 году, с шестью учениками, среди которых был и будущий знаменитый подвижник — святитель Игнатий (Брянчанинов), старец Леонид перешел в Предтеченский скит Оптиной пустыни. Настоятель отец Моисей сразу передал отцу Леониду духовное руководство братией.

Уклад жизни в скиту был строгий. Игнатий (Брянчанинов), в то время — послушник и ученик старца, описывает его так: «Все скитяне составляли тогда одну духовную семью. Мир и любовь царствовали в ней. Все отличались глубоким смиренем. Каждый старался превзойти другого в этом отношении. Даже взглядом боялись друг друга оскорбить, испрашивая прощение при малейшем оскорблении брата. Все сохраняли безмолвие. По кельям друг к другу не ходили. Некоторые только выходили иногда для уединенных прогулок в скиту в ночное время. Новоначальных наставляли не столько словами, сколько примером своей жизни. Благой пример старших братий благодетельно действовал на них, располагая их к подражанию. На общие послушания выходили все обязательно (исключая некоторых почтенных старцев). Дрова для топлива келий собирали сами в лесу. Чай пили только по субботам, воскресным и праздничным дням, собираясь для этого у старца отца Леонида на пасеке. Самоваров же по кельям братия не держали. Приготовление пищи по кельям и вообще держание съестных припасов в кельях было воспрещено. О водке и табаке не было и помину. Для откровения помыслов все братия ходили ежедневно к старцу на пасеку после вечерней трапезы и у него же в келье выслушивали молитвы на сон грядущим. Больше всего поучал старец смирению».

Отец Леонид особо почитал преподобного Александра Свирского, в обители которого прожил 12 лет, в келье находилась большая икона этого святого, где он был изображен на холсте в рост, а также большой образ Ангела-Хранителя и Владимирская икона Божией Матери.

Все время, свободное от молитвы и богослужения, отец Леонид посвящал служению ближним. Отец Лев обладал даром прозорливости и рассуждения, а также исцеления.

Один из учеников спросил старца: «Батюшка, как вы приобрели такие духовные дарования, какие мы в вас видим?» Преподобный отвечал: «Живи проще, Бог и тебя не оставит и явит милость Свою».

Старчество первого оптинского старца продолжалось 12 лет — с 1829 до 1841 года. Ему запрещали принимать народ, но никакие запреты не могли заставить отца Леонида отказаться от своего долга — врачевать души людей, наставлять их на путь истины. Ища всегда лишь славы Божией и пользы ближних, преподобный говорил: «Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же Леонид! Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?»

Как-то произошел такой случай. Недалеко от Оптиной пустыни жил один барин, который хвастал, что как только взглянет он на старца, так его всего насквозь и увидит. Однажды этот барин приехал к старцу и вошел к нему в келью. Тот, взглянув на него, сказал: «Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть грешного Леонида. А сам, шельма, семнадцать лет не был на исповеди и у Святого Причащения». Барин, по воспоминаниям, «затрясся как лист», и после плакал и каялся, что он, грешник неверующий, действительно, семнадцать лет не исповедовался и не причащался Святых Христовых Таин.

Благодаря дару прозорливости старец многих спас от разных бед и несчастий, вовремя предупредив об угрожающей опасности. Исцелениям же по молитвам старца не было числа.

Отец Леонид и в преклонном возрасте отличался бодростью духа, никогда не жаловался на здоровье. Но годы и огромная нагрузка брали свое. В сентябре 1841 года силы начали оставлять старца. После тяжелой болезни 11/24 октября 1841 года он предал свою душу Господу. Его последние слова: «Ныне со мною будет милость Божия».

Старайся более внимать себе, а не разбирать дела, поступки и обращение к тебе других, если же ты не видишь в них любви, то это потому, что ты сам в себе любви не имеешь.

Пристрастия к миру опасайся, хотя он и льстит тебе спокойствием и утешением, но они так кратковременны, что и не увидишь, как лишишься их, а наступит место раскаяния, тоска, уныние и никакого утешения.

Живи проще, — Бог и тебя не оставит, и явит милость Свою.