ГЛАВА 29
Каждый из нас порой о чем-то сожалеет, и воина это тоже не обходит стороной.
Нам хочется, чтобы можно было различить, когда неудачи вызваны собственной беспечностью и бесталанностью, а когда — обстоятельствами превыше наших сил. Но на самом деле причины не имеют значения. Чем бы ни были вызваны прискорбные переживания, они разъедают душу и сознание. Сожаления в любом случае оставляют болезненные шрамы.
А под этими шрамами всегда кроется гложущая мысль, что можно было пойти другим путем. Что все сложилось бы лучше, если бы ты предпринял что-то иное или, наоборот, воздержался от действий. Иногда из этих раздумий можно извлечь урок, но зачастую они лишь бередят душевные раны.
Воин должен научиться отбрасывать эти сожаления, прекрасно при этом осознавая, что они никогда не покинут его насовсем.
— По всем меркам, это была бойня, — проговорил Юларен. «За внешней сдержанностью в голосе кроется печаль и эхо мрачных воспоминаний». — Во время Войн клонов я видел чудовищные зверства, и сегодняшнее может сравниться с худшими из них.
— Вы уже подсчитали потери? — осведомился Траун.
— Да, сэр. — Полковник включил планшет. — Как видно, число жертв среди мирных граждан гораздо больше, чем среди мятежников.
— Откуда вы знаете, кто из них мирные, а кто — мятежники? — спросила губернатор Прайс. «В голосе презрение и настороженность, но ни намека на сочувствие. Мускулы плеч и рук напряжены». — Восстало-то все население.
— Погибших в центре за оцеплением и прочих, кого нашли с оружием в руках на передовых линиях, мы считаем мятежниками, — ответил полковник. «Говорит вежливо, но с легким налетом неприязни». — Те, кого взрыв застал в домах, скорее всего, ими не были.
— Не распаляйтесь, полковник, — бросила Прайс. «Теперь ее голос спокоен, презрительный тон не так заметен. Судя по покоящимся на подлокотниках рукам, она совладала с собой».
— Вы не знаете, почему взрывчатка сработала до отключения щита? — спросил у нее Траун.
— Я скажу вам то же самое, что рассказала полковнику Юларену. Я прибежала к родителям, чтобы помочь им собраться. Мы ждали агента Гудри, но в назначенное время он не вернулся, поэтому мы уехали без него. Могу только предположить, что мятежники загнали его в угол и он в отчаянии взорвал комплекс.
— Но почему сначала тайник, а не генератор? — «В голосе Юларена слышится подозрение. Он неотрывно смотрит на Прайс».
— Возможно, он нажал сразу оба номера, — протянула Прайс. «Говорит нетерпеливо и задиристо. Руки приходят в движение, но вскоре она успокаивается и замирает». — Или попробовал генератор, но взрыватель не сработал. Без тщательного расследования невозможно понять, что там произошло.
Командор Вэнто заерзал в кресле, тоже не находя себе места от подозрительности. Но в разговор не вступал.
— Сенат уже приказал провести расследование, — сообщил Юларен. — Но сомневаюсь, что удастся найти хоть что-то толковое. Центральная часть комплекса, которая больше всего пострадала от взрыва, просто сметена.
— Повторяю: судьбы мятежников меня не интересуют, — выдала Прайс. — Но я скорблю о гибели агента Гудри. Он был настоящим профессионалом и верным защитником.
— Надеюсь, вы также скорбите о гибели моих солдат, — заметил Юларен. — Включая тех, кого я отправил, чтобы вызволить вас.
— Я об этом ничего не знала. — «В голосе слышится холодность. Напряжение мышц угасает». — Как уже было сказано, я не хотела без необходимости пользоваться комлинком.
— Могли ли мятежники перехватить наши переговоры? — осведомился Траун.
— Точно не известно, сэр, — доложил Вэнто. — Но теоретически это возможно. Это было в духе Ночного Лебедя — держать руку на пульсе переговоров из самого сердца его крепости.
— Да, — согласился Траун. — Полковник, вы докладывали, что он тоже погиб?
— Да, сэр. Его тело нашли во внешнем секторе, где было меньше разрушений. Скорее всего, он выехал на периметр с инспекцией. — Юларен помедлил. — Возможно, хотел сам встать в ряды защитников на передовой.
— Возможно, — кивнул Траун.
Итак, все кончено. Путь подошел к завершению, схема нарушилась.
Песнь Ночного Лебедя прервалась, и Галактика уже никогда не будет прежней.
— Тем не менее Император доволен исходом дела, — заявила Прайс. «В голосе гордость и самодовольство. Держит голову прямо». — Весьма и весьма доволен.
— Неужели? — вопросил Траун.
«Прайс отводит глаза. Мышцы шеи напряжены, на лице написана настороженность и досада».
— Уверяю вас, — ответила она. — И полагаю, что вознаграждение будет щедрым.
На интеркоме зажегся огонек.
— Да? — ответил Траун.
— Адмирал, для вас сообщение с Корусанта, — доложила Фейро. «В голосе едва сдерживаемое волнение». — Император желает видеть вас во дворце, как только позволит ситуация.
— Благодарю, командор. Ответьте, что сообщение получено и мы отправимся на Корусант сразу же после того, как закончится неразбериха на Бэтонне.
— Слушаюсь, сэр. — Интерком со щелчком отключился.
— Вы же не собираетесь заставлять Императора ждать? — предостерегающе произнесла Прайс.
— Согласен, — поддержал Юларен. — Сэр, при всем уважений, мы справимся и без вас.
— Да, сэр. А крейсеры могут последовать за нами после окончания ремонта, — добавил Вэнто. — Это всего лишь пара дней. Если хотите, можно оставить здесь фрегаты, чтобы все соединение выдвинулось в путь одним строем.
— Блестящая идея, — одобрил Траун. — Ну хорошо. Прикажите командору Фейро готовиться в вылету. Через три часа «Химера» должна покинуть Бэтонн. Остальное соединение последует за нами по окончании ремонта. Полковник Юларен, если за эти три часа выяснится, что какие-то вопросы требуют моего внимания, прошу сообщить мне об этом. В таком случае мы отложим вылет.
— Слушаюсь, сэр.
«Юларен, Вэнто и Прайс поднимаются из-за стола».
— Губернатор Прайс, если позволите, я хотел бы переговорить с вами, — остановил ее Траун.
Вэнто с Юлареном, переглянувшись, собрали со стола инфокарты и молча удалились.
— У вас ко мне вопросы, адмирал? — осведомилась Прайс, когда офицеры вышли. «Остановилась возле кресла и, судя по языку тела, обратно садиться не собирается».
— Скорее, заявление, губернатор.
«Прайс качает головой. Мимика выдает беспокойство, но спину она держит прямо и непокорно вздергивает подбородок».
— Нет.
— Что, простите?
— Вы не можете так просто бросать обвинения в лицо правительственному чиновнику, — пояснила она. — Адмирал, при всем вашем тактическом чутье вы совсем не разбираетесь в политических реалиях.
— Неужели?
— Уж поверьте, — подтвердила Прайс. «В голосе слышится убежденность». — Вся ваша карьера строилась на военных взлетах и политических падениях. И каждый раз эти падения приходилось сглаживать кому-то другому.
«Наклонившись вперед, она опирается ладонями на стол».
— Давайте раскроем карты. Вернее — я раскрою свои, вы-то не играете. Вы явно подозреваете, что я утаила какую-то информацию о произошедшем на Бэтонне. Хорошо, подозревайте, сколько душе угодно. Но не забывайте, что вам без меня не обойтись.
— Почему же?
— Вам нужно, чтобы кто-то сглаживал ваши политические огрехи, — заявила она. — И уж поверьте — у вас их еще будет немало. Вы выдающийся адмирал, но совершенно беззащитны перед теми, кто стремится присосаться к вам, чтобы перетянуть на себя немного вашей власти.
— В том числе перед вами?
Она улыбнулась. «На лице читается ирония. Язык тела выдает сдержанное уважение».
— Что ж, некоторым политическим маневрам вы научились. Но тут вы не правы — я не покушаюсь на вашу власть. Я всего лишь надеюсь, что мы сможем объединить усилия ради взаимной пользы.
— В чем же она заключается?
— У меня на Лотале снова поднимают голову мятежники. — «В голосе слышатся сомнения, к щекам приливает краска. Поза выдает досаду и гнев на недосягаемых врагов». — Я хотела сделать свою планету лучшим поставщиком ценных металлов во всем Внешнем кольце, производственной и военной базой сектора. Возможно, в этом своем стремлении я поставила местных жителей в слишком жесткие рамки. В общем, теперь на моей родине возникла проблема, а адмирал Константин с ней не справляется.
— Вы обращались к Верховному командованию?
— У Верховного командования и без меня забот хватает. — «В голосе нетерпеливость и высокомерие». — И что ни день, появляются новые. Я беседовала на этот счет с гранд-моффом Таркином, и он тоже не в восторге от ситуации. Особенно его беспокоит то, что местные мятежники разносят свою смуту по всему региону. Он недвусмысленно дал понять, что я должна придумать, как положить этому конец.
— Вы придумали?
— Да. Я призову на помощь вас.
— А в чем же моя выгода?
— Одну я уже назвала, — напомнила Прайс. — Если вы считаете, что моего наставничества в мире политики недостаточно, тогда присоедините к этому почет за одну-другую победу над мятежниками на Лотале. Вы же знаете, что Корусант по-настоящему ценит только результаты. — «Наклоняет голову к плечу». — Мне шепнули, что командующему Седьмым флотом адмиралу Сартану скоро понадобится преемник. Победа на Бэтонне существенно повышает ваши шансы занять эту должность.
— Меня вполне устраивает девяносто шестое соединение.
— Аппетит приходит во время еды, — возразила Прайс. «Она умолкает, мимика и поза выдают внутреннюю борьбу». — Последний козырь, который вам не побить: Седьмой флот — мощная военная группировка, которую бросают в крупные сражения с могущественным и ожесточенным противником. Если вы не будете им командовать, во главе поставят кого-то другого. Как вы думаете, кто еще в имперском флоте, кроме вас, печется о том, чтобы сократить потери в конфликтах?
— Приведенные вами аргументы заслуживают внимания, — признал Траун. — Я подумаю над вашим предложением.
— Уж будьте так любезны. — «Поза снова выражает полное самообладание. На лице молчаливое торжество». — Можете подумать, пока будете лететь на аудиенцию. Улыбайтесь и благодарите Императора за любые похвалы и побрякушки, которыми он вас удостоит. — «Едко улыбается». — Кто знает — вдруг он сделает вас гранд-адмиралом? В общем, это нужно просто пережить, а после мы встретимся с вами для настоящей работы.
— Да, вполне возможно, — кивнул Траун. — Прощайте, губернатор.
— Счастливого пути.
Через восемнадцать минут после ее ухода в конференц-зал явился Вэнто.
— Губернатор Прайс только что улетела, — доложил он, пристально вглядываясь в лицо Трауна. — Что она сказала?
— Предложила свои услуги в качестве советника в политических вопросах.
— Да, вам бы не помешал такой советник, — с сомнением протянул Вэнто. — Впрочем, не сказал бы, что она подходит на эту роль. Что она рассказала о событиях в «Лимане»?
— Она не призналась, что приложила руку к катастрофе, — сообщил Траун. — А я считаю, что она в какой-то степени к ней причастна.
— Но доказательств у вас нет?
— Ни единого.
— Так я и думал, — мрачно вздохнул Вэнто. — Учитывая доклад Юларена о разрушениях, скорее всего, мы ничего и не найдем. Значит, она выйдет сухой из воды.
— Может быть, выйдет, — допустил Траун. — А может — и нет. Я заметил, что вселенная всегда находит путь к равновесию.
— Будем надеяться. Итак, летим на Корусант?
— На Корусант.
— Я знаю, что вам не по душе принимать почести за произошедшее на планете, — заметил Вэнто. — Но все равно постарайтесь улыбаться и выражать благодарность. — Он нахмурился. — Чему вы усмехаетесь?
— Губернатор Прайс дала мне точно такой же совет.
— А, — пожал плечами Вэнто. — Ну, это его не обесценивает. С вашего позволения, я проверю перед вылетом последние сообщения с Бэтонна.
— Ступайте, — разрешил Траун. — И не забывайте, что все мы в равной мере внесли свой вклад в дело Империи. Полагаю, Император никого не обойдет наградой.
— Я бы так далеко не загадывал, ну да ладно. Мне нравится быть вашим адъютантом, адмирал. Я наконец-то нашел свое место в жизни.
— Может быть, — проронил Траун. — А может — и нет.
Тронный зал не изменился, зато чисс взглянул на него другими глазами. Его новый мундир отличался от формы, принятой на флоте, — он был ослепительно-белым, с золотыми наплечными позументами и серебряными нашивками на воротнике. Офицерская планка, которую Император сжимал своей шишковатой рукой, внушала неменьший трепет — двенадцать полос синего, красного и золотого цветов.
Таким Императора Траун еще не видел. «На лице написано удовлетворение с намеком на насмешливость и угрозу».
— Поздравляю, гранд-адмирал. — Палпатин протянул ему планку. — Сегодня для вас великий день. Сегодня великий день для всей Империи. — «Насмешка выступает на передний план». — Хотя многие не сочтут его таковым.
— Я приложу все усилия, чтобы развеять их беспокойство, — уверил правителя Траун. — Но сначала мне нужно развеять свои собственные опасения.
«Улыбка на лице Императора гаснет. Удовлетворение уступает место недовольству».
— Неужели, — проговорил он. — Что ж, гранд-адмирал, говорите, не стесняйтесь.
— Расскажите мне о «Звезде Смерти».
«Насмешка полностью исчезает, на смену ей приходит угроза».
— Когда и как вы узнали об этом проекте?
— Название я узнал из незашифрованных депеш, — ответил Траун, — а размеры и мощность вычислил по количеству затрачиваемых ресурсов. А теперь пришел к вам, чтобы выяснить ее предназначение.
«На лицо Императора снова наползает улыбка, в которой читается понимание и торжество».
— А-а,— протянул он, уронив руки. — Митт’рау’нуруодо, ваши мысли как на ладони. Вы боитесь, что, расправившись с мятежниками, я обращу свое непобедимое оружие против чиссов. Об этих опасениях вы говорили?
— Частично, — подтвердил Траун. — Я определенно не хотел бы, чтобы моя помощь вам и вашей Империи способствовала завоеваниям и разрушению. В то же время я хочу предостеречь вас от траты ресурсов на громоздкую станцию, которая перемещается от системы к системе, в отличие от кораблей и истребителей, которые могут одновременно рассредоточиться по многим секторам.
— Позвольте мне развеять ваши опасения, — смилостивился Император. — Я не замышляю поход против вашего народа. Я обратил внимание, что, помогая составлять карту гипертрасс в Неизведанных регионах, вы скрыли местонахождение планет и баз чиссов. Это приемлемо. Я не стану винить вас за то, что вы оберегаете свой народ. Что же до ресурсов...
«Он снова улыбается. Триумф на лице разрастается и становится до странности хрупким».
— ...вскоре нам не понадобится имперское присутствие в каждой системе. Когда «Звезда Смерти» будет достроена, никто не посмеет выступить против ее мощи. Ну так что?
«Поднимает руку с офицерской планкой».
На этот раз Траун ее принял.
— Хорошо, — одобрил Император. «В улыбке снова читается удовлетворение. Угроза тает, но не исчезает насовсем».
В боковой стене открылась дверь, и оттуда показалась высокая фигура в черных одеждах и развевающемся плаще.
— Повелитель Вейдер, — поприветствовал прибывшего Император. «Подает знак, чтобы Вейдер подошел. Вся поза выражает властность». — Присоединяйтесь к нам. Гранд-адмирал Траун, кажется, вы не знакомы с повелителем Вейдером.
«У Вейдера неторопливая, но уверенная поступь. Лицо скрыто, движения мускулов неразличимы за пластинами брони. Но осанка говорит о силе и власти. А еще — об уверенности, которая заглушает все остальное в его облике».
— Ваше величество, вы правы, — проговорил Траун. — Повелитель Вейдер, приветствую.
— Гранд-адмирал, — изобразил тот кивок. «Голос низкий и отчасти механический, но тоже звучит властно и уверенно».
— Мне очень много о вас рассказывали, — продолжил Траун. — Я рад, что мы наконец-то встретились.
— Да, — пророкотал Вейдер. — Это взаимно.
