Книга: Battlefront II. Отряд «Инферно»
Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3

ГЛАВА 2

— Она… она что?..
Младший лейтенант Гидеон Хаск — высокий и элегантный молодой человек двадцати семи лет, единственный оставшийся представитель семьи высокопоставленных имперских служащих, — был всегда собран и невозмутим, как и положено офицеру. Он избегал спешки, кроме тех случаев, когда требовались быстрые и решительные действия; голос у него бы приятный и звучный. Как втайне считал он сам — голос, созданный для того, чтобы отдавать приказы.
Но на последнем слове этот мелодичный голос выдал буйную радость, которая захлестнула лейтенанта.
Без каких-либо объяснений его вызвали в Федеральный округ Имперского города к генерал-инспектору — нет, поправил себя Хаск, его ведь недавно повысили, — к адмиралу Гаррику Версио. Сейчас адмирал слегка хмурился, явно не одобряя подобного отступления от профессиональной манеры поведения. Но в данном случае Гидеону было плевать.
— Я сказал. — с легким раздражением повторил адмирал Версио, — что старший лейтенант Версио жива.
Гидеон пошатнулся, ухватившись за край блестящего черного стола, за которым восседал адмирал — и отец его лучшей подруги.
«Иден жива».
— Твою ж мать… — Адмирал приподнял брови, и Гидеон осекся. Он отпустил стол и выпрямился. — Как это могло случиться, сэр? Нам сообщили, что все, кто был на борту «Звезды Смерти», погибли.
Со времени невообразимой катастрофы — уничтожения самого мощного оружия в истории Галактики — прошло всего три дня, и Империя все еще приходила в себя. Никто, конечно, этого не признавал. К тому же все эти чувства — неверие, шок, горе, — словно кусок податливой глины, оказалось несложно трансформировать в ненависть и холодную ярость. Месть — нет, это было слишком мелко; справедливая кара за гибель сотен тысяч — вот что сейчас занимало всех. Мертвые заслуживали возмездия и памяти, а не скорби.
Вот только… Гидеон все-таки скорбел по Иден, хотя и наедине с собой. С семьей Версио он познакомился, когда его отправили на Вардос в Военную школу подготовки будущих имперских лидеров. Вардос был блистательным и непоколебимо проимперским миром, расположенным в системе Джината, которая славилась на всю Империю эффективным управлением своими планетами. Именно Гаррик Версио еще в молодости, без какого бы то ни было насилия, присоединил Вардос к Империи. Местные жители обожали как Империю, так и его самого. Во многих отношениях Вардос и Версио были синонимами.
Гидеон, уроженец Куата, осиротел в десять лет, когда повстанческий диверсант взорвал бомбу на судоверфи. Его родителей убило взрывом. Гидеон скорбел и по ним — хотя тоже наедине с собой, засев в своей комнате в куатском доме, таком огромном и пустом. На это у него было всего несколько дней, пока опекун занимался его зачислением в школу.
Опекун считал, что школа послужит адекватной заменой семье. Конечно, это было не так, но со временем Гидеон оценил тот факт, что школа заставила его повзрослеть, научила нужным навыкам. А еще… там он познакомился с Иден. Хотя она была на несколько лет младше, Гидеону в качестве напутствия посоветовали брать с нее пример, и вскоре он проникся к девочке уважением. Иден была настоящей Версио. Несмотря на юный возраст, она была такой же целеустремленной, как отец, и училась на отлично. Позже они одновременно поступили в Имперскую академию на Корусанте — и теперь уже Иден заставляла Гидеона попотеть.
После Вардоса они стали не то чтобы друзьями — как учила директор школы, дама-аквалиш по имени Глэб, юные имперцы не заводят «друзей», а только «союзников», — но их можно было назвать коллегами. Обоих объединяло чувство яростного соперничества — уважительного и удивительно дружелюбного. Иден постоянно опережала его, но от этого симпатия Гидеона к ней нисколько не ослабевала. Успехи Иден только подстегивали его. Словно брат и сестра, которыми они на самом деле не являлись, оба боролись за признание. Было немного завидно, когда Иден получила вожделенное назначение на «Звезду Смерти», в то время как ему, который был опытнее и старше на пять лет, пришлось довольствоваться ролью пилота СИД-эскадрильи на борту «Броска».
До сего момента Гидеон считал назначение Иден смертным приговором. Разделить с кем-то свою муку он не мог и не хотел; практически все, кого он знал, потеряли на «Звезде Смерти» друзей или близких, однако никто не выглядел настолько же убитым горем. Молодой офицер никак не мог объять умом ту громадную пустоту, которая образовалась в его мире после смерти Иден Версио. Потеря единственного человека, который больше десятка лет неизменно присутствовал в его жизни, стала неожиданно сильным ударом.
А сегодняшняя новость разом вдохнула в него новые силы. Иден выжила. Еле скрываемая радость была такой бурной, что Гидеон даже бровью не повел, когда адмирал Версио тяжело вздохнул и несколько резко пророкотал:
— Естественно, погибли все, кто в тот трагический момент физически находился на станции. Но владыка Вейдер, лейтенант Версио и еще несколько пилотов на станции не находились. Она была в своем СИД-истребителе.
Гидеон осторожно произнес:
— Хоть какое-то светлое пятно на фоне этой трагедии.
— Признаться, я и сам был весьма рад, услышав данную новость.
Это откровение удивило Гидеона, поскольку было совершенно не в стиле Версио. Воздержавшись от комментариев, он спросил:
— Как же это случилось?
— Согласно рапорту лейтенанта Версио, ее истребитель был поврежден взрывом. Ей удалось совершить аварийную посадку на поверхности четвертой луны Явина, катапультировавшись перед тем, как машина разбилась. Избежав обнаружения, она избавила мятежников от одного корабля, оснащенного гиперприводом. Добравшись до пространства Империи, она немедленно назвала себя. Она уже обо всем отчиталась и сейчас проходит лечение на Хосниан-Прайм.
К концу адмиральской речи Гидеон уже начал улыбаться, но затем спохватился и придал своему лицу нейтральное выражение. «Ну конечно, это ведь Иден».
— Весьма впечатляет. Ваша школа, сэр! — произнес он.
— Нет тут ничего впечатляющего, — проворчал Версио. — Лейтенант Версио сообщила, что мятежники праздновали вовсю. — Голос адмирала прямо сочился презрением. — Нет ничего выдающегося в том, чтобы расправиться с парой пьяных охранников.
Гидеон знал адмирала Версио всю свою жизнь, но никогда не видел, чтобы тот пространно рассуждал о чем-либо помимо славы Империи, а потому решил, что старик зря преуменьшает опасность. После своей обескураживающей и ужасающей победы мятежники неожиданно предстали как сила, с которой необходимо считаться. Гидеону не верилось, что они могли расслабиться и напиться на посту — даже после удара, который они нанесли по врагу. Он знал, что Версио и сам это понимает, но адмирал вел себя… в общем, как адмирал.
Версио упомянул, что Иден «проходит лечение», а это значило, что она ранена.
Гидеону пришла в голову другая мысль. Он помедлил, но счел себя обязанным спросить:
— А… ее матери…
— Зихей Версио уведомлена. — Сухой тон ответа был предостережением, которому Гидеон счел нужным внять.
Версио развелись, когда Иден было пять лет, и с ее матерью Гидеон не был знаком. Иден о ней почти ничего не рассказывала, хотя Гидеон знал, что они продолжают общаться. Он припомнил, что последний раз, когда Иден упоминала о матери, она обмолвилась, что Зихей нездорова, но с тех пор больше о ней не говорила. Зихей была знаменитой художницей, состояла в Коалиции за прогресс и — по крайней мере, до своей недавней болезни — ездила с планеты на планету, рисуя вдохновляющие плакаты для представителей разнообразных культур. Гидеон никого так не уважал, как человека, перед которым сейчас стоял, но он не мог себе вообразить, каково приходилось его жене… особенно учитывая тонкую артистическую натуру Зихей.
Помимо теплой, светло-бронзовой кожи и черных волос, Иден унаследовала от матери и любознательность, но волевым подбородком и сильным характером ее наградил отец.
— Спасибо, что дали знать, сэр, — сказал Гидеон. — Однако… я так понимаю, вы вызвали меня с «Броска» не для того, чтобы сообщить о спасении лейтенанта Версио.
— Верно, но данный вопрос мы будем обсуждать у меня в кабинете завтра в девять утра. К нам присоединятся лейтенант Версио и еще двое. Я распорядился приготовить для вас номер в «Дипломате». Прошу вас проследовать туда и ни с кем не разговаривать. Свободны, лейтенант.
Обычно после этого Гидеон откозырял бы и ушел, но у него оставалась еще одна просьба.
— Сэр! Могу ли я поговорить с Иден?
Седые брови Версио поползли наверх.
— Как я уже сказал, она присоединится к нам завтра утром.
— Я понял, сэр… но, если позволите, я бы хотел поговорить с ней наедине.
Версио пристально посмотрел на Хаска и кивнул:
— Хорошо, я перешлю вам координаты. Можете связаться с ней, как окажетесь в своем номере.
Гидеон не стал спрашивать, почему так. Он знал, что разговор будет прослушиваться.
Имея дело с Гарриком Версио, следовало помнить, что ты под колпаком.

 

 

При обычных обстоятельствах Гидеона поселили бы в казарме, в квартире для приезжих офицеров, но было ясно, что вопрос, который адмирал собирался обсуждать с ним и со своей дочерью, относится к особо секретным — как и личности еще двух приглашенных.
Против перемены жилища Гидеон отнюдь не возражал. Комфортабельный челнок для особо важных персон доставил его на один из верхних уровней планеты-города — 5120-й, недалеко от кабинета Версио в штаб-квартире Имперской службы безопасности, расположенной в Федеральном округе.
Двери лифта открылись на этаже с единственным проходом. Когда-то, в славном прошлом этого отеля, постояльцы явно ценили практически полное уединение. Перед дверью навытяжку стоял охранник.
— Ваше удостоверение, сэр, — отрывисто произнес солдат. Озадаченный, Гидеон вручил ему кодовый цилиндр. Охранник просканировал устройство маленьким терминалом, затем отступил на шаг и приложил ладонь к квадратному считывателю на двери. Та с шипением открылась. Из темноты повеяло прохладой.
— Добро пожаловать, лейтенант Хаск. Я буду снаружи, — сказал охранник. — Если вам что-нибудь понадобится, свяжитесь со мной.
— Спасибо, — ответил Гидеон и шагнул внутрь. Огромный номер приветственно осветился огнями. Интерьер был роскошным, но в то же время строгим. Дальняя стена целиком состояла из усиленного стекла. Гидеон знал, что самый верхний уровень отеля расположен выше облаков, но этот этаж находился под ними, так что за окном была видна городская толчея Корусанта.
Единственными цветными пятнами, нарушавшими черно-белую гармонию, были картины. Агитационные плакаты прошлых лет были аккуратно забраны в рамки, и Гидеон увидел перед собой целую галерею горделивых юношей и девушек, штурмовиков и имперских офицеров, нарисованных на фоне стилизованных изображений различных планет. Молодой человек не был ценителем искусства, но невольно задумался: а не Зихей ли Версио это работы? Молодая девушка, восторженно глядевшая на звезды на одном из плакатов, определенно смахивала на Иден.
Закинув сумку на плечо, лейтенант проследовал через залу, в которой стояли черно-белые диваны, стулья и стол, и наугад выбрал одну из комнат. Когда дверь отъехала в сторону, он тихо присвистнул. По военным меркам комната была огромной.
— Неплохо, — пробормотал Гидеон. — Очень даже. — Он бросил сумку на аккуратно застеленную постель и направился к голопроектору, стоявшему на столике. Ввел координаты и стал ждать, — казалось, минула целая вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд.
Наконец она возникла в воздухе, миниатюрная и серовато-голубая — но даже на голограмме было видно, что лицо ее распухло, а висок украшает след ушиба.
Ее глаза расширились.
— Гидеон!
Вне официальных ситуаций, она всегда звала его по имени. Она больше ни с кем так себя не вела, даже с отцом. А Гидеон давно привык, что все называют его Хаском. Его имя принадлежало только им двоим.
— Иден! — Он понял, что улыбается. — Я и подумать не мог… Мне только что сказали… Я очень рад тебя видеть.
Она вымученно улыбнулась в ответ:
— Я тоже рада, что меня можно видеть.
— Ты как?
Иден посерьезнела:
— Мне слегка досталось, но бакта почти все подлатала. Я стараюсь немного отдохнуть, но, честно говоря, сон никак не идет.
Невысказанное повисло между ними; они не могли об этом говорить, и, наверное, не стоило бы… но поговорить было нужно.
Хаск терпеливо ждал. Иден была ближе к месту событий, чем он. Она сидела на больничной койке, прислонившись спиной к подушкам, и явно держала голопроектор в руках. На секунду она отвернулась, затем снова посмотрела на него:
— Миллион с лишним персонала. В одночасье. Раз — и нету.
Гидеон молча кивнул и попытался напомнить о позитивной стороне:
— Но ты-то есть. Тебе повезло.
Иден попыталась ответить своей кривой улыбочкой, но поморщилась от боли.
— Ну да, конечно.
— Не надо так, — рассердился Гидеон. — Ты жива. И я этому рад, и твои родители тоже. Я сегодня виделся с адмиралом, и он даже произнес это вслух. — Небольшое преувеличение, но в целом это было правдой.
Собеседница отмахнулась:
— Я в том смысле… подумай, кого мы потеряли. Последствия будут ужасными. На станции была самая верхушка. Гранд-мофф Таркин. Полковник Юларен. Столько хороших людей… Для Империи было бы лучше, если бы выжили они, а не я. Кто я такая? Простой пилот. — Она вздохнула и промокнула глаза запястьем. — Хотя бы повелитель Вейдер жив.
— Ну, ты тоже, и я этому рад. Я тебя знаю, Иден. Ты позаботишься о том, чтобы твое спасение не оказалось напрасным. — Гидеон наклонился вперед, положив руки на столик. — Так расскажи, что с тобой было. Как ты выбралась?

 

 

На расстоянии многих световых лет от Корусанта, смертельно усталая, Иден, все еще терзаясь чувством вины, откинулась на подушки и позволила себе немного отвлечься. Она рассказала об аварийной посадке, о том, как при падении схлопотала перелом, но сумела соорудить шину из обломков. Как прошла несколько километров по густым, пугающе зеленым джунглям. Ее никто не видел, кроме одного мятежника, но Иден прикончила его раньше, чем тот успел поднять тревогу. Затем она пробралась на грузовой корабль и полетела к ближайшей имперской системе.
— Ничего особо захватывающего, — закончила она. — Оказать себе первую помощь, пересечь лес, захватить корабль и отправиться сюда на лечение. Никаких космических баталий.
«Не бахвалься, — учил отец. — Делай. Пусть другие своими глазами увидят и отреагируют подобающе».
— Ну да. Ничего примечательного. Просто пробраться на главную базу мятежников и угнать корабль прямо у них из-под носа, — отметил Гидеон. — И еще, — добавил он, немного мрачнее, — пережить взрыв «Звезды Смерти».
Иден почувствовала, как начинает замыкаться в себе. Она не хотела об этом вспоминать, не хотела даже думать, чтобы не потерять контроль над собой. Этого старший лейтенант Версио не могла себе позволить ни в чьем присутствии — даже Гидеона.
— Ты уже в курсе, как мятежники это сделали? — спросил Гидеон. Он всегда умел распознавать ее настроение, но Иден знала, что на голограмме трудно разглядеть мимику и невербальные сигналы. Что ж, этого разговора не избежать.
— Это как-то связано с украденными чертежами станции, — сказала она.
— Не только, Иден… это ужасно. — Гидеон опустил взгляд. Изображение было маленьким, к тому же его форму и цвет искажали помехи, но, когда он поднял голову, глаза его сверкнули гневом — вероятно, давно скрываемым. — Один из ученых, проектировавших «Звезду Смерти» он сделал так, чтобы ее можно было уничтожить.
Иден застыла.
— Поподробнее, — холодно потребовала она.
— Он спланировал это с самого начала. И скрывал годами. Он заложил уязвимость в систему генерации. Под главным реактором была маленькая теплоотводная шахта, выходившая в меридиональный каньон. Эта дрянь была всего два метра шириной. Шахта напрямую соединялась с главной реакторной системой.
Иден вздрогнула, когда перед ее глазами снова промелькнула картина: истребители классов X и Y направляются к каньону, ныряют в него, мчатся по каньону, ныряют…
— Протонные торпеды, — сказала она. Не иначе. Шахта была прикрыта силовым противолучевым щитом. Потому что любой психически здоровый противник использовал бы лазеры.
— Именно! Откуда ты… — Гидеон прикусил язык. — Прости.
Иден нетерпеливо отмахнулась:
— Продолжай.
— В общем, прямое попадание вызвало цепную реакцию.
— И «Звезда Смерти» взорвалась изнутри. — Иден вздрогнула. «Так вот почему мятежники выслали малые машины. Вот почему их интересовали каньоны. А мы, пребывая на борту нашей комфортабельной, неуязвимой станции и в наших замечательных истребителях… мы думали, что они просто рисуются, просто хотят хлопнуть дверью напоследок…»
— По слухам, чертежи выкрали на Скарифе, — продолжал Гидеон. — Из-за чего и произошло сражение.
— Но они ведь умерли, да? — хрипло спросила Иден. — Мятежники? На Скарифе?
— Да. Однако успели переслать чертежи на…
— Но они умерли?
Хаск заморгал, поразившись силе ее гнева, и тем не менее подтвердил:
— Да. Умерли.
— Хорошо. Я рада. Они и должны были умереть. Они все должны были умереть за содеянное. Но сенатор Органа скрылась. — Иден произнесла имя принцессы-изменницы, словно эпитет, затем сделала глубокий вдох. — Гидеон… она была на Явине. И я была рядом.
На этот раз лейтенант понял, и его волевое лицо приобрело сочувственное выражение.
— Да, была, — осторожно подтвердил он, — а твоей задачей было убраться оттуда живой, а не карать смертью всех собравшихся там мятежников. Ты была ранена, Иден. Довольно серьезно, раз я вижу это даже теперь и даже на голограмме. В бакта-камеру просто поплескаться не залезают.
Девушка невольно улыбнулась. Проклятый Гидеон знал ее как облупленную… но было все равно приятно.
Впрочем, тепло и нежность быстро испарились. В груди рос холодный клубок ненависти.
— Мы им отомстим, Гидеон. — Это были не просто слова. Это была клятва. — Заставим их заплатить. Мы раздавим этот мятеж. И покараем их за этот… за этот теракт.
Гидеон улыбнулся, поджав губы, — эта холодная расчетливая улыбка никогда не нравилась Иден, но сейчас она была как нельзя кстати.
— О да, мы позаботимся об этом. И у меня есть ощущение, что мы с тобой не останемся в стороне.
— Да уж надеюсь.

 

Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3