ГЛАВА 28
Иден боролась со своими чувствами, силясь их обуздать, чтобы разобраться во всем позже. Как можно быть уверенной в своем решении и одновременно сомневаться в нем? Как один и тот же поступок может быть и хорошим, и дурным?
«Не важно, — одернула она себя. — Ты сделала то, что тебе приказали». В кармашке на поясе уютно разместилась заветная инфокарта. Партизаны никогда не оправятся от такого удара. Они больше не будут представлять никакой угрозы для Империи.
— Я возвращаюсь, — сказала она Хаску.
— Дело сделано? Карта у тебя?
— В кармане. Остается только убраться отсюда и лететь домой.
— Принято. Но я приготовил тебе маленький сюрприз.
Иден нахмурилась:
— Что-то случилось? Что происходит?
— Все полностью под контролем, и сюрприз не будет сюрпризом, если я тебе расскажу. Дел подготовил корабль к взлету, и мы готовы отчаливать.
— Я не люблю сюрпризов, Хаск. Буду через десять минут.
Когда Иден остановила спидер возле челнока, Дел и Хаск уже ждали ее. «Мечтатели» тоже.
Дел прислонился к трапу, положив голову на руку и спрятав лицо. Другая рука, державшая бластер, безжизненно обвисла. Его тело было напряжено, словно от боли.
Хаск тоже держал бластер, но он улыбался, маша рукой Иден.
«Мечтатели» лежали на земле.
Иден уставилась на скорчившиеся тела. У нее перехватило дыхание.
На лице Стейвена был написан шок. Каги лежали друг возле друга: теперь они были вместе с Садори. Дейна упала в удивительно грациозной позе, раскидав Лекку: даже после смерти она осталась танцовщицей.
Энергия неуемной личности Пиикоу покинула его тельце, и теперь он казался еще более крохотным и слабым.
На всех пятерых виднелись характерные пятна бластерных ожогов. Все пятеро были мертвы.
— Видишь? Говорил же, что будет сюрприз, — сказал Хаск. — Оказалось на удивление легко. Надо было сделать это давным-давно...
Иден бросилась на него, схватила за рубашку и с силой приложила о корпус корабля. Хаск не пытался сопротивляться, а лишь вытаращился, как будто она сошла с ума.
Иден снова обрела возможность дышать.
— Зачем? — крикнула она. — Зачем?!
— Полегче, капитан, — успокаивающим тоном произнес Хаск. — Тебя заносит. Я всего лишь...
— В этом не было необходимости! — продолжала бушевать Иден. — Мы чистильщики, а не убийцы! Мы добыли что хотели, операция была завершена, мы вырвали им зубы. Тебе был отдан приказ, будь ты проклят, и ты его нарушил. Ты нарушил мой приказ! — Она сделала глубокий вдох и немного успокоилась. — В этом не было необходимости.
Иден отступила на шаг. Гнев отхлынул, как волна от берега, оставив лишь слабость и ужасную усталость. Хаск мудро решил придержать язык. Девушка заставила себя повернуться и посмотреть на тела.
— Теперь уже некуда спешить, — сказала она. Собственный голос казался глухим, как будто она находилась в комнате со звукоизоляцией. — Мы их похороним.
— «Мечтатели» оставили Сейн на съе...
— Мы не «Мечтатели», Хаск! — рявкнула Версио. — Мы выше их или как? Или Стейвен так заразил тебя своей кровожадностью, что ты забыл, что являешься офицером Империи?
Хаск открыл было рот, чтобы ответить, но Дел прервал его:
— Капитан, лейтенант... у нас гости.
Иден проследила за потрясенным взглядом Мико и ахнула.
В их сторону шагали какие-то огромные, неуклюжие фигуры: на вид как люди, если не считать идеально круглых голов с двумя люминесцентными глазами, горевшими темно-лиловым светом.
Воздух прорезали звуки выстрелов, и одна из фигур рассыпалась, как глиняный горшок. Черепки упали на землю, явив еще больше кристаллов. Дел протянул руку и схватился за бластер, не дав Хаску выстрелить снова.
— Не думаю, что они хотят нам зла, — сказал он, — но давайте отойдем.
Трое агентов Империи отступили от тел и стали наблюдать с трепетом и изумлением.
Фигуры — теперь их было четыре — шагали к челноку и распростертым на земле телам. Какое-то движение вдалеке свидетельствовало о приближении пятой.
— Твои статуи, — сказала Иден. Сама не зная почему, она перешла на шепот.
— Да, — так же тихо отозвался Дел. — Они как-то включились. Но их всего четыре... нет, пять.
— Они не кажутся агрессивными, — заметила Иден.
— Но идут сюда, — вставил Хаск.
— В пещере их несметное количество, — предостерег Дел. — Они будут идти и идти. У нас кончатся заряды еще до того, как мы увидим половину. — Он почти благоговейно смотрел на мерную поступь глиняных существ. — Что-то... пробудило их. И я должен выяснить, что именно.
Они стояли и глядели во все глаза. Огромные конструкции спокойно приближались, не делая резких или агрессивных движений, и остановились каждая возле одного из павших «Мечтателей». После, с идеальной синхронностью, они наклонились и бережно — очень бережно! — подняли безжизненные тела. Иден зачарованно, с каким-то странным, неожиданным облегчением смотрела, как статуи взяли мертвых на руки. Так мать баюкает сонное дитя и укладывает в постель.
Затем пославшая их неведомая сила приказала статуям развернуться, и всё так же неторопливо и торжественно они отправились обратно.
— Я ошибался, — выдохнул Дел. — Я думал, они управляются телепатией. Они действительно реагируют на мозговую активность... но только тогда, когда она прекращается.
Вот, значит, почему древняя цивилизация не оставила после себя ничего. Они создали хранителей, которые взяли на себя заботу о них после смерти, унося и пряча тела — а может, и стирая все следы их существования.
— И это все, для чего они предназначены? — спросил Хаск. Даже он понизил голос, глядя на удалявшихся хранителей, которые исчезали вдалеке со своей драгоценной ношей.
— Не исключаю, — сказал Дел. — Но можно ли придумать лучшее решение проблемы конца цивилизации?
— Так вот что стало со штурмовиком... и с Эйзеном, и с Сейн, — сказала Иден. — Потому-то мы и не нашли тел. Эти... хранители почувствовали прекращение жизни и забрали их. — Она помолчала. — И я рада.
— Я тоже, — отозвался Дел.
Хаск не сказал ничего, но таким серьезным и задумчивым Иден его еще не видела.
Ее гнев прошел, как будто хранители унесли и его, и это тоже было хорошо.
— Летим домой, — сказала капитан Иден Версио.
Как и следовало ожидать, отчет прошел тяжело.
Адмирал Версио распекал каждого по очереди, не скрывая своего неудовольствия от того, что они вернулись втроем. Иден вспомнилось, как она сидела в отцовском кабинете вместе с Делом, Хаском и Сейн, дико нервничала и сгорала от желания стать командиром отряда. Лучшей из лучших.
Сейчас она просто глядела на него, сложив руки перед собой, и отвечала на сыпавшиеся градом вопросы. Когда она узнала, что информатором был таинственный Наставник, скрывавший свое имя? Как они раскусили Эйзена? Каким образом Сейн раскрыла себя? Почему Иден не заметила, что Сейн переживает сильный стресс?
Он продолжал нападать на дочь, как будто она была кораблем мятежников, а он — СИД-истребителем, только вместо лазерной пушки пользовался словами. Всякий раз Иден делала глубокий вдох и давала спокойный и исчерпывающий ответ. Наконец прозвучал вопрос, которого она ждала.
— Кто виноват в смерти лейтенанта Мараны?
— Я и только я, — ответила Иден.
Адмирал приподнял брови:
— Вы не считаете, что она сама навлекла на себя гибель? Что ее убила собственная беспечность?
— Нет, сэр. Она была в моей команде. Я за нее отвечала. — А теперь те самые слова. — Я подвела свой отряд.
Пускай Иден и не обладала эйдетической памятью Сейн, она знала, что никогда не забудет взгляда девушки, ее безмолвного «да».
— Лейтенант Марана была не просто моей подчиненной. Она была моим товарищем. Я могу лишь надеяться, что смогу встретить смерть так же бесстрашно и самоотверженно. Я готова понести любое наказание, которое вы сочтете нужным назначить.
Отец откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на нее:
— Только вы? А остальные? Насколько я понял, они тоже подвели лейтенанта Марану.
— Я бы предложила не подвергать их наказанию. Обращаю внимание, что в течение одной операции мы остановили чреватую катастрофическими последствиями утечку данных, предотвратив атаки на оставшиеся цели, и настроили «Мечтателей» друг против друга — рано или поздно они начали бы драться между собой, а не с нами. Хаск сыграл значительную роль в организации раскола среди «Мечтателей», а благодаря техническим познаниям Мико мы смогли регулярно общаться и срывать их планы.
— Так вы утверждаете, что агенты неукоснительно выполняли ваши приказы?
— Никак нет, сэр, но вреда от этого не было. — «Мечтатели» и так зажились на свете. Говоря начистоту, смерть от бластерного разряда была для них лучшим исходом, особенно если бы ими решила заняться Империя. — Лейтенант Хаск ликвидировал «Мечтателей» по собственной инициативе. По моему мнению, он считал, что действует в рамках расширенной формулировки задания, одной из целей которого была ликвидация всего партизанского движения.
— Мы могли бы их сперва допросить, — сказал Версии. — Я включил это замечание в свой доклад о лейтенанте Хаске.
Иден вдруг осознала, как бы ей не хотелось такой судьбы для Дейны и Пиикоу... и даже для каги, даже для Стейвена. Она не ответила.
— Заслушивание отчета капитана Иден Версио окончено, — произнес отец в голорегистратор. — Рекомендую не проводить расследования обстоятельств смерти лейтенанта Сейн Мараны. Рекомендую посмертно представить ее к Черному лавровому венку за службу Империи. Рекомендую объявить благодарность коммандеру Делу Мико и лейтенанту Гидеону Хаску, а также капитану Иден Версио. — Он выключил записывающее устройство.
Иден была поражена.
— Спасибо, сэр, — сказала она, поднимаясь. — Разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Когда я смогу поговорить с мамой? Я так понимаю, ей сообщили о...
— Иден.
Услышав свое имя, девушка замерла. Слова застряли у нее в горле. Что-то случилось. Что-то ужасное. Она не находила слов, чтобы задать вопрос, лишь немо глядела на отца, беззвучно молясь, чтобы он сказал не то, о чем она думала. Чего страшилась.
— Может, ты сядешь, — начал Версио.
Слова нашли выход.
— Нет, — сказала она. — Я постою.
Адмирал посмотрел прямо ей в глаза и кивнул.
— Как знаешь. Я хотел сказать тебе раньше, но до завершения экспедиции у нас не было возможности безопасно с вами связаться, — тихо сказал Версио. — Мы не могли рисковать срывом операции. И я не... — Он замолчал и прокашлялся. — Я хотел сообщить тебе лично.
Нет.
«Нет...»
Беспомощная, потерявшая дар речи, Иден только и могла, что стоять, будто лом проглотив, и ждать.
— Ее недуг оказался в более поздней стадии, чем мы думали. Спустя три месяца после твоего отъезда она скончалась.
Иден продолжала глядеть на него, сжимая кулаки и не говоря ни слова.
— Зихей никогда особо не любила Вардос, поэтому мы похоронили ее на Сваахе, где у нее была последняя выставка. Есть запись церемонии, ты можешь ее посмотреть, если пожелаешь. А я могу организовать поездку, если захочешь побывать на ее могиле.
Хотелось бушевать. Кричать. Царапать его лицо. Царапать свое. Светлая улыбка Зихей, ее лучистые глаза, ее счастливый, полубессознательный грудной смех, ее длинные пальцы со старомодным лаком на ногтях... все это ушло навсегда.
— Она так и не узнала, что ее дочь не изменница, — то ли прошептала, то ли выдохнула Иден.
Отец помолчал. Затем, таким же тихим голосом, сказал:
— Нет. Узнала.
Иден тихо ахнула, на глаза навернулись слезы. Она вытаращилась на отца, будто на незнакомого человека. Эти два простых слова перечеркивали все, к чему она привыкла. Операция была совершенно секретной, и Версио, пойдя на такой шаг, нарушил все существующие воинские правила. Душу Иден переполняла радость, но в то же время сердце ее разрывалось, потому что это откровение, хотя и значило для нее буквально все, не меняло ровным счетом ничего,
— Спасибо, — вот и все, что она могла сказать.
Адмирал кивнул.
Оба помолчали.
— Вы сильный солдат, капитан Версио, — сказал он наконец.
— Спасибо, сэр, — ответила Иден.
Адмирал расправил плечи, и момент стал историей.
— Отдыхайте. Я распорядился, чтобы всем выделили отдельный ночлег. Подумал, что вам захочется побыть в одиночестве после того, как вы столько времени прожили среди этих... — Версио не смог даже подобрать достаточно презрительного эпитета для «Мечтателей». — Среди них, — закончил он. — Завтра в девять утра явитесь всем отрядом за новым заданием. Понимаю, это очень быстро, но в таких случаях всегда лучше окунуться в работу. Перестать думать о прошлом. К тому же Империя нуждается в вашей помощи.
— Служу Империи, сэр.
— Я знаю. Вы Версио. Так я вас воспитал. — Он сделал паузу. — Спокойной ночи, капитан. Можете идти.
Она вернулась в «Дипломат», но на сей раз в отдельный номер на одном из этажей для рядовых постояльцев. Охранника у двери не обнаружилось, за что Иден была несказанно благодарна. Она ввела код, вошла внутрь и позволила двери закрыться. В тот же миг автоматически зажегся свет.
Онемевшие пальцы выронили сумку на ковер. Иден с усилием сделала вдох и пробормотала: «Выключить». Свет угнетал, он был слишком ярким, слишком нескромным. Ей хотелось темноты, тишины — все грубое и жесткое действовало на нервы. Даже кожа сделалась гиперчувствительной, и габеровая форма натирала ее, как будто несколько верхних слоев были содраны.
За окнами мерцали мириады огоньков — местную ночь, никогда не бывавшую темной, озаряли яркие всполохи. Иден повернулась, посмотрела на улицу, затем на негнущихся ногах побрела к кровати. Чувствуя себя тысячелетней старухой, она села и уставилась в пустоту, которую наводнили образы.
Она уловила запах материнской кожи — легкий, эффектный и чистый; почувствовала, как сильные, ласковые руки обнимают ее, маленькую девочку, после чего Зихей с ободряющей улыбкой исчезает в челноке.
Она увидела Сейн в безукоризненно выглаженном белом мундире разведки флота; ее невообразимо юное лицо, старательно сохранявшее нейтральное выражение. Увидела шрамы, изуродовавшие это лицо, а затем — покой и смирение в ее глазах, тогда как сама она скалила зубы, изображая ярость.
Увидела, как Сейн упала.
Иден зажмурилась и прикрыла глаза ладонями, но вереницу образов ничто не могло остановить. Она подумала о веселых глазах Пиикоу, о том, как красиво двигалась Дейна, танцуя в свое удовольствие. О робкой улыбке Садори, когда он смотрел на Сейн, как будто в этой миниатюрной девушке воплотилось все прекрасное и удивительное в Галактике. О том, как порой такое же чувство Иден видела в глазах Стейвена, когда он смотрел на Нейдрин.
Она снова увидела пытку Эйзена, увидела неподвижные тела, которые Хаск назвал «сюрпризом», и гигантских, молчаливых хранителей, которые так нежно подняли их и унесли в место вечного упокоения. Увидела Лакса Бонтери, сенатора с Ондерона, произносящего речь для единственной слушательницы в природном амфитеатре на расстоянии многих световых лет отсюда; несмотря на все пережитое, его голос полон силы, надежды и решимости. Увидела тревогу в глазах Тарвина Ларики, когда они шагали по коридору звездного разрушителя.
«То, что она улетела, к лучшему для нас всех. Она Версио лишь по имени. Мы с тобой — ты и я — мы настоящие Версио, а Версио не плачут, верно?»
«Да, сэр, — ответила пятилетняя Иден, еле сдерживая рыдания. — Версио не плачут».
Но слезам не было дела, Версио она или нет. Они наконец хлынули потоком, обжигая глаза и лицо, застревая в горле. Тело ее сотрясали рыдания. От горя не только по Зихей Версио — единственной, кто была с ней нежной, — но и вообще по всему, что было травмировано, осквернено и разрушено. По всему, что она утратила, начиная с женщины, которая подарила ей жизнь, но была не в силах подарить детство.
Когда всхлипывания прекратились и слезы высохли, оставив соленые следы на лице — зримое свидетельство ее горя, — мир нисколько не изменился. Огоньки за окном продолжали свой танец. Постель была мягкой, простыни — свежими, только подушка намокла от слез.
Дыхание Иден выровнялось. Она дала волю слезам впервые с того памятного дня. После того, как мать покинула Вардос, маленькая девочка свернулась калачиком и, ревя в подушку плакала по маме, которая так больше и не вернулась. А теперь уже не вернется никогда. Но она умерла в мире и покое, и Иден знала, что теперь все будет хорошо.
Несмотря на мучительную уверенность, что теперь она никогда не сможет заснуть, сон все-таки подкрался к ней.
Ей снились деревья шин’я, плачущие над водой. Их листья сочились алой кровью, которую уносило течение.
