ГЛАВА 23
— Очень надеюсь, что Сейн готова, — сказан Стейвен. Они с Иден управляли кораблем, тогда как Дел наблюдал за Сейн и Садори посредством глаз дроида,
— Я тоже, — отозвался Мико. — Но она кажется довольно сметливой, а Садори держит все под контролем. — Было забавно видеть, как Стейвен тревожится за профессионального координатора разведки флота, работающего под прикрытием. На данный момент Сейн влилась в коллектив наиболее органично и добывала больше информации, чем остальные. Подумать только, а ведь все они считали ее салагой.
Был, конечно, и запасной план. Как всегда. Но хотя Стейвен и высказывал опасения, он не выглядел сильно встревоженным.
— Пап, привет!
— Привет... э-э-э... дорогая, — ответил Дел в комлинк. — С меддроидом проблем не было?
— Нет, все нормально, — сказала девушка. — Тут так классно! Есть на что посмотреть!
— С нетерпением жду твоего рассказа, — проговорил Дел. Держи меня в курсе. — Он оборвал связь и повернулся к Стейвену. — Они внутри. Дроида пропустили без проблем, и они уже собрали бомбу.
— Знаешь, — протянул Стейвен, — Империя большая и сложная. Есть там очень и очень хитрые типы. А есть тупое дурачье, которое не замечает очевидных вещей. Не может даже поймать парочку подростков с бомбой.
Дел тоже это заметил. Когда задание будет выполнено, стоит обратить внимание адмирала Версио на необходимость ужесточения мер безопасности.
Но опять-таки, когда они вернутся, «Мечтателей» больше не будет, а Альянс повстанцев, обремененный собственным моральным кодексом, от таких насильственных акций обычно воздерживался. Его вожди не меньше Империи будут возмущены случившимся.
Признаться, план пугал и самого Дела.
Стейвен так и не подобрел ни к кому из членов отряда «Инферно», кроме Гидеона, а после гибели Нейдрин и Кейва он сделался еще угрюмее. Болтать было не о чем, и они молча ждали, когда экскурсия закончится.
Инженер откинулся на спинку кресла, заложил ладони за голову и закрыл глаза, пытаясь отвлечься от предстоящей бойни.
Перед его мысленным взором светились лиловые кристаллы.
Завод был чистый, светлый, вылизанный и совершенно имперский. На студентов он произвел надлежащее впечатление. Судя по всему, они были в полном восторге: болтали, смеялись и снимали все на камеры, где это дозволялось. Штурмовиков внутри не было, только охранники и несколько инженеров, отвечавших на вопросы.
Дроид вновь привлек к Сейн ненужное внимание. Несколько студентов разразились восторженными восклицаниями, но зависть сменилась сочувствием, когда Сейн объяснила, что механический спутник контролирует ее состояние.
— О, так жаль это слышать, — сказала одна девчушка, до того похожая на Нейдрин, что разведчице стало не по себе. — А шоколад тебе можно? Мне на день рождения подарили.
Шоколад в этой части Галактики был редкостью, и Сейн отказалась:
— Ой, нет, я не могу.
— Ты, наверное, новенькая, а новенькой быть не прикольно. Особенно если... ну, если тебе нужен медицинский дроид... Я Анис, — сказала девчушка. — Давай, съешь кусочек, а то мой братик все слопает, когда я вернусь домой.
Сейн застыла. Анис никогда не вернется домой.
— Лучше ты съешь кусочек за меня и расскажи, какой он замечательный, — вымученно улыбнулась она.
— Уговорила, — рассмеялась Анис и бросила кусочек в рот. — Мм... как вкусно! Ты правда не хочешь? — снова предложила она.
— За тобой наблюдать веселее, — ответила Сейн. Она приотстала, когда группа перешла в следующий цех. Продолжать этот пустой разговор с огненно-рыжей веснушчатой Анис вовсе не хотелось.
Наконец, спустя целую вечность, проводник сказал: На этом все, ребята! Пора идти в зал приемов, где вы сможете пообщаться с генералом Тошаном и нашим моффом Декшей!
У дальней стены зала был накрыт стол — очевидно, для главных гостей. На белоснежной скатерти красовались изящные тарелки и столовые приборы. Элегантные графины замерли в ожидании обеда, которому было не суждено состояться, и на миг Сейн посетила дикая, истеричная мысль: а что, если там тонирей? Это был бы поистине кладбищенский юмор.
— Как считаешь, сумеешь туда подобраться? — прошептал Садори.
Сейн призадумалась. ID10, может, и сумел бы, но в этот самый момент из боковых дверей вышли двое дроидов-официантов, неся разнообразные безалкогольные напитки и закуски.
— Нет, — ответила девушка. — Но, возможно, удастся оказаться у края одного из обычных столов. Этого более чем достаточно. Пойду все приготовлю.
Перед началом экскурсии она попросилась в уборную, чтобы «принять лекарство» с помощью дроида. Там она достала все материалы, необходимые для крепления бомб. Свою она разместила на груди, после чего передала детали Садори, который затем тоже посетил уборную.
Теперь она вежливо спросила у охранника, где находится уборная в этой части здания. Оставшись одна, разведчица быстро открыла корпус дроида, извлекла детали для обманчиво маленькой третьей бомбы и торопливо собрала взрывное устройство.
Перед тем как выставить таймер, она помедлила.
Еще раз прокрутила в голове все цели, которые планировалось достигнуть подрывом.
Отсрочить открытие завода? Да, против этого она ничего не имела.
Убить моффа, генерала и скольких-то помощников? Это был трудный выбор, но адмирал Версио предупреждал, что такие жертвы приемлемы во имя ликвидации партизан и предотвращения будущих атак.
Но мофф Декша и генерал Тошан — не единственные имперцы, которые сегодня умрут. Сейн подумала об Анис, такой бесхитростной и искренней. О ее братике и родителях; о почти четырехстах шумных, смеющихся, зачарованных студентах. Которые были всего лишь детьми.
Сейн задержалась в уборной очень-очень надолго, усиленно размышляя.
Наконец она приняла решение. И выставила таймер.
Когда Сейн вернулась, Садори взглянул на нее с облегчением.
— Я уже начал волноваться, — сказал он, на секунду приобняв спутницу. — Все в порядке?
— Да, — твердо ответила девушка. Впервые с начала операции она была уверена в своих действиях. — Таймер выставлен.
— Значит, у нас будет пять минут, когда ты его включишь. Пошли. Я буду отвлекать.
Они взяли у дроидов-официантов бокалы с какой-то сладкой шипучкой и, потягивая лимонад, направились в самый конец одного из дальних столов, расположенного всего в паре метров от главного — того, который был накрыт для празднества гостей. Спрятавшись за Садори, Сейн — с превеликой осторожностью — достала бомбу из рукава и передала дроиду.
— Пап, привет, — проговорила она в комлинк. — Я что-то плохо себя чувствую. Можешь меня забрать?
— Да, мигом.
Сейн сделала глубокий вдох.
— Под столом, по центру, установи на пятнадцать минут и залезай обратно мне на спину, — прошептала она ID10.
Дроид бибикнул, опустился на уровень стола и сделал то, что было ему приказано. Выполнив задание, он снова пристроился на спине Сейн.
— Уходим!
Они стали пробираться сквозь толпу, двигаясь со всей возможной скоростью, но так, чтобы не привлекать к себе внимания, и стараясь не смотреть никому в глаза. Садори, словно форштевень старинного морского корабля, рассекал стайки подростков, а Сейн шла следом, держась за его руку и силясь унять колотящееся сердце.
Партизаны вышли в коридор, добежали до двери и, очутившись на улице, зашагали прочь, спеша удалиться от здания на как можно большее расстояние. Челнок должен был появиться с минуты на минуту.
Вдруг Садори замедлил шаги и недоуменно оглянулся на завод.
— Уже должно было сработать, сказал он.
Сработать. Убить всех детей в банкетном зале. Почти четыреста ни в чем не повинных подданных Империи, все прегрешение которых заключалось в том, что они родились на этой планете и учились в местной школе.
Сейн взяла спутника за руку.
— Уверена, все будет нормально, — сказала она.
Каш сжал ее ладонь, но продолжал смотреть назад.
Девушка потянула его к себе.
— Они садятся, — поторопила она. — Садори, пошли, бомба сейчас рванет!
Садори покачал чернявой головой:
— Что-то случилось. Бомба негодная.
Бомба не была негодной. Она функционировала идеально. Но с задержкой не в пять минут, а в пятнадцать, чтобы возбужденные студенты смогли загрузиться в свой челнок и всю дорогу обсуждать увиденное.
Чтобы братик Анис стащил у нее шоколад.
— Садори, — умоляюще произнесла Сейн.
Юный каги повернулся к ней и мягко взял за локти. Глаза его были расширены, и было странно — так странно! — видеть их карими, а не теплыми, слегка светящимися розовым.
— Сейн, — дрожащим голосом проговорил Садори. — Я сражался всю свою жизнь. Как и мои родители... и весь мой народ. Я сражался за то, чтобы когда-нибудь сражаться уже не пришлось. Сражался за будущее. Я верю, что оно наступит. И потому должен сделать все, что в моих силах, чтобы это будущее когда-нибудь наступило.
«Нет, только не это!» — подумала Сейн. С ужасом, какого никогда прежде не испытывала, она положила ладони на его щеки, размазывая грим и обнажая бледносерую кожу. Так хотелось увидеть его настоящую кожу, настоящие глаза.
— Садори, все в порядке. Побудь со мной. — На последнем слове ее голос сорвался.
«Побудь со мной десять минут, и дети останутся живы.
Побудь со мной десять минут, и ты сам останешься жив.
Побудь со мной».
— Я готов, — тихо и печально сказал каги. — Просто... просто жаль, что наше с тобой будущее так и не наступит.
И он приник губами к ее губам, целуя сначала робко, а потом страстно, а Сейн стала лихорадочно отвечать ему. Она прижималась к Садори в абсурдной надежде, что сможет его удержать, но вдруг между их телами образовалась пустота, в которую хлынул холодный воздух, и Садори исчез: длинные сильные ноги уносили его с такой скоростью, что нечего было и думать догнать его.
Понимая всю тщетность этой попытки, Сейн бросилась следом, выкрикивая его имя, пока не споткнулась и не растянулась на земле. Возникший словно из ниоткуда Дел подхватил ее.
— Что за бардак тут творится? — закричал багровый от гнева Стейвен, когда Мико влетел в корабль с девушкой на руках.
«Бомба оказалась неисправной, — должна была бы солгать Марана. — Садори вернулся, чтобы довести дело до конца».
Но не смогла произнести ни слова. Она притронулась к груди, где была спрятана бомба для крайнего случая. Такая же, как у каги.
«Прости меня, Садори...»
Корабль взлетел в тот самый миг, когда завод взорвался.
Не прошло и минуты, как сработала бомба с отложенным таймером. Глаза Сейн были затуманены то ли горем, то ли радостью, а может, и всем вместе; однако, выглянув в окно, она все же увидела сотни крохотных фигурок, которые благополучно разбегались с места взрыва.
Следующие несколько дней прошли как в тумане.
Сейн ни разу не видела, чтобы родители Садори выражали какие-то эмоции. Когда корабль вернулся на Джеосин и Стейвену пришлось сообщить им, что случилось немыслимое, оба казались оглушенными, но лишь кивнули в ответ. Они сохраняли самообладание и даже проявили участие к Сейн, укутав одеялом и усадив перед жаровней, чтобы не дать ей впасть в шоковое состояние, — хотя сами они переживали такой же шок, тихо и незаметно.
Доклад прошел в поразительно спокойной обстановке. Позже Сейн поняла причину. Смерть Садори не сопровождалась разоблачением предателя, как в случае с Нейдрин и Кейвом. Не было ни вспышек ярости, ни показательного насилия, разжигавшего темные, примитивные эмоции, как на допросе Эйзена, а точнее — его казни.
Садори — единственная радость в жизни Ру и Халии Вушанов, которого они так любили, что вообще редко выпускали из виду, — погиб со славой, доведя до конца важное задание, когда отказала техника. В глазах «Мечтателей» он был героем.
Какой-то инстинкт, о котором Сейн даже не подозревала, заставил ее уйти в себя, спрятаться, словно зверь в норе.
Разведчица держалась своей линии. Да, она была очень осторожной. Да, приказала дроиду выставить таймер на пять минут. Нет, ничего странного с таймером или самой бомбой она не заметила. Да, она пыталась отговорить Садори от самопожертвования, и да, это было неправильно с ее стороны, поскольку «Мечтатели» так не поступают. Да, она гордится Садори и будет всегда о нем помнить.
Да, Садори Вушан — герой.
Сейн не знала, что хуже: то, что каги погиб, или то, что он погиб, пытаясь забрать с собой в могилу четыреста детей.
После этого взгрели Дела с Пиикоу, готовивших бомбу. Оба клялись, что все сделали как нужно и даже проверили работу друг друга.
Стейвен был раздосадован, но не стал никого винить, так как в конечном счете списал случившееся на катастрофическое невезение.
— Ни у кого нет монополии на удачу, — сказал он. — Бывает, что нам везет. Бывает, что нет. Никто не виноват. Просто... на этот раз не посчастливилось. Постараемся же сделать так, чтобы Садори умер не напрасно.
При первой же возможности Иден позвала Сейн на прогулку. Они отошли на некоторое расстояние от лагеря и остановились, скрестив руки на груди и придвинувшись друг к другу. Иден ощущала сочувствие, исходящее от тех, кто мог их видеть, но был слишком далеко, чтобы слышать разговор.
— Так что на самом деле произошло? — вполголоса спросила она. — Дел боится, что упустил какую-то деталь.
— Нет, — ответила Сейн. Ее голос был безжизненным, а взгляд устремлен куда-то в пространство, но она оставалась спокойной и собранной. — Это я виновата.
— В каком смысле?
— Я приняла решение выставить таймер с задержкой. Бомба должна была взорваться — убить Тошана и Декшу и нанести заводу серьезный ущерб, — но уже после того, как студенты покинут здание.
Иден понимала ее чувства. Она мягко проговорила:
— Мы же это обсуждали. Жертва была необходимой.
— Я сама так считала, пока не оказалась там, — ответила Сейн. — Это были невинные дети Империи. Почти четыре сотни детей. «Мечтатели» в любом случае заявили о себе. Я не сорвала операцию, просто... изменила ее.
Иден начинала понимать:
— А Садори не знал, что ты отсрочила взрыв. И поэтому вернулся.
— Он подорвал свою собственную бомбу. — На лице Сейн не отражалось никаких эмоций.
Иден не находила слов. Редко когда она чувствовала себя такой беспомощной.
— Это идет вразрез с тем, что было приказано. Хотя я не могу сказать, что сожалею о спасении студентов.
Сейн поджала губы и вдруг, к ужасу Иден, спрятала лицо в ладонях.
Версио вздрогнула от недоброго предчувствия.
Впервые за все время она заподозрила, что Марана не готова к такой работе. Остальные члены отряда имели за плечами реальный боевой опыт. Сейн же сидела в темном кабинете, глядя на мониторы, слушая одновременно множество разговоров, которые велись на множестве языков, и изучая разные досье. Боевые действия она знала в основном по тренажерам. Ей никогда не приходилось принимать непростое решение. Например, спасти четыреста студентов или смотреть, как тот, кого ты знаешь — а может, даже к кому неравнодушна, — убегает от тебя, чтобы взорваться.
А ведь она сама и приказала Сейн изображать влюбленность в Садори.
— Он меня поцеловал, — выпалила разведчица. Иден снова вздрогнула от шока, похожего на эмоциональное почвотрясение. — Перед тем, как броситься обратно. Я пыталась его остановить, но он был просто... быстрее... Я никогда не забуду эту картину, — очень тихо, почти шепотом проговорила девушка.
Иден стиснула зубы, пытаясь найти какую-то точку соприкосновения.
— Мы все кое-что знаем о таких ситуациях, — ласково проговорила она.
Сейн вскинула голову. В ее глазах все еще стояли слезы, но лицо исказилось от гнева.
— Ничего вы не знаете.
— Сейн, я ведь...
— Мне безразлично, что пережила ты и что пережили остальные. Вы — это не я.
Иден попробовала еще раз:
— Сейн, я...
Разведчица отмахнулась:
— Замолчи. Просто замолчи. Ты, Дел, Гидеон — вы со временем забываете то, что видели. Не всё. Но время смягчает впечатления, они теряют свою силу. Вы забываете отдельные детали. Но я не забуду. Не смогу.
Иден вдруг накрыло ужасом и чувством сострадания: она поняла, что хотела сказать девушка.
Сейн обладала эйдетической памятью.
Если Иден, Хаск или Дел в своей жизни переживали какое-то ужасное событие, ощущения со временем тускнели — по крайней мере, отчасти. Сейн — иной случай. Всякий раз, когда она будет думать о событиях этого дня, они будут проноситься у нее перед глазами — не в тумане далеких воспоминаний, а так, словно она видит их снова. И все из-за сделанного ею выбора.
— Ох, Сейн, — сказала Иден. — Мне так жаль.
Ей действительно было жаль девушку, но поделать она ничего не могла. Сейн была обречена нести эту ношу одна.
Они продолжали молча стоять, закатный свет и свечение лишайников окрашивали их лица в серебристые, серовато-белые оттенки. Иден смотрела на свою коллегу — на свою подругу, — и перед ее мысленным взором вставало доброе серое лицо Садори.
Они стояли так очень долго.
