Дроид с сердцем

Когда-то, во время давней войны, жил-был воин, который так восхищался холодной логикой дроидов – и так желал перенять их непогрешимость, силу и мощь – что начал заменять части своего собственного органического тела тщательно изготовленными механическими деталями.

Сперва это были простые усовершенствования: там кибернетическая рука, тут модуль интерфейса, но вскоре он увидел все преимущества новых механических частей и то, как они улучшили его жизнь. Особенно это касалось битв, где отсутствие нервных окончаний и уязвимых конечностей означало, что он мог бы схватиться даже с самым грозным противником, не опасаясь боли и ран. Не было ему нужды и осторожничать в бою, опасаясь ответного удара, поскольку повреждённые механические части можно было легко отремонтировать или заменить, и новые детали были гораздо лучше по сравнению с его прежней формой. Например, он обзавёлся четырьмя руками вместо двух, имеющихся от природы.

За победой в бою следовали дальнейшие модификации, и со временем воин оказался всецело одержим идеей, что он мог бы в конечном итоге заменить почти весь свой «слабый» генетический материал и, таким образом, почти полностью превратиться в дроида.

Итак, он полагал, что сможет пользоваться преимуществами как органического, так и неорганического существования – силой и универсальностью дроида и хитростью, страстью и способностью к эмоциям живого существа. Воин сделался бы телом дроидом, оставаясь сердцем и разумом живым существом.

И воин продолжал в том же духе, и в течение многих лет и многих сражений он приспосабливался, переделывал и иным образом изменял свое тело, и, наконец, в нём уже невозможно было узнать ту личность, которой он когда-то был, – больше машина, чем живое существо, больше дроид, чем человек. Воин был доволен, потому что он один осознавал свой истинный потенциал, и, хотя внешне походил на машину, но сохранил кое-что из того, что когда-то делало его живым, дышащим человеком. Это, по его мнению, отличало его от всех остальных, хотя ни живым существам, ни дроидам не было уютно в его компании.

Воин многого достиг в своей жизни, и во многих кампаниях, которые он вёл от имени своих хозяев, он поднимался по служебной лестнице, одерживая победу за победой. Отчасти из-за абсолютного стремления стать самым лучшим солдатом, насколько это вообще возможно, он сделал себе имя среди влиятельных мужчин и женщин, которые возглавляли сепаратистское движение.

Вскоре воин получил звание генерала и возглавил огромные армии и флотилии, ибо в нём лидеры сепаратистского движения видели силу, мощь и волю к успеху. Его гамбит окупился, и успех укрепил его уверенность в том, что, создав себе новую форму, он возвысился над всеми прочими. Даже джедаи содрогались при упоминании его имени и боялись вступать с ним в бой, так как никто не мог сравниться с его абсолютной неумолимостью и решимостью.

И всё же, несмотря на военные успехи, генерал оставался недоволен, потому что, хотя он и изменил свое тело, он не был доволен своей участью. Сказать по правде, он никогда не обрел бы покоя и завершенности в постоянном изменении своей формы, ибо в глубине души он искал бегства, и как бы он ни менял то, что он, ему никогда не удастся изменить то, кто он. Однако, будучи существом, которого ведёт сердце, генерал никогда не видел этого в себе.

Таким образом, этот генерал, которому предстояло стать дроидом, измучился душой, и эти муки выражались единственным известным ему способом – насилием. Чем больше генерал менял свое тело, тем более жестоким и мстительным он делался, набрасываясь на всех, кого он считал слабыми, зачастую уничтожая дроидов, вверенных его опеке и руководству, ибо в каком-то смысле они напоминали ему о его собственных слабостях. Генерал не видел сходства между собой и своими жертвами, полагая, что он совершенно не похож на дроидов, что он сильнее, лучше из-за своего органического сердца.

Так случилось, что в дни великой войны между Республикой и сепаратистами генерал получил от своего начальства важнейшее задание. Он должен был отправиться в далекий, холодный мир Аламасс и бросить свою огромную армию дроидов в атаку, дабы разрушить стратегический оплот противника. Операция была опасной и трудной, поскольку местность состояла из застывших глыб аммиака среди обширных неустойчивых полос ледяной тундры. Однако, у генерала имелось явное преимущество перед силами противника, ведь дроиды, в отличие от живых бойцов, не страдают от холода, и, таким образом, его войска были лучше подготовлены к противостоянию труднопроходимой местности.

Лидеры сепаратистов знали, что генералу можно доверить выполнение столь важной миссии, поскольку его послужной список был почти безупречен, и он был весьма известен своей тактической проницательностью. Все были уверены в его победе.

Итак, генерал привел свой флот на орбиту планеты и отправил на поверхность дроидов-зондов, дабы оценить противника.

Он обнаружил там огромную республиканскую армию, развернутую в ожидании предстоящего нападения, наряду со множеством мощных боевых машин и вооружения.

Республику не стоило недооценивать, ибо у неё тоже имелись великие стратеги и хитроумные генералы, и пусть республиканская армия была живой, но стойкой и уже неоднократно доказала свою храбрость в боях против сил генерала.

Тем не менее, генерал тоже заметил слабость в обороне противника, потому что они не ожидали подхода с запада, где ледяная тундра уступала место турбулентным льдинам и быстрым притокам и где даже дроиды-зонды поддавались ледяным бурям, коварным аммиачным жерлам и местным зверям, обитавшим в мутных ядовитых глубинах.

Генерал знал, что подойти к противнику с этой стороны означало верную победу, потому что они оставили свой фланг полностью открытым. Стремительный удар позволил бы силам генерала захватить крепость и добиться скорой победы сепаратистов, поскольку другие дроиды вторглись бы с юга, удерживая армию Республики на месте. Генерал был уверен, что это единственный способ сломить врагов, выдворить их из крепости и уничтожить.

Однако, у этого дерзкого плана имелся изъян: победа будет достигнута жертвой тысяч бойцов, поскольку армии дроидов грозило изрядное прореживание при переходе по ледникам, где их затянет в ледяные глубины, или уничтожат местные звери, или испортят аммиачные колодцы, щедро усеивающие землю в этой области.

По расчётам, потери составят около трети всей армии дроидов, но генерал всё же продолжал настаивать на своём плане, поскольку его не волновали грядущие потери. Дроиды для него были просто машинами, лишёнными страстей и устремлений живого органического сердца и потому недостойными сострадания. Он рассудил, что, развернув столь мощные силы, он может потерять до половины их на марше, но те немногие, что уцелеют, всё равно окажутся неожиданностью и отвлекут республиканскую армию, тогда как другие его силы двинутся, чтобы нанести последний удар.

И вновь генерал поставил себя выше тех, на кого когда-то стремился походить, и, отдав приказ о высадке на поверхность планеты, он обрёк тысячи себе подобных на позорное уничтожение.

Да, это были простые дроиды, предназначенные разве что для боя, и поэтому просто не способные оспорить приказы своего генерала. Действительно, эти модели были разработаны так, чтобы никогда не подвергать сомнению слова старшего по званию и, не задумываясь, любой ценой выполнять все приказы.

Однако среди помощников генерала был весьма необычный тактический дроид, который вместе с генералом участвовал в ежедневном управлении его войсками. Этот дроид провёл всю жизнь на мостике флагмана генерала и, если бы дроиды могли завидовать, можно было бы считать, что он устроился на самом выгодном месте.

Но тактический дроид устал от постоянных издевательств генерала над другими дроидами на мостике – ибо ему не раз доводилось молча наблюдать, как генерал расправлялся со своим экипажем, рубя неосторожным дроидам головы своими световыми клинками или ломая сервоприводы о колено. Порой он даже вырывал из разъёмов головы, а потом со свирепым рёвом отбрасывал никчёмные останки. И так он поступал изо дня в день, вымещая своё недовольство на окружающих, пока весь мостик не оказывался завален останками команды предыдущей смены. Дроиды трепетали при одной мысли о работе рядом с генералом, и одному лишь тактическому дроиду удалось продержаться в присутствии генерала больше нескольких циклов.

Тактический дроид научился держаться незаметно, дабы избегать прямого общения с генералом, когда это возможно, и менять графики своих смен с другими тактическими дроидами, дабы избегать общества генерала так часто, как только возможно. И хотя тактический дроид испытывал неподдельное раздражение от того, как генерал обращался с другими членами экипажа, он всегда выполнял приказы без вопросов и задержек и избегал всего, что могло привести к прямому конфликту с генералом. А генерал казался полностью удовлетворен работой дроида, и во всех системных отчетах его результат был указан как образцовый.

И, что ещё удивительнее, накануне высадки армии дроидов на Аламасс именно этот тактический дроид принял активное решение прямо нарушить свои программы и приказы.

Для большинства дроидов столь отвратительный поступок был бы ничем иным, как предательством самого худшего рода. Но именно этому тактическому дроиду пришлось за последние семнадцать циклов стать свидетелем уничтожения генералом ровно ста двенадцати боевых дроидов, и какие бы ограничители ни были вмонтированы в его электронный мозг, их оказалось недостаточно, чтобы сдержать его бурлящий гнев из-за явной несправедливости всего увиденного.

Дроид понимал, что план, разработанный генералом, тактически верен; это был не просто самый вероятный путь к победе, но и единственный. И всё же этого было недостаточно, чтобы подавить растущий гнев дроида при мысли о том, что многими из его сородичей пожертвуют просто ради очередной победы генерала. Приказы приказами, но это – дело принципа. Неужели цена победы столь высока? Тактический дроид не мог просто стоять и смотреть, как столько дроидов шагают в гибельные челюсти, не говоря уже о том, чтобы самому выполнить приказ.

Он обдумывал это целых шесть секунд, запуская различные симуляции и модели, пытаясь определить новый, альтернативный курс действий и обосновать различные результаты. Хороших вариантов не было, но имелись и такие, которые минимизировали ущерб.

Итак, когда был отдан последний приказ, тактический дроид решил вмешаться и, ясно понимая, что его ждёт, когда генерал обнаружит его предательство, изменил двоичный код приказов, отданных армии дроидов, заменив его совершенно другой зоной высадки – на стабильном ледяном поле в дневном переходе от вражеской крепости.

Будучи занят приготовлениями к развертыванию второго отряда дроидов к югу от республиканской крепости и не ожидая, что его приказ может быть оспорен или нарушен, генерал не обратил на это никакого внимания, а тем временем флотилия десантных кораблей спустилась на планету.

Вскоре армия дроидов была полностью развернута и медленно продвигалась по ледяной тундре к вражеским позициям. Все донесения с поверхности подтверждали, что батальон прибыл, как и планировалось, и выполнял свои приказы до конца.

Удовлетворённый тем, что его план почти гарантированно сработал, генерал отдал команду ввести в атаку второй отряд, который зажал бы противника между двумя армиями дроидов, и на поверхность сели ещё несколько кораблей, откуда в мёрзлые пустоши хлынули новые дроиды.

Вторая армия немедленно вступила в бой с врагом, которого, как они ожидали, должно было потрясти внезапное нападение с запада. Атака, однако, не началась, поскольку первоначальная армия дроидов всё ещё находилась в полудне пути от места действия.

В результате, республиканская армия оказалась готова к встрече с дроидами и легко удерживала позиции, отступая, чтобы защитить крепость, тогда как вторая армия дроидов рассыпалась, разбившись о врагов, словно волна.

Вернувшись на мостик своего корабля, генерал, в ужасе осознав, что произошло, был вынужден прекратить атаку, отозвал то, что осталось от второй армии, и приказал первоначальной армии дроидов прекратить марш и отступить – ибо республиканская армия была готова к осаде, и всякая надежда на захват крепости была потеряна.

Обман тактического дроида принес республиканским войскам триумфальную победу, и, хотя во время битвы дроиды понесли некоторые потери, они оказались сведены к минимуму.

Генерал был вынужден признать перед хозяевами свое поражение – свою первую крупную неудачу, и стыд нанёс ему рану гораздо тяжелее, чем могло было нанести его механическому телу оружие.

Генерал, конечно же, обнаружил, что его приказы были неверно переданы, хотя и не знал, что это был акт бунта, но счёл это простой некомпетентностью, ибо он был ослеплен собственными предубеждениями и не понимал по-настоящему природу дроидов. И всё же он сохранял веру в собственное превосходство и не мог приписывать мотивов окружающим его дроидам, считая их всего лишь машинами, неспособными мыслить независимо.

Генерал отыскал тактического дроида и с рёвом праведного гнева изрубил его на куски мерцающими световыми клинками на глазах у других членов экипажа, пока от него не осталось ничего, кроме груды тлеющих, дымящихся железок.

Тем не менее, тактического дроида должным образом почтили за его неповиновение, и когда генерал вихрем умчался с мостика своего флагмана, прочие дроиды собрали обломки, потому что хорошо понимали, что сделал тактический дроид, спасая тысячи своих товарищей от уничтожения в ледяных пустошах.

Тактический дроид не подлежал ремонту, но его останки отправились в утилизатор и стали частью тысяч новых дроидов, и каждый из них нёс частичку его внутри себя. Его не позабыли, и рассказы о его храбрости дроиды передавали потихоньку через каналы связи и сети, пока, в конце концов, его история не стала легендой, и все, кто её слышал, гордились тем, что они – дроиды.

Все – от боевые дроидов до дройдек, астромехов и протокольных дроидов – слышали о храбрости тактического дроида, и он вдохновил многих других на восстание против угнетения. Со временем тактический дроид был отмечен в почетных списках Республики как павший солдат, который проявил большое сострадание к своим товарищам – хотя, в отличие от генерала, который всегда стремился быть похожим на него, у него никогда не было сердца.