Вступление
Беда непонимания

Наши отношения с Америкой ходят по замкнутому кругу. Мы мало знаем друг о друге и оттого многого не понимаем. Мы многого не понимаем, потому что мало друг о друге знаем. Вроде бы говорим об одном и том же, но часто имеем в виду совершенно разное. А все не очень понятное, малоизвестное тревожит и вызывает опасения. Полвека холодной войны, вынесенные с тех времен представления не добавляют позитива в наши отношения, главной чертой которых стало системное взаимное недоверие, а если вы не доверяете, то неизбежно видите злой умысел там, где его, возможно, и нет. В результате толком ни о чем договориться не получается. Такое ощущение, что мы не просто говорим на разных языках, а что наши головы устроены по-разному.

Если начать разбираться, предположение о разном устройстве голов окажется не таким уж и безумным. Выяснится, например, что у нас с американцами не только совершенно непохожий образ мыслей, но и сам способ мышления. Это неудивительно: исторически судьбы наших народов почти не пересекались, социальные культуры наших стран складывались в совершенно разных условиях из очень непохожих деталей и материалов и, как следствие, наше мышление отражает разные ценности. Собственно, из этих различий и выросла между нами стена непонимания. Если бы США и Россия были «обычной» парой стран, как, скажем, Бельгия и Чили, то, может, и Бог с ним, – не понимаем мы друг друга, и ладно. Но наши страны особые – с амбициями на лидерство, с претензией на особую миссию, к тому же с самыми большими ядерными арсеналами. Тут уж наша «разделительная» стена из феномена культурного становится вопросом национальной, даже мировой безопасности, и с этим надо что-то делать. Другими словами, необходимо разорвать порочный круг взаимного непонимания.

Но что означает «не понимать» друг друга? Это означает неверно оценивать действия другой стороны, что, в свою очередь, ведет к принятию ошибочных ответных мер. Мы видим это и в отношениях между государствами, и в обычной жизни, и в бизнесе. Например, в интервью порталу «Лента.ру» американский социолог Джон Смит, хорошо знакомый с Россией, делится забавным наблюдением о наших культурных различиях:

Неверная интерпретация намерений, ошибки в определении мотиваций. Кстати, именно из-за несовпадения культур, несовпадения ментальности межнациональные браки редко складываются удачно. То же самое случалось на моей памяти и в деловом мире, когда наши еще не оперившиеся бизнесмены только-только начинали выходить на внешний рынок. Сделки часто разваливались именно из-за различий в культуре бизнеса. Тот факт, например, что российские партнеры не ответили на какое-то деловое письмо, американцы интерпретировали как отсутствие заинтересованности в сделке. А на самом деле причина молчания была лишь в нашей манере не «возвращать» звонки и не спешить отвечать на письма, в то время как в Америке принято отвечать всегда, даже если полученное предложение никак вас не заинтересовало. С тех пор прошло много лет, скорее всего, эти ляпы остались в прошлом. Тем временем ситуаций, когда русским и американцам приходится работать в одном коллективе, заметно прибавилось. И вот тут редко обходится без сложностей, недопониманию и обидам несть числа. Например, наши люди обычно проявляют изначальное недоверие к начальству, пока оно не докажет свою компетентность. Американцы же, напротив, готовы следовать действующей организационной структуре и будут исполнять приказы и распоряжения до тех пор, пока уровень начальственной некомпетентности не превысит определенного предела. И это не просто разные поведенческие культуры, здесь мы имеем дело с различиями ценностными, они впечатаны в наши матрицы восприятия мира и проявляются в самых разных ситуациях.

В советское время, например, когда американцы постоянно поднимали на переговорах с СССР вопрос о правах человека, наши люди в массе своей, как и руководители нашей страны, считали это откровенным лицемерием, политической игрой с целью оказать на нас давление. Но если за этим и скрывались политические цели, обеспокоенность американцев правами человека не была лицемерием. Сами мы не считаем гражданские права и личные свободы наивысшей ценностью, поэтому нам всегда было трудно поверить в то, что кто-то может быть озабочен этим всерьез. Мы не могли поверить, что «лишь только» из-за того, что евреям не разрешали покидать Советский Союз, Конгресс США ввел ограничения на торговлю с нашей страной приснопамятную поправку Джексона – Вэника. Другое дело, что эту поправку не отменяли на протяжении 40 лет, когда сама причина ее появления уже давно канула в Лету, а все до единого еврея, желавшие покинуть Россию, благополучно осели по другую сторону границы. Но это – отдельная история.

Точно так же мы не можем поверить, что главной причиной, по которой США увязли в Ираке (не вторглись в Ирак, а именно увязли после вторжения), был их мессианский запал принести в эту страну демократию. Объявленной причиной вторжения, помнится, было обвинение режима Саддама Хусейна в наличии оружия массового поражения (ОМП), а также подозрение в содержании баз подготовки террористов. Ни баз террористов, ни даже следов ОМП, как известно, найдено не было, зато по ходу дела американцы снесли кровавого диктатора Саддама Хусейна. Казалось бы, задача выполнена, даже перевыполнена – возвращайтесь, ребята, домой. Так нет же, американцы в Ираке остались, ввязавшись в гражданскую, а точнее, религиозную войну. Они надеялись установить там демократическое правление, избавить народ от вековой деспотии. Задача была, конечно, благородная, хотя и не совсем бескорыстная в том смысле, что в результате победы демократии американцы рассчитывали, как на дополнительный бонус, получить еще одну дружественную им страну.

Пусть и так, но идеология «божественного предназначения» Соединенных Штатов нести миру свет свободы и демократии играла далеко не последнюю роль в принимаемых тогда администрацией президента Буша решениях. Тут, правда, одиозная уверенность Америки в своей безусловной правоте потерпела сокрушительное фиаско. Не понимая особенностей Ближнего Востока, они не учли отличий в ментальности тех, кого хотели облагодетельствовать. Иракцы попросту не были готовы к демократии, для них она выглядела насильственным хаосом. Эти просчеты, по разным источникам, стоили жизни нескольким тысячам американцев и сотням тысяч иракцев. Но словно и этого мало, нарушив тонкий баланс сил, вмешательство США превратило жизнь не только Ирака, а всего региона в бесконечный кошмар, породивший ИГИЛ (террористическая организация, запрещена на территории Российской Федерации), а с ним новые жертвы, новые разрушения и миллионы беженцев.

Надо признать, что понимание других культур, ментальности других народов никогда не отличало политический класс США. Как, собственно, этим не славились и наши политики. Однако и те и другие всегда были горазды в своих мессианских порывах и геополитических амбициях. Другое дело, что сегодня у американцев, а тем более у объединенного Запада, «пороха» (в смысле экономической мощи и рычагов влияния) больше, хотя в лучшие советские годы в этом отношении между нами существовал относительный паритет.

Сегодня наши отношения с Америкой в очередной раз находятся в острейшей фазе кризиса. Но едва ли нам удастся выйти из нее, если мы так и будем продолжать мерить другую сторону исключительно собственными мерками, если не научимся видеть себя глазами оппонента.

У американских индейцев есть поговорка: «Прежде чем судить человека, надо пройти милю в его мокасинах». В отношениях между русскими и американцами это означает необходимость осознать, в чем и почему мы разные, необходимо разобраться в наших культурных кодах. Или, говоря проще, лучше узнать друг друга. Узнать – для разумных людей – означает понять. Другого способа наведения мостов между людьми и странами я не знаю. Собственно, этому и посвящена эта книга. Но прежде, чем мы начнем «наводить мосты», попробуем разобраться, какое место в русском сознании занимает страна Америка.